Иллюзионист в "Цветущем саду"

— Здравствуй, дорогая Широяша. — И тебе не хворать. Что это? — Это тебе. — Ты серьезно — ромашка? Одна? — Ну… Я просто представил, с каким презрением ты бы на меня взглянула, когда бы я явился к тебе с пышным букетом роз. Но прийти к тебе совсем с пустыми руками я не мог. — И поэтому ты принес одну ромашку. Я, конечно, не оценила бы примитивного и дешёвого ухаживания, но всё-таки — почему ты решил, что ромашка лучше? Рани принял театральную позу и продекламировал: — Дарение цветов девушке: это традиция проявлять внимание — она отражает самого дарителя и его отношение к девушке. Широяша посмотрела на позирующего Рани и на цветок ромашки: — Ты ведь не пытаешься меня рассердить, правда? У тебя должно быть хорошее пояснение, ведь я не склонна полагать, что у тебя есть суицидальные наклонности. При этом Широяша обнажила свои клыки. Тогда Рани прекратил паясничать и спокойно, глядя ей в глаза, сказал: — Я сорвал эту ромашку для тебя на вершине гномьей крепости Одинокой горы. Широяша по-новому взглянула на цветок. — Значит, она не так проста, как кажется. Рани слегка поклонился. — Я хотел пригласить тебя на свидание. Мы всё-таки помолвлены и нам следует узнать друг дружку поближе — я подумал, что не плохо бы начать с первого свидания. — Нормальные люди обычно с этого начинают, а потом замуж зовут… Ну ладно, что ты предлагаешь? — Ну а, что в таких случаях нормальные люди делают? Давай клише попробуем: пойдем погуляем, в парк заглянем, аттракционы посмотрим. Увидим, что получится. Широяша кивнула: — Годится, мне как раз погулять охота. — Это провал. — Полный. Они сидели на лавочке под деревом в парке. Дело было после полудня и в парке было много отдыхающих: матери с детьми, влюблённые парочки, одиночки, пришедшие почитать книжки, компашки друзей — всё как в обычном парке. Вот только сидящие рядышком друг к дружке Широяша и Рани выглядели расстроено. Широяша вздохнула: — Мы с тобой совсем не похожи на пару. Это была правда. Они гуляли весь день: были на местной сопке, потом посетили небольшую крепость, в которой проходила ярмарка, были в парке миниатюр, прошли через центр города, гуляли в парке, посетили аттракционы — они более чем комплексно выполнили программу стандартного свидания, даже мороженое на пару съели. Казалось бы, что могло пойти не так? Но никто не воспринимал их как пару. А ведь это было их целью — узнать, как они смотрятся вместе. Они даже за руки держались, но и это не помогло. — Они думали, что мы родственники! — Да, решили, что я свою маленькую сестрёнку выгуливаю. — Как они вообще смели обо мне такое думать! От досады Широяша стала клочками рвать сладкую вату, что держала в руке. — Ну, ты и сама виновата. — Это еще что значит?! — То, что ты ведешь себя слишком соответственно своему внешнему виду. Широяша оглядела себя — выглядела она как обычно, ну кроме того, что вместо веера в руке была сладкая вата. Рани вздохнул, достал платок, с вышитыми на нём буквами «Э. Т.», и вытер мороженое со щёк Широяши. — Ты выглядишь как ребёнок и ведёшь себя соответственно. Конечно, никому и в голову не приходит, что такая очаровательная девочка здесь на свидании. Но Широяши это не убедило: — Ладно, продавцы — я вовсе не прочь была получить