Замена

Больше Дазлинг с капитаном Филлингом не встречалась. Ходила на уроки, заваливала и сдавала тесты, питалась по старинке, проверенным способом, в барах и недорогих ресторанах… и только по этому поводу о стражнике и вспоминала, ибо со всех остальных ухажеров получала едва ли не в два раза меньше энергии – упущенного было жаль. Но доверчивого жеребца было жаль сильнее, и чейнджлинг с ним больше не общалась. Пока он сам не пришел к ней. Хотя строго говоря он пришел не к ней, а к Дазлинг Стар. Почти две недели спустя стражник снова как ни в чем не бывало заявился в школу и опять пригласил кобылку на свидание. На прогулку по городу на сей раз. Когда он начал извиняться за предыдущую встречу, кобылка испугалась, что пони обо всем догадался, но оказалось, что извинялся он за то, где не присутствовал, за то чего вообще не было, за то о чем она ему (и его коллегам) просто рассказала, - и чейнджлинг успокоилась. И на встречу согласилась. Сама не до конца поняла как. Ведь на сей-то раз она легко могла отказаться… Ах да: стражникам не отказывают. Плюс следование выбранному образу, который заворожено смотрит в желтые глаза напротив и соглашается на все. Правда симпатия капитана Филлинга к этому образу несколько ослабела, что кольнуло где-то не то в области гордости, не то желудка, но это Дазлинг собиралась исправить, удалось же ей это в прошлый раз. В прошлый-то удалось, а вот в этот ее ждало разочарование. Теори почти все время свидания обращал на спутницу непозволительно мало для заинтересованного жеребца внимания, вместо этого он постоянно смотрел куда-то в сторону или, точнее, по сторонам, будто ждал или искал кого-то. Кобылка даже снова западню заподозрила. Но нет. Поймать чейнджлинга так никто и не попытался. Чейнджлингу даже очень вкусное мороженое купили. И в принципе ничего плохого не сделали. Но ушла Дазлинг все равно расстроенная, догрызая рожок с холодным лакомством, наплевав, что вечером ее организму от сдобы будет плохо. Зачем вообще приглашал? Глядя вслед кобылке, Теори думал о том же. Зачем. Он сегодня так увлекся, что не оставил даже времени проводить кобылку до общежития – ему уже было пора на службу. За это он конечно извинился… но ведь прекрасно понимал, что извиняться ему нужно совсем за другое. Извиниться ему следовало, что приглашая на свидание Дазлинг Стар (на радость Логану), на самом деле он хотел пригласить чейнджлинга, даже имени которой не знал, и что всю прогулку ждал ее внезапного появления. Но ведь о таком не расскажешь. Стражник сам-то не так давно себе признался, что хочет снова увидеть меняющую внешность кобылку, хочет с ней поговорить. Понять ее хочет: чейнджлинг действовала совсем не так, как о ей подобных думал капитан. Ее действия разрушали давно сложившиеся и устоявшиеся представления пони о черных хитиновых монстрах. И жеребцу хотелось в этом разобраться. Хотя бы ради собственного душевного равновесия. В школу «единорожка» вернулась в весьма расстроенных чувствах. Она, конечно, поела сегодня, и капитан Филлинг как и всегда был очень вкусным, но… осталось противное чувство неудовлетворенности. Теперь кобылке хотелось затащить его в постель… впрочем постель необязательна, хотелось его едва ли не самой изнасиловать – получить и еды и удовольствия и эмоциональную разрядку. А то сегодня: ну ни того ни другого, только очередные глупые комментарии от пони на воротах школы. И конечно новая порция сплетен завтра с утра пораньше. Отвлек кобылку от «переживаний» перехвативший ее буквально на входе Вандер: -- Дазлинг! Как удачно. Пошли, без тебя никак. – И потащил ее куда-то, зацепив за ногу. -- Что? Вандер, что происходит? Ответить жеребец не удосужился, только ускорившись. И вообще хоть что-то новое Дазлинг от него услышала только когда пони дотащил ее до места назначения. -- Вот. Останови их. – Обвел единорог копытом площадку за столовой, предлагая кобылке осмотреться и, соответственно, действовать. -- И