Стоит только захотеть

Утром следующего дня Джайна отпросилась у Иорэт попрощаться с друзьями и поспешила вниз по улицам города к военному лагерю. Солнце, впервые прорвавшее Тень Мордора два дня назад, так и не сходило с неба, припекая почти по-летнему. Джайна даже не стала накидывать плащ, тем более что он еще не успел высохнуть после вчерашней стирки. Гимли встретил ее у костра довольной улыбкой: – Вот и молодец, что платье надела. Сразу видно, что красавица. Джайна присела в шутливом реверансе. Серое платье было ей великовато, пришлось утянуть поясом и подоткнуть за него излишки длины, серая косынка скрывала всклокоченные волосы, которые утром никак не желали лежать сколько-нибудь аккуратно. – Уходите завтра? Гимли кивнул. – А ты, значит, остаешься? – Остаюсь. Пользы от меня в Палатах Врачевания, правда, не много больше, чем в походе, но зато и вреда, пожалуй, меньше. – Не говори ерунды, малышка. Лучше обними старого друга на прощание. – Я так понимаю, Арагорна и Гэндальфа искать бесполезно? – спросила Джайна, когда Гимли выпустил ее из своих железных объятий. – Думаю, да. Видел их мельком сегодня: объезжали войска. С Пином ты разминулась: он как раз пошел в Палаты, чтобы с Мерри и тобой попрощаться. А Леголас, вроде, в шатре сидит. Позовешь его? Посидим втроем напоследок. Когда Джайна вошла в палатку, Леголас сидел недалеко от входа и перебирал стрелы. Какие-то отправлял сразу в колчан, какие-то откладывал в сторону, видимо, чтобы починить. Подняв голову навстречу девушке, он радостно улыбнулся: – Пришла попрощаться или снова рвешься в бой? – Никаких больше боев, – отмахнулась Джайна. – Как дела в лазарете? – Терпимо, – начала Джайна, но тут же сама себя перебила: – Вообще-то там ужасно. Столько людей! И все в грязи, в крови… Санитарок на всех не хватает, я уж не говорю о врачах. И смерть, всюду смерть, – Джайна разгорячилась, но тут же заставила себя успокоиться: ни к чему Леголасу выслушивать ее жалобы. – Как-то я неправильно прощаюсь. Совсем не это собиралась говорить. Леголас покачал головой: – Главное, что ты сама там будешь в безопасности до нашего возвращения. Для меня это важнее всего. Я сейчас уже закончу и выйду к вам с Гимли. Он снова опустил голову, задумчиво поворачивая в длинных пальцах стрелу, и Джайна с нежностью подумала, какой он хороший, умный, добрый и красивый. Жаль, что он видит в ней только ребенка и что их дружбе никогда не перерасти во что-то большее. «Я люблю тебя», – подумала она, последний раз взглянув на Леголаса и делая шаг к выходу. – Что?! – раздался за спиной удивленный голос. Джайне показалось, что ее окатили ледяной водой. Как можно было забыть об осанвэ и прямо обратиться в мыслях к Леголасу?! Она медленно повернулась. – Что «что»? – Что ты сейчас сказала? – Леголас поднялся. – Или… подумала? Несколько секунд Джайна боролась с собой: сказать, что ему послышалось, или признаться? Зеленые глаза эльфа смотрели выжидательно и пытливо. – Прости, – промямлила Джайна, отводя взгляд. Что теперь будет?! – Ничего страшного. Это просто… просто еще одно последствие того, что случилось позавчера. Я понимаю: тебе сейчас кажется, что ты любишь меня, потому что я был рядом в самый тяжелый момент… Джайна вскинула голову. Это было абсолютно неожиданно: он ей просто не поверил. И хотя минуту назад Джайна готова была отдать полжизни, лишь бы стереть из прошлого слишком громкую мысль, теперь она решительно встала на защиту своего чувства. – Мне это не кажется. Это правда. – Но такое попросту невозможно. Любовь между человеком и эльфом… – О, великолепно! Надо бы найти Арагорна и сказать, что ему только «ка-а-ажется», что он любит Арвен, – Джайна уперла руки в бока. – Арагорн! – воскликнул Леголас. – Да он, считай, воспитывался эльфами. Он знает, как мы думаем, как ощущаем мир и время. В конце концов, он зрелый мужчина. – Так дело в возрасте? Я не ребенок. А чтобы любить, не обязательно быть одинаковыми. – Уму непостижимо! И как ты себе представляешь семью, где один не понимает другого? – Да никак не представляю, – Джайна опешила от такого вопроса. – Я и не хочу за тебя замуж. Без брака что, любви не бывает? Теперь опешил Леголас. – Это звучит так, будто ты… предлагаешь себя, – он поперхнулся последними словами. – Не строй из себя святошу, – возмутилась Джайна. – Как будто я не видела тебя с женщинами? – Что?! – Ну, с этими блондиночками из Ривенделла и Лориэна. Я уж не знаю, сколько их у тебя было в Лихолесье. – Джайна! Ты… Это… не то, что ты подумала. – Ну, конечно! – ехидно улыбнулась Джайна. Все это было похоже на абсурдный кошмар. Джайне так хотелось проснуться! Но она не могла не довести разговор до конца. Уж лучше сейчас лишить себя последней надежды, чем потом еще мучиться сомнениями. – Это все ерунда, и ты сам это знаешь, – произнесла она, переведя дух, почти ровным голосом. – Имеет значение только одно, любишь ты меня или нет. Леголас молчал. Джайна, чувствуя, что вот-вот разревется, усилием воли держала на лице спокойное выражение. – Ну, давай же, – поторопила она. – Наберись духу сказать это. Или проще назвать еще двадцать дурацких причин, чем произнести одну истинную? – Хорошо. Я не люблю тебя, Джайна. Но это же не значит... Джайна не дослушала – она резко развернулась и вышла из шатра. Солнечный свет больно ударил по глазам, отчего на них выступили слезы. Только от этого. Ни от чего больше. Идти быстро, но не сорваться на бег. Ни о чем не думать. В конце концов, ведь ничего иного она не ждала. Или все-таки надеялась? Военный лагерь давно позади, улицы белого города мутно мелькают перед глазами, ноги несут в последнее убежище Джайны – в маленькую комнатку Палат Врачевания. На двери нет даже щеколды, и в любую минуту может войти соседка, но если упасть лицом в подушку, то можно притвориться спящей и заглушить глупые детские рыдания.