скидку как ребенок, но всё эти!.. — Широяша, не выражайся. Но, вообще-то, он её понимал. Поначалу их забавляло, что встречные воспринимают их как брата и сестру на прогулке. Широяша даже несколько раз хватала его за руку со словами: «Братик, пойдём!», но быстро её стало раздражать кокетливые взгляды встречных девушек и молодых женщин. Фактически, между Широяшей и Рани ещё ничего не было, чтобы сильно их связывало, тем не менее, в Широяши, на волне ревности, пробудилась самка, не желающая делиться своей добычей. Вот только детская форма, которую она сама выбрала, сейчас играла против неё и её попытки показать всем, что Рани принадлежит ей, лишь умиляли окружающих и делали Рани ещё более интересным в глазах женщин. — Ну, не дуйся ты так — откуда им знать, что за этой внешностью скрывается великий лорд-демон, сама повелительница Белой Ночи. С этими словами он обнял её одной рукой за плечи. — Ай! И тут же был укушен. — Мда… Даже я пал жертвой иллюзии твой внешности. А ведь я не чета им… Блин, больно же ты кусаешься! Острые зубки Широяши прокусили ему руку до крови. — А не надо было руки распускать! — Да кто распускал? Я приободрить тебя хотел… И потом — это ты жаловалась, что как парочку нас не воспринимают. Но Широяша только фыркнула. Но, потом, посмотрев, как Рани зализывает рану, решила, что малость перегнула палку. — Ладно, давай перевяжу. Она взяла платок и стала им завязывать укус. — А противоядия никакого не надо? Ты не ядовитая? — Ядовитая, и если будешь и дальше глупые шутки шутить, то скончаешься в страшных муках. Глаза Рани округлились от испуга, но Широяша спокойно закончила перевязку и отпустила его руку. — Ну, ладно — живи пока, я сегодня добрая. — Спасибо, я не забуду. Демон дружелюбно ему улыбнулась — всё-таки он сегодня постарался, и она хорошо провела время, исключая, конечно, своё недовольство, что их за пару не посчитали. — Вот я смотрю на тебя и думаю — что у тебя за имя такое? Оно ведь явно не настоящее и тебе совершенно не подходит — ты что, не мог ничего получше придумать, а то, что это такое: Рани Гами. — Нет, всё не так — совсем наоборот, в обратной последовательности, если тебе угодно. Широяша взглянула на него непонимающе, потом до неё дошло, и она очень тихо забормотала. Закончив, она сначала удивилась, а потом рассмеялась. — Ха-ха-ха! Ну, ты и воображала! — Видишь, подходит мне это имя, и как нельзя лучше. Но, отсмеявшись, она снова стала мрачной. — Что такое? Рани проследил за её взглядом — она смотрела на парочку, парень и девушка, пришедшую явно на свидание. — Хорошо, что ещё ни кому в голову не пришло, что я твоя дочка. — Я не хотел тебя расстраивать… — Что?! — Помнишь ту брюнетку? С которой мы ещё сразу разминуться не смогли? — Эта та, которая декольте тебе своё демонстрировала и, которой я подножку потом поставила? — Она самая — она решила, что я молодой отец-одиночка. — Ну, это уже слишком! Да как они смели меня так недооценивать! Эти… А ты чего такой спокойный?! — А что тут такого? По-моему, даже забавно. — Ах, тебя значит забавляет?! Ну, держись… — Широяша, ты что удумала… Широяша вдруг сделала очень испуганное детское лицо и на весь парк пронзительно закричала: — Извращенец!!! Оказывается стража в Цветущем Саду очень скорая.

