Стоит только захотеть

Лидия Михайловна ушла совсем поздно, уже после того как Жанна уснула. В общем-то, именно из-за нее и пришлось загоститься: девочка не хотела отпускать любимую воспитательницу и устраивала истерику при малейшем намеке на прощание. – Приходи в гости почаще, – шепотом напутствовал Олег Петрович Лидию Михайловну, закрывая дверь. – Прости, что не провожаю: Жанка испугается, если проснется совсем одна. – Пока, папаша! Олег Петрович бесшумно прошелся по комнатам, машинально собирая по пути игрушки. Заглянул к Жанне и поправил одеяло, которое та уже успела с себя сбросить. Мысленно он еще продолжал беседовать с Лидией Михайловной, прокручивая в голове прошедший день. Вспомнив про летающего слона, Олег Петрович остановился и тревожно ощупал карман – кольцо было по-прежнему там. Следующие полчаса он судорожно, словно боясь промедлить лишнюю минуту, искал идеальное место для хранения этой опасной вещи. Несколько раз перепрятывал кольцо, пока наконец не остановил выбор на самой высокой и захламленной полке. Но даже тогда Олег Петрович не почувствовал спокойствия. «Выбросить его что ли?» – подумал он, с подозрением глядя на полку. Но так и не решился. «Когда Жанна вырастет, верну ей Это. Лет через двадцать или тридцать... Да, через тридцать – самое раннее». Он представил, как бы отреагировала Лидия Михайловна, если бы зашла в комнату минутой раньше, и поежился. Нет, даже ей нельзя доверить этой тайны. Олег Петрович, конечно, любил Лидию Михайловну, но и слишком хорошо ее знал. Хранить секреты она не умела. Ей и через тридцать лет нельзя будет рассказать о кольце. Олега Петровича накрыло тоскливое осознание: он не женится на Лидии Михайловне, да и ни на ком другом. Жанна – одинокое и загадочное существо, которое пока и само не знает о своем одиночестве и загадочности, – стала его семьей. И она же лишила его возможности расширить семью. При этом с Жанной даже нельзя обсудить ее собственную тайну в ближайшие три десятка лет. По крайней мере, так в тот момент думал Олег Петрович. Он ошибся в своих расчетах примерно в два раза. И хотя пятнадцать лет – тоже срок немалый, мы все же не откажем себе в удовольствии перешагнуть эту пропасть и сразу приступить к описанию тех событий, ради которых и была начата эта книга. Не подумайте, что Жанна была каким-то исключительным ребенком. Как ни следил за ней Олег Петрович, она не обнаружила в себе никаких сверхъестественных способностей, вроде левитации, умения проходить сквозь стены или перемножать в уме трехзначные числа. Честно говоря, ей и с двузначными было тяжело справиться. Но и это не слишком странно, так что не станем подробно останавливаться на отношениях Жанны с математикой. Олег Петрович постарался как можно раньше объяснить Жанне, что не приходится ей родным отцом, и с детства она звала его дядей. По родителям она как будто вовсе не тосковала и не чувствовала себя ущербно. К тому же у нее была еще и тетя Лида: Лидия Михайловна оставалась все эти годы другом семьи. Олег Петрович не был ни Макаренко, ни другим гением педагогики, а потому в воспитании «племянницы» опирался на здравый смысл, всегда стараясь общаться с Жанной на равных. Наказанию предпочитал едкие издевки, а задушевным беседам – короткие и емкие. И как бы сильно ни хотел Олег Петрович быть строгим и справедливым, он все же постоянно баловал Жанну. Границы ее свободы были широки, а возможности, которые предоставлял навык озвучивать самые смелые просьбы с невинным видом, почти безграничны. Счастье, что при таком попустительстве Жанна не стала инфантильной дурочкой и не вляпалась раньше времени в неприятности. К моменту начала приключений Жанна как раз находилась на пике очередного витка экспериментов с внешностью. Свои темные чуть вьющиеся волосы покрасила прядями в кислотные цвета, одевалась же по последней молодежной моде, которую Олег Петрович называл «попугайской». Яркие расцветки, декоративные дырки, клепки и нашивки – в общем, вспомните себя в семнадцать лет и не судите строго. Учебе в школе (между прочим, скоро поступать в университет) Жанна предпочитала встречи с друзьями, гуляния с мальчиками и вообще что угодно. Лишь бы не проводить лучшие часы своей жизни за запоминанием ненужной, по ее мнению, информации. Впрочем, не станем наговаривать лишнего – училась средне и глупостью не отличалась. Чем же она отличалась от своих сверстников, сказать сложно. Да, было в ее внешности что-то не совсем русское. Кто-то бы называл ее южной – темные волосы и глаза, нос с еле заметной горбинкой, густо растущие брови, с которыми Жанна вела долгую войну. Но эта небольшая, в принципе, экзотичность не бросалась в глаза, да и самой девушкой никогда не подчеркивалась. Нрав, пожалуй, тоже можно охарактеризовать как южный. С ножом лезгинку не танцевала, но дать в нос обидчику, не подумав толком о последствиях, вполне могла. Да что могла? Давала. И получала порой в ответ. А то, бывало, расплачивалась за свой дерзкий язык, который редко считала нужным держать за зубами. Как и многие ее сверстники, Жанна считала себя особенной и искала кого-то, кто бы увидел это. Еще ей мечталось совершить что-то невероятно выдающееся, что перевернуло бы мир, а ей самой принесло бы славу и любовь. Что именно совершить, она еще не знала, но надеялась придумать с минуты на минуту. Время, как казалось Жанне, неслось чертовски быстро. Саму себя она считала уже достаточно взрослой, но, как это часто бывает, взросление начала с расширения не обязанностей, а прав. Если бы нам удалось тогда поговорить по душам с Жанной, то она бы высказала примерно следующую мысль: курение, алкоголь и секс – вот главные атрибуты взрослой жизни, а вовсе не работа, заведение семьи и осознание ответственности за свои действия. Но хватит общих слов. Довольно топтаться на пороге и заглядывать в замочную скважину. Пора надавить на ручку и чуть подтолкнуть дверь. Ого, да она не закрыта!