***
В отделении Тысячи Глаз царило напряжённое возбуждение. Обычно здесь сравнительно тихо: клерки заняты по своим комнатам бумагами, работники доставляют корреспонденцию и встречают редких клиентов (редких потому что продать и купить информацию не так просто, как любой другой товар) — размеренный ритм сообщества, занимающегося информацией. Но сегодня клерки выглядывали из своих кабинетов, переговаривались с возбужденными работниками и собирались кучками в коридорах. Вместо того, чтобы отвести Рани прямо к Широяши как обычно, его провели в комнату ожидания и велели ждать. На вопрос «почему», провожавший его слуга ответил, что у госпожи управляющей сейчас высокопоставленный гость. Впрочем, не успел Рани заскучать, как выяснилась причина возбуждения в Тысяче Глаз — вдруг все клерки и работники резко засуетились и выстроились парадной колонной вдоль стен, а когда заинтересованный Рани выглянул посмотреть, что происходит, то дверь кабинета управляющей открылась и оттуда, в сопровождении Широяши, вышел демон. Нет, Широяша тоже была демоном, более того — лорд-демоном, но все же выглядела она куда более мирно, чем её титул, а вот её гость был без сомнения демоном и других мыслей в голову даже не приходило глядя на него. Нет, у него не было бараньих рогов, перепончатых крыльев, хвоста или копыт, но… Внешне он выглядел как человек, мужчина двух с лишним метров ростом. У него была ярко-красная кожа, носил он темно-зелёное дхоти (штаны по своей конструкции напоминающие юбку), на ногах остроконечные туфли. Атлетичный мускулистый торс, который ничем, кроме пары ожерелий не был прикрыт. Аристократичные черты лица, черные кучерявые волосы собраны в хвост и закреплены обручем с изумрудом. Но не эта яркая внешность выдавала в нём более высшее существо, а взгляд его зелёных глаз. Аура и жар, исходящие от него — они могли принадлежать только демону, могучему демону. И общее впечатление дополняла секира на его бедре. Несмотря на колоссальную разницу в росте, демон смотрел на Широяши как на равную, хоть и сверху вниз. Остановившись в дверях, демон повернулся к Широяши и вежливо попрощался с ней: — Благодарю времени, что ты мне уделила, повелительница. Работа с тобой как всегда продуктивна! Явно было, что эти слова демона были не только данью формальности, но и искренним мнением гостя. Тем не менее, ответ Широяши был прост: — Взаимно. Заглядывай почаще. Демон улыбнулся, обнажая белоснежные и острые клыки, и сделал жест, похожий на молитвенный, только когда молятся у груди складывают обе руки, а он только правую. — Не утруждайся провожать меня, повелительница — я знаю дорогу. Да будет успех и далее тебя сопровождать. Простившись с ней таким образом, демон пошел к выходу вдоль клерков и работников Тысячи Глаз, что почтительно кланялись ему. Рани за всем этим с любопытством наблюдал, выглядывая из дверей комнаты ожидания — когда демон проходил мимо, то заметил его и остановился, рассматривая Рани. Поняв, что стал объектом любопытства, Рани вышел из-за дверного поема и предстал перед демоном. Несколько секунд его просто разглядывали, даже голову склонили от любопытства, а когда Рани выдержал давление демонического взгляда, демон повернулся и представился: — Правящий сенешал южного сектора Тысячи Глаз верховный асур Шакра ибн Тарака. При этих словах, демон сделал жест, руками указывая на себя. Рани не смутился и тут же представился в ответ, сделав лёгкий вежливый поклон: — Рани Гами, из Капибара. Обмениваясь приветствиями Рани вспомнил, что Тысяча Глаз одно из крупнейших сообществ, а Широяша в нём хоть и крайне важная, но не единственная управляющая. На самом деле, встретить другого управляющего было весьма удачно — учитывая планы Рани на Широяши, было весьма кстати познакомиться с её «коллегами». Демон и человек разглядывали друг друга оценивая. Был бы Рани более надменным, то позволил бы себе сейчас криво усмехнуться — ведь имя, которым он представился он выдумал сам и говорило оно ничтожно мало о нём, в то время как узнать имя этого демона, была невероятно информативно. Что было на уме у этого демона было не понятно, наверное он думал где-то в этом же направлении, так как его следующий жест был: — Окажи услугу, Рани из Капибара — мне нужно поправить пояс. Он имел в виду щелоковый пояс, которым был обмотан поверх своих шароваров/дхоти, и с этими словами он снял с пояса свою секиру и протянул её Рани. Взгляд демон был пристальный, испытывающий, словно хотел проверить его — Рани принял секиру, а Шакра принялся поправлять и так идеально сидящий на нем пояс. — Ого! Тяжёлая, — взяв в руки секиру, Рани ощутил всю тяжесть демонического оружия и с восхищением принялся его изучать. — Сколько здесь? ЭкзаИВи на квант? Как только Рани это сказал, Шакра прекратил бесполезные прихорашивания и расплылся в довольной улыбке. — Зетта, — поправил Шакра. — Вау!!! Вот это действительно тяжело! Управлять подобным оружием… — Рани покачал головой, подчеркивая своё восхищение. — Ха, лишь забава — в настоящем бою бесполезна. Истинное оружие тогда, если содержит в себе живую душу: преданную и могучую! В этот раз Рани позволил себе усмехнуться — подобные речи не услышать из уст простого смертного. А что еще забавнее было, так то, что простейшим примером слов Тараки была лампа с джином. — Значит ты потомок самого Таракасуры — большая честь встретиться с тобой! С этими словами Рани еще раз вежливо поклонился и протянул Шакре его оружие. — Ха! Тебе известен мой великий дед? — демон забрал секиру и повесил на своём поясе. — Ты занятный, Рани Гами из Капибара — надеюсь, ещё встретимся. Кивнув Рани на прощание, демон Шакра развернулся и пошел к выходу провожаемый слугами Широяши. — Ты ему понравился. Широяша вдруг оказалась рядом с Рани, что смотрел в след уходящему демону. — Твоему другу? Если так, то это хорошо. — Как знать: он истинный демон — еще неизвестно, что лучше быть другом или врагом с ним. — Но ты ведь тоже демон? Рани хитро улыбнулся ей и протянул руку, чтобы обнять Широяшу, но тут же больно получил веером по ладони. — Подожди снаружи. Рани подумал было, что Широяша хочет его проучить, за попытку обнять её в Тысяче Глаз (их отношения по прежнему не были официальными) и ему придется её долго ждать на улице, но оказывается она лишь раздала несколько поручений перед уходом и менее чем через десять минут вышла к нему. — Спасибо, что зашел за мной — теперь можем идти. Уже вечерело, и Рани ждал её на лавочке в скверики напротив Тысячи Глаз. Он поднялся ей на встречу, и Широяша взяла его под руку. Рани немного удивился, и даже подумал, что она вдруг очень смелой стала, но тут же вспомнил, что речь идет о Широяши и успокоился. — А у тебя интересные друзья. — Понравился Шакра? Рани кивнул. — Ты знала, что именно благодаря его предку Тараке, стало возможным рождение старшего сына Дашаратхи, величайшему из героев человечества? — Это которого из двух? — Широяша задумалась, вспоминая о ком именно говорит Рани. — Того, что правил или того, что в изгнание отправился? — Я имел в виду второго, точнее он первый, который старший — у него жена ещё воплощенная Удача была, но, по сути, это обоих касается. У Рани была одна дурная привычка — в отличие от Ивана, из которого информацию приходилось клещами вытягивать, Рани охотно делился, но никогда не говорил по делу, а всё время или путал собеседника, или подводил его самого к ответу. Поэтому Широяши пришлось пару секунд поломать голову, прежде чем сопоставить о чём именно говорит её спутник. — …Ты серьёзно? Каким местом Тарака причастен к рождению Рамача́ндры? — А это очень забавная история — ты ведь путешественника Нараду знаешь? Широяши утвердительно кивнула — Нараду она, конечно, знала, но не как путешественника, а как сплетника. — В одном из своих путешествий, Нарада влюбился, причем так сильно, что… Ой, я не с того начал… Было это так — попросили как-то его помочь с десятиглавым Раваной… Рани принялся рассказывать историю, пока они вместе шли взявшись под руки.***