***

— За что срок мотаешь? Рани повернулся на звук — с той стороны тюремной решетки, прислонив довольную ухмыляющуюся физиономию к прутьям, был Цицы. — За недоразумение. Вообще-то он хотел сказать: «за любовь», но решил, что в его положении заявлять подобное неразумно, потому он предпочел другую правду. В его положении — это в камере отделения городской стражи, куда его повязали из парка. Попытки Рани объяснить, что никакого домогательства к маленькой девочке не было, а как раз наоборот (и даже эта девочка вовсе не девочка, и уж точно не маленькая), были проигнорированы. Рани рассудил, что лучше всего подчиниться и его задержали. И пока его уводили, ему оставалось смотреть, как в след ему обиженно смотрит Широяша. — Ты меня освободить пришел? — Не-а, — Цицы помотал головой, — помочь откинуться! И многозначительно поднял указательный палец. — Весело тебе, да? Цицы довольно закивал головой. Подошел стражник и начал открывать решетку. — Спасибо. — Не меня благодари. — ? — Благодари повелительницу Белой Ночи. — Широяши? — Ага, это она мне сообщила, что ты у стражников, а потом еще поручилась перед ними за тебя. — Вот сейчас, не понял? Однако Цицы его не слушал — он довольный смотрел, как выпускают Рани. Для Рани был непонятен не поступок демона. Её действия были как раз ясны: она демонстрировала ему насколько беззащитен он перед ней, и какой властью она обладает, в том числе и над ним. Разумеется, выходка Широяши в парке была уроком для Рани и предупреждением: «Хочешь быть со мной — будь готов к моим взрывам эмоций, в противном случае я проучу тебя». Эти взрывы Рани не беспокоили — так или иначе, они являются частью отношений, и если он этого не понимает и не способен с ними справляться, то ни о каком супружестве для него и речи быть не может. К тому же, он был почти уверен, что в парке Широяши переигрывала. В предстоящих отношениях с Широяши его беспокоило другое — а именно то, что она его освободила — то есть власть Широяши над ним. Сейчас это не имеет значения, но в будущем ему надо продемонстрировать независимость от этой власти, иначе… тут много чего иначе, но среди этого всего, главное, что она просто его бросит — зачем ей нужна кукла? Поэтому восклицание Рани: «не понял?» относилось совсем к другому — что же Цицы известно о ситуации Рани? Решетка была, наконец, открыта и хмурый Рани выпущен из своего, хоть и недолгого, однако несправедливого заключения. — Да, Рани, кто же мог подумать, что ты такой… Ай-яй-яй. — Что это еще значит? — Приставать к ребёнку в парке, как тебе не стыдно… — Ни к кому я не приставал, это было недора… Но его не слушали — Цицы был слишком увлечен смакованием ситуации. — Широяша, конечно заверила, что там было недоразумение, но всё-таки — сам факт! — Эй, какой факт?! Ты чего несешь? — …Ольга расстроится — такое пятно на репутации… — Вот этого не надо — в Капибара об этом ни слова! — Кто же мог подумать — а ведь таким порядочным казался!.. — Эй, слушаешь меня?! Сам хоть понимаешь, что за чушь несешь?! Рани не выдержал — схватил Цицы за грудки и встряхнул. Ванар тот час высвободился и как-то странно отстранился от него. — Эй, Цицы, ты чего? — А от тебя лучше держаться подальше, а то кто знает, какие у тебя еще секреты есть — ты ко мне, это, сзади не подходи. — Ну, всё, достал! Сейчас я тебе хвост надеру!!! К этому моменту они уже успели выйти из отделения стражников, и Рани набросился на Цицы. Тот вскрикнул и запрыгнул от него на небольшое деревце. Но Рани быстро оказался у дерева и начал его трясти. Цицы быстро был струшен с деревца, но ввиду своей природной ловкости, струсился прямо Рани на спину и повалил его. Ванар тут же отскочил и начал очень по-обезьяньи дразнить Рани. Рани, почти