что все это значит? – Уточнила Дазлинг, экспозицию осмотрев. Картинка ее мягко говоря не порадовала. Точнее ее не порадовало, что она стала частью этой картины. На небольшой полянке за столовой, поле, что обычно использовали для подвижных игр младшеклассники, друг напротив друга стояли две единорожки, кончики их рогов светились опасными огоньками готовых сорваться заклинаний, а взгляды метали молнии. Дазлинг невольно подумалось, что этим пони, чтобы друг друга поубивать, и чейнджлинги никакие не нужны. -- Останови их, пожалуйста. – Состроил просящую моську жеребец. -- Как? – Поинтересовалась кобылка в обалдении. Посмотрела на противниц под исследовательским углом постороннего чейнджлинга, которым и была, и с долей любопытства поинтересовалась. – Из-за чего вообще весь сыр-бор? -- Ну… - Пони отвел взгляд. – Из-за меня. -- Вандер! Грифоний пух! Да иди ты к Дискордовой бабушке! Ты виноват – ты и останавливай! Причем здесь вообще я?! – Кобылка развернулась, чтобы уйти: вот тебе и друг. -- Дазлинг, пожалуйста. – Развернулся вслед за ней единорог. – Я не знаю к кому обратиться, не преподавателей же звать. Ты… мой единственный друг, Дазлинг. Ну кого я еще могу попросить разнять этих идиоток? Они же сейчас покалечатся… «И что?» - Хотела поинтересоваться Дазлинг, но прикусила язычок. Эх, Вандер был слишком добрым. Особенно для наследника крупного бизнеса и прожженного сердцееда. -- А сам? – На «этих идиоток» кобылке было совершенно плевать. А на красного единорога – нет. -- Они меня не слушают. Совершенно! Вбили себе в головы, что я буду встречаться с победительницей… -- … тогда как тебе совершенно плевать на обеих. -- Ну… в целом… да. Но они же из-за меня..! -- Вандер… - Начала объяснять Дазлинг, но тут у нее за спиной началась эскалация конфликта: розовая единорожка послала в оранжевую молнию, а та, и не подумав защититься, ответила пучком чистой энергии. Щит между ними пришлось ставить Вандеру. А так как жеребец не желал навредить ни одной из поклонниц, щит пришлось ставить поглощающий и – держать. Чейнджлинг невольно залюбовалась потоком мощной магии и умением с ней работать. Было бы не лишним… хм. -- Ванди, не лезь! – Заголосили тем временем кобылки. -- «Ванди»? – Скептически поинтересовалась лимонная, скосив на друга карие глаза. -- Сам не в восторге. -- Ты понимаешь, - Произнесла Дазлинг через паузу. – что если я тебе сейчас помогу, то подставлюсь сама? И ты будешь мне должен. -- Поцелуями принимаешь? – Пошутил единорог, не выносящий излишней серьезности. «Принимаю. Но не твоими.» -- Нет. В твоем случае меня больше интересуют магические тренировки. Начать можешь с вот этого самого щита. -- Какая ты сегодня серьезная… прямо не узнаю мою Дазл. -- Так тебе нужна помощь? Подумай. -- Да… Да, нужна. Я не могу позволить им пострадать из-за меня. -- Вообще-то из-за их собственной глупости. Но как хочешь. Ой, много магических тренировок ты мне должен… Дазлинг окончательно развернулась назад и сделала несколько шагов к кобылкам. -- Девочки, отбой. Вы обе в пролете, Вандер мой. Обалдели все, на поляне присутствующие. С Вандера начиная. К счастью ему хватило тямы промолчать, и единорожки отошли первые: на эмоциях атакующие заклинания устремились в лимонную соперницу. Но Дазлинг была готова, она рассчитывала что пони «подружатся» против нее, и выставила щит, благо потребленной сегодня от Теори энергии хватило. К тому же… перед ее защитной сферой развернулась мощная стена энергии за авторством красного единорога. Еще один защитник. Стражник, чтоб их всех. Она солдат и ей не нужна защита! Не говоря уже о том, что она не привыкла быть под защитой и такое положение вещей выводит кобылку из зоны комфорта. Да она сама кого хочешь… и не придется думать: доверяешь ты этим «защитникам» или нет, и на сколько «нет». -- Ванди! – Возмутились хором недавние противницы, действиями жеребца. -- Девочки, давайте жить дружно… - Улыбнулся