Мой рок

      А потом Воншик будто бы успокоился. Он не предлагал Тэгуну более ничего кричащего и вызывающего, и ничего продолжающего образ питомца не предлагал. Не было ни наручей, ни цепей, которые услужливо подбрасывала в мысли разыгравшаяся фантазия Чона. Вместо этого было множество украшений одного типа, кольца, перстни и браслеты исключительно из серебра и белого золота, что сам Воншик оправдывал собственной нелюбовью к желтым металлам, а уже после тихо добавлял, что и не пойдёт порочный блеск золота слишком уж чистому Чону. Но сам Тэгун предпочитал делать вид, что не слышал этой фразы.       Поход на последний этаж этого нереально большого здания обещал ещё и покупку вещей, а Тэгун чувствовал, что уже выдохся и бесконечной примерки попросту не выдержит. Но наверху, среди множества отделов различного типа одежды они заходили в самый неприметный. Здесь не было длинных стеллажей и переполненных нарядами вешалок, но зато находилось небольшое подобие совершенно безлюдного кафе: молчаливый бариста, круглые небольшие столики по центру и три девушки у входа, явно ожидающие именно их.       От их взглядов Тэгуну казалось, что он провалится сквозь землю. Сканирующие и до ужаса профессиональные, они были совершенно лишены и намёка на заинтересованность или симпатию. Для них Чон был всего лишь работой, которую они привыкли выполнять крайне без эмоционально. Уточнив что-то ещё у Воншика, они всё также спокойно удалились прочь. А недоумевающий Тэгун, только сидя за одним из столиков с чашкой отменного кофе в руках и тарелкой свежайших круассанов перед собой начинал, понимать все прелести и странности принадлежания кому-то.       — Мебель, домашний питомец и не понятное нечто, на которое ты спускаешь свои деньги с завидной лёгкостью. Так много открытий за это утро, для меня, что я даже не знаю, как реагировать, — изрекал Тэгун, скорее для себя, подытоживая, нежели для Воншика не притрагивающегося к еде, но зато с удовольствием наблюдающего за младшим. От этого взгляда кусок в горло не лез, но Тэгун заставлял себя поесть хоть немного, потому что действительно хотелось. И если бы не это прожигающее ощущение чужой заинтересованности, то он давно бы прикончил всю еду в зоне видимости.       — Как бы ты это не называл, о подобном мечтают многие, — выдавал в ответ Воншик очевидное, чем явно подчёркивал собственную значимость для Тэгуна, но позже становился милостивей, заверяя: — Ты окупишься мне уже в первый же месяц своей деятельности.       — Кстати, о ней. Когда… — голос Тэгуна предательски дрогнул от нарастающего волнения. — Когда я смогу начать?       — Не терпится, да? — догадливо сощурился Воншик, а после чуть склонился вперёд делая глоток из чашки Тэгуна. Он едва ли не зарычал от удовольствия, видя, как порядком расхрабрившийся Чон вновь отстраняется прочь и заливается едва заметным румянцем. — Ещё много всего предстоит сделать, прежде чем ты сможешь позволить себе полноценное выступление. Фотосеты, прогон твоих песен на радио… и вообще-то сейчас бы мне стоило начать с того, что у нас в принципе нет твоих студийных записей и сет-листа как такового. Сколько у тебя собственных песен?       — Ну… около тридцати.       — И всего три песни в запасе! Этого слишком мало, Чон.       — Но я сказал, что их…       — Тс… — распалённый надвигающимся спором, Тэгун вновь подался вперёд и тут же был осажен обратно, тёплым указательным пальцем, который коснулся его губ. Воншик улыбался уже более открыто. Победно. — Тихо-тихо, я слышал часть из них и почти уверен, что на десяток приходится лишь одна достойная.       Больше с Кимом не пререкались, а он, довольный результатом, представлял, как было бы словно сейчас притянуть мальчишку к себе за шею и поцеловать. Целовать пока тот не начнёт стонать от настойчивости грубых покусываний. И пальцы его, в тот момент, наверняка вонзятся в воншиковские предплечья, в попытке отстранить и отстраниться. Но Воншик брал себя в руки, откидывался на спинку стула непринуждённо и кивал девушкам, что уже ждали у входа.       — У тебя пять минут на окончание трапезы, а потом я тебя жду в примерочной, которая находиться напротив кафе. Не заблудишься? — он и не ожидал услышать в ответ что-то кроме многозначительно фыркания и, вставая из-за стола, позволял Тэгуну насладиться таким нужным сейчас одиночеством. Тот облегчённо выдыхал и едва сдерживался от желания распластаться прямо по столу, пряча горящее лицо за руками, принимался за завтрак уже более активно и справлялся даже быстрее, чем от него ожидали. Он ещё немного помедлил, прежде чем уйти, но оплаты с него, видимо, никто требовать и не собирался.       Воншика он застал уже за разбором поданных работницами нарядов. Отбраковывая лишь малую их часть, он приподнимал некоторые вешалки, оглядывал их критично, а после отдавал той или иной девушке. Третья уже упаковывала явно выбранное им, в то время как другие две тихо одобрительно поддакивали мужчине, когда он уточнял некоторые мелочи, вроде аксессуаров пригодных для комбинации или же материалов, из которых были выбранные вещи. И единственное в чём был выбор Тэгуна, так это в возможности отдать предпочтение красному или чёрному плащу из тонкой кожи. Он, конечно же, был более склонен к чёрному цвету, но вспомнив о том, что в купленных мелочах был и алый ошейник, задумался. С белой гитарой и, возможно, тёмной футболкой и джинсами, это сочетание должно было выглядеть умопомрачительно хорошо.       — Мы возьмём и тот, и другой, — бросив лишь краткий взгляд на младшего, подытожил Воншик. А Тэгун поспешил спрятать восхищённое ликование за длинной чёлкой. Такой щедрости он не мог себе позволить, даже выбираясь в магазины вместе с Суён.       И когда они уже уходили прочь, он определённо понимал, почему на лицах работниц отражалось нескрываемое более счастье. Он увидел ценники и, кажется, потерял дар речи. Благо говорить ему сейчас и не требовалось. Бодрый Воншик вёл его к машине, а пара неизвестно откуда взявшихся охранников завершала процессию, унося несколько внушительного вида пакетов с фирменной эмблемой магазина. Чон ещё пытался ободрить себя словами Воншика, но кажется и сам уже не верил, что действительно стоил всего этого. Не верил, что мог оправдать.       — Ты выглядишь подавленно, — обратился к нему старший мужчина уже в машине, осторожно накрывая его колено ладонью. — Что-то не так?       — Я немного нервничаю перед фотосессией, — нашелся Чон, понимая, что говорить сейчас о цене будет более чем не уместно, не был Воншик тем человеком, который после таких крупных затрат заперся бы в кабинете, подсчитывая убытки. — Не знаю, хорошо ли всё пройдёт. У меня не было подобного рода опыта.       — Я так понимаю, у тебя вообще мало в чём опыт был, — не сдержавшись хохотнул Ким, а рука его чуть сильнее сжала острое колено, чему Тэгун не мог воспротивиться, хоть и считал подобную наглость неуместной. Наверное, подумал он, Воншик мог себе позволить это теперь. А он сам не мог позволить себе воспротивиться, даже если от прикосновения кожу сквозь жесткую ткань джинс жгло, будто бы от нагретого докрасна металла. — Но это всё не страшно. Никто не рождается сразу готовым к таким вещам. Нужно просто привыкнуть. Нужно расслабиться и найти себя настоящего, а в том, что твоё место именно в этом мире, я уверен на девяносто процентов.       — Успокоил, — попытался съязвить Тэгун, но действительно успокаивался от этой непрекращающейся поддержки, от нахождения рядом человека, который сделал ему больно… — Мой телефон. Что с ним? Или я лишен и этой возможности контактировать с внешним миром?       — Ох, я почти забыл об этом. Вот, — вытаскивая из внутреннего кармана пиджака тонкую и наверняка не дешевую игрушку, которая явно не Тэгуну принадлежала, он положил её на колени младшего, тут же отвлекаясь на свой телефон, который уже с минуту как разрывался от тонкой занудной вибрации. И прежде чем ответить он всё же пояснял: — Этот будет лучше в разы и полезней, учитывая, что в скором времени тебе придётся делать фото для любопытствующих фанатов. Sim-карта в нём твоя, так что считай, что сменилась просто обложка.       