не вставая и не поворачиваясь, снова прыгнул на Цицы. И ванар снова отпрыгнул, потешаясь над ним. — Х-р-р-а-а-р-р-р. Веселья у Цицы поубавилось, когда Рани повернулся — его глаза светились, зрачки стали вертикальными, лицо вытянулось вперед, зубы стали острыми и сквозь них вырывался рык. Бежевый костюм стал подозрительно напоминать мех. Ванар взвизгнул и бросился наутёк, а Рани помчался за ним, причем на четырёх ногах и двигаясь как кошка. Уже через минуту Цицы убегал со всех ног, ни секунды не сомневаясь, что за ним гонится пума со светящимися глазами. В панике он на бегу полез в кошелек и начал из него вытаскивать все, что попадалось под руку, и кидать в Рани. В Рани полетели: подушка-пердушка, кулёк пряников, манго, жбан пива, пучок кошачьей мяты, хлопушки, булава, гамак, банановая кожура, конфеты и так далее. Горожане с удивлением провожали взглядами ванара, с визгом убегающего от пумы и забрасывающего улицы всяким хламом…

***

— Здравствуйте мальчики. — Привет, Элла. — Ой, а что это с вами? Цицы ты выглядишь, словно тебя в клетке с медведем… — Уж лучше бы с медведем… — Рани, а почему у тебя намордник? — Чёрт, я думал, что снял его… — Нет, на ухе висит. Рани и Цицы вернулись вместе в Капибара, где их встретила Элла. Как она и сказала, выглядели они неважно: Цицы был помятый, а Рани растрепанный и с намордником, свисающим с уха. Оба были уставшие и в пыли, но явно помирившиеся. — Элла ты что-то хотела? Извини, я бы сначала ванну принял. — Я ничего не хотела, но там к тебе пришли. Рани удивился. — Ко мне? — Да, сказали, что из Тысячи Глаз. — Ого, попроси подождать, я быстро. — Хозяин, Рани, твоя одежда почищена. — Спасибо, Цзянь… Пойдем, посмотрим, что там за гость пожаловал. — Я уже смотрела — ничего особенного. — Ты не хочешь составить мне компанию? — Раз таково твоё желание, мой господин, я пойду с тобой. Всё еще Цзянь была очень холодна к нему. В гостиной комнате их ждал гость, мужчина. Одет он был в коричневое кимоно, длинные волосы были сложены в узел и закреплены шпилькой, а на поясе был кривой меч. Гость сидел на кушетке с идеально ровной спиной. — Здравствуйте, я надеюсь, ожидание вас не утомило. Гость поднялся и, молча, сверил Рани взглядом. — Я Рани Гами, мне доложили, что вы пришли ко мне. Гость все ещё не сказал ни слова, но теперь он повернулся к Цзянь, особенно его заинтересовал меч, который она как всегда носила в левой руке. — Это Цзянь Сидхе, — представил её Рани. Очевидно, некий ритуал был закончен, так как гость поклонился и представился. — Мне звать Нинор Корос из сообщества Тысяча Глаз. Я здесь от имени госпожи Широяши. Рани нахмурился. — Я внимательно слушаю. — Госпожа Широяши поручила мне поиск артефактов способных вернуть кого-либо призванного обратно из Цветущего Сада, для вас. Услышав это, Рани заметно расслабился. — Значит, Широяша перепоручила мою просьбу вам. — Госпожа, повелительница Белой Ночи, она не может себе позволить заниматься подобными мелочами лично. — Я полагаю, что, раз вы здесь… — После нескольких недель тщательных поисков, я нашёл подходящий артефакт. Это Божественный Свиток Телепортации и он находится во владении сообщества «Неудержимых». Нинор протянул свиток с именем и адресом сообщества. — Хм, понятно. Спасибо вам, Корос, как я могу вас отблагодарить? — Благодарности — лишнее. Я остановился в городской гостинице — когда свиток будет у вас, сообщите мне. Нинор ушел, и Рани еще раз перечитал свиток. — «Неудержимые» — никогда о них не слышал, хм… И адрес незнакомый… Цзянь, ты знаешь где это? — «Неудержимые» не играют на Арене, поэтому ты их не знаешь. Я объясню, как их найти. — Может, лучше проводишь меня? — Я бы не хотела, но… как пожелаешь, господин.