единорог. Впрочем не опуская щит. Щит опустила Дазлинг. Знала бы – сэкономила силы. Ох уж эти пони! -- Да. Пошли отсюда. – Кобылка подхватила единорога под копыто и настойчиво потянула подальше от поклонниц. -- Стоять! Ванди, как ты можешь! Она же… -- Да не может между ними ничего быть! Она постоянно вокруг Ванди вьется, но он такую замухрышку никогда не замечал! Не верю! -- А слышали когда-нибудь, что дружба может вырасти в любовь? – Обернулась Дазлинг. – Не верите? Ха! – Кобылка привстала и буквально повисла на Вандере, вцепившись ему в губы поцелуем. Долгим, техничным, со всеми полагающимися атрибутами и переплетенными языками. Кобылки сначала задохнулись от возмущения, потом от зависти, и напоследок поспешили уйти обсуждать планы мести, наконец-то действительно найдя подругу-единомышленницу в недавней сопернице. Стоило единорожкам скрыться за углом, а их шагам и возмущенному шепоту стихнуть в дали, чейнджлинг разорвала поцелуй. -- Тьфу! – Кобылка отвернулась и сплюнула. - Какой же ты невкусный. -- Хей! – Незамедлительно возмутился жеребец, едва смог восстановить дыхание. К слову, ему это далось не без труда. – Еще никто не жаловался! -- Ну значит я буду первой. -- Хмф! Будто ты встречала кого-то вкуснее… -- Да. – Огрызнулась Дазлинг, отплевываясь. Не надо было его целовать – дурацкое послевкусие. Да и не умеет он целоваться, Теори много лучше. И что все эти дурочки малолетние в нем нашли? Ну, кроме папочкиных денег, большого доброго сердца, незлобливого характера, потрясающей внешности и незаурядного магического таланта. -- Кого?! – Округлил глаза единорог. – А, этот твой стражник, точно. Дазл, вот что ты в нем нашла? Он же старше тебя раза в два. -- Тебе-то что с того? -- Я за тебя волнуюсь! – Обидчиво отозвался жеребец, неприятно удивленный переизбытком серьезности сегодня. -- Вандер, я уже взрослая кобылка и не нуждаюсь в постоянной опеке. И с кем мне встречаться, я тоже буду решать сама. - «Впрочем, можешь расслабиться, вряд ли он снова меня пригласит.» - Дазлинг ощутила внезапный укол обиды и неприятия после этой мысли, и поднявшуюся волну раздражения: надо было выбирать образ постарше, надоели уже эти жеребцы, считающие себя взрослее, сильнее и умнее. – И вообще, я тебя, конечно, очень люблю, но не думаешь же ты, что я сказала твоим поклонницам правду? Давай, ты должен мне показать, как построить такой щит, - ибо мне от них потом еще отбиваться. Только когда появилась насущная необходимость разбираться с агрессивно настроенными кобылками, решившими, по всей видимости, руководствоваться принципом «всем или никому», Дазлинг поняла, насколько упустила из виду школьную жизнь. Все эти уроки, зачеты, необходимость достаточного питания, общение с вкусным, но опасным капитаном… В результате, поинтересовавшись у Рэйндроп, чейнджлинг узнала много нового и интересного. Ну и не очень интересного заодно. За несколько недель поклонницы красного единорога создали едва ли не коалицию, почти охотясь на лимонную единорожку и устраивая пакости различной степени зловредности, - за это время они страшно вымотали Дазлинг. И не помогало даже почти постоянное отсутствие в школе, обусловленное повышением интенсивности питания. И питание это, кстати, тоже не помогало: кобылка чуть в собственной привлекательности сомневаться не начала – уровень симпатии привычный, а сил кот наплакал. Может заболела? Изо дня в день сил было все меньше и меньше. Каждый новый день. А ведь она же еще и тренировки с другом на себя повесила, и отказываться от них тоже не собиралась, хотя эти «встречи» и убеждали лишний раз поклонниц «учителя», что у пары «отношения». Сегодня Дазлинг сбежала от единорожек даже раньше обычного. Сделает домашку ночью, под утро, когда они все будут спать, а сейчас… что ж, при правильном подходе можно зацепить жеребца и в кафешке с кружевными салфетками. Как раз такую салфеточку чейнджлинг и рассматривала, старательно