Стоит только захотеть

После объяснения с Джайной Боромир вернулся на праздник. И сразу же едва не поссорился с Леголасом, когда тот спросил, почему она ушла. Глупо получилось. Решил, что нужно выпить. Выпил. Потом еще. Через час его одолело какое-то злое веселье, а к закату Боромир уже был настолько пьян, что Фарамир посчитал необходимым отправить его спать. Вот только спать Боромир не пошел. Решил прогуляться. Свежий ночной ветерок сдул с Боромира остатки веселья. Он так долго боролся и спорил сам с собой, прежде чем решиться связать свою жизнь с Джайной. Все ее недостатки, ведьмовская сущность и разница в возрасте, воспитании и… во всем – не лучший фундамент для создания семьи. Но любовь перевесила, хотя с ней Боромир тоже пытался бороться. Ему уже пошел пятый десяток, а он еще никогда ни к кому не испытывал подобных чувств. И отказаться от них только потому, что Джайна не выглядит идеальной кандидатурой на роль жены, было бы глупо. Те, кто воплощал в себе лучшие женские качества, почему-то не привлекали Боромира. Итак, он решился на почти отчаянный шаг – сделать предложение Джайне – и почему-то думал, что этого достаточно. А ведь мог, зная Джайну не первый день, предположить, что все пойдет кувырком. Ее смех в ответ на его признание до сих пор звенел в ушах, заставляя кулаки сжиматься в бессильной ярости. Что ж, он должен радоваться отказу. К уже знакомым ему недостаткам Джайны прибавилась распущенность. Были ли у нее уже мужчины? И сколько? Может, она уже и в Средиземье успела?... Нет, невозможно! Но с какой легкостью она предложила то, что предложила! Что за ужасный мир она покинула?! Мир, где близость между мужчиной и женщиной – не вершина любви, а… развлечение? занятие для коротания времени? Да, хорошо, что это выяснилось сейчас, и хорошо, что такая женщина не станет его женой. Отчего-то эти мысли не привели к душевному спокойствию. Зато неожиданно для Боромира они привели его к дому, в котором жила Джайна. Обнаружив себя стоящим напротив крыльца, он хотел было развернуться и уйти, но обнаружил, что дверь приоткрыта, и не удержался – толкнул ее и вошел. Небольшая гостиная освещалась лишь несколькими свечами, затухающим камином да падающим из окон лунным светом. Джайна сидела в кресле напротив очага, устало подперев голову. Услышав шаги, она обернулась, тихо охнула и вскочила, шагнула навстречу полуночному гостю: - Боромир, как хорошо, что ты пришел! – воскликнула она, но тут же осеклась, заметив, похоже, в каком он состоянии. На ней по-прежнему было надето праздничное зеленое платье, только драгоценности исчезли и прическа немного растрепалась. К своей досаде, Боромир подумал, что сейчас она даже прекраснее, чем несколько часов назад. – Ты пьян, да? – тихо и почти сочувственно спросила Джайна. – Не переживай – я и тебе принес, – Боромир со стуком поставил на небольшой столик бутылку, которую сам не помнил, где подхватил. Джайна все стояла на месте и то сплетала, то расплетала пальцы рук, сложенных на животе. Лицо ее приняло то ли страдающее, то ли умоляющее выражение. Почему-то злиться на Джайну становилось все сложнее. – Что я наделала?! – прошептала она. – Что наговорила… Прости… – Нет, отчего же, – Боромир взялся расстегивать пуговицы на груди. – Я решил принять твое предложение. Пойдем в спальню или прямо тут? Не дождавшись ответа, Боромир прошел в соседнюю комнату, снял и бросил на кровать камзол. Выглянул в гостиную – Джайна стояла там же, только повернулась. – Перестань, пожалуйста, – произнесла она устало. – Ты слишком честный и благородный для такого. Он недовольно хмыкнул, хотя и ощутил облегчение, что последнее слово осталось за ним и теперь можно уйти. Как его занесло-то сюда? – Ясно, пошла на попятный. Уговаривать не стану. Боромир направился к выходу, но Джайна преградила ему путь. – Да прекрати же ты! Дай объяснить! – Ты была предельно откровенна. Что тут еще обсуждать? Боромир резко шагнул вперед, Джайна отступила, споткнулась о собственное платье и едва не шлепнулась на пол. С трудом удержав равновесие, она зло одернула подол и снова надвинулась на Боромира, на сей раз с куда более решительным лицом. – Я. Смеялась. Не. Над. Тобой! Это первое, – отчеканила она, но тут же вновь обмякла, опустила голову. – Сто раз уже прокрутила в голове этот