***

Сообщество «Неудержимые» находилось далеко за городом, и очень хорошо, что Рани провожала Цзянь — пришлось пройти несколько мелких селений и не раз свернуть по проселочной дороге. Откуда Цзянь знает это сообщество и столь замысловатую дорогу к нему, Рани предпочел не спрашивать, хоть ему и было интересно — Цзянь явно была не в настроении более обычного. Рани рассудил, что далее всё само объяснится и лишний раз не стал тревожить её. Наконец, после нескольких часов ходьбы по деревенским дорогам, они пришли. Территория сообщества была огорожена деревянным забором: поля, пастбище, амбар, несколько домов, ветряк, входом служила деревянная арка — типичная ферма ранчо. Рани и Цзянь беспрепятственно вошли. На ранчо было много домашних животных: куры, коровы, лошади, овцы, разумеется — собаки. Само ранчо было сделано очень… добротно: все строения были деревянными, но сложены из очень толстых бревен и досок — очевидно было, что построили это очень сильные люди, причем без сомнения мужчины. Вот только людей видно не было, кроме одного мужчины, сидевшего на крыльце главного здания. Синие джинсы, клетчатая рубаха, ковбойская шляпа, ботинки из змеиной кожи, у того мужчины были светлые волосы, негустые бакенбарды, усы и борода сросшиеся воедино, спокойный пронзительный взгляд. Мускулистым, подобно Ивану, он не был, но определенно был очень сильным. Мужчина перебирал какую-то сбрую. — День добрый, хозяин. Поприветствовал его Рани, подходя к крыльцу. Мужчина посмотрел на него — спокойно без эмоций и интереса, потом перевел взгляд на Цзянь, шедшую позади потупив взгляд, и тогда глаза его расширились, а на лице отразилось радостное удивление: — Сворди? Мужчина поднялся: — Сворди, это ты? Он сошел с крыльца и прошел мимо Рани к Цзянь — ей уже не было возможности как-то прятаться и она, наконец, подняла глаза: — Привет, Чак. — Сворди! Ковбой обнял её, легко, словно пушинку, поднял и закружился с ней. — Ну, всё — пусти меня! Ковбой, названный Чаком, поставил её и отпустил. — Всё такая же бука, но как подросла! А похорошела как — красавица! — А вот ты совсем не изменился: та же шляпа, те же джинсы, та же рубаха, ты даже пахнешь так же. — Да, всё по-прежнему… Я чертовски рад тебя видеть, Сворди! — Взаимно. Они еще раз обнялись и потом Чак кивнул в сторону Рани: — Кто это с тобой? — Рани Гами, из Капибара, — представился тот. — Это твой парень? Цзянь лишь покачала головой и опять опустила взгляд. Рани не мог читать её мысли, даже если хотел этого, но он догадался и так: — Нет, я не её парень. Мне нужна была помощь — я искал сообщество «Неудержимых» и она любезно согласилась меня проводить. — Знакомый, значит. У тебя какое-то дело? Хорошо, пошли — присядем. Он провел их на крыльцо, и они сели за стол. Сидеть за простым деревянным столом на ранчо — это было настолько по-другому, что даже не хотелось говорить о деле. — Ты один, Чак? — спросила Цзянь, оглядывая двор. — Да. Остальные на матчинге. — Что за игра? — Все против нас. — Ого! И ты не пошел? — Зачем? Там и без меня справятся, а за ранчо должен кто-то приглядывать. — Кхэ, — Рани кашлянул, напоминая о себе. — Я же так вас и не познакомила — Рани, это предводитель «Неудержимых» — Чак Норрис. — Что??? Чак слегка кивнул ему кончиком своей шляпы. — Постойте, постойте. Чак Норрис? Вы, Чак Норрис? — А что-то не так? Волна изумления прошла и Рани взял себя в руки. — Нет, всё так — как раз теперь всё стало на свои места… А можно маленькое уточнение: эти ботинки из кожи змеи — это из той самой