Замена

На работу Теори отправился, кажется, только чтобы не ходить из угла в угол по собственной гостиной. Ненормированный рабочий день и сменные дежурства, конечно, сильно били по дневному графику, но… Он не видел ее уже почти сутки! И ничего не мог поделать с волнением. Не то, чтобы шестое чувство было его сильной стороной, скорее наоборот, но сегодня единорог никак не мог отделаться от ощущения, что с его половинкой что-то случилось, хотя и понимал, что с вероятностью в девяносто процентов ошибается, просто накручивая самого себя. На этих днях у него с женою не совпали смены, и когда он пришел домой отсыпаться после дневной, Дазлинг его поцеловала, велела разогреть ужин (не спалив при этом кухню) и ушла в управление. Тео, разумеется, не нравилось отпускать эту неугомонную кобылку куда-либо одну, но у них были разные должности – и разное количество часов (даже учитывая небывалую тягу Теори к работе), а значит такие ситуации время от времени были неизбежны. От оперов она отобьется, с начальством сладит, с закононепослушными разберется… она вообще чудесная и замечательная. И именно это и заставляет волноваться за нее еще больше! Вот и шел капитан Филлинг на работу в день своего отсыпного забирать домой жену, непонятно зачем там задержавшуюся. Причин, конечно, могло быть много, и некоторые из них даже могли считаться уважительными, но все равно это был не повод не предупредить и заставлять жеребца так волноваться! По крайней мере, по мнению последнего. Однако в управлении единорога ждал сюрприз. Увидев капитана Филлинга на работе в выходной для него день, дежурный не сильно удивился, а вот когда пони услышал требование вернуть домой заработавшуюся кобылку, рот его открылся и морда вытянулась. Ибо госпожа Стар ушла из управления еще несколько часов назад. -- Что, гуляет она от тебя? -- Размечтался. Теори закрыл глаза, пытаясь подавить желание побиться головой о ближайшую стенку. Могла она затеять собственное расследование? Могла. Еще как могла. Но почему она ничего ему не сказала, они еще дома поговорят, сейчас же… Что-то ему расхотелось сидеть дома, одному. Пусть теперь она за ним в управление идет – будет знать, что если менять мужа на работу, он может ответить тем же. Впрочем, даже он сам понимал, что все это было несерьезное ворчание, на волнении основанное и подкрепленное нежеланием коротать время ожидания наедине с невеселыми мыслями. Да и дела (уголовные) всегда найдутся… Подумать, проверить, подшить… Капитан Филлинг как раз находился в кабинете подполковника (зашел за советом, получил нагоняй за несанкционированную сверхурочку, как обычно), когда туда же, без доклада, едва не задыхаясь, влетел сержант-патрульный, сияя улыбкой во все свои имеющиеся зубы. Наткнувшись на злой начальственный взгляд и не более довольный желтый с суженым зрачком, юнец осознал свою ошибку. Ойкнул, постучал (в открытую дверь) и обратился по форме. Начальник управления только устало фыркнул: -- Говори уже, что у вас там опять стряслось. – Один нарушитель спокойствия, конечно, у него перед глазами, но ведь еще его благоверная где-то шляется… -- Там… я… Я чейнджлинга поймал! – Обрадовал старших по званию жеребец. -- Да? – Встали торчком уши подполковника, не посчитавшего нужным скрывать удивления. -- Та-ак. – С не меньшим удивлением округлил глаза и поднял уши и Теори. -- Где? -- За что? Первая реплика принадлежала шефу, второе, понятно, могло интересовать только Филлинга, для которого не с таких давних пор наличие клыков и хитина перестали быть обоснованной причиной к задержанию. Благо коллеги не обратили на вырвавшуюся формулировку особого внимания, решив, похоже, что вопросы совершенно синонимичны. -- Я патрулировал! – Бодро начал сержант. – Иду по темному переулку, гляжу… кто-то крадется, в окна заглядывая. Помните, вы нам лекцию читали, он так подозрительно себя вел, ну я уже думал