***
Тсуна с умилением смотрела в след воодушевленному другу, который умчался на закупки динамита, позабыв о занятиях в школе. Девушка вздохнула, прячась от солнца за полями зонтика. Она не видела особого смысла бывать в школе — всё скучно и однобоко, что она бы с радостью ушла бы на домашнее обучение и переехала к семье в Америку. Но она так не хотела расстраивать папу, который рассказывал о традиции учиться в Японии, уважив тем самым желание прадеда — семейные традиции для Аддамсов — свято, как и семь грехов-кругов для Данте. Поэтому девушка ходила в школу, стараясь не думать о грустных и серых буднях, благо у неё есть маленький и гадкий малыш, мама и дымовая бомбочка, которые всегда скрасят скучные деньки в бледном болоте. Заняв место на трибуне, Тсунаёши стала следить за одноклассниками, которые начали разминку на физкультуре. Рядом присела Сасагава Киоко, которая с благодарностью улыбнулась, когда Савада взяла её под большой винтажный зонтик, спасая от солнцепёка — жара стояла неимоверная, что было не удивительно для конца мая. — С выздоровлением и возвращением в убогие пенаты, — поприветствовала она Киоко. Первая красавица, кажется, сама начала лучиться ослепительным светом. — Спасибо. Тсунаёши-чан, я никогда не видела тебя на физкультуре, — озадачилась девушка, смотря на одноклассников, которые уже начали делиться на команды. Савада-Аддамс нахмурилась. Она снова ощущала спокойный и мелодичный вой сирены, которая успокаивала и расслабляла. Но, как назло любителям розовых пони, вот уже почти месяц как девушка не может поймать того, кто вызывает этот восхитительный перелив внутри. Посмотрев на команду девочек, Тсуна перевела взгляд на мальчишек, и то невероятное чувство снова пропало, отчего она машинально поджала кроваво-алые губы. — У меня пожизненное освобождение, — отвлеклась от неудачи девушка, предвкушающе улыбнувшись. О, она поймает этого негодника и затискает до смерти, утопая в этом прохладном спокойствии, или отравит — Тсуна точно ещё не решила. — Сложно бегать и не выронить кинжалы, ненароком в кого-нибудь не запустив. Сасагава засмеялась, привлекая внимание к ним. Савада-Аддамс пожала плечами — многие вообще побаивались её откровений, так что смех на её слова не так уж и обиден, раз он искренен. Одноклассники зашептались, однако девушкам не было до них никакого дела. — Во что они будут играть сегодня? — поинтересовалась Тсунаёши для поддержания светской беседы — влияние неподражаемой мамы и тётушки даёт своё. Сасагава, откинув волосы назад, чем заслужила пару свистов, и начала информировать свою подругу, которая не догадывалась о своём новом статусе. — В бейсбол, — ответила она. Тсуна же с удивлением посмотрела на поле, которое будто только что увидела. Всё же нужно почаще выныривать из своего красочно-кровавого мирка и обращать внимание на окружающих. Она даже не подозревала, что в Японии прижилась одна из любимейших игр её семьи — со своими правилами, конечно, не как у них. — Ты никогда не видела, как играет команда нашей школы? — удивилась Киоко, начиная припоминать, что Савада не появлялась ни на одном соревновании. Даже на дне спорта. — Если быть предельно откровенной, — Тсуна поправила складки и осторожно запихнула кинжал на место, — я даже на этих занятиях появляюсь раз в семестр для галочки нашего сенсея. Или для устрашения, что наиболее вероятно. Кто же знал, что их физрук такой слабонервный и не понимает розыгрышей? Сасагава поняла, что она права и с радостью решила посвятить девушку во все тонкости и хитросплетения спорта. — В основном на уроке мы бегаем, сдаем нормативы и только потом нам отводится время для игр, — Савада кивнула в знак того, что поняла, давая разрешение на продолжение. — Это не только позволяет узнать всех поближе, но и вырабатывает умение правильно организовать команды и заинтересовать будущих членов спортивных клубов. — Тсуна задумчиво прикусила губу. Кажется, Хаято что-то говорил о дурацких клубах, в которые ему не хочется вступать. — Тсунаёши-чан, а ты состоишь в каком-нибудь клубе? — с сомнением спросила