Стоит только захотеть

Главный Управитель Палат Врачевания оказался немолодым мужчиной с седой окладистой бородой, плавными движениями и негромким, но сильным голосом. В ответ на сообщение Джайны о том, что она прибыла по поручению Арагорна, он долго молчал, поглаживая подбородок, потом осторожно спросил: – Ты говоришь об Арагорне, который прошлой ночью лечил раненых отваром ацеласа? – Да. Разве он не предупредил обо мне? – Хм… Он сказал, что пришлет девушку с короткими волосами, с иноземным выговором, в мужской одежде. Джайна выжидательно подняла брови: – Что-то не сходится, господин Управитель? – В том-то и дело, что все сходится. Я надеялся, что он преувеличивает… Под прямым изучающим взглядом светлых глаз Джайна начала закипать. Помня о напутствии Леголаса, она произнесла холодно, но сдержанно: – Так вам нужны сиделки? Я пришла предложить свою помощь. – Конечно! – Главный Управитель словно бы очнулся. Он суетливо выглянул за дверь и крикнул кому-то: – Позовите Иорэт. Скажите: нашел ей новую помощницу. Через несколько минут в комнату вошла полноватая, добродушного вида женщина. – Вот, Иорэт, эммм… – он явно забыл имя Джайны, – девушка, о которой говорил Король. Найдется для нее место среди сиделок? – Как тебя зовут, дитя? – ласково спросила Иорэт. Джайна сосчитала про себя до десяти, прежде чем ответить. «Дитя! А и черт с ними! Сами вы старперы». – Джайна, – в голосе почти не звучало раздражения. – Ты когда-нибудь ухаживала за ранеными? – Нет. – Вида крови боишься? – Нет. – А вши у тебя есть? – Нет! – Хорошо. Значит, так… – Иорэт поманила Джайну за собой и быстро пошла по коридору. – Сейчас я познакомлю тебя с… Эй, Рыжик! Невысокая девушка, по виду чуть младше Джайны, подбежала к Иорэт. Из-под серой косынки выбилось несколько рыжих прядей, маленький задорно вздернутый нос был сплошь усыпан веснушками. – Рыжик, покажи Джайне все здесь, она будет работать вместе с тобой первые дни. Или нет! Сначала помоги ей привести себя в порядок и достань подходящее платье. Когда Иорэт ушла и девушки остались в коридоре вдвоем, Джайна спросила: – Так тебя Рыжиком что ли зовут? Веснушчатая весело рассмеялась: – Вообще-то мое имя Торхтрун, но все зовут Рыжиком. Мне нравится. – Да уж, – буркнула Джайна. Ее мгновенно взбесила эта беспричинно веселая и беспечная девушка. – Какое-то гномье имя: будто камни жуешь. Тархрун… – Торхтрун, – беззлобно поправила Рыжик. – Это на языке ристанийцев значит яркая тайна. Мама так назвала: она родом оттуда. – Ясно, яркая тайна. Они уже прошли длинный коридор, несколько раз свернули и остановились перед низенькой дверью. Рыжик распахнула ее и произнесла торжественно: – Добро пожаловать домой! Джайна вошла и осмотрелась, насколько это позволял сумрак маленькой комнатки. Две кровати, грубо сколоченный сундук, табурет, крошечный стол и полка на стене – вот и все убранство. Девушка кинула свою сумку в угол. – Тут, конечно, не очень просторно, – извиняющимся тоном начала Рыжик. – Стены есть, кровать есть – уже хорошо, – холодно оборвала ее Джайна. – Где здесь можно помыться? Кажется, Рыжик не собиралась обижаться на недружелюбный тон. Она отвела Джайну в купальню, нашла ей серое платье, какое носили здесь все сиделки, покормила на кухне и все это время не умолкала ни на минуту. К тому моменту, как Джайна отодвинула от себя пустую тарелку, она уже знала всю нехитрую историю жизни Торхтрун. Мать Рыжика действительно родилась и выросла в Ристании. Когда ее муж умер – Джайне показалось, что девушка не очень четко знает причину смерти, – она, уже беременная, бросила родное село и переехала к дальним родственникам в Гондоре. В небольшой деревне в сутках езды от Минас-Тирита и прошло детство Рыжика. Когда война добралась и до их краев, мать отправила дочь в столицу. Одна из сиделок приходилась очередной дальней родственницей каких-то односельчан Рыжика, она и устроила ту на работу. Многие девушки жили прямо в Палатах Врачевания, тут же получали и еду, что компенсировало скудную денежную плату. – Я здесь всего полгода, но госпожа Иоэрт меня очень хвалит, – с гордостью закончила Рыжик. – Даже позволяет прислуживать на верхних этажах. Там у нас лежат самые знатные больные. В общем-то, я тебе сейчас все покажу. И она потащила Джайну из кухни. Нижний этаж Палат Врачевания занимали тяжелые больные. Рыжик сказала шепотом, что у большинства из них нет шансов выжить, и целители могут лишь постараться уменьшить их предсмертные страдания. Из-за дверей доносились стоны и крики, а в коридоре стоял тяжелый запах крови, гноя и пота. Джайна прикрыла нос рукавом, чувствуя, что ни за что на свете не переступит порога ни одной из палат смертников. – Не волнуйся: тебя сюда не отправят, – словно прочитав ее мысли, сказала Рыжик. – Здесь работают только самые опытные, впрочем, как и на верхнем этаже. Они поднялись по широкой лестнице, и воздух сразу стал чище. Здесь лежали те, у кого были шансы выжить, те, кто уже выздоравливал. Когда гид Джайны открыла одну из дверей, оттуда сразу несколько голосов позвали: – Рыжик, иди к нам! – Наконец-то, Рыжик, мы думали, ты про нас забыла! Девушка