окликнуть и представится, а тут вижу – зеленый свет! А я знаю античейнджлинговое! Ну, применил. И у меня получилось! И передо мной оказался настоящий монстр! Но я не растерялся! Я дрался и обезвредил врага! Он сейчас в КПЗ сидит! Настоящий чейнджлинг! -- Ну пошли, посмотрим на твою добычу, герой. – Усмехнулся подполковник. – Филлинг, ты у нас эксперт по этим монстрам, пойдем. «Понятно. Струхнул, шарахнул самым мощным что знал, а потом приложил и во второй раз, воспользовавшись замешательством перевертыша. Возможно в обратном порядке. Или чейнджлинг неопытный. Или этот сержант просто врет.» - Думал Теори, идя по коридору в хвосте процессии. Честно сказать, ему хотелось отказаться. Он не знал, как поступит, увидев за решеткой существо, чья вина не доказана, но которому уже вынесен приговор. И от того, что когда-то он сам ненавидел представителей этой расы сильнее всех своих коллег, становилось еще неприятнее. Но он свою ошибку предвзятого суждения осознал, а вот все пони вокруг… и присяге защищать их капитан тоже изменить не может, даже если защищать потребно только от их собственного страха. На ничком лежащего на холодном, хоть и чистом (уборщик не зря свое жалование получал), полу камеры чейнджлинга Теори едва посмотрел. Не хотелось ему смотреть на это. А вот «герой» с шефом изучали нового гостя изолятора временного содержания с нескрываемым любопытством. И отдавало это любопытство чем-то… несвежим. Обычно с такими выражениями морд жеребята в мертвую крысу палочкой тыкают, дабы выяснить окончательно ли она сдохла. -- И как его привести в сознание? – Поинтересовался подполковник. У Теори. У кого же еще? «Подкормить.» - вздохнул про себя капитан. А так как из здесь присутствующих только он испытывает к «задержанному» какие-то теплые чувства – ему и быть… донором, если не сказать обедом. Искреннего сочувствия должно хватить. Филлинг сделал пару шагов вперед, ближе к решетке, и все-таки заставил себя посмотреть на перевертыша. Чейнджлинг лежал мордой к стенке, распластав крылья в разные стороны и как-то неловко, даже на вид неудобно, поджав под себя ноги. Маленький и беззащитный. Прямо как его Дазлинг. И где ее сейчас носит?! -- Милый? – Слегка пошевелившись, прошептал чейнджлинг, и Теори будто молнией пронзило. Жеребец в мгновение ока расплавил замок камеры и почти влетел внутрь, падая перед «монстром» на колени. Он так и не научился отличать ее от братьев внешне, возможно потому, что никогда не имел возможности одновременно лицезреть их рядом в истинном виде. Но это слово она произносила как-то по-особенному, что он узнавал свою кобылку в любом облике. И пусть это слово не редко используют для рядового обращения, но все равно у нее получалось по-своему – он не мог не узнать. К тому же, для надежности опознавания, пони ее обнюхал, а уж этот параметр у кобылки точно был индивидуальным и уже не раз помогал жеребцу Дазлинг узнать. Да, теперь он видел, что перед ним маленькая изящная кобылка, которую так и хочется… И когда он начал видеть чейнджлинга соблазнительной? Именно чейнджлинга, этот изящный изгиб тонкой черной шейки, слишком длинные для пони, но так ей идущие мягкие податливые ушки, что так и хочется облизать… экхм, вот именно. Ведь раньше любой чейнджлинг казался жеребцу отвратительным монстром, теперь же он не видит их уродами, а свою Дазлинг искренне считает красавицей. Видимо правду говорят, красивым мы видим то, что нам нравится. Или кого. Или того, кого хотим. Последнее – во всех смыслах. Жаль, здесь и сейчас они совершенно не одни. Но все же главное, что она рядом. Теори уже начинал чувствовать отток сил: кобылка была слишком слаба (успела где-то вымотаться еще до встречи с доблестным сержантом?) и тянула на инстинктах, отдавать она начнет, когда придет в сознание. Главное, чтобы ей на это хватило времени. Как уже было замечено: они здесь не одни. И поэтому, к