собеседница. Будущий босс, лишь хмыкнула, пародируя Гокудеру. Да, репутация — вещь невероятная. Даже стало чуточку интересно, что же про неё думают такого окружающие? Опуская страшилки, разумеется. — Конечно, Киоко-чан, — своим ответом она заработала вопросительный взгляд, в котором сошлись в неравном поединке стеснение спросить и любопытство. — В клубе изобразительных искусств. Иногда моё баловство вместе с картинами Ханы-чан отправляются на школьные выставки. Сасагава же не скрывала своего восхищения. Она прекрасно помнила, как всегда спокойная Хана воодушевленно отзывалась об утончённых и немного мрачных картинах, которые всегда цепляли всех, кто приходил на выставки. — Хане-чан очень нравятся твои работы. Тсунаёши почувствовала себя неловко. Она развлекается, таким образом, убивая скуку, а Сасагава так трепетно об этом отзывается на пару с Курокавой, что Савада-Аддамс впервые почувствовала смущение. — Как думаешь, чья команда выиграет? — она перевела тему, стараясь понять, нравится ли новое ощущение эмоций или нет. Киоко глянула на две команды и уверенно вынесла вердикт. — Вон та, — она кивнула. — Они точно победят, ведь с ними Ямамото Такеши-кун! Тсуна перевела свой взгляд на названного, который что-то втолковывал пареньку чуть ниже его, и внутри девушки затрепетало то самое ощущение, которое заставляло сердце биться чересчур хаотично. Значит, Ямамото Такеши. Интересно.***
Тсунаёши напевала весёлый мотивчик, кидая в кастрюлю нечто, очень напоминающее чью-то конечность. Такое нетипичное поведение ученицы вызывало большое беспокойство. И опасение за окружающих. Второе чувство было сильнее в Реборне. На его наводящие вопросы девушка лишь улыбалась столь маниакально, что аркобалено вспомнил не последним словом Потрошителя Варии. Поняв, что от Тсуны он ничего не добьется, Реборн решил подключить тяжёлую артиллерию в лице непревзойдённой Наны, которая точно сможет понять свою дочь. А ему ещё нужно подумать, как привлечь в семью Хибари и популярного и успешного в спорте Ямамото, отчитаться Девятому и позвонить Внешнему Советнику, пообещав Емитсу одну из самых мучительных смертей. Хотя он начал думать, что Савада воспримет его угрозу как комплимент. Тсуна добавила корицу для приятного запаха. Опасная стряпня её успокаивала наравне с рисованием, и давала возможность посмотреть на всё со стороны. По маминому гаданию она знала, что ей предстоит встретить ещё троих парней, от которых внутри будет перезвон ручной сирены. Однако почему именно перезвон от Ямамото Такеши вызывает в ней такие яркие эмоции, ведь ни с Хаято, ни с Сасагавой и Хибари такого не было — непонятно. На кухню впорхнула счастливая и довольная Нана, что девушка отвлеклась от кастрюли и залюбовалась лучащейся всеми эмоциями мамой. — Мама, неужели дядя Фестер подорвал Белый дом и его объявили в федеральный розыск? Нана засмеялась и покачала головой. Всё же взрывы осуществлялись для искусства и красочности, но никак не по политическим мотивам. — Я разговаривала с папой, — мечтательно потянула женщина. — Реборн так мило его проклинал! Тсуна умилилась вместе с матерью. Ох уж этот маленький кровавый выдумщик! — Как папуля? Не скучает? — поинтересовалась родителем Тсуна, выключая огонь. Миссис Савада-Аддамс будто ждала этого вопроса. — Безумно скучает, — ответила женщина. — Попросил вырваться к нему хотя бы на две недельки. Тсунаёши оставалось лишь радостно зажмуриться. Она обожала отца и понимала, что, несмотря на интересную и опасную работу, он по ним очень сильно скучает, особенно по маме и её стряпне. Всё же она была для него второй половиной и девушка понимала, что тоска — прекрасное чувство, но оно никак не сочетается с папой. А до каникул ещё далеко… и с учётом маленького негодника Тсуна не была уверена, что она сможет вырваться из Намимори. — Мам, так съезди! — оживилась девушка. — Кто знает, как черти пошутят с нашими планами на лето, а так хоть вы отдохнёте. Нана с сомнением посмотрела на дочь. Она и сама прекрасно понимала, что медленно, но верно темное кружево вплетается в их судьбы. И