Стоит только захотеть

Отряд вышел на старую разрушенную дорогу и побежал по долине. Каменистые предгорья сменились зеленью лугов, все чаще стали встречаться деревья. Вскоре дорогу пересек неширокий ручей. – Здесь начинается река Серебряная, – объяснил Арагорн, приостанавливаясь у ручья, чтобы дождаться отстающих. – Пойдем вдоль нее и к вечеру достигнем западной границы Лориэна. В Благословенном лесу мы найдем защиту от преследователей. – Лотлориэн, – с мечтательной улыбкой произнес Леголас, вглядываясь вдаль. – В Лихолесье часто поются песни о Золотом Лесе и о чудных деревьях, которые растут только в нем. Мэллирн... Я давно мечтал увидеть их собственными глазами. Говорят, что стволы их серебряные, а листья золотые, и опадают они лишь по весне, когда распускаются новые. – Так и есть, – подтвердил Арагорн. – Уверен, ты не будешь разочарован увиденным, – и крикнул, оборачиваясь к отставшим хоббитам: – Догоняйте! Нам еще рано считать себя спасенными. Хотя Арагорн и спешил увести отряд как можно дальше, через несколько часов все же решено было сделать привал у реки, чтобы напиться и перекусить. Когда все получили свой паек, Джайна встала и прокашлялась, привлекая внимание. За те несколько часов, что они бежали прочь от Мории, она успокоилась, успела подумать обо всем и даже подготовить небольшую речь, которую сейчас готовилась произнести. – Во-первых, Гэндальф жив, – начала она. Те, кто не слышал ссоры Джайны с Боромиром, удивленно, радостно и недоверчиво переглянулись. – Я не должна была бы говорить это, но мне тяжело видеть ваши страдания и тяжело думать, что вы можете винить меня в его гибели. Не знаю, какие последствия будут у моих слов, но молчать не могу, – она сделала паузу и продолжила: – Во-вторых, я не спасла Фродо от смерти, как могло показаться. Его бы защитила мифриловая кольчуга. – Мифриловая кольчуга?! – изумленно и восторженно воскликнул Гимли. – Фродо, это правда? Это же бесценная вещь! Фродо смущенно кивнул и прижал ладонь к груди. – Все равно я благодарен тебе, Джайна, – начал он, но она перебила: – Я еще не закончила. В-третьих, когда мы сегодня поссорились с Боромиром, я едва его не убила с помощью новой силы. Вы знаете, что я не всегда контролирую себя, поэтому очень прошу – не злите меня, – Джайна повысила голос, заглушая вновь поднявшийся среди Хранителей гул. – Цель моего пути – впереди, и перед выходом из Ривенделла я обещала, что вмешаюсь в судьбу отряда только в крайнем случае. Я не сдержала свое обещание: предупредила вас об озерном чудовище, убила орка, напавшего на Фродо, а сейчас открыла судьбу Гэндальфа. Больше этого не будет. Я не подниму оружие на наших врагов, ни словом не намекну о будущих опасностях. Вы можете думать обо мне все что угодно, но таков был план, одобренный Элрондом. Мне жаль, что я позволила себе его нарушить. Джайна опустилась на землю. – А мне не жаль, – вновь подал голос Фродо. – Может, ты не спасла мне жизнь, но дважды за последние дни избавила от боли и страха. Но я понимаю, чего ты боишься, и, если бы ты не вмешалась в мою судьбу, не посмел бы упрекнуть в бездействии. Фродо искоса взглянул на Боромира и тут же отвернулся. Сердце Джайны сжалось от благодарности и жалости. Будь что будет, а она все-таки рада, что смогла хоть немного облегчить долю Главного Хранителя Кольца. – Малышка, я и не знал, что тебе так тяжело, – проговорил Гимли. – Признаюсь, когда Гэндальф упал в бездну, я подумал, что ты не справилась со своей миссией. Прости меня за это сомнение. И спасибо за радостную весть. Гэндальф жив! Подумать только! Гном встал с земли и поклонился Джайне. – Теперь, когда все объяснилось, ты извинишься перед Джайной? – спросил Арагорн Боромира. Тот не успел ответить. Джайна повернулась к Арагорну и быстро проговорила: – Я не приму извинений! – и продолжила тише и медленнее: – Я не приму извинений, потому что не злюсь и не обижаюсь на Боромира. Его слова были несправедливы, но он не виноват передо мной. Наоборот, это мне нужно просить у него прощения за то, что едва не произошло. – Поверить не могу! – вполголоса произнес Леголас. – Боромир, прости меня, – Джайна впервые прямо посмотрела на гондорца, он встретил ее слова молчанием. Она подождала несколько секунд и продолжила, повернувшись к Леголасу: – Прошу тебя, возьми назад те свои слова. Эльф ошарашено покачал головой: – Я не понимаю тебя. – Если бы меня не было