Стоит только захотеть

Это была самая короткая зима на памяти Трандуила. День ухода эльфов в Итилиен наступил слишком быстро. За последним совместным завтраком Трандуил в очередной раз напутствовал Леголаса и перечислил все поручения, которые тот должен был выполнить как посол Лихолесья. – Не передумал отпускать нас? – спросил Леголас. Трандуил сделал вид, что задумался над ответом. – Идите-идите, – махнул он рукой. – Посмотрим, сколько эльфов вернется, не выдержав разлуки с Лесом. – А если серьезно? Как скажется на Эрин Ласгален очередное уменьшение населения? – Война унесла куда больше. А южные земли отошли эльфам Лотлориена, так что так и так придется потесниться. – Можно подумать, там было много наших поселений. – Одним словом, я не жалею о чьем-либо уходе, кроме твоего. – И я буду скучать. Приезжай в гости, отец. – Как ты понимаешь, король Гондора должен будет очень хорошо попросить, чтобы я решил навестить его земли. Да уж... Как много стало в мире людей! Недолог тот час, когда последний эльф покинет Средиземье. Я даже рад, что ты уже готов к этому. – А ты еще нет? – Не думаю, что когда-либо расстанусь с Лесом. Слишком глубоко пустил здесь корни. Но не виню за то, что ветер перемен сорвал тебя с ветвей, Листик. – Давно ты так меня не называл, – улыбнулся Леголас. – С тех пор как ты вырос, – Трандуил помолчал, но все же решился задать мучивший его вопрос: – Ты не злишься на меня, Леголас? За тот… случай, – и сам удивился тому, с каким страхом ожидал ответа. – Нет, отец. Я ни за что не злюсь. Ты желаешь мне добра, а способы оказания помощи отражают твой характер и привычку повелевать. – Имеешь в виду мой запрет упоминать имя ведьмы? – Леголас кивнул, криво усмехнувшись последним словам. – Я верю, что ты скоро забудешь ее и найдешь супругу среди эльфов. Не здесь, так в Благословенных землях. Говорят, там нет места печали. – Знаешь сам: эльфы любят только раз, – покачал головой Леголас. – Не переживай за меня, отец. Я сам виновен в своем одиночестве и не стану роптать на судьбу. Трандуил вгляделся в глаза сына: Леголас верил в то, что говорил. – Тогда мне больше нечего добавить. Отдохни перед дорогой. Не будь я Трандуил, если хоть один из моих теперь уже бывших подданных протрезвеет до того, как доберется до границ Гондора. Король эльфов, даже шутя, не бросал слов на ветер: прощальное торжество было настолько щедрым, что Леголас с трудом удержался от соблазна проверить, осталась ли в винном погребе хоть одна бутылка. Песни и музыка не смолкали до утра, но первые лучи солнца уже не застали среди танцующих Леголаса и тех, кто ушел вслед за ним в Итилиен. Они растаяли в предрассветных сумерках, исчезли неслышно, без лишних торжественных речей и утомительных ритуалов. Лишь скрип повозок с немногими необходимыми в пути вещами мог бы выдать их в сумраке леса. Но плотный туман окутал их, смазал очертания, приглушил звуки, и никто, даже зоркие хранители границ Лихолесья не видели исхода своих соотечественников. Король эльфов вернулся во дворец раньше прочих, неспешно прошелся по извилистым полутемным коридорам и сам не заметил, как оказался у дверей в покои Леголаса. Трандуил толкнул дверь и вошел. Из раскрытых сундуков свешивались вороха одежды, на полках шкафов тоже царил беспорядок поспешных сборов. Король прошел в спальню и сел в кресло, задумчиво уставившись в стену. Во время войны он часто приходил сюда и вел воображаемые беседы с сыном: делился своими печалями и сомнениями. Как ни странно, это действительно помогало найти новые силы или принять решение. Сейчас же само это место вызывало печаль, а не помогало избыть ее. Взгляд скользнул по пустым полкам и зацепился за небольшой серый камушек, которому было явно не место в покоях сына короля. Трандуил протянул руку. Действительно, самая обычная морская галька, примечательная разве что отверстием посередине. Что она делает здесь? Зачем Леголас хранил ее и почему оставил? Не захотел взять или забыл? До его возвращения этого камня тут точно не было. Учитывая непримечательный внешний вид, его ценность очевидно составляло нечто иное. Но что? Трандуил опустил камень в карман своего расшитого самоцветами камзола. *** Эльфы, покинувшие Лихолесье, двигались не спеша. Почти все шли пешком, лошади были впряжены лишь в повозки с вещами и съестными припасами. Многие лихолесцы впервые так далеко уходили из Леса, а потому с любопытством встречали каждую новую особенность ландшафта, каждое поселение. Но особенно радовались они свежей цветущей зелени вокруг, ясному весеннему небу, щедро раскинувшемуся над ними. Почти после каждой стоянки поклажа увеличивалась на несколько молодых деревьев, ведь эльфам предстояло наполнить жизнью каменный город людей и залечить раны Итилиена, нанесенные долгим соседством с Мордором и войной. Передвигались почти всегда в темное время суток, стараясь не попадаться на глаза другим путешественникам. Стоило шедшим впереди разведчикам предупредить о возможной встрече, как эльфы растворялись в придорожном лесу. Даже послушные их воле лошади не выдавали хозяев ржанием. Привалы также старались устраивать под прикрытием деревьев. На них натягивались походные таланы, сшитые из плотной ткани, на полянах разжигались костры. Наступала ночь, и лагерь эльфов исчезал, оставив после себя лишь несколько кострищ, присыпанных землей. В ясные ночи, когда луна и звезды сияли особенно ярко, эльфы устраивали танцы. Главный менестрель Лихолесья, Галдар, был, пожалуй, нужнее