сожалению, самые эффективные методы «передачи энергии» выше моральных сил темно-синего единорога с унаследованными от бабушки желтыми глазами. Не при посторонних. Но не попросишь же начальника отвернуться, а еще лучше выйти и закрыть дверь с той стороны! -- Любимая, ты как? – Спрашивает Теори, снимая с ее рога блокиратор и вынимая из прорех в копытах скобы, мешающие смене облика. Удивленные взгляды зрителей при этом старательно игнорировались. До тех пор, пока они не стали весьма злыми. -- Капитан Филинг, вы что творите?! – От возмущения подполковник даже перешел на «вы». – Немедленно отойдите от задержанного! Строгое начальство было проигнорировано, Тео только аккуратно обнял «монстра». И сержант сделал предположение: -- Он попал под влияние! -- Филлинг, брысь оттуда, или мы будем вынуждены применить силу! Теори мельком глянул на шефа, вздохнул и, подтянув Дазлинг поближе, возвел магический барьер. Желтая пелена накрыла пару безопасным куполом. По крайней мере, пока: отток сил увеличился за счет оттока еще и магической энергии, единорог знал, что такими темпами надолго его может не хватить. -- Ты что творишь, олух?! Это же монстр, да открой ты глаза! Жеребец только фыркнул. Его Дазлинг не монстр. Чейнджлинг – да, но никак не монстр, просто немножечко авантюристка, а так очень хорошая пони… то есть чейнджлинг. И вообще это не их дело, кто его жена, пусть и сам он начал верить в это не так давно. Одна беда, в это до сих пор не верят окружающие, и жеребец совершенно не представляет, что ему дальше с этим делать. -- Любимая… давай, просыпайся. Я без тебя не справлюсь. А пока пони аккуратно тормошил кобылку, подполковник уже стянул к камере подкрепление: конвойных, дежурных, тех кто мимо проходил… И многие пытались взывать к разуму Теори, но, к сожалению, в этот момент его разумом действительно управляла чейнджлинг, точнее чувства к ней, в том смысле, что искренние и не наведенные. -- Приготовиться! Скоро у него иссякнут силы, и мы разберемся с монстром. И вызовите кто-нибудь медиков! Установленный Теори барьер действительно начал тускнеть, вот только стражники ошибались, думая, что так легко разделят монстра с «жертвой»: жеребец уже был готов руководствоваться принципом «лучшая защита – это нападение», когда вдруг почувствовал, что перестал слабеть. Тео с удивлением понял, что отток сил не прекратился, но слабеть он действительно перестал, а в следующее мгновение к нему рванула столь мощная волна, что барьер, казалось на ладан дышавший, мгновенно вспыхнул как сверхновая – Теори слил туда излишек сил, просто дабы не заработать обморок от перенапряжения самому. Шеф на заднем плане выругался. Причем как-то больше удивленно, нежели возмущенно. Но теперь он мог еще долго биться в защиту единорога как об каменную стенку. С тех пор как Дазлинг начала официально работать в ночной страже, они с Теори стали довольно известны среди коллег тем, что вместе представляют просто квинтесенцию магической силы. Когда оба супруга были на задержании, магия их оказывалась необычайно сильна. Однако все приписывали это явление новейшим магическим разработкам Дазлинг (не зря же она одно время в школе для одаренных единорогов консультировала и даже вроде преподавала), уверенные, что единорожка изобрела способ объединения магии, или резонанса, или еще какой (скорее всего экспериментальный и рискованный) вариант. -- Дазлинг? – Шепнул Тео на черное ушко. Чейнджлинг улыбнулась, ну или по крайней мере именно так интерпретировал выражение ее мордочки при клыках жеребец. И наконец-то открыла свои ясные голубые омуты глаз. -- Здравствуй, милый. Быстро бросив взгляд по сторонам, кобылка нахмурилась: -- Тео, а почему мы в КПЗ под управлением? Я точно была не здесь. И зачем… - Единорог снова почувствовал некоторое усиление потока энергии, на сей раз она делала это осознанно. - ты держишь щит? Шеф, а вы что здесь