краснея и смущаясь под взглядом единорога с необычно яркими голубыми глазами. Пони был добрым и кажется почти думал, что нашел родственную душу. Ну а кого еще можно было встретить в уютной кафешке, когда солнце еще высоко? Только до приторности милого флейтиста, легко купившегося на фразу «привет, я совершенно не умею флиртовать, но проиграла подругам желание и… ты можешь меня послать, если хочешь.» Разумеется жеребец предложил ей стул напротив и заказать кофе, а через несколько минут они уже весело болтали обо всем на свете. Чейнджлингу становилось все скучнее. Усугублялось это паршивое чувство тем, что симпатию она ощущала, но энергии почти не получала. Все ощутимее хотелось тупо есть, и все больше чейнджлинг чувствовала себя бездушной сволочью, хотя до сих пор особо не стеснялась быть той еще сучкой. Правильно командир в свое время говорил, что пони до добра не доводят, что нельзя долго оставаться на одном месте. Она точно заболела. Или тут, возможно, влияет выбранный образ… чтобы быть хорошей актрисой надо верить в то, что ты говоришь, пропускать через себя. Этому тоже учили еще в Улье. По крайней мере так чейнджлинг себя успокаивала. Психика у нее устойчивая и пока помогало. И вот именно в это время, именно в этом месте надо было пробегать мимо капитану Теори Филлингу. Пробегать. Капитану Теори Филлингу. Дазлинг могла сказать, что достаточно стражника знала, чтобы делать выводы о том, что просто так этот пони не бегает? Пожалуй, что могла. С добрым мистером милота Дазлинг попрощалась быстро и пожалуй чересчур грубо. С открытой веранды кафешки вылетела еще быстрее. Потому что увидела трех крепких жеребцов, по всем внешним признакам преследующих стражника. И куда он опять влип? И только уже сменив образ на пегаску и поднявшись в воздух, дабы отследить знакомого, чейнджлинг задумалась, а зачем она все это делает. И пришла к выводу, что если такое творит – то точно не думает. Однако времени на психоанализ и рефлексию не осталось: чуть не столкнувшись с каким-то погодным пегасом, Дазлинг нашла Теори. И его преследователей. У Теори не было иного выбора кроме как бежать. И он побежал. Их было слишком много, и все единороги, как на подбор. И в каком инкубаторе такие стероидные машины крупнее многих земнопони выращивают? Эх, говорил же ему шеф не заниматься подобным в одиночку… Но капитан Филлинг опять не послушал. И потому сейчас он тренирует ноги. Хотя наверное все же не надо было вламываться в ту комнату. Или хотя бы подумать перед тем, как кричать «стража!» Но кто же знал, что там не нападают на беззащитную кобылку, а покупают у нее крупную партию наркотиков? При достаточно ярком свете ламп, чтобы потом всех можно было опознать. Что там происходит с лишними свидетелями? Приказ шестеркам был отдан на два голоса одновременно, и Тео догадался рвануть прочь не оглядываясь. Но преследователи оказались настырными и отставать по всей видимости не собирались. Не сдавался и Теори, хотя уже уставал, больше даже морально: стражник не видел выхода. И тут произошло то, чего буквально жаждало его подсознание: -- Сюда! – Раздалось вдруг из попавшегося по пути провала полутемной подворотни. Теори нырнул туда не задумываясь. И оказался во дворе-колодце, откуда не имея крыльев и не выйти, а единственный выход, он же собственно и вход, скоро перекроют преследователи. -- Какой же ты доверчивый, милый. – Услышал пони в следующую секунду голос, полный сожаления и подозрительно знакомый. А затем увидел мелькнувший в полоске света белый хвост. Свой собственный. Преследователи проследовали за двойником. На ближайшем же перекресте Дазлинг задержалась «выбирая путь», дабы точно посадить погоню себе на хвост. Удачно. Несколько перекрестков и поворотов, чейнджлинг снова немного увеличивает разрыв, заворачивает за очередной угол, убеждается в отсутствии свидетелей и снова меняет облик. -- Ой! – Громко выдает кобылка, разворачивается и