— …весь в непонятках, Нарада подходит к фонтану и вдруг видит в воде своё отражение — шикарные одежды, дорогие украшения, драгоценные камни… и лицо обезьяны! Широяша, слушавшая в напряженном любопытстве, прыснула смехом. — Ха-ха-ха!.. Обезьяна!.. Ха-ха-ха!!!.. Подставили!.. А-ха… Конечно, его принцесса кинула!.. Ха-ха… — Именно! — Рани был крайне доволен, что сумел развеселить Широяшу. — Нарада тоже всё сообразил и дико разозлился, да причём так сильно, что проклял Всеобъемлющего родиться на Земле, чтобы тот страдал в разлуке с любимой и был вынужден искать помощи у обезьян. На этом Рани закончил рассказ — было крайне приятно, когда слушатель понимает тонкости истории, а в случае Широяши было еще более приятно, так как многих из этой истории она могла знать не только из книг и легенд, а даже лично. Широяша еще немного посмеялась, а потом добавила уже серьезно: — Ты говорил, что всё это из-за Тараки, но к моменту этой истории он давно уже был мертв. Рани пожал плечами: — Если бы не история с Таракой, с его «псевдобессмертием», то Нарада не пошел бы хвастаться Разрушителю, что, в отличие от него, смог одолеть Купидона. — Хех… Твои рассуждения, — Широяша покачала головой. — Но мне понравилось — ловко Нараду развели! А люди еще демонов в хитрости обвиняют. — Вот поэтому я и не страдаю расовыми предрассудками. Рани сделал многозначительный жест, подняв указательный палец вверх. Как раз в этот момент они пришли. Дом Широяши в восточном стиле не был похож на типичный дворец лорд-демона — это было сравнительно скромное строение: со своим личным двором, садом камней и парой этажей. Тем не менее, хоть всё это и выглядело просто, но это было первоклассное жилище, о чем говорили качество внутреннего убранства. Широяша жила здесь сама, но у неё была служанка, которая периодически навещала, убирала и ухаживала за домом. В прихожей Рани задержался — обычай требовал оставить здесь свою обувь и надеть домашние тапочки. Но когда он вошел, то это оказалась еще не всё — Широяша протянула ему свёрток. — Что это? — Надень. — ? Но, не отвечая и не предоставляя Рани выбора, она развернулась и ушла, по пути открыв одну из раздвижных дверей. Рани озадаченно посмотрел ей в след, потом заглянул за дверь — пустая комната устланная татами, с низким столиком и подстилкой, чтобы сидеть на полу. То, что Широяша ему дала, оказалось хакамой (очень широкие, как юбка, шаровары) и рубаха/кимоно. — Я же давала синюю хакаму? — Предпочитаю беж или шафран. Рани переоделся в предоставленную ему одежду и теперь выглядел очень по дальневосточному — белое кимоно и свободные хакаму (Широяша действительно дала ему их темно-синими, но на нём они были бежевые). Широяша обошла Рани, осматривая как он надел её одежды. — Хм, даже сам одеться смог, а я надеялась… то есть думала, ты запутаешься и придется тебе помогать, а ты справился, почти. Широяша заметила, что сзади пояс замялся и принялась поправлять его, закончив, она отошла критически окинув как Рани выглядит. — Ну как? — Синий был бы лучше. — Думаешь? А, по-моему, очень даже не плохо. С этими словами, Рани стал рядом с Широяши, обнял её левой рукой за плечи, а правой взмахнул и перед ними в воздухе появилось зеркало — в нем отразились Широяша в черном кимоно и Рани в бежевом хакаму. — Видишь, мы очень даже смотримся вместе. И это была правда — даже не смотря на разницу в росте и цвете, их отражения, особенно в этом интерьере, смотрелись очень гармонично. — Да-да, но не думаю, что мне беж пойдет, — Широяша слегка укусила Рани за ладонь, что лежала у неё на плече, от чего тот рефлекторно отдернул руку. — Но я рада, что тебе идет такая одежда. После этого она пошла накрывать на стол. Зеркало развеялось и Рани, потирая ладонь, смотрел вслед Широяши со смешанными чувствами озадаченности и восторга. — Чего там стоишь? Помогай. — …я очень расстроился: не сообразить, что Черный Кролик из того же сообщества, что и враги Капибара Безымянные — это было так глупо. Особенно учитывая, что вся необходимая информация была прямо у меня под носом. Рани прервал свой рассказ о последних событиях, чтобы отпить чаю. Основная часть ужина была окончена, главные блюда убраны и теперь они пили чай. — Впрочем, уже всё равно. Но что более интересно, оказалось, что главные игроки Безымянных, тоже с Земли! Рани сделал эффектную паузу и посмотрел на Широяши, сидевшую по другую сторону стола — она слушала его с легкой улыбкой и последние слова Рани не произвели на неё никакого впечатления. Рани озадачился — это должно было быть интересной новостью, а она не реагировала. — Широяша? — У? — Ты что, ты всё знала? Она вздохнула, при этом закрыв глаза, словно говоря: «Наконец-то!». — Что?! Этого Рани никак не ожидал. — А ты как думал? Я же управляющая Тысяча Глаз — мне положено всё знать. Или ты думал, что привлёк меня своей незаурядностью, когда пришел свататься? — А, разве нет?! До него уже начали доходить смысл слов Широяши и того, что она еще не успела сказать. — С Безымянными я дружу уже давно, и про тебя узнала от Саками еще до того как мы познакомились. Он пришёл ко мне и стал расспрашивать, знаю ли я что-то про новичка в Капибара. Разумеется нет — Капибара крупное сообщество лишь по местным меркам и Тысяча Глаз не отслеживает их. Но меня удивило, что Саками интересуется каким-то новичком. Причем, хоть он и пытался скрыть это, спрашивая как будто мимоходом, но он проявлял к тебе горячий интерес. А потом вдруг тебя приводит ко мне моя любимая Усаги и ты предлагаешь мне женитьбу. Я собиралась тебе отказать, но ты почему-то интересовал Саками, и мне стало любопытно, что в тебе особенного. Сказанное Широяши было не просто логичным, а так и должно было быть — Рани это прекрасно осознавал и принимал, тем не менее, он сник, как если бы расстроился. Видя состояние Рани, Широяша хитро ухмыльнулась, приподнялась со своего кресла и на четвереньках перелезла через стол — опираясь коленями на стол, а руками о колени Рани, она заглянула ему в лицо: — А ты думал, ты такой великий из себя оратор и впечатлил меня своими речами?! То, как Рани сник еще больше, было лучшим ответом. «Хе-хе», — Широяша тихо засмеялась и устроилась у него на коленях. — Ты такой милашка! Но не расстраивайся — с тобой очень уютно. — Всего-то? Эти её слова ещё больше его расстроили, а Широяша явно получала удовольствие. Решив, что с него хватит, она приободряющее похлопала его по груди своей маленькой ладошкой и сказала: — Там, в брошенном улье, я была искренней. — Правда?! Слова Широяши взбодрили его и он встрепенулся. — Честное слово. Она была очень довольна тем, как могла влиять на него. Со своей стороны Рани был не против и даже «за», поэтому с удовольствием ей подыгрывал, тем более, что особенно стараться наигрывать чувства не было нужды. Довольная Широяша взяла руку Рани и укусила его. — И как, я вкусный? — было больно, но не сильно. Она хитро ухмыльнулась, не выпуская его руки. — Вот только чего я до сих пор не понимаю, так это что в тебе особенного, что ты так интересуешь Саками? — Что? Неужели даже ты сомневаешься, что я смогу одолеть его в поединке??? — Все сомневаются, и не напрасно — сила Саками даже меня впечатлила. Рани сокрушенно вздохнул и отвел лицо в сторону, затем как Широяша продолжала испытывающее на него глядеть. Всё это имело куда больше смысла, чем могло показаться на первый неопытный взгляд. Сейчас, на его коленях сидела маленькая, крайне милая девочка и озорно, как котенок, кусала его руку. И эта милашка на самом деле была повелительницей Белой Ночи, богоподобным лорд-демоном. О таких могучих существах (как предок того асура Шакра, коллеги Широяши, встреченный сегодня) слагаются легенды, им поклоняются целые народы. И вот, столько могучее существо сейчас сидит на коленях Рани и играет с его правой рукой, как котенок. Широяша правильно сказала: Капибара крупное сообщество лишь по местным меркам, оно не идет ни в какое сравнение с Тысяча Глаз. Сообщество Безымянное не крупнее Капибара — Рани в этом убедился, изучая материалы предоставленные Ольгой. Тем не менее, новички Безымянных, во главе с Саками, сумели прославиться, и даже Широяша оценила их. А с другой стороны был Рани, и ему нечего было противопоставить… или он просто не хотел. Тогда Рани повернулся обратно и свободной рукой легонько стукнул по одному из маленьких рогов Широяши: — Зря ты это сказала, милая — теперь это личное, и Безымянные легко не отделаются.***