кобры, что вас укусила и потом умерла? Чак ухмыльнулся: — Да, только это была не кобра, а гремучая змея. — Ого… Королевские кобры могут регулировать количество впрыскиваемого яда, поэтому их укус не всегда смертелен, но гремучие… Впрочем, — Рани решил изменить тему разговора, — значит вы предводитель «Неудержимых»? — Не совсем так, у нас нет старшего — все равны. Но для соблюдения бюрократии нужен глава и им, формально, являюсь я. — Понятно. А можно, еще спросить… Вы уж извините, что я вас так забрасываю вопросами — просто это очень неожиданно для меня: большая честь, очень рад, я ваш фанат и прочее подобное… Чак сделал жест рукой, который следовало понимать как: «Валяй, спрашивай». — Откуда вы знакомы с Цзянь? — Со Сворди? Всё просто — я учился фехтованию у её отца. Хороший был старик, уважаемый, — это Чак говорил, повернувшись к Цзянь. — Ты все еще играешь в одиночках? Цзянь коротко кивнула. — Бросила бы ты это — они все равно не оценят твоих стараний. Приходи лучше к нам — у нас тебя все любят, уважают, ты прекрасно впишешься к нам. — Когда-нибудь — может быть, но сначала я должна доказать им, что они ошибались, заставить извиниться. — Как хочешь, но знай, что мне, нам всем, наплевать на мнение этих брюзжащих теоретиков и, для каждого знающего, репутация твоего отца непререкаема. Если ты станешь «Неудержимой», то никто и пикнуть не посмеет в твою сторону. — Спасибо, Чак, мне очень важны твои слова, но я должна это сделать, сама. — Ok, тогда вернемся к делам. Ты, Рани, что хотел. Рани потребовалось лишь мгновение, чтобы переключиться с мыслей о Цзянь и Чаке на то, ради чего он здесь: — Да. Я ищу одну вещицу и мне сказали, что она может быть у вас — Божественный Свиток Телепортации. …Божественные Свитки Телепортации, как следует из названия, были произведены самими богами и были много совершеннее аналогов изготавливаемых простыми смертными. С этими свитками могли тягаться только Демонические, производимые ближайшими родственниками богов, но у тех почти всегда были побочные эффекты, так как они не были лицензированы и, соответственно, не поддерживались силами природы. В своё время их было много в Цветущем Саду и они пользовались огромной популярностью у игроков. Однако нашлись те, кто стали применять их недобросовестным способом — игроки стали ходить с ними в данжи и в случае опасности применяли их, чтобы покинуть подземелье. Это очень не нравилось игрокам, которых таким образом бросали, оставив без поддержки и, главное, владельцам данжей — это убивало сам смысл подземелий, романтику приключения. Поэтому их производство прекратили, и они быстро стали уникальными редкостями Цветущего Сада… — Да, есть — валяется где-то на чердаке. Ты его хочешь? — Да, мне он нужен. Я готов его у вас выкупить… Хотя, я думаю такого человека подобным предложением не заинтересовать, поэтому я готов у вас его выиграть. Чак прищурился. — Рани из Капибара? Что-то я не слышал про тебя… — Я новенький в Цветущем Саду и пока играю только на Арене. — …С другой стороны Капибара уважаемое сообщество. Хм… Сворди, что скажешь про паренька? — Мне он не очень нравится, особенно его методы, но он хороший игрок. — Хм, не очень нравится… Вызвать антипатию у дочери Сидхе не менее сложно, чем признание. Ok, сыграю я с тобой. Завтра. На Арене в полдень. — Замечательно! Тогда, — Рани поднялся, — до завтра. — До завтра. Они пожали друг другу руки. Уже сойдя с крыльца. Рани обернулся и спросил: — Чак, а сколько раз вы можете отжаться? Чак Норрис улыбнулся и ответил: — Все.