вошла в комнату, поманив за собой Джайну. Просторный зал с высокими потолками и широкими окнами был плотно заставлен койками. На каждой кто-то лежал или сидел, и хотя здесь воздух был свежее, чем на нижнем этаже, в нос резко ударил тяжелый мужской дух, смешанный с запахом лекарственных трав. Рыжик пошла между рядов коек, попутно помогая больным. Одному обновила компресс на лбу, другому – грузному мужчине с полностью перебинтованной верхней частью тела – помогла осторожно переменить положение и подложила под спину лишнюю подушку. Выполняя работу, она попутно разговаривала с теми, кто к ней обращался, и Джайна видела, что на суровых, подчас искаженных болью лицах появляются добродушные улыбки. Излишняя жизнерадостность Рыжика, которая так раздражала Джайну, здесь встречалась с благодарностью. Глядя на здоровую, живую, веселую девушку, больные и сами становились чуть здоровее и веселее. – Давай, Джайна, помоги, – Рыжик протянула пустой кувшин. – Снаружи у двери стоит бочка. Набери из нее воды, пожалуйста. Джайна пошла к двери, попутно прихватив еще один пустой кувшин из рук одного из пациентов. Он выглядел практически здоровым, но одеяло, очертившее контур его тела, слишком уж ровно лежало там, где должна была быть правая нога. Джайна поспешно отвела взгляд и уткнулась им в молодого паренька, который пытался левой рукой заштопать разложенные на коленях штаны. Лицо его покраснело от усилий и раздражения: подранный в интересном месте предмет гардероба так и норовил соскользнуть на пол, несмотря на удерживающую его культю правой руки. Опустив глаза в пол, Джайна поспешно вышла из палаты и прислонилась к стене. Она не думала, что будет так тяжело видеть чужие увечья: от жалости и гадливости разрывало сердце. «Я так устала!» – в отчаянии подумала Джайна, поняв, что не сможет отдохнуть здесь ни физически, ни морально. Она набрала воду из бочки, нацепила на лицо непроницаемую маску и вновь вошла к больным. Те полчаса, что они с Рыжиком провели в палате, показались ей вечностью. Та, видимо, вполне понимала чувства новой сиделки. – Поверь, ты очень быстро привыкнешь ко всему этому, – сказала Рыжик, когда они наконец вышли в коридор. – Поначалу и мне было тяжело. Плакала ночами от жалости, а по утрам буквально силой вталкивала себя к ним. Лицо Рыжика стало серьезным и грустным, но тут же несвойственное ему выражение сменилось мягкой улыбкой: – Давай сейчас я покажу тебе наш сад, а потом мы поднимемся на третий этаж. Там лежат всякие важные господа. Вчера принесли сына Наместника Фарамира, и я даже видела его краем глаза. А еще роханская царевна здесь. Говорят, она убила назгула! – глаза Рыжика по-детски округлились. – А еще говорят, что она очень красивая. – Ты знаешь, где палата Эовин? И еще мне нужно найти одного хоббита… полурослика, – Джайна прикусила губу: ей стало стыдно, что она не вспомнила ни об Эовин, ни о Мерри за все время, что провела в Палатах Врачевания. Когда Рыжик привела Джайну к дверям комнаты, где лежала Эовин, то очень удивилась, с какой решительностью та толкнула дверь и вошла в комнату. Еще больше она удивилась, когда маленький человечек, сидевший у кровати золотоволосой царевны, с радостным криком бросился в объятия Джайны, а сама Эовин, слабо улыбнувшись, протянула ей руку. Чувствуя себя лишней, она незаметно выскользнула в коридор. Рыжик снова спустилась на второй этаж и до конца дня выполняла поручения старших сиделок или сама искала себе работу. С новой соседкой она встретилась только вечером, когда вернулась в свою комнату. Джайна лежала в одежде на своей кровати, закинув руки за голову. – Откуда ты их знаешь? – спросила Рыжик с порога. Коротко остриженная голова чуть повернулась в ее сторону: – Это долгая история, а я устала и хочу спать. – Но я же тебе все рассказала о себе, – умоляюще произнесла Рыжик. – Теперь твоя очередь. Джайна вздохнула и нехотя произнесла: – Я много путешествовала последние полгода. Мне повезло встретить на своем пути Эовин и Мерри. – Ты родом из Рохана? – Нет. – А откуда? – Ты такой страны и не знаешь. Издалека. Чувствуя, что Джайна поддается, Рыжик поспешила задать следующий вопрос: – Я заметила в твоих вещах оружие, а утром твоя одежда… она была мужская и вся в крови. Ты тоже участвовала в битве, как Эовин? Лицо Джайны окаменело. Она кивнула, но Рыжик побоялась спрашивать о подробностях, чувствуя, что собеседница не хочет вспоминать вчерашний день. Не первый месяц работая сиделкой, она уже знала, что многие воины почему-то стараются не говорить о битвах. Истории из ее жизни они всегда слушали с интересом, о себе же рассказывали мало, словно боясь окунаться в прошлое. И хотя Джайна была мало похожа на мужчину, она чем-то неуловимо отличалась и от женщин. Даже сейчас, когда на ней было платье, во взгляде оставалась твердость, если не ожесточенность. Ее движения, манера разговаривать и держаться с людьми – все говорило о том, что Джайна может постоять за себя. Вся эта необычность вызвала у Рыжика нешуточный интерес, и, засыпая, она пообещала себе, что попытается выпытать у неразговорчивой соседки как можно больше о ее жизни.