Широяша хотела, чтобы Рани остался на ночь, но засидевшись допоздна он всё-таки решил вернуться в Капибара — на следующий день была намечена крупная игра. Поэтому они договорились, чтобы встретиться ещё и провести больше времени вместе. — Эгей! Это же Иллюзионист! Здоров, мэн. Чё тя так долго не было? Сегодня было пасмурно — атмосферные духи гнали поливные дожди в южные зоны. Тем не менее, на Арене всегда было своё искусственное освещение и если не поднимать голову и не смотреть на часы, то можно не заметить течения времени. На одной из оживленных улочек между трибунами Рани окликнули — это был колоритный парень с розовым ирокезом, большими отражающими очками/маской и в пестрой танцевально-спортивной одежде. — Здравствуй, Сезам. Тоже рад тебя видеть. Рани пожал руку знакомому. — Другие дела были, вот я и не приходил на Арену. А ты как? — Щикарно — вкачал репу, поднял пару флэгов… Хэй, смахнёмся? Я пару новых па придумал? Рани покачал головой: — Прости, я сегодня участвую в другой игре по делам сообщества. С этими словами Рани указал большим пальцем себе за спину: там были Иван, Цицы и Цзянь, прятавшая лицо под широкополой соломенной шляпой. — Йох! Вы чё-то крупное мутите? — Да. Ты кстати приходи — будет интересно, семнадцатая центральная арена. — Оки, приду и поставлю на вас — только не продуйте! Ирокез Сезам попрощался и Капибара продолжили идти. — Мы же не проиграем? Не хотелось бы подставлять друга. Хоть в этом вопросе было использовано Рани множественное местоимение, сам вопрос обращался к Цзянь. Ответа не последовало, лишь край её шляпы слегка качнулся из стороны в сторону. — Мы не просто выиграем — да мы порвём всех сегодня!!! Цицы, не любивший долго оставаться без внимания, хлопнул Цзянь по плечу и выскочив вперёд, издал боевой клич и стал пританцовывать изображая эпичный бой с тенью. Гримасничанье Цицы не произвели на Цзянь впечатления — она всё так же прятала лицо за полами соломенной шляпы. Хотя, если бы кто-то за ней пристально наблюдал желтым взглядом, то заметил бы, как край шляпы медленно качнулся вниз и вверх. Разумеется, сам Цицы не заметил этого, как и то, что Цзянь не реагировала на него — он слишком был увлечен своим представлением, привлекая множественные взгляды игроков и зрителей Арены. В другой раз Иван приструнил бы ванара требуя от того достойного поведения, но сегодня было иначе — чем больше любопытных привлечется, чем больше случайных встречных решит пойти и посмотреть их игру, тем будет лучше. Поэтому, хоть Ивану и не нравилась клоунада Цицы, он её одобрял. Семнадцатая центральная арена была одной из крупнейших, кроме главного центрального стадиона, который использовался для турнирных состязаний. Центральные арены были самыми шикарными и дорогими — их использование могли позволить себе лишь крупные сообщества или сильнейшие игроки для провидения крупных поединков. Такие состязания/игры были значимыми событиями и всегда сопровождались предварительной рекламой, причем даже не участвующими игроками, а администрацией Арены: специальные объявления по всей территории, оповестительные письма, брошюры и колонка в местных газетах. Причина подобных дополнительных расходов проста — заработать побольше денег со зрителей: ставки, закуски, выпивка, не говоря уже о вступительных билетах на игры такого уровня. Гул зрителей прибывших посмотреть не доносился до раздевалки, бывшей также и подготовительной комнатой для участвующих игроков — здесь было тихо, но чувствовалось сильнейшее напряжение. Рани стоял у зеркала с закрытыми глазами и сосредоточенно прислушивался, Цицы не было — он прятался в тени коридора у выхода на манеж, жадно внимая шуму толпы и подпрыгивая от нетерпения. Из звуков внутри была лишь стрекотания Эллы, хлопочущей вокруг Цзянь — она старалась изо всех сил подбодрить и воодушевить Цзянь. А Цзянь сидела на полу на коленях с прямой, как струна спиной — её неподвижный взгляд был устремлен в направлении стены, но едва ли она что-то видела и слышала. Напряжение в комнате исходило именно от неё, и было таким сильным, что двигаться было тяжело, словно воздух был плотнее обычного. Элла так сильно хотела приободрить свою подругу, что даже попыталась вручную растянуть тонкие, и прямые как нить, губы Цзянь в улыбку. Но для Цзянь, Эллы словно не существовало сейчас. Равнодушие подруги ранило Эллу, хоть она и понимала, что это не со зла. Вдруг Элла почувствовала тепло и ей на плечо легла рука — это был Рани. Он мягко улыбнулся: «Ступай». Скрепя сердце, Элла согласилась. — Хорошо, я буду наверху в VIP трибуне с госпожой Ольгой и… Цзянь — я держу кулаки за тебя! Не сдержавшись и обняв подругу, Элла выскочила из подготовительной комнаты. В дверях она столкнулась с входящим Иваном. Богатырь Капибара пропустил Эллу, потом вошел и окинул взглядом сидящую на полу Цзянь, после чего повернулся к Рани: — Всё готово, начать можем в любой момент. — Добро, — кивнул Рани, — потом говорить буду я, как и договаривались, а до тех пор рассчитываю на тебя. Иван кивнул, после чего спросил: — Готова? Рани обернулся на Цзянь: — Дай нам еще минуту. Иван снова кивнул и вышел, закрыв за собой дверь. Цзянь даже не заметила, что что-то изменилось — в таком состоянии до неё словами было не достучаться, но Рани знал, на что она наверняка среагирует. В раздевалке раздался лязгающий металлический звук — Цзянь вздрогнула, и её взгляд обрёл осмысленное выражение. Тут же её глаза заслезились — от долго сидения без моргания. Когда пелена слёз прекратилась, и она снова смогла фокусироваться, то увидела перед собой рукоять своего меча. Рефлекторно она взялась за неё, и какая-то сила потянула её впёред и вверх, заставляя подняться. Глаза еще слезились, а от долгого сидения ноги затекли и дрожали — чтобы не упасть ей пришлось ухватиться за меч обеими руками, но сила, что подняла её, не дала ей упасть, крепко держа меч. Этой силой был Рани. Он держал меч в ножнах за другой конец. Не выпасть мечу не давала тесьма, крепко удерживающая меч в ножнах. Взгляд Цзянь был рассеянным, словно она не понимала где она и что происходит. Тогда Рани протянул руку и стукнул Цзянь щелбан прямо в центр лба — по комнате пронесся звон. Глаза Цзянь удивленно округлились. — Хватит витать в облаках и приходи в себя. Ты для чего здесь? — …чтобы отомстить. — Прекрасно, теперь сосредоточься и держи эту мысль — помни, чего ты хочешь. Словно вдруг отпустили струну, напряжение в комнате прошло. Цзянь выпрямилась: руки окрепли, а ноги перестали дрожать — теперь она была спокойна и тверда. Рани критически её оглядел: — Хорошо… хорошо! Сегодня тот день, к которому ты так долго и упорно стремилась — не облажайся. Помни, — он протянул ей меч, что всё еще держал в руках за ножны, — чего именно ты хочешь. Перед выходом на игровой манеж их уже ждали Цицы и Иван. Даже Цицы проникся серьезностью момента и уже не подпрыгивал от возбуждения. Впрочем, скорее он соскучился, понимая, что у него-то причин возбуждаться нет никаких. Перед тем как выйти из темного коридора, в котором они стояли, в светлый квадрат на арену, Иван еще раз оглядел своих подопечных: застегнул на все пуговицы голубую жилетку Цицы, поправил шляпу Цзянь скрывавшую её лицо, и для виду отряхнул пиджак Рани, что всегда был в идеальном состоянии: — Готовы. И все четверо