чем дальше, тем темнее оно становится на судьбе её любимой Аквы Тофаны. — А как же ты? Да и как я вас троих одних оставлю! Миссис Савада-Аддамс всплеснула руками. — Мам, две недели мы выживем. К тому же надо лично убедится, что повара в кафетериях готовят не настолько отвратительно вкусно! Нана лишь обняла дочь, понимая, что их маленький дьяволёнок растёт слишком быстро. Совсем уже взрослая! Скоро и будущего мужа приведёт в семью. Кстати, о мальчиках. — Тсу-чан, наш маленький малыш очень многозначительно посматривал на меня, намекая, что твоё духовное равновесие из минуса перешло в плюс. Что-то произошло? — обеспокоилась женщина, ощупывая своё драгоценное чадо и вертя её во все стороны. — Мам, скажи, чтобы ты сделала, если бы не могла разобраться в эмоциях, которые вскользь вызывает посторонний человек? Женщина чувствовала, что она опустила все значимые детали, но подробности и не были нужны — она прекрасно помнила тот расклад в лунную ночь. Тсунаёши сама приблизила это время, бессознательно, но всё же. Видимо, стоит подготовить Емитсу и братьев с племянником, что на одного Аддамса в обозримом и таинственном будущем станет больше. Особенно черную звезду её сердца — всё же мужчины не любят конкуренции, особенно обожающий своё утонченное чадо Емитсу. — Я посмотрела бы ему в глаза, — ответила она на её вопрос. — Тогда я побежала собирать вещи и составлять список покупок, чтобы приготовить еды вам на первое время. Нана обняла дочь и поспешила осуществить намеченное. Всё же Тсуна нашла своего Короля.***
Савада-Аддамс со скукой смотрела в окно. Хаято обещал приехать завтра, поскольку весь купленный динамит был потрачен в попытке объяснить продавцу, как нехорошо обманывать хороших и добрых итальянцев. В классе прошло уже два урока, после третьего Ямамото Такеши пропал с радара её сирены. Но взволнованный трепет остался. Тсунаёши недовольно поморщилась, понимая, что так и не смогла поймать хоть на секунду взгляд местной знаменитости. Подходить было слишком рисково — привлекать к себе ненужное внимание, невзирая на бабулин талисман, было нежелательно — только недавно улеглась история с капитаном кендо, яростной защитой Гокудеры и преподавателя, который попытался опустить её. Девушка повторяла про себя как заклинание, что у неё осталось три разрешения из шести и нельзя их спустить на такие пустяки, как внутренние переживания. Получалось откровенно скверно, поэтому она обрадовалась Мидори-сенсею как родному. Всё же есть некая прелесть в том, что он не только не принимает других взглядов на литературу и классику, но и всячески старается её выгнать. А с учётом того, что он уже минуты три неодобрительно смотрит на неё, держа в руках тетрадь, то у неё есть все шансы прогулять урок на законных основаниях. — Савада… Что и требовалось доказать. Права Уэнсдей — учителя такие предсказуемые.***
Идя по коридору, Тсунаёши задумалась, куда ей стоит пойти. Сегодня облачно и солнце не печёт, но нарываться на ДК, который сейчас начнёт патруль во дворе — не хотелось. Как-то, воодушевленный Хаято рассказал ей, как в детстве любил торчать на крыше, любуясь на дневное и ночное небо — такое разное, но такое единое — оно отражало две противоположности — день и ночь, добро и зло. Со смущением сказал, что тоже хотел найти своё небо и нашёл, если она не будет возражать. Тсунаёши и не возражала. И была рада, что Гокудера поделился своим воспоминанием, которое берёг и охранял, не давая ему поблекнуть. Вспомнив это, девушка решила исследовать крышу школы. Всё же она знала, где вход, но ни разу там не была. Нужно исправить эту маленькую оплошность. Идя к своей цели, Тсуна думала, какой же подарить подарок папе, раз она не сможет поехать с мамой. Это была их традиция, которую придумал отец, и которая соблюдается, сколько она себя помнит. В голову ничего не приходило из-за внутреннего воя, так что, поднимаясь по лестнице, Савада-Аддамс понадеялась на друга и его совет. Всё же матушка отказывалась ехать, пока не попрощается с Хаято лично. Тёплый ветерок потрепал волосы, которые были убраны