делаете? Милый, я думала, ты не любишь зрителей. «Она еще и прикалывается.» -- Клыки и крылья. – Пояснил Теори, одарив любимую скептическим взглядом. Кобылка передернула ушами, моргнула, как-то щелкнула теми самыми крыльями, и возникло у ее мужа ощущение, что после этого звука что-то будто разбилось. Во всяком случае, у Дазлинг изменилось выражение морды, Теори бы сказал, что на испуганное (все же в выражениях эмоций чейнджлинга он пока не был уверен на сто процентов), и она потянулась правым передним копытом к животу, расширенные омуты глаз (а казалось, что больше уже некуда) смотрели на жеребца, но, кажется, его больше не видели. -- Я его не чувствую. – Прошептала кобылка. А в следующий момент вскочила, вырываясь из копыт мужа, и страшно взревела, глядя на столпившихся вокруг стражников и переходя на не свойственное ей шипение. – Кто?! Единорогу пришлось ее удерживать силой (благо пони был выше и сильнее). Хотя он и сам был готов в эту минуту убивать. Причем с особой жестокостью. Его Дазлинг была на шестом месяце беременности. Была! Пока принудительно не сменила облик. И если бы Теори не был вынужден сейчас держать защиту и жену, то уже пересчитывал бы сержанту ребра и зубы. К счастью, чейнджлинг сейчас была не в том состоянии, чтобы заметить, как муж оскалился на несчастного «героя». К счастью, потому что не рожденного жеребенка уже не вернуть, а вот потерять жену стражник еще может. Хотя, по-хорошему, мешать возмездию не хотелось… и все равно единорог сделал барьер двусторонним. А Дазлинг… не обнаружив на ком сорвать злость и горе, кобылка бурно разрыдалась, оседая под Теории на пол и заходясь в рефлекторной тряске, у жеребца создалось впечатление, что ей трудно дышать. Надо было что-то делать. -- Шеф. – Произносит Теори, преодолевая собственный ком в горле. – Господин подполковник, прошу вас, удалите всех посторонних, и я все вам объясню. -- Капитан, а давай ты уберешь щит, мы пойдем в мой кабинет и спокойно все обсудим… - Попробовал начальник более мягкий метод, раз уж приказы не помогли. -- Нет. – Поднимает единорог свой желтый взгляд, прекрасно зная, что если правильно посмотреть, вздрагивают даже бывалые стражники. – Сначала все выйдут, и только потом можно будет подумать по поводу вашего кабинета. А то чувствовал Теори, что если один сержант сейчас не выйдет или рискнет хоть рот открыть, то получит с копыта в челюсть в тот же момент. В лучшем случае. То, что возмущенный ропот прокатился по остальным стражникам, жеребца не особо волновало. Но начальство просто не могло так сразу поверить словам подчиненного, что явно находился под контролем чейнджлинга. Оставалось только придумать, как его спасти. Странно только, что щит до сих пор… -- Я могу держать защиту очень долго. – Поторопил подполковника Теори, заметив его взгляд на прозрачный желтоватый купол. -- Всем покинуть помещение. – Велел жеребец, забирая у одного из конвойных копье, на всякий случай. Смелость этого земнопони с шерсткой небесного цвета отрицать никто бы не посмел, но оставаться безоружным наедине с единорогом и чейнджлингом – откровенная глупость, а этим определением подполковника тоже никто бы награждать не стал. И не только из-за требований субординации. Стражники не очень охотно, по пять раз оборачиваясь, но вышли и даже закрыли за собою дверь. Отличившийся сержант еще пытался что-то вякать, но Теори так на него посмотрел, что даже подполковник этот взгляд продублировал. -- Ну, и что ты хотел мне поведать? – Поинтересовался земнопони, поудобнее перехватывая оружие. Он бы, может, и не пошел на этот риск, но, в отличие от того же Теори, интуиция была одной из сильнейших черт подполковника и сейчас стражник чувствовал, что здесь все не так просто как кажется. Будь все просто, у Филлинга уже давно закончились бы силы, а монстр был обезврежен. А еще, он почему-то не ощущал угрозы. С шестым