вышли в свет на арену. Высокоуровневая арена — предел мечтаний любого игрока Арены. Боевая манеж ринга была сложена из белых гранитных блоков и возвышалась на полметра над общим уровнем манежного пространства. Сам ринг был условно поделен на сектора. Проход из которого они вышли, был в стене трибуны, сложенной из того же белого гранита, но уже полированного. Трибуны возвышались на четыре метра и имели резные гранитные перила, они были террасового типа, как в амфитеатрах. На каждой террасе были красные атласные сидения, на которых удобно расположились многочисленные зрители. Кроме террас были еще персональные трибуны, выполненные в виде балконов — такие трибуны предназначались для хозяев игры и высокопоставленных гостей. В той, что была над проходом, из которого вышли игроки Капибара, сидела Ольга, Элла и несколько старших управляющих сообщества. В такой же трибуне с противоположной стороны было несколько узкоглазых стариков в шафрановых мантиях-кимоно. Когда игроки Капибара вышли, то во главе шли Цицы и Рани, за ними возвышался Иван, Цзянь шла рядом с ним, и её практически не было видно. Стену трибуны и ринг манежа разделяло свободное пространство четырёх метров длинной. Здесь так же были лавочки, а с противоположной стороны, на таких же лавочках, сидело четверо игроков в белых кимоно. При их выходе трибуны разразились приветственными аплодисментами, а четыре игрока в белом поднялись. Тут же торжественно загремели трубы, а игровой комментатор, пользуясь специальной громкоговорительной раковиной, оповестил начало игры. Комментатор принялся в долгих и изысканных речах представлять предстоящую игру, что в принципе итак всё знали — игра между крупнейшим сообществом Капибара и величайшей школой боевых исскуств Лун-ху-чуэн. Пока комментатор лил воду, зрители разглядывали игроков, решая за кого им болеть и какую ставку на кого поставить. Иван, Рани и Цицы — эти трое были уже известны и имели свою репутацию на Арене, поэтому их разглядывали и сравнивали с их четырьмя оппонентами пытаясь понять, как сложится игра. А вот Цзянь никто не замечал — может потому что она прикрывалась шляпой, а может, потому что она стояла рядом с Иваном, и за этим богатырем стройную девушку было не увидеть. А может, дело было в светящемся взоре Рани, который иллюзорной магией отводил от девушки все взгляды. Как зрители рассматривали игроков, также и Рани рассматривал трибуны. На галерке, на самых дешевых местах он увидел фиолетовый ирокез и еще несколько знакомых игроков и помахал им — те в ответ просвистели, мол «Капибара вперёд!». На другой трибуне, у самых перил, удобно устроился Чак Норрис — эту ковбойку и этот джинс невозможно было ни с кем другим спутать. В остальном, трибуны были полны, и это хорошо — значит, молва об этой игре пойдет далеко. Четверо из Капибара двинулись в обход ринга справа, к пьедесталу для установки карт. С противоположной стороны им навстречу пошли четыре игрока школы Лун-ху-чуэн. Четверо, в одинаковых белых кимоно, но такие разные: первый был парень двадцати шести лет — спокойный, уверенный в себе, темно-коричневые волосы на затылке были длинные и образовывали тонкий хвост. Ростом чуть менее двух метров, он был широкоплеч, как пловец и его торс образовывал треугольник: одного взгляда хватало, чтобы понять — это мастер боевых искусств и такого не стоит задирать. Рядом с ним был семнадцатилетний паренек, он был на полторы головы ниже первого, в сравнении со своим старшим товарищем он выглядел щуплым и единственное, что его выделяло, так это темно-сиреневые волосы и неаккуратная стрижка падающая ему на глаза. Третий был еще ниже и самый старший из всех — такой из себя дядька под пятьдесят, уже с лысиной, коричневые волосы горшком, усики, длинный нос и хитрющая физиономия — такого легко представить играющего в кости маджонг или подглядывающим за девушками, но никак не на ринге. А вот последний был самым ярким, самым видным: два с лишним метра, гора мышц, короткие чёрные волосы, злой взгляд — встреть такого на улице, и не то что на другую сторону перейти захочется, а просто убежать от греха подальше. Обе игровые команды остановились, не дойдя нескольких шагов до пьедестала для карт — там их ждал игровой рефери. — Господа, приветствую вас. Я ваш рефери и буду следить за соблюдением условий и правил вашей игры. Позвольте мне их повторить для ясности: вы играете типичный лестничный поединок о четырех ступенях — четыре игрока с одной стороны, четыре с другой. Встречаетесь на ринге парами, по игроку от команды. Игрок, проигравший поединок, покидает ринг и больше не принимает участие в играх. Место проигравшего занимает следующий игрок из команды и борется с победителем. Побеждает та команда, которая первой победит всех игроков противоположной команды. Правила поединков, по общей договоренности — стандартные правила Арены, это значит: или пока игрок не будет вытолкан за ринг, или пока не сдастся, или пока не будет однозначно побежден. Единственное изменение, которое было внесено — поединки не ограниченны по времени. Также, обе стороны могут применять любую экипировку, от брони до оружия, как и любые таланты… Вдруг рефери был прерван двадцати шестилетним игроком Лун-ху-чуэн: — Капибара стоит знать, что мы не будем применять никаких магических или мистических талантов. Единственное чем мы будем пользоваться — это наше мастерство ведения боя и владения оружия. Пусть это не останавливает Капибара — мы знаем, что вы привыкли использовать таланты и мы не против, и даже настаиваем, чтобы вы их применяли. Эта речь была полна достоинства и доблести, и немногословный Иван, как старший из команды Капибара, ответил одобрительным кивком. Рефери выждал несколько секунд, если кто-то не хочет добавить еще что-то, а потом продолжил: — Что же, если никто ничего не хочет дополнить, то это почти всё с моей стороны. Также я должен упомянуть, что вы вольны в выборе оружия по вашему усмотрению. Вам остается лишь поделиться, в какой последовательности вы будете заменять друг друга и положить карты первых игроков на пьедестал для начала боя. Это всё — играйте честно, играйте доблестно, играйте интересно! Рефери закончил свою речь и отступил, давая игрокам время поделиться. Тогда слово взял Иван: — Считаю и думаю, Лун-ху-чуэн согласится со мной, что поделиться стоит по уровню возрастания мастерства. Поэтому я буду последним, и первыми выступят мои подопечные по степени возрастания их силы. Лун-ху-чуэн согласились — они тоже считали это рациональным, и более интересным со спортивной точки зрения. С их стороны первым вышел двадцати шестилетний и положил свою карту, после чего все четверо развернулись и пошли к своей стороне ринга готовиться к бою. От Капибара вышел Рани — он покопался в карманах и положил на пьедестал карту, после чего Капибара тоже вернулась к своей стороне ринга. Рефери занял свое место у ринга, а на противоположную сторону поднялся двадцати шестилетний — в своей правой руке он вертикально держал боевой посох. Вся его фигура, осанка и лицо прямо излучали мужество и доблесть — с трибун послышались одобрительные и восхищенные возгласы. Однако на самого игрока эти приветствия не произвели никакого впечатления: его спокойное лицо даже не дрогнуло — он ждал когда выйдет Рани, его оппонент. А Рани расстегнул свой пиджак на треть пуговиц, поправил полы… и отошел в сторону, уступая дорогу Цзянь. Только тогда её впервые увидели. Нет, разумеется она всё время присутствовала с игроками Капибара и вовсе не пряталась, но только сейчас её заметили. По трибунам прошёл удивленный шепот, а игрок Лун-ху-чуэн нахмурился, но, тем не менее, поприветствовал Цзянь, которая поднялась не снимая шляпы, что всё также скрывала её лицо. В ответ на приветствие, она качнула кончиком шляпы, продемонстрировала свой меч, который был вдет в ножны и в них напоминал палку, и приняла боевую стойку не вынимая меча из