садится на землю хлопая широко распахнутыми глазами с пушистыми ресницами. Подоспевшие единороги и не думая помогать «сбитой» кобылке только грубо интересуются: -- Куда он побежал?! -- Э? Т-туда. – Указывает им растерянная и немного испуганная пони. А когда жеребцы скрываются за поворотом встает, отряхивается, ухмыляется уголком рта. И спокойно идет назад. И находит Тео в той же подворотне, где оставила. -- Ты почему еще здесь? – Со вздохом интересуется чейнджлинг, у кажется ни на миллиметр не сдвинувшегося с тех пор как вжался в темный угол, где она его покинула, жеребца. - Милый, тебе кто-нибудь говорил, что для стражника ты слишком доверчив. И вообще, кто это такие, в какую историю ты опять влип? -- Ты за мной следишь? Опять. -- Нет. Случайность. – Дазлинг не понравились эти вопросы. Она не хотела думать над ответами. Она уже решила больше с Теори не встречаться. -- Случайность. – Да, у него вот тоже «случайность». – Но ты мне помогла. Почему? И зачем? Эти вопросы кобылке не понравились еще больше. А он очень хотел услышать ответы. Понять. Спросить: «Может ли быть, что ты волнуешься за меня?» -- Я пожалуй пойду. – Она разворачивается, но жеребец удерживает ее за хвост, неразборчиво мыча в него «подожди». Приходится повернуться назад и отплатить стражнику его же монетой. – Что, решил все-таки сдать меня коллегам? Это такая у стражников нынче благодарность? Хвост из плена жеребец выпустил. И едва увернулся, чтобы не получить им по морде. Ответил: -- Нет. Но я хочу знать, почему ты это делаешь. -- Зачем тебе это знать? – Удивилась? Нет. Огорчилась: ей совсем не нравился поток чувств и энергии, мощно идущий от капитана ночной стражи Теори Филлинга. Да, это было вкусно, но Дазлинг уже решила, что не хочет быть причиной его смерти. А он решил, что Дискорд с ней со служебной этикой! Все мы пони, так ведь? Чтож: он по одну сторону баррикад, она – по другую, и совершенно непонятно чем все это закончится, но… «Пусть нам будет плохо, но это уже потом». За несколько недель раздумий Теори понял, что они в конце концов подходят друг другу. Что она ему интересна. Каким бы абсурдным это даже ему самому не казалось. Так почему бы и нет? Перед ним стоит чейнджлинг, что прячет взгляд, но ему уже все равно, он хочет узнать ее поближе. Его к ней тянет, влечет. Он прекрасно понимал, что он дурак, что это опасно (и почему шеф уверен, что он подсел на адреналин?) и что возможно все это только магия, но ему уже все равно. Он хочет большего, он хочет ее. Это было похоже на наваждение, сумасшествие, почти одержимость. Подозревая самое худшее, магию, Теори с удвоенным рвением читал специализированную литературу, но ни одна проверка ничего не выявила, он даже пробовал начать отношения с другими кобылками, вытеснить тактильную память, так они такого желания как чейнджлинг не вызывали! В результате пришлось прийти к выводу, что дело не в сексе. И, возможно, все-таки не в магии. Пони порою казалось, что он медленно сходит с ума. То он почти шесть лет кряду вообще не интересовался кобылками и не испытывал от этого особого дискомфорта, а тут вдруг – чейнджлинг. Однако почему-то происходящее не виделось чем-то плохим, наоборот было ощущение, что все так как и должно быть, правильно. И он целует ее. Сам. Первый. Прекрасно зная, кто перед ним. Он доверчив? Ему кажется, что она тоже. -- Грифоний пух... – Выдыхает кобылка, у которой едва ноги не подкашиваются от мощного потока захлестнувшей ее энергии. Она медленно тонет в этих желтых глазах напротив. И далеко не скоро кобылка понимает в какой ситуации оказалась. В таком состоянии с ней, вдруг переевшей после болезненной «диеты», можно сделать почти что угодно, и она и слова против сказать не сможет. Даже если он сейчас ее в тюрьму под управлением ночной стражи расположенную потащит. Что он там когда-то касательно ролевых игр в этом направлении предлагал? Наверное именно эти мысли и смогли отрезвить