чувством, конечно, не были согласны остальные пять, но жеребец в очередной раз доверился именно интуиции, которая не раз спасала пони жизнь (или, по крайней мере, здоровье) и помогла раскрыть не одно дело. Да и, что бы он порою ни выкидывал, Филлинг был ценным сотрудником, стоило хотя бы попытаться его вытащить бескровно. -- Спасибо. – Кивнул начальнику капитан. – Господин подполковник, дело в том, что… Понимаете, это Дазлинг. – Признался пони, поглаживая любимую по голове. -- Ох. Филлинг, да открой ты глаза, это же чейнджлиг! Они принимают образ того, кого ты любишь и заставляют себе верить. И тебе это прекрасно известно! Ну что, ты думаешь, я буду тебе врать? Вот что твоя жена скажет, когда мы ее найдем и приведем сюда? -- Не найдете. – Вздохнул единорог, прижимая к себе покрепче эту самую жену, что все еще плакала. – Шеф, я знаю, что она чейнджлинг, с самого начала знаю, и меня это не волнует. – Кобылка сквозь слезы слабо хихикнула, и он исправился. – Уже. Уже не волнует. Я знал на ком женюсь и сознательно пошел на этот шаг. -- Филлинг, ты… - Сквозь зубы начал подполковник. -- Шеф, это действительно Дазлинг! -- Ты хочешь убедить меня, что в моем участке работает монстр?! – Все-таки сорвался пони. -- Чейнджлинг. – Поправил Тео. – И да, вы сами приняли ее на работу. От такого ответа жеребец едва дар речи от возмущения не потерял. Сильно супруга на темно-синего стражника повлияла, раньше бы он был не в силах так ответить прямому начальству. А эта самая супруга вдруг начала хихикать. Сначала тихо, потом все громче, с надрывом, явно от нервного напряжения: будто мало она перенесла, так теперь еще и начальству о своей природе рассказывать. Впрочем, спустя минуту, на какой-то особо пронзительной ноте, она полностью взяла себя в копыта. Старая, еще армейская привычка. И только муж обнял ее покрепче: в последнее время, когда она так делала, через несколько часов ее снова начинало трясти, накрывая отходняком. Возможно из-за беременности. Впрочем, сейчас не тот случай, чтобы жаловаться. -- Шеф, не слушайте вы его, Тео наговорит, сам потом не рад будет. – Впервые с момента попадания в эту ситуацию кобылка спокойно говорит полноценную связную фразу, и начальник с удивлением узнает голос подчиненной. Впрочем, это не доказательство. А она тем временем наконец-то встает с пола и отнимает от него взгляд, воспроизводит зеленую вспышку, возвращая себе «свою» внешность; Теори снимает внутренний слой защитного купола – в сознании эта кобылка для окружающих не настолько опасна (пока те ей ничего не сделали, в случае обратном – никакой щит все равно не спасет). Еще через секунду, единорог убирает и внешнюю полусферу, шеф, конечно, вспыльчив, но все же далеко не глуп, да и магией не владеет. -- К тому же, полагаю, теперь мне здесь больше не работать. -- Это еще почему? -- Милый, ты конечно чудо, но порою все-таки в перьях. – Ответила кобылка снисходительным взглядом. – Я засветилась по полной: тут как бы с жизнью не расстаться, не то что с работой. И все равно теперь придется либо уехать, либо внешность менять. -- Я тебе уеду! И внешность тоже только попробуй сменить, подумала, что «родным», знакомым и друзьям скажешь? И вообще, я вдовцом становиться никак не собираюсь. А бабником – тем более! -- Милый… -- Знаю. – Устало улыбается Теори. Он действительно знает, что она его любит. Осталось объяснить это шефу. Или, может, сработает версия, актуальная для братьев кобылки? – Шеф,.. Но закончить жеребцу Дазлинг не дала: -- … скажите, что вы обо всем этом думаете. А что он мог думать? Она действительно выглядела и вела себя как его подчиненная, но это же чейнджлинг – они потому и опасны, что их не отличить от оригиналов. Вот только чувство опасности по-прежнему молчало. Ха, хотя обычно эта парочка доставляла просто кучу проблем, находя такое, что грива дыбом вставала, и задевая интересы таких пони, что