Чон кивал то ли выражая понимание, то ли действительно силясь вложить благодарность в этот жест, но Воншик уже не глядел на него, принимая вызов и отчитываясь о том, что минут через десять они будут на месте. И он не врал. К тому моменту, когда Тэгун внутренне уже свыкся с собственной участью, их подвозили к дверям неприметного здания, за которыми находилась полутёмная просторная студия, какие сам Тэгун раньше привык видеть только по телевизору. Он не успевал почувствовать себя неловко, потому что очередная нуна-стилистка, имени которой он в волнении не запомнил, уводила его в гримёрную комнату, чтобы спустя минут пятнадцать представить на обозрение фотографа уже в образе футболиста.       И это было не так страшно, как поначалу казалось фантазии Тэгуна. Мужчина с камерой, находящийся где-то за пределами освещённой части зала давал точные и вполне выполнимые указания по поводу поз и взглядов, подбадривал и хвалил, когда действительно получалось добиться желаемого, и весьма корректно подбирал слова, когда что-то не получалось. В последнем, Чон был уверен, была лишь заслуга находящегося неподалёку Воншика. Вряд ли бы его, нервничающего, так щадили не будь с ним представительного старшего мужчины, чьих сбережений наверняка бы хватило и на покупку всей этой студии, вместе с оборудованием и людьми. После пары десятков ослепительных вспышек ему дали время передохнуть, а после, поправив почти незаметный макияж, вывели обратно под объектив, вручив ещё и мяч. Это было до такой степени логично, что Тэгун вновь не успел растеряться. Футболист и мяч — очевидный концепт. И Тэгун был счастлив признать, что с мячом обращаться он умеет, благо школьные занятия не прошли даром. Там он был одним из лучших, здесь — он всё ещё был никем, но мог кем-то стать, открывая себя для жадного ока камеры, блуждающего будто бы всюду разом.       Он был искренне рад, что встретился взглядом с Воншиком только когда всё уже подошло к концу. Измотанный, он добирался до отведённой ему комнаты уже в компании старшего, выслушивая его хвалебные речи и наставления.       — Ну вот, а ты боялся, — тот похлопал его по плечу и в саму гримёрку заходить не стал, останавливаясь возле двери и заставляя Тэгуна с побегом медлить. — Этот образ не подразумевает сексуальности, но всё же… тебе придётся над ней поработать, так или иначе. Тебя должны хотеть, а не просто считать милым.       Тэгун кивнул и прикусил губу. Он понятия не имел, как удавалось Воншику простые вроде бы вещи подавать так, нагоняя на него смущение, но он обещал себе уже в десятый, наверное, по счёту раз, что научится принимать их смелее, не чувствуя себя при этом украденным старшеклассником-неумехой. Ему позволяли переодеться и ждали уже в машине. Фотограф и нуна-стилистка ещё успели бросить ему пару пожеланий на прощание, а после мир вновь сузился до размеров салона иномарки. И если бы даже Воншик попытался его вновь смутить, то не сумел бы. Он уснул, укачанный мерным шумом двигателя и плавностью езды, переполненный эмоциями и событиями он даже не сразу чувствовал вибрацию мобильного, что оповещал его о новом входящем сообщении. С трудом разлепляя глаза и всматриваясь в ослепительную яркость экрана, он с удивлением обнаруживал приглашение от бывших сокурсников на вечеринку, а потом с удивлением ещё большим отмечал, что полдень давно начал клониться к вечеру.       — В делах время пролетает незаметно, верно? — подал голос Воншик, к моменту, когда Тэгун уже осознал, что путь этот ведёт их обратно к особняку Кима. Он кивал, подтверждая слова старшего, и вздрагивал от тонкого любопытства, за которым чувствовалась некоторая угроза. — Тебя уже кто-то потерял?       — Нет, это… глупости. Наверное, ошиблись номером, — он изображал слабую улыбку на лице и стирал сообщение, полностью уверенный в своих словах. Нет, конечно, его и раньше пытались расшевелить и пригласить куда-то, но считающий подобное лишь вежливым жестом, Чон предпочитал отнекиваться и оправдываться делами. Теперь же он игнорировал тот мир, где ему больше, кажется, не было места.       