ножен. Её оппонент также принял боевую стойку взяв шест двумя руками, причем так, что ладони делили посох на три равные части. Игроки были готовы, трибуны стихли и рефери начал отсчет: Три… Два. Один. Начали! Следует отметить, что Цзянь очень высокая, и не только по женским меркам — она была всего на полголовы ниже своего оппонента, что был выше многих мужчин-людей, но, тем не менее, в сравнении с противником, она выглядела как тросточка. Очевидно, рассчитав разницу в росте и массе, парень из Лун-ху-чуэн взял посох в правую руку, завел его за спину параллельно земле и рванулся вперед. В нескольких шагах от Цзянь, он начал выводить из-за спины посох, чтобы подхватить его левой на последнем шаге и довернувшись корпусом обрушить на неё сокрушительный горизонтальный удар. Его расчет был, прост, ясен и логичен — оценив пропорции противника, он пришел к заключению, что противник полагается на какой-либо магический талант, а не физику тела, поэтому, чтобы не дать оппоненту применить свой талант, он решил нанести сокрушающий удар и окончить поединок тут же. Чтобы защититься, Цзянь выставила свой меч перпендикулярно земле, преграждая путь летящему посоху и придерживая для верности меч второй рукой у кончика ножен. Удар подобной скорости и силы, должен был смести Цзянь с ринга, но шест противника лишь с громким стуком остановился, ударившись о меч в ножнах. Зрители решили, что игрок в соломенной шляпе (Цзянь так и осталась неузнанной) применил какой-то талант, поэтому это их не впечатлило, а вот ученики Лун-ху-чуэн поняли, что их противник вовсе не так прост. Любому бойцу известно, что невозможно простой силой мышц полностью заблокировать удар оппонента превосходящего в массе, банально с точки зрения физики это сделать нельзя. Поэтому лучше увернуться… Или скомпенсировать удар подобрав правильную структуру. Тогда, удар будет принят не рукой (допустим), а всей структурой (то есть телом), и уйдет в точку опоры (то есть в землю). Грубо говоря, правильно подобрав углы тела можно отправить всю силу удара в землю без последствий для себя. Вот только сделать это в реальном бою против опытного противника отнюдь не шутка. Блокируя удар, Цзянь не только выставила для защиты меч, но сменила стойку так, что вся сила удара посоха ушла в гранит ринга, и её противнику показалось, что он ударил по скале. Игрок Лун-ху-чуэн нахмурился, но это была всего лишь первая атака, и за ней тут же последовала следующая, а потом без промедления еще одна, и еще десяток. В опытных руках, боевой посох это не просто палка, а грозной оружие, позволяющее удар за ударом поражать противника в противоположные зоны тела с минимальным для себя усилием и минимальной задержкой по времени. Но, как бы быстры ни были удары, какая бы огромная сила ни вкладывалась в посох, Цзянь успешно отражала все атаки, даже не сдвигаясь с места. Пытаясь подловить её последовательными разнауровневыми атаками, противник увлекся сосредоточившись на атаке и чуть не получил прямой тычок кончиком ножен в лоб. Его спасла лишь невероятная реакции, выработанная многочисленными тренировками. Но за одним уколом последовал еще один, и ему пришлось разорвать дистанцию, отпрыгнув в сторону. — Твоё мастерство впечатляет — кто ты? Назовись и открой лицо — я хочу знать своего противника. Но Цзянь даже не шевельнулась, полностью его игнорируя. — Не хочешь показывать своё лицо? Тогда я сам загляну под шляпу! И тогда игрок Лун-ху-чуэн сделал сильное амплитудное движение снизу вверх, взяв посох за один из концов. Дистанция была слишком далека, чтобы дотянуться до Цзянь, но сила его была такова, что он вызвал воздушную волну сорвавшую шляпу и, наконец, открыв всем кто первый игрок выступающий за Капибара… — Здравствуй, Ричи. — Ты?.. Игрок Лун-ху-чуэн, с которым Цзянь только что поздоровалась как с Ричи, или точнее Ричард, замер от удивления. Удивленны были также и зрители на трибунах, но прежде чем что-либо успело случиться, над рингом и трибунами раздался пронзительный крик: — Остановите бой!!! Это кричал старейшина Лун-ху-чуэн со своей трибуны — увидев, кто является противником его ученика, он вскочил со своего удобного кресла, с которого самодовольно наблюдал за поединком, и подскочил к перилам: — Остановите бой!!! Остановите! Это обман! Это подстава!!! Это жульничество!!! Ричард еще при первом выкрике своего старейшины вышел из боевой стойки и встал прямо повернувшись к трибуне старейшины. Цзянь тоже вышла из боя, опустив меч, и приняла безучастный вид, но на самом деле, если бы кто был рядом, то он бы сейчас услышал, как скрипят от гнева её зубы. Рефери, озадаченный поведением старейшины Лун-ху-чуэн и игроков, звоном гонга, остановил бой и поднялся на ринг. — Что случилось? Правила не были нарушены и никто из игроков не получил травм — тогда почему вы потребовали остановки боя? Старейшина продолжил кричать: — Это обман! Это провокация! Я требую прекращения игры и судебного разбирательства! Нас пытаются дискредитировать! Это ложь…. Старейшина пока сидел на своей трибуне уже не взывал симпатий: его надменность и высокомерие, презрительный и снисходительный взгляды, что он бросал на окружающих — всё это плохо гармонировало с его шафрановым кимоно, а сейчас, когда он кричал, то для полноты картины отвращения не хватало только, чтобы он слюной плевался. Рефери игры сейчас был главным ответственным на этой арене. Конечно, у него было начальство в лице управляющего арены, еще были коментатор, организатор и главный ответственный. Однако, у каждого рефери есть профессиональная репутация, от которой зависит его статус, доверие и, следовательно, зависит на игры какого ранга его зовут, а также уважение и зарплата. Поэтому рефери не мог просто взять и вот так позволить закончиться игре, тем более такого ранга — это был профессиональный вызов. — Прошу прощения, но я всё еще не вижу причины прекращать игру — никакие правила не были нарушены, как и морально-этические нормы или что-либо еще, что могло бы послужить поводом прекращения игры. Вместо старейшины, рефери ответил Ричард, бывший на ринге: — Мой учитель немного взволнован случившимся, поэтому я вам объясню — кодекс школы боевых искусств Лун-ху-чуэн не одобряет поединки с женщинами. Поэтому мы вынуждены будем прекратить игру. Услышав слова Ричарда, старейшина со своей трибуны прокричал еще, что это «бесчестие», «позор» и еще чего-то, но в целом он был согласен со словами своего ученика. Хоть старейшина уже начал успокаиваться, рефери счел, что беседу продуктивнее проводить с Ричардом: — Однако вы понимаете, что если сейчас уйдете, то проиграете, и победа будет присуждена Капибара? — Пусть так. Умышленно ли Капибара выставили игрока женщину или нет, но мы не нарушим наших принципов. С этими словами Ричард повернулся и направился к выходу. Остальные трое игроков школы тоже поднялись и направились к выходу. Так же и старейшина со своими приближенными направились к выходу со своей трибуны. Рефери был расстроен — хоть прекращение игры ни разу не его вина, это явно не улучшит его репутацию, но поделать он уже ничего не мог. — Одну минутку. Вдруг чей-то выкрик — услышав его, Ричард остановился и обернулся посмотреть, кто зовет: на ринге появился Рани. — Я хотел бы кое-что уточнить… Не поймите меня не правильно, я вовсе не против победы, даже легкой победы, когда противники сдаются, признавая свою слабость… Когда Рани начал говорить, Ричард подумал, что Рани предложит заменить их игрока Цзянь на любого другого, или даже сыграть лестницу три на три, но даже так Ричард бы отказал, чтобы показать верность традициям чести в школе Лун-ху-чуэн. Однако Рани заговорил совсем одругом, и, хотя тон Рани был мирным, даже дружелюбным, но вот слова его заставили напрячься. — …Просто хочу понять, если я вас правильно понял — кодекс школы боевых искусств Лун-ху-чуэн, также известной как школа Дракона-Тигра, запрещает ученикам борьбу