потом приходилось перед высоким начальством оправдываться, не говоря уже о том, что за них приходилось волноваться: те еще любители проводить опасные задержания без поддержки управления. Авантюристка и маньяк адреналиновый, встретились, Дискорд их побери. И если раньше Филлинг был замечен только в том, что бросался по большей части на чейнджлингов… Ага, вот именно. -- Капитан, думалось мне, ты этих монстров ненавидишь. -- Ненавидел. – Не стал спорить с очевидным стражник. – В прошедшем времени. -- Хм! И что же изменилось? -- Дазлинг встретил. – По обыкновению честно и прямо ответил Теори. Кобылка закрыла глаза копытом. Вот он действительно, как ляпнет, так только потом поймет, что сказал, и как оно прозвучало, особенно для посторонних. -- Значит, рядовая Стар? -- Так точно, сэр. И вот почему, когда надо как-то подтвердить чужую личность, ни один умный вопрос в голову не приходит? Впрочем, если дело не ответе, но в реакции… -- А что ты мне на дне рождении управления перед застольем сказала? -- На первом или на втором? – Вздернула бровь Дазлинг, и не думая хитрую улыбку скрывать. -- На первом. Чейнджлинг выдержала паузу. Без этой паузы пони бы ей просто не поверил. -- Милый, отвернись, пожалуйста, и заткни уши. – Попросила кобылка мужа. Она-то могла повторить свои же слова, но Тео будет неудобно подобное услышать… при посторонних, а тем более при начальнике. И осознание, что тот слышит подобное не в первый раз – не поможет. Но жеребец исполнять просьбу и не подумал, только наградив любимую скептическим желтым взглядом. -- Грифоний пух. – Еле слышно выдохнула Дазлинг. – Вы, господин подполковник, тогда спросили, почему я не изменяю мужу с молодыми и симпатичными операми, которые табуном вокруг меня скачут. И я ответила, что люблю его, а он меня, и никто другой мне просто не нужен. Вам этого ответа не хватило. И… - Театральная пауза, не менее театральный вздох. – пришлось признаться, что все эти лишь на вид горячие юнцы никогда не смогут сравниться с Теори в постели: только он может отыметь до потери сознания. Жеребец все-таки отчаянно покраснел, сначала вытаращившись на нее, потом на начальство, а затем упер взгляд в стенку, недовольно бурча себе под нос. Уши были такими же красными, как и щеки. Нет, такой эпизод действительно имел место быть… Но с чего вдруг Дазлинг рассказывать подобное шефу?! Она же не видела в подобном большой тайны, просто знала, что Тео не понравится обсуждение их интимной жизни с кем бы то ни было. Сам он, кажется, даже лучшему другу ничего подобного не рассказывал (Дазл считала это странным для жеребца, но точно не недостатком). А начальству она рассказала, потому что эта причина была для стражника понятна и достаточно объективна, в отличие он каких-то там чувств (которые у пони, по объективному мнению чейнджлинга, действительно меняются слишком легко и быстро) – подполковник действительно волновался за обстановку в коллективе и неугомонного капитана в частности. Вот уж не думала кобылка, что когда-нибудь этот ответ уже немного выпившему начальнику ей припомнят. -- Сейчас еще могу добавить, что вообще-то я младше Теори всего на пару лет, и мне потуги наших мальчиков просто смешны, глупые юнцы меня не интересуют. -- Хм! -- На умных они не тянут. -- Вот уж точно. – Фыркнул, не поворачиваясь, и Теори, которого уже давно раздражает этот табун поклонников его жены. Ну никакого же уважения к ее законному супругу, который вообще-то старше их по званию! -- Господин подполковник, так что вы думаете? -- Уволю вас обоих к Дискордовой бабушке! – Шипит чуть ли не хуже чейнджлинга стражник. Он им поверил. Не особо хотел, но все же поверил. Да, пусть не до конца, но интуиция по-прежнему не била тревоги, молчала и ее подружка паранойя, а значит проверить можно и чуть позже. Уж слишком спокойно ведут себя эти двое. Слишком естественно и вменяемо. А ведь в отличие