А уже у входа в особняк, он замечал тёмно-красное спортивное авто, которого здесь не было ранее, бросал вопросительный взгляд на Воншика и тот охотно приходил на помощь, определяя эту машину, как принадлежащую его будущему менеджеру. И всё равно было видно, что сам Воншик удивлён, он не ждал гостя так рано, но всё-таки удовлетворённо хмыкал этой чрезмерной пунктуальности, находя её более чем уместной.       — Нужно познакомить вас. Идём, — бросал он совсем уж буднично, пока растерянный Чон наблюдал за охраной, передающей его новые вещи прислуге. Здесь была незнакомая ему ранее девушка и уже узнанная Йери, которая позволяла себе даже улыбнуться Чону и подмигнуть, прежде чем он шагал вслед за Кимом.       А тот спешно спускался по лестнице вниз и Тэгун с не убиваемой подкатывающей к сердцу ревностью подумал, что менеджера они найдут в студии, но они сворачивали налево и Чону представал немалых размеров зал, который Сыльги скромно назвала бассейном. Нет, бассейн здесь был тоже, конечно, и размерами он, наверняка приравнивался к тэгуновскому школьному, но дело было не в этом. Сама атмосфера роскоши витала здесь, без возможности нормально вздохнуть, а десяток оттенков синего в оформлении стен и пола, и многочисленные растения, представляющие собой целые островки зелени, и правильная подсветка, идущая будто бы из ниоткуда, делали это место похожим на рай. На рай для богачей. Тэгун даже не сразу замечал фигурку, плещущуюся на водной глади и подплывающую к ним с завидной быстротой.       — Ожидаемо, — констатировал Ким, наверняка имея в виду место нахождения гостя, который уже выбирался из воды, игнорируя ступеньки и подтягиваясь на руках. Тэгун не мог не отметить хорошо подкачанные руки и едва ли не идеальное тело, сродни воншиковскому. Сразу становилось очевидно понятно, что обладатель такой рельефной загорелой фигуры регулярно следил за собой и поддерживал мышцы в тонусе. И в этих мыслях, Тэгун так запутался, что едва не пропустил момент, когда, представив его, Ким представил ему и подошедшего улыбающегося парня. — Знакомься, Чон, это Хан Санхёк с этого дня он будет ответственным за многие аспекты твоего продвижения к званию звезды.       — Но он же мой ровесник, — только и смог выдохнуть Тэгун, явно обескураженный самым главным открытием, которое внезапно его озарило, составив неточности паззла воедино. Теперь он понимал, что не так в этом доброжелательном не перестающем улыбаться парнишке, видел это в озорстве его глаз и откровенно терялся, не готовый к подобному.       — Если быть более точным, то Хан младше тебя на год, — подливал масла в огонь тэгуновского недоумения Воншик. — Но тебя это не должно смущать. В свои семнадцать мальчик уже помог мне поднять на ноги один женский коллектив и сольную исполнительницу.       — Приятно познакомиться, — парень смахнул с высветленных рыжеватых волос капельки воды, а свободной, уже высушенной о поднятое с пола полотенце, закрепил знакомство с Чоном крепким рукопожатием. — Можешь называть меня просто Хёк. Так будет удобнее.       — Хорошо, — всё ещё недоверчиво кивнул Тэгун, вновь ощущая на себе этот странный сканирующий взгляд.       — Неплохо, — подытожил Санхёк, уже явно обращаясь к Воншику, хоть и не сводя взгляда с новичка. Он продолжал стирать с себя капельки воды, что, надо сказать, прекрасно смотрелись на нём, но выглядел теперь совершенно иначе — сосредоточенным и полностью погружённым в свою работу. — Ему нужно привести в порядок своё тело и… солярий?       — Ни в коем случае, — Тэгун подавил в себе неуместное желание шарахнуться прочь от Кима, слыша этот стальной отказ, а Хёк лишь понимающе ухмыльнулся.       — Ну тогда, ты не должен иметь ничего против пирсинга. Уши. Ему определённо требуется ассиметрия. Один прокол в правом и два в левом, согласен? — во взгляде Хана уже плескалась победа, в то время как Воншик должен был вынужденно выдохнуть, признавая чужую правоту. Находясь в отделе с украшениями, он совсем не учёл подобного. — Возможно ещё… губа?       — Хёк, не испытывай моё терпение.       — Ну Тэён же пошел такой пирсинг, и фанаты были в восто…       — Что?!       — Да ладно, я пошутил, хён, — Хёк засмеялся так громко, что едва не оступился делая пару непроизвольных шагов назад, он будто бы вовсе и не чувствовал на себе испепеляющего негодующего взгляда старшего мужчины и это… восхищало Тэгуна. Он становился серьёзным вновь быстрее, чем Ким успевал что-либо сказать, в ответ на подобные шутки. — Я могу познакомить Чона с его будущей командой прямо сейчас?       — Ты уже собрал их? — в голосе Кима сквозило неприкрытое удивление, которым младший явно оставался доволен, как и собственной расторопностью.       — Да, они уже в курсе и ждут на общей квартире, вот только гитарист… я не смог до него дозвониться.       — Они и к лучшему. Тэ хочет играть сам.       — Рискованно. Большая нагрузка и две ответственные роли в группе разом… Ну ничего. Коллектив слаженный, у них большой опыт совместной работы в прошлом проекте, так что, думаю, справитесь, — эти слова Санхёк уже вновь предназначал Чону, а тот, окончательно растерянный, не мог собрать воедино всех мыслей, а потому оглашал самые громкие.       — У меня будет группа? — не веря собственным словам, выдыхал он. Понимая, что это куда большая ответственность, неизбежное сближение с людьми, более объёмное звучание музыки и… то, о чём он всегда мечтал.       — Ну не думаешь же ты, что я выпущу тебя на съедение фанаткам в одиночестве? — Воншик похлопал его по плечу совершенно по-дружески и с некоторым садистским удовольствием отметил озябшего от прохлады воздуха Хёка, переминающегося с ноги на ногу.       — А прошлый вокалист где? — спросил самое нелепое, приходящее на ум Тэгун, стараясь уйти от этих прикосновений и смотреть продолжая только на младшего. А тот от вопроса даже перестал мелко дрожать и растерянно посмотрел на Воншика, позволяя ответить ему.       — Контракт. Он подошел к концу, а дальнейшая деятельность у нас не сложилась, — выдал Воншик ровным вроде бы голосом, но было в нём что-то такое, что Тэгун быстро кивнул, в знак понимания, спеша закрыть эту тему. И хватка на его плече тут же ослабла. Воншик двинулся прочь, будто бы забывая о существовании обоих парней, но уже у входа вновь давая о себе знать настоятельным: — И чтобы без пьянок там, Хан Санхёк. Иначе я приеду к вам самостоятельно.       — Это будет честью для нас, — изящно исполняя реверанс, Хёк вновь возвращался в своё дурашливое амплуа, в котором Тэгуну он, кажется, нравился больше — тот ещё не решил для себя наверняка, но с таким Хёком рядом находиться было вполне себе сносно. Хан сбегал в душевую комнату, которую Тэгун сразу и не заметил, и не удосуживаясь закрыть за собой дверь, бросал уже оттуда: — Я буду готов минут через пятнадцать. У тебя ещё есть время привести себя в порядок.       И если речь шла о порядке мыслей, то Чон был уверен, ему и недели не хватит, чтобы прийти в себя, а события этого дня ещё не подошли к концу. Впереди было знакомство с новыми людьми, с музыкантами, у которых, в отличие от него, был опыт выступлений на сцене. А душ принять и правда оказывалось необходимо, тот приятный поначалу гель, что придавал его коже на съёмках ровный блеск, теперь мешался с потом и вызывал лёгкий зуд, хотелось смыть его, как и часть переполняющих эмоций, которые не находили выхода. В идеале было, конечно, запереться где-нибудь с гитарой в укромном месте и излить себя в импровизации, но времени на это не находилось. Или… Чон всё-таки не удержался и заглянул в студию, чтобы унести в свою комнату всё ту же опробованную акустику цвета оливы.       Он рискнул заглянуть в пустующий ранее шкаф и поразился тому объёму одежды, что была для него, не сразу находил среди неё что то более ли менее неброское и только теперь позволял себе порадоваться тому факту, что цветовая гамма гардероба осталась прежней, как, в общем-то и больший тип вещей. Отличие было только в цене и в том, как эти вещи теперь смотрелись на Чоне. И он не знал, кого стоило благодарить за этот эффект — умелых стилистов или же мастеров-швей, которые явно знали какой-то секрет, но представшая его взору картинка отражения очаровывала. И пусть его выбор пал лишь на самую обычную чёрную футболку, серую толстовку с капюшоном и джинсы, под тип прежних, тот, кто смотрел на него из золочёной оправы, уже не был прежним Чоном Тэгуном. Это был кто-то другой, но этот "кто-то" просто не мог не нравиться парню.       — Ты готов? — Тэгун едва не выронил из рук ошейник, над уместностью которого размышлял сейчас. Санхёк врывался к нему с той же непринуждённой наглостью, что и Воншик утром, но это уже понемногу входило в понимание нормы. И Чон вновь не успевал ничего осмыслить, потому что Санхёк в одежде производил не меньшее впечатление, чем без неё, высокий, даже выше самого Тэгуна, и подтянутый, он выглядел как модель сейчас. Но вёл себя как самый настоящий ребёнок, засыпая Тэгуна комплиментами и едва не сбивая волной восторженных эмоций. — Круто выглядишь! Тебе идёт этот наряд, хён! А это… ух, ты! Надевай скорее его и идём.       Хотя надеть ошейник Хёк так и не позволял. Вырывал его из рук и самостоятельно заключал шею Чона в плен тонкой кожи. Он делал это ловко и до такой степени быстро, что Тэгуну приходилось задуматься, уж не все ли подопечные Хана Санхёка и Воншика носят такого рода украшения. Но времени на вопросы не оставалось, Хёк уже тащил его, едва успевшего обуть полюбившиеся кеды, к выходу, подталкивая к пассажирскому месту спортивного авто.       — У тебя есть права? — неуверенно открывая дверцу интересовался Чон, наблюдая с каким проворством Хёк занимает водительское сидение и пристёгивается. А Хан на это лишь усмехался понятливо и поворачивался к Чону уже с озорством в глазах.       — Давай поиграем в игру, — в необыкновенном тембре его голоса, точно маленькие дьяволята, таились смешинки. — Я тебя довожу до нужного места за пятнадцать минут, а ты это за это время угадываешь, есть у меня права, или я украл эту машинку у папы.       Тэгун почувствовал, что бледнеет, но всё-таки, под задорным смехом младшего не смог найти здравой причины, чтобы отказать в этой игре. В конце концов, успокаивал он себя, навряд ли бы Воншик доверил его малолетнему сумасшедшему. И с первых же минут поездки становилось понятно, что Хёк лукавил, недоговаривая о своих водительских талантах. Он вёл авто ровно, набирая скорость всё уверенней, перестраиваясь из ряда в ряд и обгоняя редкие ползущие машины, что ещё встречались на пути. Они вновь ехали в город, и Тэгун позволял себе немного расслабиться и даже задать пару вопросов, что терзали его с момента узнавания новости о группе.       — Парни с которыми я должен играть, можешь рассказать мне о них? — начал он, наконец, не зная, что именно его интересует. Точнее зная даже, но не имея возможности сформулировать свои страхи в точное предложение.       — О! Они милые, хён! — заверил младший, продолжая следить за дорогой, на губах его играла загадочная улыбка, и Чон уже почти смирился с мыслью, что на этом вся информация и подходит к концу, но мальчишка продолжил. — Их всего лишь двое, если Воншик так уверенно вычёркивает гитариста, с которым у него самого отношения не сложились с самого начала. Хакён очень заботливый. Очень. Он был лидером в прошлом составе группы и я не думаю, что что-то изменится в этот раз, но это даже к лучшему. На его плечах лежит решение самых нудных вопросов касательно творческой деятельности. И, да, он отвечает за клавишные, хотя может и похвастать прекрасным владением бас-гитарой. А Хонбин у нас драммер, ему нравится находиться за барабанной установкой круглыми днями и там он превращается в сущего дьявола, но вне досягаемости инструментов он кажется вполне сносным к общению парнем. В общем, нормальные ребята с чувством юмора, не то что Воншик…       — А что он? — Тэгун неосознанно как-то напрягался, когда речь касалась Кима, с одной стороны ему сейчас хотелось узнать что-то ещё о нём от человека знающего его гораздо дольше, чем знал он сам, но с другой, он боялся узнать что-то страшное для себя. Например, что у Воншика была склонность любить исключительно юных мальчиков.       — Сам же видел, на все шутки реагирует так, будто бы я стою с самыми ценными его игрушками у края пропасти и обещаю выкинуть их вниз, — беззаботно отмахнулся младший, сбавляя скорость, а заодно и тревогу Чона.       — А Хакён и Хонбин… они намного старше меня?       — Всего на пару лет, — также легко отозвался Санхёк, умело паркуясь возле одной из многоэтажек. — Впрочем, ты скоро и сам всё увидишь. Они тебе понравятся, я обещаю.       И это звучало уже совсем не от ребёнка-Хёка. Тэгун видел перед собой занятого молодого человека, явно осознающего, в отличие от него, возложенную на его плечи ответственность и знающего цену собственным словам. И он не ошибался. Уже попадая на пятый этаж, в уютную квартирку, которую Хёк открывал своими ключами, Тэгун переставал нервничать. Здесь пахло теплом и готовящейся едой, а с кухни доносились голоса шутливо спорящих мужчин.       — Нет, это ты мне сейчас говоришь о надобности специй? — хохотал один, расплёскивая низкий бархатистый тембр собственного голоса за пределы комнаты, в то время как другой ворчал приглушенно, что становилось более объяснимо, когда Тэгун обнаруживал второго парня роющимся где-то в глубине холодильника. — Не нужно добавлять ни карри, ни соевый соус, я тебе это говорю абсолютно точно!       — Лучше абсолютно точно скажи мне, где он.       — О, кто к нам пришел! — первым приход гостей замечал кудрявый парнишка у стола, не собирающийся содействовать поискам, он обернулся и отсалютовал вошедшим бокалом с вином. Хёк охотно прошел вглубь комнаты, пожимая тому руку, а Тэгун решился лишь поклониться, приветствуя. В его голове не складывалось воедино противоречие представшей картинки, и когда парень подошел ближе он окончательно растерялся. У него было лицо и телосложение модели и, даже уют совсем тёплой и домашней кухни, даже широкие штаны и растянутая футболка не могли испортить этого эффекта, а скорее становились контрастом, который оттенял красоту молодого человека ещё больше. — Меня зовут Ли Хонбин рад познакомиться.       — Чон Тэгун, — ответил младший, перебарывая своё глубочайшее удивление. Лицо Хонбина будто бы светилась ангельской чистотой и непорочностью. Он совсем не походил на человека, который может прятать себя за барабанной установкой долгое время. В его больших кофейных глазах плескалось добродушие, и это зачаровывало не меньше естественной красоты. За мгновения до момента когда их руки соприкоснулись Чон ещё свято верил, что его рука пройдёт сквозь тонкопалую кисть нового знакомого словно через призрака, но его ладонь сжимали уверенно, впрочем, тут же отпуская.       — А я гляжу Воншик не растерял хватку, — задорно и совсем беззлобно хохоча выдал второй парень, наконец, прекращая поиски и подходя ближе, чтобы сразу же ошарашить Тэгуна крепкими объятиями, которые чуть раньше доставались и Хёку. — Ча Хакён. Рад познакомиться с тобой, Чон. Санхёк?       — Что? — младший уже орудовал у плиты с палочками, пробуя что-то наверняка аппетитное, судя по его довольному выражению лица.       — Ты ведь купил мясо, как и обещал, верно? — Хакён чуть нахмурился, позволяя крохотной морщинке проступить меж бровей. Он выглядел сейчас так, что Тэгуну становилось немного не по себе, даже когда спустя мгновение это выражение сменялось милой сияющей добротой. — Ты ведь не мог оставить ужин своих хёнов неполным?       — Я забыл всё в машине, прости! — легко протягивая ключи, Хёк явно не собирался сам бежать за покупками, о которых Тэгун даже и не подозревал. — Но я купил всё, и даже больше.       Такой ответ, очевидно, устроил старшего и он, забрав ключи, двинулся к выходу спешно, заверяя о своём скорейшем возвращении. Он ещё успел подмигнуть Тэгуну, прежде чем скрыться за дверью, громко стуча по лестнице каблуками своих лёгких туфель. На плечо Чона невесомо легла чужая рука.       — Поможешь с готовкой? — Хонбин был мил даже сейчас, когда надобность приветственной вежливости могла бы отойти на второй план. Он просил помочь с нарезкой свежесваренных кальмаров, в то время как сам наполнял пару бокалов вином и всё с той же лёгкой непринуждённостью прогонял Хёка прочь от плиты, запасы еды на которой стремительно близились к нулю.       И Чон улыбался этому дружескому ворчанию, впервые за долгое время ощущая себя до такой степени уместным. Всё было не так уж плохо, как могла бы дорисовать его фантазия. Всё было даже слишком хорошо для начала.