назад. Хмурые облака медленно плыли по чистому небосводу, а голову заполняли глупые и наивные мысли. Так необычно. По привычке Тсунаёши раскрыла свой незаменимый зонтик и прогулочным шагом начала осмотр крыши. Она никак не понимала, почему никто сюда не приходит — ей встретились скамейки и урны, которые явно предназначались для школьников, которые могли посидеть на крыше в обеденный перерыв. Решив, что спросит обо всем у Киоко, она остановилась, прислушиваясь к себе и легкому шороху. Опять это восхитительное и волнующее чувство. Тсуна улыбнулась той самой улыбкой, которую испугался вчера Реборн. Ведомая своим ведьминским чутьём, она вышла к тому, кто так нагло ускользал от неё целый месяц. Дядя Гомес бы им восхитился — ещё никто так виртуозно не ускользал от женщин семьи Аддамс больше, чем на полторы недели. Вся крыша была огорожена сетчатым забором, явно из соображений безопасности. На её взгляд для пущего эффекта следовало пустить по ней ток — чтобы было веселее, однако администрация школы считала иначе. Забор, по прикидкам девушки, был где-то два с половиной метра, перепрыгнуть его с разбега не так просто, хотя Пагсли смог бы это осуществить. Но вот то, что она увидит по другую сторону стены Ямамото — точно не ожидала. Парень стоял к ней спиной, запрокинув голову вверх и наблюдая за облаками. Девушка отметила, что он слишком высок для коренного японца — метр семьдесят навскидку — что точно означало, что кровь его разбавлена. Большего она подметить не смогла, поскольку не видела всей полноты своей оплошности — по-другому назвать этого человека-невидимку было невозможно. С другой стороны, она слишком строга к нему — она вообще большинства людей не замечает, и он был таким же. До определенного момента. Будто ощутив к себе внимание, он повернулся и увидел задумчивую одноклассницу, которая наконец-то поймала его взгляд, наполненный удивлением, разочарованием и тем, что вряд ли бы заметил кто-то ещё. Затаенная жажда, как у всех членов её семьи. — Любуешься облаками? — для приличия спросила Савада-Аддамс, стараясь не захлебнуться во всех этих эмоциях — девушка предпочитала классику и считала, что утопленники очаровательны в озёрах, но никак не во внутреннем океане. А сейчас она грозила нарушить свои предпочтения. Ямамото Такеши был противоречием, отчего невольно захватывало дух, а щёки почти обдало горячим майским дыханием, когда он устало и искренне улыбнулся — почему-то ей вспомнился теплый дождь, под который они с братом и сестрой попали в Тоскане, удирая от неприятностей. А дождь, несмотря на всю его теплоту, пробирал до самых костей, заставляя гореть легкие. Внутри всё напряглось до предела, а потом резко отпустило, что в ногах ощущалась некая легкость и усталая нега. Кажется, она перешла какой-то рубеж, который ей очень сильно аукнется, на что сама виновница не возражала. — Прогуливаешь? — видимо, он не был настроен на доверительную беседу, поправляя повязку с больной рукой и отводя взгляд вниз. Ямамото Такеши был не прочь развлечь зевак своим концом, однако он меньше всего хотел, чтобы одним из зрителей была Савада Тсунаёши. Он сам не понимал, но она всегда была в его мыслях, но в последнее время её стало слишком много. Даже для него. — Мои трепетные чувства по поводу творчества Шекспира известны новаторством, которое не принимает Мидори-сенсей, — она пожала плечами, но теплого и цепкого взгляда не отвела, что заставило Такеши всё же снова посмотреть ей в глаза, хотя его интуиция и говорила этого не делать. Не зря, однако, ощущая эту удушающую и спокойную тишину, он понимал, что ещё немного и его решимости не хватит на осуществление задуманного. И виновата будет именно она — Тсунаёши, которая может всё изменить. — Будешь сидеть на крыше все оставшиеся уроки, Тсуна? — Ямамото, как ребенок, воспитанный в японских традициях знал, что такое фамильярное обращение оскорбительно и должно отвадить человека. Будто в подтверждения его слов, Савада-Аддамс подошла ближе и облокотилась на забор спиной. — Если уж ты решил спрыгнуть с крыши, Такеши, то почему