Стоит только захотеть

Гамак мерно раскачивался. В трюме было темно, и глаза различали лишь смутные очертания предметов. Джайна попыталась вернуться в сон, но вскоре оставила попытки. Мысли окончательно прояснились, а тело требовало размяться: на продавленной койке нельзя было принять удобной позы. К тому же воздух в трюме застоялся, запах сырого дерева, мужского пота и еще чего-то неприятного раздражал обоняние. Джайна соскочила на пол, на ощупь прошла к трюму и выбралась на палубу. С наслаждением потянувшись и вдохнув свежий воздух, Джайна заметила, что на нее во все глаза уставились два моряка, и, скривив лицо, отошла подальше. Корабль отплыл с рассветом, и Джайна сразу же отправилась спать, поэтому ее мало кто видел, а значит, и вопрос о том, что здесь делает женщина, еще не был закрыт. «Надо повесить на себя табличку с кратким пояснением, – раздраженно думала Джайна, глядя, как тяжелый корабль разрезает носом податливую воду. – Жаль, что писать не умею: опять придется кого-то просить о помощи». Вдруг она встрепенулась. Чего-то не хватало. Джайна потянула носом воздух, повела плечами и вдруг поняла: неотступный страх, который нагнетала Армия Мертвых, исчез, впрочем, как и вся армия. Странно, что она забыла об этом. Когда битва накануне закончилась, Арагорн исполнил обещание: признал клятву отступников исполненной и отпустил их. С одной стороны, это не могло не радовать: ощущение опасности и постоянное желание спрятаться или убежать исчезло. С другой стороны, Джайна помнила, какое действие призраки производили на неподготовленного зрителя, и жалела, что Арагорн не взял их на главную битву, которая должна состояться уже завтра у стен Минас-Тирита. Скольких бы смертей удалось избежать, если бы и на Пеленнорском поле в бой сначала вступили мертвые, и лишь затем живые воины. Джайна посмотрела назад, чтобы удостовериться, что весь флот, отбитый у пиратов, продолжает двигаться вслед за ее кораблем, и увидела на корме Леголаса с Гимли. Она уже сделала шаг в их сторону, как вдруг поняла, что не хочет сейчас ни с кем разговаривать. Джайна отвернулась, прошла вдоль борта, выискивая на палубе уединенный уголок, но везде были люди – знакомые и нет, – и в конце концов она вновь спустилась в трюм. В темноте и тишине – только где-то в глубине раздавался раскатистый храп – она постепенно пришла в себя. Да, сейчас она панически боялась вопросов, особенно от своих друзей. Ей не хотелось говорить ни о прошедшей битве, ни о грядущей. Даже думать не хотелось, но мысли сами снова и снова возвращались к избегаемой теме. Чтобы как-то отвлечься, Джайна принялась думать о Леголасе, точнее о его странном поведении на крыше накануне. Когда она спросила эльфа прошлым вечером о причине его оцепенения, тот задумчиво улыбнулся и сказал, что сбылось пророчество Галадриэли: он услышал Зов моря. Устремив сверкающие глаза на юг, Леголас произнес: – Очень странно, когда помимо твоей воли в душе возникает такое всеобъемлющее чувство восторга, счастья и одновременно столь же сильного горя от невозможности достичь желаемого. Понимаешь? Впрочем, такое можно понять, только если испытал это сам, – он вздохнул. – Не могу же я просто бросить все в один момент и последовать этому зову. Тот путь, что мне предстоит на этом берегу, еще не окончен. Но когда ни долг, ни привязанности сердца не будут держать так сильно… Леголас не договорил, лишь мечтательно улыбнулся и склонил голову. Он не видел, как дрогнуло лицо Джайны. Конечно, она понимала его, понимала, что значит любить и не иметь шанса на исполнение мечты. Может, поэтому сейчас она не хочет разговаривать с Леголасом? – Да-да, самое время повздыхать о безответной любви, – вдруг взвился внутренний голос, заглушая прочие мысли. – Завтра битва, так, может, подумаешь о чем-то более полезном? Ну, не знаю… О том, как не сдохнуть, например. Джайна стиснула зубы. Как бы она ни гнала от себя мысли об опасности, совсем не думать о ней было глупо. – Я просто поставлю щит, – решила она, но тут же сама себе возразила. – Ага, весь день с поднятой рукой? А чем убивать? Да и хватит ли сил? В том, что сил хватит, Джайна была твердо уверена. По мере приближения к Мордору она начала ощущать нечто подобное тому, что испытывала в Лориэне – наполненность мира магией. Накануне Джайна уже попробовала зачерпнуть сил из этой энергии, и у нее получилось. То, что здешняя магия имела природу, противоположную лориэнской, никак не ощущалось в момент «подпитывания», и Джайна уже не боялась пользоваться ею. Другое дело, что постоянно держать щит и при этом участвовать в битве было действительно проблематично, если не сказать невозможно. Джайна задумалась над этой проблемой и рассеяно повертела на шее ожерелье Боромира. Внезапно ее осенило. Она щелкнула застежкой и сняла украшение, смутно блеснувшее в темноте трюма. «Надо просто захотеть, чтобы ожерелье всегда держало вокруг себя щит, – раздумывала Джайна. – Может, придумать заклинание?.. Ведьма я