Глава 5. Предложение
25 января 2016 г., 10:21
В конце концов Олег Петрович решил не говорить Лидии Михайловне, что вспомнил, почему они когда-то перестали общаться. Тогда перестали, сейчас снова начали – вот и весь сказ.
Он изменил свой график и теперь приходил в детский дом по понедельникам, чтобы встречаться не только с Жанной, но и с Лидией Михайловной. Если у последней было не очень много работы, они втроем играли в кубики или в машинки (в куклы Олег Петрович играть отказывался наотрез, если только это не были какие-нибудь роботы). Присутствие Лидии Михайловны было не только приятно, но и полезно: мягко и незаметно она учила старого холостяка обращаться с девочкой, понимать ее. Постепенно Олег Петрович перестал паниковать, когда Жанна вдруг начинала плакать или капризничать. Втайне он даже гордился тем, что научил ее показывать язык трубочкой и строить замки из детского конструктора. Об их удивительной встрече на дороге и о том, что, возможно, скоро она найдет новую семью, он старался не думать. Придет время расставаться – тогда и погрустим. А пока можно каждую неделю приходить в гости, зная, что тебе будут рады: обнимут, подергают за нос и заставят играть в самолетик.
По-настоящему Олег Петрович осознал, насколько привязался к Жанне, когда она заболела. Это была обычная простуда, и разумом он понимал, что ничего страшного не случится, но все равно не мог спать по ночам и приходил в детский дом каждый день, пока девочка не выздоровела.
В очередной вечер, выгоняя Олега Петровича домой, Лидия Михайловна сказала:
– Не ходи ты к ней каждый день. Только мешаешь Жанночке спать и выздоравливать. Если что-то произойдет, я тебе тут же позвоню. Ведешь себя, как сумасшедший папаша.
– И как только люди решаются детей рожать? Это же такая нервотрепка, – ответил Олег Петрович. – Пока одного вырастишь – поседеешь.
– То-то я смотрю – тебя за уши отсюда не оттащишь. А ведь ты даже не обязан о ней заботиться.
– Много ты понимаешь, – беззлобно буркнул Олег Петрович.
В городе уже наступила осень, и сейчас они медленно брели по аллее, усыпанной листьями. Свет редких фонарей легко пробивался через оголившиеся ветви деревьев, прохладный сентябрьский ветер шуршал опавшей листвой, редкие прохожие обгоняли неторопливых Олега Петровича и Лидию Михайловну и сворачивали с аллеи во дворы.
– Почему год такой короткий? Только лето началось – уже осень. Шел бы год месяцев двадцать, мы бы все моложе были.
– И умирали бы в сорок лет, не дожив до пенсии, – закончила Лидия Михайловна, усмехнувшись.
– Нет, жить бы мы должны были столько же лет, сколько сейчас.
– Олег, ты хоть и взрослый мужик, а мечты у тебя остались на уровне «вот бы я умел летать».
– Главное, ребята, сердцем не стареть, – продекламировал Олег Петрович и резко сменил тему. – Вообще-то, конечно, с годами мы не молодеем.
– Какая глубокая и оригинальная мысль.
Игнорируя иронию, с которой были сказаны эти слова, Олег Петрович продолжил:
– Я в последнее время много размышлял о своей жизни. Провел, так сказать, инвентаризацию. Столько ненужного всего было, оказывается, за что боролся с пеной у рта. А сейчас думаю: не стоило даже внимания на эти вещи обращать.
Лидия Михайловна хотела вновь вставить какой-нибудь издевательский комментарий, но взглянула в серьезное, задумчивое лицо спутника и передумала.
– И наоборот, были какие-то важные вещи, за которые бы надо бороться, а я их просто взял и прошляпил.
– Это осенняя депрессия. Погрустишь о молодости и перестанешь. Ну что ж, были молоды и глупы, теперь поумнели, но состарились. Как в сказке: у тебя либо кувшинчик, либо дудочка.
– Лида, – Олег Петрович вдруг резко остановился и взял ее за руку, – выходи за меня замуж.
– Что-о-о?! – не сдержала удивленного возгласа Лидия Михайловна.
Олег Петрович повторил свое предложение, серьезно и пытливо глядя ей в глаза, и замолчал, ожидая ответа.
– Знаешь, как часто я представляла раньше эту сцену? – наконец сказала Лидия Михайловна. – Лет двадцать назад я бы с таким удовольствием тебе отказала!
– А сейчас?
– А сейчас откажу без удовольствия. Олег, ты с ума сошел?!
– Почему? Когда-то я крупно сглупил, отказавшись от тебя. Но лучше поздно, чем никогда. Давай попробуем начать все с начала.
– Какое уж там начало? Мы оба изменились за это время, если ты не заметил.
– А если ты не заметила, то последние полгода нам обоим было приятно общество друг друга. Мне кажется, это хороший знак.
– Мы старые друзья, и да, нам легко и приятно общаться. Но неужели это достаточный повод для свадьбы?
– Ты хочешь, чтобы я признался тебе в любви? Хорошо. Я люблю тебя, Лида! Прости, что без кольца сегодня. Завтра исправлюсь.
– Да не любишь ты меня, – засмеялась Лидия Михайловна. – Как психолог и как женщина тебе говорю.
Олег Петрович даже обиделся:
– Почему это? А зачем же мне тебя в жены звать?
– Не знаю, Олег. Это ты мне скажи, зачем.
И они оба замолчали. Олег Петрович глядел на Лидию Михайловну насуплено и упрямо, она на него – насмешливо и ласково.
– Пойдем домой, Олежек, – сказала она наконец.
– Ты думаешь, я от тебя так просто отстану? – спросил он с вызовом.
– Можно я включу психолога?
– Ну?
– Какую картинку ты представляешь, когда думаешь о нашем браке?
– Съедемся, понятно. Можно квартиры продать – одну просторную купить. Жанку удочерим, впятером будем жить.
– Вот! – торжествующе воскликнула Лидия Михайловна. – Ты хочешь, чтобы у Жанночки была семья и чтобы ты был частью этой семьи. Ты не себе жену ищешь, а ей – мать.
– Лидка, перестань! Ты меня каким-то чудовищем выставляешь, – обиделся Олег Петрович.
– В оправдание могу сказать, что сам ты этого не думаешь. Но подсознание – штука хитрая.
– Кто здесь хитрый, так это ты. Не хочешь за меня замуж – так и скажи.
– Олег, не дуйся. Если хорошенько обо всем этом подумаешь, то поймешь, что я права. И, кстати, закон позволяет усыновить ребенка и одному человеку. Так что жена тебе не очень-то и нужна. Прости, я знаю, каково это слушать.
К дому Лидии Михайловны они подошли в полном молчании. Обоим было неловко.
– Значит, нет? – спросил Олег Петрович, придерживая дверь подъезда.
– Нет. Только я не хочу, чтобы мы с тобой снова разбежались на двадцать пять лет. Давай просто забудем этот разговор.
– Легко сказать, – горько усмехнулся Олег Петрович.