от Стар, Филлинг никогда не мог большим лицедейским талантом похвастаться. К тому же теперь становился понятен и этот талант кобылки, и ее умения в части маскировки. -- И нечего мне тут улыбаться! Ты, рядовая Стар, вообще под арестом. -- Шеф, нельзя арестовывать за расовую принадлежность! – Подал возмущенный голос все еще красный Теори. -- Можно, капитан, можно. Некоторых даже нужно. И я бы еще хотел услышать, а почему, если она чейнджлинг, ты до сих пор жив. -- О Мать, сколько раз вам пони надо повторить, чтобы вы услышали? Люблю я его – вот и вся причина! Поэтому и он жив, и я сыта, и ни один опер в процессе не пострадал. -- Точно не пострадал? – С подозрением уточнил начальник управления. -- Максимум ущемленное мужское самолюбие. – Фыркнула кобылка. – И вообще, пострадавшая здесь я. Кто-нибудь мне расскажет, как я в камере и без личины оказалась? -- А ты не помнишь? – Искренне удивился Теори. -- Я помню, как по дороге домой услышала подозрительный разговор, грубо говоря заглянула на профессиональную ругань: кто-то пытался договориться о поставках товара и речь точно шла не о яблоках. Заглядывать, однако, пришлось в окно второго этажа, и только я хотела приподнять себя магией, как… а вот что произошло в этот момент я сказать затрудняюсь. Было больно. -- Та-ак. Сейчас я этому «герою» малолетнему нос-то подправлю. -- Капитан, успокойся, он-то все сделал правильно. – Чуть сместился подполковник, снова поудобнее перехватывая опущенное было копье. – А вот твоя женушка… сейчас пытается убедить меня, что способна услышать негромкий разговор за десяток метров. -- У чейнджлингов слух много лучше чем у пони. – Буркнула «профессиональную тайну» уже изрядно раздраженная задержкой Дазлинг. – А окно было открыто, и ветер в мою сторону. Да и не сказала бы, что разговор был тихий, они никак не могли о процентах договориться. А вот кто «они», я узнать не смогла… Так кто, вы говорите, меня сюда доставил? Стражник удивленно посмотрел на подчиненных, похоже действительно готовых растерзать бедного сержанта. Но если поверить, что Филлинг мог набить морду тому, кто причинил его жене боль, было легко, то вот за Дазлинг такой вспыльчивости никогда не водилось, выражение же ее мордочки сейчас… -- Чего я еще не знаю? -- Того вам знать не надо. – Резче, чем собиралась, ответила Дазлинг. -- Рядовая, то что ты уже почти не работаешь здесь, не повод хамить старшему по званию. – Подполковник снова начал закипать. -- Шеф, простите ее. Это личное. – Вступился за кобылку Теори, пока она снова не открыла рот. -- Точно уволю. – Вздохнул пони. – Когда-нибудь. – И только собрав общее удивленное внимание, также тихо продолжил. – А сейчас, есть идеи, как из этой ситуации выбраться с наименьшими потерями? -- Шеф? -- К сожалению, да. Я ваш шеф и несу за вас ответственность. А ночная стража своих не бросает. Дазлинг хихикнула. Поймав недовольный взгляд, пояснила: -- Вы сейчас говорите почти слово в слово как один из моих братьев. Только «ночную стражу» надо заменить на «чейнджлингов». Взгляд стал еще более недовольным и укоризненным, но стыдно кобылке так и не стало. Пришлось подполковнику агитационную работу отложить на потом, а то даже пони уже слышит, как за дверью коллеги волнуются, чейнджлинг же (старательно притворяющийся лимонной единорожкой) давно уже левым ухом в ту сторону дергает. И похоже не просто так. -- Так есть идеи? – Хороший начальник всегда сначала интересуется мыслями подчиненных, а потом уже громит их бездарные планы и корректирует разумные, за неимением последних предлагая свое видение ситуации. Хороший начальник видит и использует сильные стороны своих подчиненных. -- Пара вариантов имеется. - Улыбается кобылка, и по спинам у жеребцов марширует по табуну мурашек от этой улыбки, клыки бы в этот момент смотрелись очень органично. -- Очередной ваш безумный план? -- Её. -- Ну ведь работает.