или кто?» С заклинанием не получилось: рифмы не шли на ум, да и веры в собственные слова у Джайны почему-то не было. Она остервенело почесала голову, ругая себя за глупость и неумелость – не помогло. Джайна долго сидела в углу на корточках, то тяжко вздыхая, то тихонько бурча себе под нос. В задумчивости она вытянула руку и создала вокруг себя непроницаемую сферу. «Но как прицепить ее к ожерелью?!» – почти в отчаянии подумала Джайна, и тут же нашла ответ. Он, как это уже бывало, пришел не из разума, а из каких-то глубин подсознания. Интуитивно Джайна опустила руку к ожерелью, сжала его в кулаке и мысленно стянула щит в украшение. «Говорил же Боромир во сне, что оно защитит меня, – вспомнила Джайна, устало облокачиваясь спиной о стену. – Да будет так!» До битвы оставались еще сутки. *** – Джайна, назад! – приказал Арагорн, и девушка отъехала в задние ряды. Как ни стремилась она в бой, мысль ослушаться Арагорна у нее даже не возникла. Она проверила, хорошо ли ходит меч в ножнах, подтянула лямку колчана, висевшего за спиной, и похлопала Тень по шее: – Сегодня будет длинный день, лошадка. Ты уж не подведи. Корабль все замедлял и замедлял ход, пока вовсе не встал у пристани. Быстро были скинуты сходни, и Арагорн, высоко подняв в руке сверкающий меч, с криком первый погнал лошадь вперед. Северные Следопыты серой волной хлынули на берег. Джайна, замыкавшая отряд, сразу же сильно отстала: Тень не желала ступать на шатающиеся под копытами доски, а Джайна не сразу решилась подогнать ее пятками. Когда они с Тенью все-таки оказались на берегу, Арагорн увел свое войско уже далеко. На земле лежали убитые и раненные орки, впереди слышались крик, рев труб, лязг мечей: армия наследника Исилдура сметала все на своем пути. «Эдак мне никого не достанется», – с досадой подумала Джайна и прикрикнула на Тень: – Шевели копытами, мешок с костями! Джайна сразу взяла чуть вправо, надеясь найти, с кем сразиться, в стороне от очищенной Арагорном широкой полосы, и вскоре действительно увидела перед собой трех орков, тащивших четвертого на носилках. Они заметили ее, небрежно бросили на землю раненого и достали мечи. Приостановив лошадь, Джайна натянула лук. На мгновение она замешкалась, какое-то сомнение шевельнулось в душе, но орки бросились навстречу, и Джайна отпустила тетиву. Стрела рассекла воздух и задела плечо одного из орков. Он взвизгнул и схватился за рану. Двое других были уже совсем близко, так что Джайна могла подробно разглядеть их лица: желтые оскаленные зубы, блестящие налитые кровью глаза, приплюснутые носы. Тень шарахнулась в сторону, и Джайна, закинув лук за спину, потянулась за мечом. Узкий длинный клинок короткой молнией ударил по шее ближнего орка, голова его легко отделилась от туловища, пролетела по низкой дуге и укатилась в кусты. Из раны хлынула кровь, и Джайна поспешно отъехала в сторону, боясь испачкаться. Раненного в плечо орка она настигла у леса. Тень ударила копытом ему в спину, и орк кубарем покатился по земле. С лошади его было не достать, и Джайна спешилась. Ей казалось, что добить его будет просто, но орк резво вскочил на ноги, подобрал свой меч и кинулся на девушку. Страх и ненависть ударили по глазам. – За Боромира! – крикнула Джайна и отразила удар тяжелого широкого меча. Быстро развернувшись и не давая противнику времени приготовиться к новой атаке, Джайна ударила его по ноге, а когда он упал на колени, со всей силы рубанула по плечу. Кровь попала на одежду, испачкала щеку. Джайна брезгливо отерла лицо рукавом и поспешила к лошади. Орк корчился на земле и выл. Девушка досадливо поморщилась и с половины пути вернулась обратно. Снова достала меч, приставила его к груди орка и глубоко вонзила острие. Хрустнуло ребро, потом раздался противный булькающий звук, и наступила тишина. Джайна удовлетворенно кивнула, быстро отерла меч о траву, оседлала Тень и огляделась в поисках последнего врага. Она уж было решила, что ему удалось сбежать, когда услышала позади знакомый звук – свист стрелы. Джайна нагнулась, надеясь увернуться, но стрела не пролетела мимо. В девушку она, что удивительно, тоже не попала. Думать о судьбе стрелы было, впрочем, некогда: больше волновало то, кто ее направил. Когда Джайна выпрямилась и обернулась, то увидела рядом с деревом орка с луком. Он уже готовился сделать второй выстрел, и Джайна ударила Тень пятками, чтобы избежать его. Стрела сорвалась с тетивы и стремительно полетела прямо на девушку, но буквально в метре от нее остановила свой полет и упала на землю. «Неужели оберег сработал?» – вспомнила Джайна об ожерелье и направила лошадь к своей третьей жертве. Смерть настигла орка, когда он, все еще на что-то надеясь, накладывал третью стрелу. Переведя дух, Джайна развернула лошадь туда, где вдалеке кипела кровавая битва. Она не отдавала себе отчета в том, что после короткой схватки почувствовала облегчение и даже счастье, но все существо Джайны уже стремилось туда, где ее ждало отмщение или смерть.