в отряде, вы не поссорились бы. Значит, и сейчас между вами не должно быть вражды. Пожалуйста, помиритесь. Я не могу объяснить тебе, но Боромир ни в чем не виноват. Джайна умоляюще сложила ладони. Леголас пожал плечами и повернулся к Боромиру: – Если Джайна говорит, что твои обвинения для нее не оскорбительны, то я беру свои слова обратно. Я был бы рад, если бы в отряде не было вражды. Гондорец переводил удивленный и недоверчивый взгляд с Джайны на Леголаса. Когда эльф сказал последнее слово, Боромир произнес глухим голосом: – Я тоже был бы этому рад. Остальные Хранители в недоумении следили за происходящим. Они не знали подробностей ссоры, не знали, в чем обвинил Джайну Боромир, но чувствовали, что в этот раз было сказано что-то действительно жестокое, если уж даже дружелюбный Леголас что-то такое сказал гондорцу. За время похода все привыкли к перепалкам между Джайной и Боромиром и почти не воспринимали их всерьез. Девушка, не смущаясь разницы в возрасте и положении, всегда давала достойный отпор гондорцу, а он, хотя и придирался к Джайне по любому поводу, все же одновременно с тем опекал ее. Но сегодня все было иначе, чем обычно. Даже не самый чуткий к чужим настроениям Пин это понял, и теперь сидел, вжав голову в плечи, словно пытаясь спрятаться от чего-то. Спокойная и логичная Джайна пугала его. Что-то изменилось в ней за то время, что они были под землей. Даже внешне она выглядела старше, будто провела в Мории не три дня, а три года. На мгновение Пину показалось, что Джайна оставила в подземном царстве способность смеяться. От этой догадки он весь встрепенулся и, стараясь не выдать своего волнения, произнес преувеличенно веселым голосом: – Мало вам двоим ругаться, так еще Леголаса в свои перебранки затащили. А меня в эту игру примете? Я уже даже поднакопил поводов для ссор. Джайна вот, например, постоянно пересаливает еду. Боромир совершенно неприлично храпит, когда спит на левом боку. А Леголас… Леголасу я просто завидую, потому что он совсем не устает от наших бесконечных переходов. Мерри подхватил тему: – Да, возьмите к себе Пина. У него столько недостатков, что на одно только их перечисление потребуется месяц. Ругайся – не хочу. А если дело дойдет до драки, то даже у Джайны будут шансы победить. Джайна устало улыбнулась: – Прости, Пин. Если мне придется еще и с тобой ссориться, то времени на сон не хватит. Но мои кулинарные способности я готова обсудить с глазу на глаз в любое удобное для тебя время. Нет, рассмешить ее сегодня, пожалуй, не удастся. Но и за улыбку спасибо. Пин облегченно выдохнул: Джайна не потеряла в Мории умение радоваться. Впрочем, разве только она одна изменилась? Всматриваясь в лица друзей, хоббит видел, что на всех этот страшный поход под горой оставил свой след. Просто на лице Джайны он был наиболее заметен. – Вода закипела, – подал голос Арагорн. – Сэм, иди сюда, перевяжем твою рану. – Ты ранен?! – обернулась к хоббиту Джайна. – Боже, какой стыд – я и не заметила. – Да так, царапина, – беспечно отмахнулся Сэм. – Жаль, что я могу лечить только себя. А впрочем, – Джайна сняла с пальца кольцо и протянула его другу, – попробуй надеть и приложить руку к ране. Сэм испуганно замотал головой: – Нет, я уж лучше по старинке. К тому же ты только что сама говорила, что не станешь больше вмешиваться. Джайна со вздохом вернула кольцо на палец: – Ты прав: я с трудом держу слово. – Особенно когда хочешь кому-то помочь. Сэм ободряюще подмигнул Джайне, и она почувствовала, что груз вины, давящий на плечи, стал будто бы легче. – Спасибо, – сказала она и отвернулась, чтобы скрыть слезы, навернувшиеся на глаза. Милые, добрые друзья! Но даже с их поддержкой она остается один на один со своим знанием, своей ответственностью и со своей силой, от которой нельзя отказаться и которой невозможно управлять. Она потому и простила Боромира, что как никто понимает его: он не властен над своими словами и мыслями, как она не властна над собой в минуты ярости или страха. Нет, Джайна не обольщалась – даже не вмешайся Кольцо Всевластия, Боромир все равно был бы преувеличенно строг с ней. Но он не сомневался бы в ее честности и преданности отряду. Когда она поняла это, то уже не могла злиться на гондорца – жалость взяла верх в ее душе. Его неумолимо тянет к краю, и никто, даже Джайна, не может его удержать. Иногда ей казалось, что знание будущего – препаршивейшая штука.