женщин? Ричард уже успел спуститься на пару ступенек, поэтому стоял к Рани вполоборота, формулировка вопроса Рани была расплывчатой, но в контексте данной ситуации он был прав, поэтому Ричард ответил: — Именно так — в нашей школе это считается бесчестием. Слова Ричарда явно расстроили Рани: — Вот оно как… Я вас понимаю, действительно понимаю, — чтобы быть более убедительным, Рани закивал, — я и сам предпочитаю иметь равнополых противников… Так что я вас понимаю — очень жаль, простите. Решив, что на этом все, Ричард не говоря ни слова, повернулся обратно и собрался уходить, когда Рани продолжил, всё тем же мирным тоном, и даже как будто про себя, словно продолжая вслух свои мысли: — …Действительно жалко — получается, что ученики Лун-ху-чуэн бессильны против женщин, как печально… — Что?! Эти слова Рани заставили не только развернуться Ричарда, но и подняться обратно на ринг. — Я просто подумал, что даже здесь на Арене встречаются игроки женщины, и даже среди гильдий наёмников, а вы сами знаете какой там контингент. А за пределами Арены, в других секторах, крупных сообществах… да что там говорить — вот игроки дружественного нам сообщества, даже те на шестьдесят процентов состоят из девушек. И получается, что ученики обучающиеся боевым искусствам в вашей школе, по окончанию будут бессильны в играх, если у противников будут девушки. Именно это и следовало из слов Ричарда, точнее такой вывод подводил Рани. Рани говорил тихо, словно в простой беседе, но его слова слышали все зрители и среди них уже пошли перешептывания. Ричард мог еще все исправить — формулировки Рани были очень расплывчатыми и хватило бы только уточнить их, указав где Рани в своих рассуждениях ошибается. А исправить было важно, так как мог пойти очень нежелательный и губительный слух о школе Лун-ху-чуэн. Но тут вдруг встрял старейшина, который тоже слышал слова Рани — старейшина подбежал к перилам и, перегнувшись через них, крикнул: — Враньё! Наш кодекс запрещает только учить женщин, наши ученики вовсе не бессильны — они лучшие мастера боевых искусств! Ричард выругался про себя — старейшина только что попался на провокацию. — Ах, вот как оно всё обстоит! Я ошибся… Так это же всё меняет!!! — Рани аж просиял от восторга — Рефери! Рефери, где вы? Ой, простите, вы здесь. Не надо отменять игру — этот поединок вовсе не противоречит кодексу Лун-ху-чуэн — просто дошло к недопониманию. Пусть игра продолжается. Рани, легко и беззаботно, принял решение за всех, что игра будет продолжаться. Рефери это устраивало, но всё же нужно было еще получить добро от Лун-ху-чуэн. Ричард оказался в затруднительном положении. Проблема была в том, что старейшина прервал бой вовсе не из-за того, что противником вдруг оказалась девушка, и вовсе не из-за кодекса школы, а из-за того, какая именно девушка оказалась противником. Цзянь Сидхе — она когда-то тоже была частью школы Лун-ху-чуэн и причины, по которым они именно «была», побудили старейшину потребовать прекращения поединка. Ричард сослался на кодекс, чтобы не пришлось «выносить этот сор» на люди и при этом сохранить лицо школы. Поражение — это конечно плохо, но это было бы уступкой победы, что совсем другое, а при правильной интерпретации даже повышало репутацию Лун-ху-чуэн. Если бы не Рани. Его вопросы, их формулировка и выводы которые он из них делал, радикально всё меняли. И хуже всего было даже не то, что Ричард был согласен с логикой Рани, а то, что он не понимал его мотивов — каким бы наивным и дружелюбным Рани не старался казаться, очевидно было, что он вёл какую-то игру. В сложившихся обстоятельствах, когда старейшина попался на провокацию Рани, продолжить игру, было единственным явным способом сохранить лицо школы. Только это наверняка ловушка. Но финальное решение было за старейшиной. У старейшины, наконец, начали работать мозги — наверное, он просто не привык решать проблемы вне рамок своей школы, или хотя бы среды боевых искусств, где его репутация может довлеть над доводами. Старейшина ворчал, ругался про себя, но понял, что у них уже нет оправданий уйти. Если бы он не попался на провокацию Рани, то потом мог бы замять эту проблему в своей среде пользуясь авторитетом школы, но уйти сейчас — значило сильно ударить по репутации школы. Старейшина махнул рукой: — Ричард, разберись с этой … и по-быстрому. — Слушаюсь, мастер. Недовольный рокот трибуны начал затихать — бой возобновлялся, а значит зрелищу быть. Рани вернулся на свое место рядом с Иваном и Цицы, рефери занял свое место рядом с рингом, а Цзянь и Ричард приняли боевые стойки по разным углам ринга. Пока рефери не скомандовал «бой», противники обменялись репликами: — А я думала, Ричи, ты пай-мальчик и даже думаешь, как приказывает старейшина. — Твой сарказм неуместен — ты прекрасно знаешь наши правила. Всему не обязательно было случиться именно так — ты сама так решила и тебя никто не принуждал. — О! Ты прав — я прекрасно знаю «ваши» правила и как вы их воплощаете! — Я всё сказал. Не жди, что я буду к тебе снисходителен — я буду драться в полную силу. — Надеюсь на это! Рефери предупредил игроков о готовности, и гонг ознаменовал продолжение игры. Словно ветряная мельница в ураган, вращался посох в руках Ричарда. Его атаки, стремительные и мощные, обрушились на Цзянь. Чтобы атаковать, Ричард пересек весь ринг, в то время как она не покинула своей позиции в нескольких шагах от края. Он собирался, просто смести её, но Цзянь даже не дрогнула. Каждый удар Ричарда был заблокирован мечом, каждая его атака парирована. Следует отметить кое-что о посохе и мече: одноручный меч, сам по себе более быстрое оружие, чем посох, зато посох более сильное оружие, за счет длины плеча. Так вот, в руках Ричарда, посох был не просто быстрым, а словно ураганом, и учитывая рост и вес Ричарда, невероятно сильным ураганом. Но всё это разбивалось о Цзянь, словно о неприступный утёс. Видя, что так её не взять, Ричард решил нападать с позиции силы — он увеличил дистанцию, уменьшил количество ударов, но увеличил их амплитуду, отчего сила возросла многократно. Ричард рассчитывал подавить Цзянь. И так и должно было случиться, но вся сила ударов Ричарда по телу Цзянь ушла в гранит ринга. — Этого не может быть! Без таланта ты не можешь блокировать мои удары! — Не могу?! До этого Цзянь только оборонялась, а лицо её было беспристрастным: — Не могу?! А что ты скажешь на это?! Цзянь сделала резкий боковой удар мечом, который всё так же оставался в ножнах. Ричард рефлекторно подставил посох для блокировки. Но простой удар одноручным мечом оказался такой силы, что он чуть не упал. Только он восстановил равновесие, как с другой стороны прилетел второй удар, и Ричард снова чуть не упал. Тогда он разорвал дистанцию и укрепил свою стойку, чтобы компенсировать удары Цзянь. Он всё еще был уверен в себе, когда она на него обрушилась… Сначала её удары были просто сильными, потом они стали очень сильными, а потом подобно молоту, сострясали всё тело Ричарда. Он не понимал откуда в уступавшей ему ростом и в весе девушке может быть столько силы. А потом её удары стали чаще и ещё чаще. Чаще, но не слабее! Под натиском Цзянь Ричард начал отступать. Видя, что уже край ринга, он всё же смог остановиться у самой кромки. Он отчаянно пытался восстановить свои позиции, но сам едва успевал блокировать её атаки, а от силы этих атак у него прогибались руки и сотрясалось всё тело. Это было невероятно. — Как?.. В этот момент Цзянь вышвырнула Ричарда с ринга. Гонг ознаменовал конец первого боя. — Ей повезло. — Ага, он мог бы легко её разделать. После окончания поединка, Цзянь могла покинуть ринг ради минутной передышки: попить воды, умыться, просто присесть — однако, выкинув Ричарда за ринг, она просто вернулась на свою сторону рига и приняла выжидательную позицию. Цицы и Иван внимательно следили за боем, и хотя Цзянь победила, считали, что ей повезло. Рани не учувствовал в их обсуждении