в этом походе, чем предводитель отряда. Леголас и не стремился к какому-то особенному вниманию или отношению, хотя сам очень пристально приглядывался к своим подданным. Их было немного – около сотни. Одних влекла жажда нового, других гнало желание покинуть место, где они испытали горе невосполнимой потери. За Леголасом ушли молодые эльфы и давно перешагнувшие черту зрелости, знатные и простые, весь скарб которых помешался в заплечный мешок. Всем им предстояло начать новую жизнь на новом месте, и Леголас надеялся, что совместное долгое путешествие сплотит этих столь разных эльфов. Обязанности в походе распределялись равномерно и беспристрастно. Мужчины охотились и несли охрану, женщины заботились о приготовлении еды. Последние составляли лишь треть отряда. Строго-настрого запретив Галдару разбивать сердца хотя бы по дороге в Гондор, Леголас все же не мог уменьшить популярность своего друга в отряде. Невысокий по эльфийским меркам, с несколько комично оттопыренными ушами, Галдар при первой встрече производил впечатление добродушного, простоватого и безобидного существа. Но все менялось, когда он начинал петь или брал в руки музыкальный инструмент. Галдар серьезно относился к своему дару. Казалось, он знал наизусть все песни эльфов и лучшие песни людей, умел играть на всех существующих инструментах, а голосом владел лучше, чем опытный воин своим оружием. Впрочем, голос и был оружием Галдара: с его помощью он добивался доверия и уважения мужчин, расположения женщин. Редкий день в походе обходился без песен Галдара. Он умел шутливым напевом приободрить уставших, скрасить длинной балладой дождливый вечер и, конечно, ни один импровизированный праздник не обходился без его участия. Если Леголас был официальным главой, то Галдар стал душой отряда и центром притяжения. И с ним эльфы чаще пускались в откровения, чем с Леголасом. Не потому даже, что пытались что-то скрыть от своего предводителя, а потому, что перед Галдаром не пытались казаться лучше, чем они есть. Прекрасно видя, какое место занял в отряде его друг и доверяя его проницательности, Леголас часто советовался с ним, обсуждая своих спутников и планы на жизнь в Итилиене. Были у Леголаса и другие советники, покинувшие дворец с согласия или по просьбе Трандуила: некоторые собирались вскоре вернуться в Лихолесье, другие – остаться в Итилиене или Минас-Тирите. Это были искушенные дипломаты, имевшие опыт ведения дел с людьми. Когда до Минас-Тирита оставались сутки пути, эльфы разделились. Почти все остались в последнем лагере на окраине небольшого леска, а Леголас, его советники и Галдар, оседлав лошадей, поехали в столицу Гондора, чтобы, прежде чем отправиться в Итилиен, предстать перед королем и присягнуть ему на верность. Леголас со спутниками въехал в город под конец дня. Проезжая знакомыми улицами, он погрузился в воспоминания и сам не заметил, как свернул по привычке к Дому Хранителей. Из задумчивости его вывел вопрос Галдара: – Ты уверен, что это самый короткий путь в Цитадель? Леголас встрепенулся в седле и произнес как можно небрежнее: – Я решил проехать мимо дома, где жил с остальными членами Братства. Здесь недалеко. Действительно, через несколько поворотов улицы они оказались перед небольшим двухэтажным домом. Он уже снова был кем-то заселен: окна первого этажа светились, и Леголас даже заметил, как промелькнул в них женский силуэт. Ему показалось, что это Джайна, и захотелось проверить свое подозрение, но он сдержался, вспомнив, как уже однажды «услышал смех Джайны». Воображение подсовывало знакомые образы, заставляя поверить в невозможное. Леголас направил коня прочь от дома, внутренне ругая себя за сентиментальность и промедление. Теперь они приедут в Цитадель слишком поздно и придется ждать аудиенции до утра. К счастью, опасения не оправдались: их уже ждали, и Леголаса проводили прямо к государю в кабинет. Арагорн, склонившийся над бумагами за столом, вскочил навстречу старому другу и крепко обнял его. – Как хорошо, что вы добрались так поздно: можно пообщаться один на один, без лишних церемоний, – произнес Арагорн, усаживая Леголаса в кресло. – Надеюсь, ваше путешествие было приятным. – Приятным, безопасным и даже веселым: я похитил у отца главного менестреля дворца. – Смотри, как бы я не уговорил его остаться в столице: с Арвен сюда переехало много жителей Ривенделла, да и среди людей найдутся ценители эльфийской музыки. Леголас не успел ответить: дверь бесшумно открылась, и в комнату вошла супруга короля. Леголас поспешно поднялся и поклонился. Несмотря на то, что они с Арвен были почти ровесниками, он немного робел перед ней. И дело было не только в редкой красоте, но и в непоказном достоинстве, которое отражалось в каждом слове и жесте королевы. Глаза Арвен светились той же мудростью с неуловимой примесью печали, что и у ее отца. Тепло приветствовав Леголаса на родном языке, она опустилась в кресло рядом с мужем и спросила: – Ты уже рассказал ему о Джайне? Леголас удивленно уставился на королевскую чету, чувствуя, как сердце забилось с удвоенной силой. Арагорн с мягким упреком в голосе ответил: – Хотел сделать это сразу после обсуждения важных государственных вопросов, – Арвен лукаво улыбнулась, очевидно, нисколько не сожалея о том, что нарушила планы мужа, и эта улыбка мгновенно преобразила ее, прогнав из глаз малейший намек на серьезность и мудрость. Арагорн же сказал, обращаясь к Леголасу: – Джайне не удалось вернуться домой. Она в Минас-Тирите.