***

— Спасибо. — М? Рани и Цзянь молча возвращались, когда неожиданно она его поблагодарила. Цзянь пристально на него посмотрела — Рани ждал. Он понял, за что его благодарят, но хотел это услышать. Цзянь вздохнула и пояснила: — Спасибо, что не рассказал о моём рабстве. Рани кивнул. — У тебя очень хороший друг… Признаться, я был очень удивлен. Цзянь промолчала — она не хотела уточнять, удивлен ли он тому, что у неё есть друзья или чему-то другому. Но тут же пожалела, что не спросила, так как Рани заговорил сам и совсем о другом. — Твой меч — это отец тебе его выковал? — Мы можем об этом не говорить? — Можем. Я могу сам всё узнать, поспрашивать народ, на Арене — да хотя бы того же Чака… — Какое тебе вообще дело?! Только не надо сопливых речей о том, что ты беспокоишься за меня. — Не надо, — Рани остановился и положил руку ей на плечо. — Только ты забыла, что принадлежишь мне, а мне нужно знать о своей собственности, насколько я на неё могу положиться. Сказав это, он отпустил её и пошел дальше. «Что это еще, чёрт возьми, такое?! Что он себе думает?» Цзянь догнала Рани. — Хорошо, я расскажу, раз тебе так хочется. — Говори, я буду слушать… Цзянь отнюдь не всегда была одиночкой — она происходила из очень древнего сообщества «Лун-ху-чуэн» посветившего себя искусству боя. В сообществе изучалось множество школ разных направлений: от ведения исключительно рукопашного боя, до школы стрельбы из лука. Её отец был учителем искусства прямого обоюдоострого меча. Он растил её сам, но ничего другого кроме меча не знал, поэтому, будучи человеком честным, учил тому, что знал сам — фехтованию. Учитель он был хороший, лучший мастер меча, а вместе с тем, что он её очень любил, то искусство меча Цзянь познала в тонкостях еще в детстве. Радость их отношений омрачал совет старейших мастеров — кучка чахлых теоретиков, что давно оставила практику. По нигде не писанным традициям сообщества, искусству боя могли учиться только особи мужского пола. Обучения женщин бою считалось грубейшим оскорблением учения воина. Лучшее на что могли претендовать дочери и жёны сообщества — изучение формы с веером, а в остальном они учились флейте, танцам и ведению хозяйства. Не смотря на столь строгие обычаи, отец все равно обучал Цзянь мечу и даже лично выковал для неё меч. Совет брюзжал, скрипел зубами, но ничего не мог поделать — отец был абсолютным авторитетом школы меча. Поэтому совет хитростями пытался лишить его влияния: давал худшие додзё, некачественный инвентарь, переманивал учеников и распускал злые слухи. Цзянь была тогда еще ребенком и не понимала, под каким давлением находился её отец, от которого требовали отречься от обучения дочери, что означало отдать её на воспитание в интернат. Волею богов, отец оставил её. Не успела маленькая Цзянь понять, что произошло, оплакать расставание и как следует оправиться, как оказалась один на один перед советом. Совет уничтожил наследие её отца и теперь осталась только она. Цзянь готовы были оставить в сообществе, и даже соглашались позволить ей остаться жить в доме отца, но она обязана была отречься от фехтования и отдать на переплавку меч. Еще ребенок, она не понимала, чего хотят эти старики, что им нужно от ребенка, который потерял единственного близкого человека. Немногочисленные друзья в сообществе боялись совета и не смели встать на её защиту. Хоть и после тяжёлой утраты, растерянная Цзянь наотрез отказалась отречься от фехтования — это бы значило отречься от любимого отца. Поэтому она взяла меч отца и покинула сообщество. А дальше все было просто и обычно: став одиночкой, ей пришлось испытать множество трудностей, встретиться с множеством проблем и опасностей, но она всё успешно преодолела, став лишь еще сильнее. — …Вот и вся моя история. Рани какое-то время молча продолжал идти, потом вздохнул и спросил: — Ты начала играть на Арене чтобы стать сильнейшей и показать совету «Лун-ху-чуэн» как они ошибались? — И