результата — он целиком был поглощён самой Цзянь, тщетно пытаясь проникнуть в её мысли и оценить в каком она состоянии. Победа Цзянь над Ричардом была чистой и весьма эффектной, тем не менее, Цицы и Иван не разделяли радости зрителей, пришедших в восторг от этой победы. Про себя Рани отметил, что удивился тому, что Цицы, этот ванар, пришел к тому же умозаключению, что и опытный Иван: — Если бы Ричард не был таким упёртым болваном, то нашей Цзянюшке пришлось бы туго. Иван согласно кивнул на слова Цицы: — Упрямство и неспособность быстро адаптироваться его сгубили. Они имели в виду боевой посох Ричарда. Ученик Лун-ху-чуэн поступил мудро выбрав как оружие посох. Пока бой не начался, игроки не знали с кем именно им предстоит сразиться. Да, Ричард полагал, что его противником будет Рани, так как это он положил карточку на игровой пьедестал, но он не мог знать, как именно Рани будет сражаться, поэтому боевой посох был тактически мудрым расчётом, которым в бою он не воспользовался. Боевой посох это универсальное оружие, открывающее его владельцу множество разных путей применения: от грубых физических атак, до замысловатых акробатических трюков — посох применим против всех типов противников. Ключевой ошибкой Ричарда, было то, что не преуспев в своих быстрых и физических атаках, он не сменил стиль, полагая, что это ошибка и Цзянь, как девушка, не может превосходить его в силе. — Смени он хват и пользуйся посохом как копьём и Цзянь было бы до него не добраться. — Это было бы много сложнее, — поправил Цицы Иван. И тем хуже было для Ричарда. Он определенно знал, что у посоха почти та же боевая дистанция, что и меча, но меньшая скорость. Однако посох можно перехватить и использовать как копье — от этого не только значительно возрастет дистанция применения, но скорость увеличится, потому что копьё куда более стремительное оружие, чем меч. Ричард всё это знал, но не воспользовался этим — поэтому его поражение было не из-за того, что он слабее, а из-за глупого упрямства. Следующим от школы Лун-ху-чуэн вышел огромный Тиаки Юма, так звали того, что на несколько голов возвышался над всеми и пугал своим свирепым видом. — Ричард слабак, — вместо приветствия бросил Юма, — всегда им был, а твоя победа ошибка — я здесь, чтобы исправить это. С этими словами, огромный Юма продемонстрировал своё оружие — парные жезлы. Увидев, с чем пришел второй противник Цзянь, Рани нахмурился, а потом нахмурился ещё раз, так как вдруг для себя осознал, что переживает за Цзянь. Три… Два. Один. Начали! Подобно как в бою с Ричардом, Цзянь не сдвинулась с места, позволяя Юме подойти и напасть на себя. Гигант замахнулся правым жезлом и обрушил его на голову Цзянь, чтобы защититься, девушка выставила над головой меч в ножнах, придерживая левой рукой кончик меча для надежности… Для тех кто не знает, что такое боевой жезл — это оружие, оружие которое ни разу не является ни булавой, ни скипетром. Внешне жезл похож на прямой меч: рукоять, гарда и, непосредственно, боевая часть — той же длины, что лезвие меча и той же ширины: боевой частью жезла является металлический цилиндр. Жезл — это лом в мире боевых искусств. Если у булавы или молота центр тяжести расположен на конце оружия, тем самым обуславливая инерционные маховые движения, то у жезла центр тяжести очень близко к рукояти, почти как у меча. Это, и внешнее сходство с мечом, многократно вводило противников жезла в заблуждение: они пытались обороняться от него так же, как от меча, и это было для них фатальным — жезл весит столько же, как булава или молот, если не больше. Булава это дробящее оружие, его предпочитают физически более развитые воины, по этой причине её блокируют только щитом, если нет щита, то нужно отступить или увернуться. Но жезл вводит свое формой в заблуждение и его пытаются блокировать: эффект от блокировки жезла тот же, что от блокировки булавы — в лучшем случае ушибы разной степени тяжести. Цзянь не могла этого не знать, когда на неё обрушивался жезл Юмы… и она сблокировала его! Подсев под натиском удара, но все же сблокировала. Тогда, не переставая давить правым жезлом, Юма начал бить по мечу Цзянь левым жезлом, словно вколачивая гвоздь, только вколачивал Цзянь. И Цзянь всё это выдерживала! Огромный, больше Ивана, Юма и Цзянь блокировала его удары! Рани знал, что хоть она и много работала в Капибара, но Цзянь все равно ежедневно тренировалась, чтобы быть сильнее. Но чтобы выдержать подобный натиск, одних тренировок было мало, для этого нужна была сильная воля и цель которая этого стоила. Тем не менее, если сама Цзянь усердными тренировками и горячим желанием могла выдержать весь натиск Юмы, то вот её меч мог попросту сломаться, о чем ярко говорили ножны меча, коловшиеся под ударами тяжелых жезлов. После очередного удара, ножны меча разлетелись в щепки, оголив лезвие. Тогда Цзянь, неожиданно сильным и резким движением выпрямилась, сбросив при этом в сторону давивший на неё правый жезл, отбила падавший левый и прыгнула на Юму. Она прыгнула Юме прямо в лицо, использую массу всего своего тела как кулак для удара. Здоровяк Юма такого не ожидал, а главное силы с которой она его ударила, поэтому опрокинулся на спину. А когда он оказался распластанным на спине, то проиграл — Цзянь прижимала оголившееся лезвие меча к горлу Юмы. Второй гонг ознаменовал вторую победу Цзянь. Третьим противником против Цзянь вышел дядька с хитрющей физиономией — Кинсей Ма, высветилось на табло, когда он положил свою карточку на игровой пьедестал. В этот раз Цзянь спускалась с ринга во время паузы, но не для того чтобы послушать яркие и радостные похвалы Цицы или немногословные одобрения Ивана, а лишь чтобы взять у Рани новые ножны для меча, взамен раздробленных Юмой. — Здравствуй, Цзяньтян, — ласково поздоровался перед началом боя Кинсей. — Ты выросла и похорошела. В отличие от предыдущих противников, Кинсей Ма не казался знатоком боевых искусств, как Ричард, и не выглядел угрожающим, как Юма. Более того, его поведение было расслабленным, словно ничего существенного не происходило, и были они не на высокоуровневой арене на глазах зрителей в поединке между крупнейшими местными сообществами, а где-то в чайной или в игорном доме. В ответ на радушное приветствие Цзянь бросила: — Теперь, мастер Ма, вы деретесь вместе с учениками? Что дальше — додзё подметать? — Сколько яда и колкости от такой хорошей девушки! Ты думаешь, я заслужил их, но я все равно рад тебя видеть… Давай, покажи мне, чему ты научилась от моего друга и своего отца. С этими словами Кинсей принял грациозную стойку и продемонстрировал оружие, которым он собирался биться с Цзянь — веер. …Веер не является оружием. Да, это правда, что в руках мастера и табуретка грозное оружие повергающее противников пачками. Однако Кинсей мог выбрать какое угодно оружие эффективное против меча: от молниеносных сай, до трехсекционного посоха, но он выбрал то, что даже оружием не является. Разумеется, сделал это Кинсей неспроста — в Лун-ху-чуэн единственное чему позволено обучаться женщинам, это вееру. Но что хотел он этим сказать? Хотел ли унизить Цзянь?.. — …Начали! — скомандовал рефери. Впервые Цзянь атаковала первой. То ли знала она Кинсея чуть иначе, чем Ричарда и Юму, то ли дело было в веере, которым собирался с ней сражаться Кинсей, но в этот раз она напала, и её атака была сильна и стремительна. Сильнее чем удар которым она повалила Юму, стремительнее, чем когда вышвырнула Ричарда за ринг… Меч против веера — Цзянь не обнажала лезвия, сражаясь ножнами, но даже так бумажный веер абсолютно уступает по боевым качествам. Какие могу быть шансы у веера? Очевидно, были и Кинсей Ма наверняка знал какие именно. …Горизонтальный удар мечом в шею — Кинсей не стал блокировать, или пытаться отступить: он чуть подсел (от чего меч прошел над его головой) и сделал шаг на встречу Цзянь. Кинсей оказался опасно близко и Цзянь пришлось