бы и нет, — потянула девушка с усмешкой. Её охватил азарт и понимание того, что у этого парня подопытных тараканов больше, чем у её друга. Как говорила троюродная тетушка Аделаида, хочешь, чтобы мужчина сделал по-твоему, то доведи его до ручки и прими его сторону. Её опыту и советам Тсунаёши доверяла — проверено на пяти мужьях. Ямамото оставалось лишь недоуменно скосить взгляд на Саваду, которая убрала зонт и запрокинула голову вверх, наблюдая за ленивыми облаками. — Признаться, я не особо хорошо разбираюсь в хитросплетениях японского менталитета и культуры, однако могу помочь тебе, как однокласснику, выбрать наиболее оригинальный вид самоубийства, — она развернулась лицом к бейсболисту, увидев снова тот самый взгляд и жажду. — Не в моих правилах лезть не в своё дело, но ведь исключения бывают, верно? Реборн, который наблюдал за подростками, с невероятной скоростью осушил свой термос с кофе. Такого веселого и вдохновенного настроения у его ученицы давно не было. Что ж, очередной план с пулей пролетает. Достав пирожки, киллер начал заедать расстройство, ожидая развязки безмолвной игры между ними. Не получив никакого словесного ответа, лишь ожидающий взгляд, Савада-Аддамс пошла в атаку, надеясь взять Ямамото измором и донести до него, что неприятности и монстры внутри есть и пострашнее, чем у него. — Бросаться с крыши — моветон и не модно уже сезонов девять, а это показатель. К тому же, убийство должно завораживать и быть красивым, как и вечная Госпожа на другом конце существования, — она облизнула губы и мечтательно прикрыла взгляд, словно не замечая тяжелого дыхания одноклассника. — Резать вены — слишком велик шанс, что тебя вернут из объятий смерти, и будут пристально наблюдать всю оставшуюся жизнь. Броситься под поезд, как госпожа Каренина или под иной транспорт — слишком хлопотно, хотя эффектней смерти не найти. Однако, — Тсунаёши открыла глаза и начала водить рукой с зонтиком, выводя непонятные фигуры, — вероятность того, что накажут ни в чём неповинного человека в твоей смерти, очень высока. А тащить в неприкаянный мир такие проблемы чревато — прикрепят стражником к такой жертве, и будешь отваживать все неприятности и дарить радость — девушка недовольно поджала губы. — Самоповешивание — вариант, но как говорил дядюшка Итт, слишком ненадежный. Его лично не выдержала люстра. Есть ещё варианты утопления и сгорания, но надругаться над развлечениями Инквизиции даже мне было бы стыдно. Блеск в глазах, растрёпанные волосы от ветра и алые губы просто завораживали, не давая сосредоточиться на смысле тянущего голоса. — Это самый доступный для тебя перечень, — подвела итог Савада-Аддамс, наблюдая, как задумчивая дымка спадает с глаз одноклассника. — Выходит, мне ничего не подходит, — уловил всё же смысл Ямамото. Тсунаёши обворожительно улыбнулась, понимая, что не зря она распиналась — смогла же до этого наивного дурашки донести суть. — Заставляет задуматься, не правда ли, Такеши? Девушка наклонила голову вбок и выжидающе посмотрела на него. Бейсболист хмыкнул, перелезая через забор обратно. Ками-сама, она точно его отговорила, стараясь предложить помощь. «Сумасшедшая, — промелькнуло у него. — И неповторимая». — Уже передумал? — она смогла сделать интонацию разочарованной, однако довольный блеск глаз портил всю картину, хотя Такеши с этим не согласился бы. «Как можно быть такой… волшебной?» — Ага, — он засмеялся, теребя волосы. Ему никогда не было так неловко и хорошо. «И всё же я уже месяц схожу с ума». — Что ж, я сделала всё, что в моих силах, — Савада-Аддамс раскрыла зонтик и направилась к выходу. — Слабость тоже является уделом сильных, запомни это, Такеши. Тсунаёши печально улыбнулась и направилась вон из этого места. Ей нужны кисти и краски — что-то ей подсказывает, что готовка её в этот раз не успокоит. — До встречи, — попрощалась девушка, оставив Ямамото одного на крыше. Спускаясь по ступенькам, она ощущала нервную дрожь и довольство внутренней сирены. Осталось найти двоих, но почему у неё такое чувство, будто она только что приобрела не только друга?