чтобы заставить их публично извиниться и восстановить доброе имя моего отца. — Значит, вот откуда растет твой характер. Цзянь строго посмотрела на Рани, но он не обернулся и даже не продолжил. — И что? Это всё? Ты не будешь читать мне мораль и переубеждать меня оставить мою месть?! — Нет. Зачем? Борьба во имя справедливости, ради восстановления чести отца — эта борьба одна из самых почётных. Цзянь с подозрением смотрела на Рани, но он, похоже, говорил серьезно. — Я удивлена — от тебя я ждала совсем иного. — Быть может, я не так плох, как ты думаешь, а? — Может и нет. Рани ничего не сказал и Цзянь решила, что разговор исчерпан, когда он вдруг проговорил: — Я не согласен с Чаком — тебе надо доказать совету «Лун-ху-чуэн», что они ошибались. Но меня беспокоит то, какую цену ты за это заплатишь. У Цзянь не было, что на это ответить, поэтому она решила поставить точку в этой теме: — Сегодня мы оба узнали что-то новое друг о друге. — Да, сегодня. А завтра важный день…

***

— Ты всерьез надеешься победить Чака Норриса? — Что значит «надеюсь»? Собираюсь. — Чак совсем из другой лиги — ты не справишься с ним своими уловками. — Тогда мне придется применить мои скрытые таланты … Если только он придет. Рани и Цзянь уже два часа ждали его на Арене, а Чака все не было. — Цзянь, ты Чака лучше знаешь — это нормально для него опаздывать? — Нет, он всегда приходил вовремя. А если не приходил, то присылал весточку. Рани вздохнул. — Может, он забыл? — Чак всё помнит. — Я не думаю о нём ничего плохого, но давай сходим к нему? — Правильнее его ждать на Арене, мы могли просто с ним разминуться, но давай сходим. — Святые угодники! Чего здесь случилось? Ранчо «Неудержимых» было разгромлено. Дом покосился и просел, от амбара остались только щепки, двор выглядел так, словно здесь прошел метеоритный дождь, ну или хотя бы обстрел тяжелой артиллерией. «Неудержимые» выглядели плохо, как после очень тяжелой и неудачной битвы — те, кто были в состоянии ходить, пытались починить дом или восстановить амбар, чтобы потом в него согнать разбежавшихся животных. — Чак, вот вы где? Что случилось с вами? Выглядите так, словно в одиночку пытались Рагнарёк остановить! Да, великий Чак Норрис именно так и выглядел — всё тело в гематомах, как если бы по нему стадо буйволов пробежало, голова перевязана, правая рука сломана в нескольких местах, ребра очевидно тоже, правую ногу он подволакивал, как будто не чувствовал вовсе. — А, Сворди… Это вы ребята. Простите, что не смог прийти — я действительно не смог. — Да, что ты, — Цзянь тут же достала свой платок и специальную мазь, что всегда с собой брала, и принялась аккуратно протирать травмы Чака. — Что у вас произошло? — Мы потерпели фиаско… Спасибо, Сворди, — Чак остановил Цзянь ухаживавшую за ним, — твоей мази на всего меня не хватит. Это всё пустяки, там ребята выглядят много хуже. Потом он повернулся к Рани и еще раз извинился: — Прости, если подвел тебя. — Да будет вам! Вы главное поскорей поправляйтесь… — Я не о том, что на бой не пришел — среди всего, что мы проиграли этому безымянному, был твой свиток. На секунду Рани замер, но потом обратился к Чаку: — Что же, это меня, конечно, огорчает, но не так как ваше нынешнее состояние. Давайте я вам помогу. — А вот это уже лишнее — мы прекрасно сами справимся. — Но… — Никаких но, Сворди, спасибо, что нас навестили, а теперь уходите. — Чак… Но Рани потянул её за локоть: — Пошли, Цзянь, худшее, что можем сделать, это пожалеть его. Давай, мы возвращаемся. Бывайте, мистер Норрис, я всё же надеюсь с вами померяться силами, так что поправляйтесь. — Бывайте. — Что же теперь? — Ничего, все продолжается как и прежде. Только зайдем в гостиницу, порадуем Нинора. — Думаешь, он обрадуется? Мне кажется, он тебя презирает. — Мне все равно. Договор с Широяши состоял в том, что они помогут найти необходимый мне артефакт, и пока он не будет выполнен, Нинору придется оставить при себе своё мнение.