чейнджлинга. Парадоксально, но именно осознание, что она готова подчиниться жеребцу, чего никогда до сих пор не происходило по ее собственному желанию, позволило Дазлинг собрать мысли в кучку. И понять, что этого хочет ее тело, но не она. Кобылка разрывает очередной поцелуй и тут же инициирует новый, лихорадочно соображая, как бы от стражника улизнуть. Просто? А если он крупнее и прижимает ее к себе? Прижимает так крепко, что она чувствует ровное и уверенное биение его сердца в чуть ускоренном ритме… Так, не то. Чейнджлинг пытается выкачать из пони как можно больше энергии, ослабить его, но почему-то сегодня он не торопится падать в обморок: «желудок» кобылки уже переполнен, а Теори продолжает фонтанировать энергией и целовать так, что кружится голова и путаются мысли. Готовился он, что ли? («Копил», как бы это странно не звучало?!) Очень соблазнительно вдруг стал выглядеть вариант, так удачно показавший себя в их первую встречу. Самую первую. Чейнджлинг сосредотачивается (как может), и окутывает рог пони энергией. В момент контакта Теори чувствует резкую головную боль и все же отрывается от Дазлинг, инстинктивно делая шаг назад, кобылка со своей стороны также отступает, чуть отталкивая пони. Чейнджлинг говорит «прости», стараясь не смотреть жеребцу в глаза, и стремительно взлетает, не оборачиваясь. По воздуху он ее догнать не сможет. Дазлинг многое отдала бы, если б ей действительно удалось избежать дальнейших встреч с Теори. Но – не получилось. Оказавшись на грани отчаяния, истощенная чейнджлинг смогла подумать только о нем. Смогла понадеяться только на него. После того, как не помогли, как ни старались, братья… не у Вандера же помощи искать. Если раздавшийся тихий стук в дверь и удивил Теори, который никого в этот час не ждал, то точно не больше, чем личность оказавшегося за этой дверью. -- Мисс Стар? Что привело вас сюда, где вы взяли адрес? -- Милый, это я. – Ответила слабым голосом пошатывающаяся кобылка, не поднимая на него взгляд. Не поднимая голову. -- Что ты на этот раз сделала с Дазлинг? – Спросил стражник устало и как-то почти привычно, больше для проформы, нежели действительно веря, что этот вопрос имеет под собой основания. Строгий взгляд-то пони постарался изобразить только потому, что слегка обиделся на кобылку, что она опять пропала на несколько недель, весьма неласково его в последний раз приложив при этом. Обидно было и непонятно. Но взгляд она не заметила. -- Да я даже понятия не имею где она сейчас. – Отмахнулась чейнджлинг. – Могу я войти? – И обращенные на него полные надежды глаза лимонной единорожки. Знала, паршивка, как этот взгляд на него действует. Знала, что внешность студентки ему приглянулась. -- Ну проходи. – Посторонился стражник. Действительно, не на пороге же разговаривать. Странно было только, что на сей раз кобылка зашла через дверь, а не использовала, как раньше, окно. – Зачем пришла? Сказать по правде на сей раз, пожалуй в первый раз, его действительно интересовал ответ чейнджлинга, тогда как до сих пор, задавая этот вопрос, он надеялся побыстрее от нее отделаться. После последней их «встречи», получив снова от нее порцию слизи, Теори даже думал снова обратиться к Логану с просьбой найти ему кобылку… но так и не обратился. Ибо если друг найдет ему чейнджлинга, то как стражник потом объяснит, почему он не в камеру монстра тащит, а в постель? Так и растворилась соскобленная в мисочку зеленая субстанция, не попав к специалисту. -- Милый, я… - Дазлинг прекрасно понимала как глупо это прозвучит. – есть хочу. Описать взгляд Теори словами нереально. Хотя, что кобылка пошатывается от слабости, пони заметил, и если бы он не знал, что перед ним чейнджлинг, решил бы, что жертва одного из этих монстров. Но она же актриса, и очень хорошая. -- И причем здесь я? -- Ты очень вкусный. И ты меня почти любил. И я не знаю к кому еще обратиться. – «Единорожка» уже слабо соображала, что говорит. – Переспи