жуткий разговор. Лучше бы его не было. – Но он был. Ощущение усталости навалилось на Боромира. Он вернулся за бутылкой и вместе с ней уселся в кресле. Что ж, пусть уже говорит. Джайна подошла к камину, уставилась на Боромира со страдающей миной. – Не убивайся так – никому я ничего не скажу, – гадливо произнес тот. – Что?.. Конечно, не скажешь… Я убиваюсь из-за того, что обидела тебя. А я не хотела. Ох, нужно было просто отказать, да? Или сказать, что подумаю. И подумать! Почему я такая идиотка?! И мне быть твоей женой?! Да я бы опозорила тебя в первый месяц. А через два ты бы сам меня выгнал из дома. – Полностью согласен. – Прости, что ранила твое самолюбие. Вот. Это все, что я хотела сказать. – Ага. Мне уже можно идти? Боромир выбрался из кресла и повернулся к двери, но его вновь остановил голос Джайны. – Ну же, Боромир! Скажи, что мне сделать, чтобы все исправить? Ведь должно быть что-то… Ты старше меня и должен знать. Должен сказать. На Джайну было жалко смотреть, и Боромир ненавидел себя за эту жалость. Хотел ответить резко и зло, ответить болью на боль, но не смог. – Переживу как-нибудь. Самолюбие пострадало, что ж, будет мне урок. Сделаем вид, что ничего не было. Я тебе слишком многим обязан… к сожалению. Джайна растерянно смотрела, как он отступает к выходу. – Вот и все? Как же так?.. – Что еще я могу для тебя сделать? Постараюсь устроить так, чтобы не появляться в городе до твоего отъезда. – Боромир, я не это… – Джайна, перестань! Тут нечего исправлять. Мы всегда плохо понимали друг друга, и сейчас ничего не изменилось. Тебе не нужно то, что предлагаю я, а я не согласен быть одним из… скольки? О, нет, не отвечай! Я бы хотел тебя ненавидеть или хотя бы презирать, но, похоже, не могу, – Боромир приблизился, сжал пальцы Джайны. Раз уж это их последний откровенный разговор... Можно высказать все, что он мечтал ей сказать. – Ты невероятная! Смелая, самоотверженная, прямая. Упрямая, непредсказуемая. Никогда не встречал таких и, видно, не встречу. Ты словно создана, чтобы бросать мне вызов каждый день. И я… да, я хотел бы принимать этот вызов каждый день. И заботиться о тебе. Защищать. Делать счастливой. Но… – Боромир с сожалением отпустил ладони Джайны. – Но… – эхом повторила она, все такая же растерянная и жалкая. – Иди спать и ни о чем не печалься. Боромир отсалютовал бутылкой и наконец вышел за дверь. Тяжело привалившись к ней, он отхлебнул из горлышка и выдохнул. От прежней злости не осталось и следа. Только тоска по такому близкому, как казалось, а на деле – недостижимому счастью. Боромир собирался уже двинуться к Цитадели, когда вспомнил, что оставил камзол в спальне Джайны. Выругавшись, вновь вошел в дом. Гостиная уже была пуста. – Я забыл у тебя кое-что. Можно войти? – спросил он, подходя к спальне. Не дождавшись ответа, вошел. Джайна лежала на кровати ничком, так и не сняв платья. Плечи ее вздрагивали. – Ты что, плачешь? – Боромир растерялся, неловко похлопал Джайну по плечу, – Ну-ну, не стоит. Джайна резко села, до смешного по-детски вытерла кулаком слезы. – Это все проклятое платье! – всхлипнула, – Кто придумал пришивать пуговицы на спине, да еще в таком количестве?! Джайна села на краю кровати спиной к Боромиру и убрала волосы. – Боромир, пожалуйста! Действительно, пуговиц было нашито в избытке. Джайна смогла расстегнуть штук пять сверху и снизу, но еще две дюжины оставались вне зоны доступа. Радуясь, что она перестала плакать, Боромир быстро справился с половиной из них. Но чем больше открывалась чуть ссутуленная, с торчащими позвонками спина Джайны, тем более неуклюжими становились пальцы, тем сильнее стучала кровь в висках. Расстегнуть, встать и уйти. Не думать. Ничего не говорить. Расстегнуть, встать и уйти. Когда с последней пуговицей было покончено, платье соскользнуло с одного плеча. Боромир машинально подхватил его и вернул на место. Но отдернуть руку не успел – Джайна накрыла ее своей ладонью. Он должен был встать и уйти. Вот только бы вспомнить, зачем? Джайна повернулась к нему, прикоснулась дрожащей рукой к его лицу. В глазах – тревога и нежность. Ресницы слиплись от слез, а нос покраснел, но почему-то это делало ее лишь еще трогательнее и желаннее. Откуда-то издалека пришла мысль, что нужно уйти. Но поцелуй Джайны заставил ее растаять без следа.