со мной еще раз, пожалуйста. -- Та-ак. – В некоторой прострации протянул Теори, давая себе время на раздумья. – С тобой все в порядке? -- Нет. – Честно отвечает кобылка, тянясь к губам, что так ее манят. Если она все же загнется от этой непонятной болезни и, соответственно, голода, - то хоть удовольствие напоследок получит. -- Та-ак. – Повторил Теори, сам того не замечая. И постановил. – Так дело не пойдет. Стражник стремительно поднял кобылку от пола магией и аккуратно перенес на диван. Ему показалось, или она действительно очень легкая? А чейнджлинг уже закрыла глаза и весьма слабо реагировала. Бревна Теори не привлекали. Сначала он аккуратно тронул кобылку за ушко: оно оказалось мягким и податливым, приятным на ощупь и вкус – жеребец легко прикусил мягкую плоть. Не очень вразумительное «м-м-м» от кобылки судя по всему свидетельствовало, что ей нравится. Теори непроизвольно улыбнулся и поспешно спрятал эту улыбку в ее гриве, вдохнул запах, - приятный, сладкий. И вот что странно – знакомый. Пони принюхался: да, совершенно точно запах был тем же: и в последний раз в забытой Сестрами подворотне, и тогда в дорогом ресторане, и в этой самой комнате на этом самом диване, - кобылки были разные, по крайней мере их внешность была разной, запах был один. Сладкий. С каким-то резким привкусом, но Теори нравилось. Выходит, что чейнджлинги, меняя внешность, не меняют свой запах? Ни в одной из книг, что в последнее время с таким упорством читал стражник, о подобном не писали. Впрочем, очевидно, вряд ли кому-то из авторов этих книг приходило в голову нюхать перевертыша, да еще и в разных обликах. Как не приходило в голову и добровольно кормить этих монстров (ну, или хотя бы хватало ума точно не писать о подобном), о чем стражник сейчас весьма жалел – информация не помешала бы. Казалось жеребцу почему-то, что такое поведение для чейнджлингов как минимум нетипично, а то и просто ненормально: может она заболела и ее лечить нужно… и еще хотелось бы знать, не заразно ли это. Но несмотря на все эти здравые мысли, пони продолжал ласкать кобылку, медленно спускаясь все ниже. И в этот раз было как-то все равно на внешность Дазлинг Стар. Он знал, кто перед ним, он убедился, что они абсолютно разные… и чего обманывать себя, ему нравилась эта внешность (или просто он даже представить чейнджлинга без личины не мог?). Так разве она не предлагала воплотить его эротические фантазии? А там точно была замечена одна чейнджлинг с внешностью лимонной единорожки… Должен же и он получить хоть что-то в обмен на свою… «любовь»? Так что в очередной раз придя в согласие с самим собой, Теори продолжил, не отвлекаясь, тем более, что чейнджлинг под ним стала чуть активнее, мыча что-то от удовольствия и поводя то одним мускулом, то другим, стараясь подставить те или иные точки под губы и копыта жеребца. На сколько он это понимал: еще чуть-чуть и с ней даже можно будет поговорить. И Тео не ошибся. -- Переходи уже к делу! – Немного срывающимся голосом потребовала-попросила кобылка, посмотрев на него карими глазами снизу вверх. Стражник улыбнулся. Ну нет, все будет как хочет он. В конце концов чейнджлинг сама пришла к нему, хотя могла выбрать любого другого пони… Теори снова прижал к дивану приподнявшуюся было кобылку, легко надавив ей на загривок. Торопиться некуда. Ей же нравится, он же видит. Дазлинг действительно, говоря по простому, ловила кайф. И единственное о чем жалела: что не может в этот момент выбросить из головы все мысли. Особенно назойливым было недоумение: откуда в нем столько нежности… к чейнджлингу? Он хоть понимает, что таким отношением только делает из себя идеальную жертву? Хотя вот конкретно сейчас жертвой выглядела именно кобылка. Распростертая на диване под жеребцом, она медленно раскрывалась, буквально расцветая прямо на глазах, и при этом будучи абсолютно честной, а не фабрикуя удовольствие как при многих своих сексуальных контактах: обычно ей было важно, чтобы удовольствие получил партнер, ведь именно от этого она питалась, сам же процесс кобылка предпочитала закончить побыстрее, быстро получив свою разрядку и ужин – всегда любила быстрый темп. Но капитан Теори Филлинг… получал удовольствие сам, доставляя его ей. Наблюдая, как кобылка стонет и ерзает, и просит еще. Дазлинг никогда не думала, что такое отношение действительно может доставлять удовольствие. До сих пор. А еще она никогда не думала, что может… Чейнджлинг ни разу не оставалась с кем-либо после секса: партнеры теряли сознание, она уходила. Рядом же с капитаном Теори Филлингом она сама вот уже второй раз потеряла сознание. Позволила себе эту слабость, это желание. И еще… рядом с ним ей вдруг захотелось остаться. Уже засыпая, кобылка чувствовала сладкую истому во всем теле и тепло от легшего рядом жеребца. Когда Дазлинг проснулась, он все еще был рядом. Такой теплый и почти сжимающий ее в объятиях, такой беззащитный… но защищающий ее. Чейнджлингу вдруг захотелось полежать так еще немного. И еще одно «до сих пор»: до сих пор кобылка никогда не принимала ничью защиту. Но спустя некоторое время она заметила, что пони не просто крепко спит, а почти не дышит. И очень испугалась. -- Милый! – Кобылка резко развернулась, подрываясь с места и выскальзывая из-под его копыта. - Милый, очнись! Милый, пожалуйста! Тео… Но он не откликался и на встряхивания не реагировал. Солдаты не плачут, но слезы сами льются по ее щекам. Она не хочет, чтобы этот жеребец умер. «Я не хочу, чтобы ты умирал!» - Беззвучно кричит кобылка. И что-то мощное рождается внутри чейнджлинга и устремляется к единорогу. Настолько мощное, что пони даже отбрасывает на пару метров, скидывая с дивана. Дазлинг тут же кидается к нему, преодолевая это расстояние, кажется еще быстрее, чем его тело, и почти в панике, совершенно ничего не понимая, щупает пульс. Сильный и уверенный, разве что чуть учащенный, вполне нормальный для видящего сны. Пульс был! Определенно был! Дазлинг выдыхает с облегчением, садится в плотную к единорогу, чтобы отслеживать его состояние, чувствовать его бок своим, и только тут догадывается подумать, а что собственно произошло. И догадок по этому поводу у нее совершенно не было. Просидела кобылка рядом с ним до того самого момента как пони заворочался, просыпаясь. Дожидаться когда он откроет глаза – не стала – сбежала и улизнула через окно на втором этаже. Заметила, что легко сменила личину три раза почти подряд, кобылка только уже входя в ворота школы. Она была сыта. Это осознание ударило чейнджлинга как мешком по голове. Она ничего не понимала. Над вопросом этим кобылка размышляла еще два дня, стараясь экономить энергию, и поняла только, что вопрос, по всей видимости, стоит: либо она, либо Теори. И стоило ей прийти к этому выводу, ченджиинг с небывалой четкостью поняла: убить этого единорога она не сможет, даже если от этого действительно зависит ее жизнь. Не сможет и все. Почему – Дазлинг не смогла себе объяснить. Но даже воспроизведенная в голове картинка, где капитан Филлинг умирает из-за нее, доставляла чейнджлингу почти физическую боль, и кобылка понимала, что продолжать жить с этой болью она не сможет – ляжет и умрет рядом. На то, чтобы смириться с этой мыслью ушел еще день. Занятия с Вандером она отменила. И прогуляла несколько уроков. Вместо этого она сунулась к братьям за стратегическим запасом эликсиров (это вредно, но кажется ей уже нечего терять) и пошла внедряться в рабовладельческий синдикат. Она солдат, она сильная и у нее есть цель. Ее учили обходиться без еды до полутора месяцев – и она справится. На самом деле за «подозреваемыми» она и раньше продолжала следить (при активной помощи братьев), но до сих пор считала, что у нее еще есть время. А теперь… взялась за дело лично, поблагодарив Шестого за добротно проведенную подготовительную работу. Расслабилась она… пони до добра не доводят.