сделать шаг назад одновременно возвращая меч обратным ударом по Кинсею. А тот снова подсел и снова шагнул, но в этот раз в сторону, оказавшись прямо перед Цзянь. Тогда она нанесла сокрушительный вертикальный удар. Но Кинсей, чуть повернувшись, выбросил руку с веером вверх и еще над головой коснулся веером меча и перенаправил его падение в сторону. Цзянь осталась открытой, а Кинсей незамедлительно атаковал её, коля сложенным веером. Однако атака не прошла — Цзянь отступила, одновременно нанося рассекающий удар мечом снизу вверх по руке Кинсей. Если бы он не отдёрнул руку, то вполне мог бы её лишиться. Так и шел этот бой: атаки и контратаки. Стиль Кинсей разительно отличались от Ричарда и Юмы: низкие стойки, текучие и прилипающие движения… На самом деле, атаковала и контратаковала только Цзянь, а Кинсей двигался словно инверсированное отражение — одновременно с ней. Уклоняясь или уходя от атак меча, Кинсей не отступал назад, а напротив шагал вперед — тем самым непрерывно навязывая Цзянь близкий контактный бой, бой, в котором у короткого веера больше преимуществ, чем у длинного меча. Бой уже длился десять минут, а никаких изменений не происходило — по-прежнему не было понятно кто побеждает, и побеждает ли кто-то вообще. Годами накопленные гнев и ненависть помогли Цзянь вышвырнуть Ричарда и опрокинуть гиганта Юму, но против Кинсея это не работало и новое раздражение начала её одолевать. Это раздражение Цзянь стала вкладывать в свой меч, от чего он стал еще сильнее и еще быстрее, но не результативнее, а даже напротив — Кинсей, как отражение, ускорялся вместе с ней, и оказывался ближе, а веер чаще стал оказываться опасно рядом. Вдруг Цзянь что-то почувствовала, что-то, что за последние годы она чувствовала лишь однажды — через три дня как проиграла Рани на арене, когда фехтовала с ним в парке. Это странное чувство, потому что это было отсутствие «чувства» — отсутствие давления. То есть Кинсей, своим текучим стилем не давал Цзянь и мгновения на передышку, а сила и скорость веера в его руках значительно превосходили Юму и Ричарда — ошибка в бою с Кинсей могла быть даже более фатальной, чем если бы она пропустила удар Юмы. Тем не менее с его стороны не чувствовалось агрессии, стремления навредить. Более того от него исходило какое-то дружеское тепло. …Когда-то давно Кинсей Ма был действительно другом её отца. У Кинсея была странная репутация — уважаемый и признанный мастер ближнего боя, но в тоже время непризнанный как учитель и руководитель, да и не стремившийся к признанию. При своем мастерстве он вел себя порой так развязано, что будь он учеником школы, то его давно бы выгнали. Старательно избегавший всего чего не было связанно с боевыми искусствами или его маленькими развязанными хобби, он совершенно не принимал участие в политике школы, даже избегая её… Цзянь поняла это мгновенно, не прекращая боя — мастер Ма сражался с ней серьезно, при этом действительно рад был ей и её успеху в фехтовании. Более, того наверняка он желал ей победы. «Победы» — в этом была проблема: даже если Кинсей друг, но его всё равно надо победить, а как это сделать когда он действительно один из сильнейших бойцов ближнего боя? Прочесть мысли Цзянь не мог даже Рани, а мастер Ма едва ли обладал магическими талантами. Тем не менее, каким-то образом он понял Цзянь, она прямо почувствовала это (а может быть дело было в улыбке мастера, растянувшейся по его лицу). Неожиданно резким и сильным движением веера, Кинсей перехватил меч Цзянь в атаке и хлёстким движением отвёл в сторону. Сила была так велика, что не тренируйся Цзянь много и упорно, то наверняка выронила бы клинок и осталась безоружной. Но она удержала меч, а чтобы компенсировать силу ей пришлось развернуться и сделать несколько шагов назад. В этот же самый момент Кинсей подпрыгнул, извернулся телом параллельно рингу и атаковал Цзянь двойным ударом ногами. Крайне мощный удар, когда всё тело буквально используется как снаряд и посылается в противника. У Цзянь не было шанса увернуться от удара направленного ей в голову, не из этой стойки, но у неё был меч. Заблокировать она не могла — отсюда она могла только атаковать. Причем, если она атакует, то у Кинсея не будет шанса ни увернуться, ни перехватить её меч, ни заблокировать — это был удар ва-банк. Цзянь нужна была эта победа, поэтому она вложила всю силу в меч и нанесла встречный горизонтальный рассекающий удар. Меч должен был ударить Кинсея прямо по ногам, сбить его в полёте, когда он как раз распрямлял ноги, сжатые как пружины, для удара. Но, вместо того чтобы распрямляя ноги атаковать Цзянь, Кинсей выждал буквально мгновение, и выстрелил ногами когда меч Цзянь как раз начал свой удар — в итоге стопы Кинсея пришли не ей в лицо, а на меч, и он не ударил, а оттолкнулся от меча… Отпрыгнул прыгнув в неё! Плюс инерция меча и Кинсей отпрыгнул далеко, сделал красивое сальто и грациозно приземлился на обе свои стопы… за пределами ринга. Гонг. Трибуны взорвались аплодисментами. Предыдущие бои были впечатляющими — хрупкая девушка одним мечом разобралась с двумя бойцами, один здоровее другого. Но этот поединок был долгий, напряженный и красивый — полный истинного боевого искусств! Победа — это была победа в этом бою, но Цзянь этого не чувствовала, и только гонг и трибуны сказали ей об этом. Она лишь успела заметить одобряющий кивок Кинсея адресованный ей, после чего он развернулся и сел на лавочку, достал из-за пазухи книгу с вызывающими картинками и принялся её читать, вовсе не обращая внимания на ругавшихся на него Юму и старейшин.***
Три победы, Цзянь одержала три победы в матче лестничного типа, и у противников остался последний игрок. Пожалуй не стоит говорить о том в какой ярости был старейшина Лун-ху-чуэн, как бесновался Юма, и, вообще, какие страсти накапливались со стороны противников Капибара из-за того что их одолевали. Причем не просто одолевали, а одолевали в том, в чем они громогласно называли себя лучшими мастерами, причем одолевала девушка, причем Цзянь!!! Со стороны Капибара все было диаметрально противоположно. Ольга не только не переживала ни за Цзянь, ни за победу, а хотела даже уйти. Остаться её принуждали привила приличия. Иван следил за успехами Цзянь как умудренный опытом и знанием тренер следит за успехами своего ученика — желал победы, даже где-то сопереживал, но совершенно не беспокоился. Цицы был возбужден — он сам по себе был азартен, а тут еще такое событие… Когда всё закончится и они вернутся в Капибара он будет не менее уставшим, а может даже и более, чем сама Цзянь. Единственная кто действительно волновалась за Цзянь была Элла — девушка искренне переживала за подругу и вздрагивала каждый раз когда той грозила опасность, то есть дрожала всё время. Да, был еще Рани, который тоже переживал за Цзянь, но переживал иначе — его не беспокоило проиграет она или выиграет, его интересовало, что это с ней сделает, и это сильно могло зависеть именно от него. Ну, а публика на арене… они ликовали. Игра шла интересно и, главное, совершенно не так как кто-либо ожидал, что сильно сказалось на ставках и добавляло накала. Впрочем, у Лун-ху-чуэн еще был шанс отыграться — на ринг вышел их последний игрок. Семнадцатилетний парень с темно-фиолетовыми волосами — Галья Мун высветилось на игровом табло. Волосы падали ему на глаза, что мешало читать выражение его лица. — Ты мечница? Ни представиться, ни поздороваться — он просто спросил её, словно они вдруг столкнулись где-то в столовой. На мгновение Цзянь озадачилась — неужели её противник шутит? Неужели в запасе у Лун-ху-чуэн остался лишь игрок со скамейки запасных? Но своё замешательство она тут же отбросила — она пришла победить, пришла отомстить и не имеет значения кого. Поэтому вместо ответа Цзянь выставила перед собой свой меч и вызывающе кивнула. — Значит мечница… Это хорошо… Очень хорошо… Пожалуйста, постарайся как следует. С этими словами Галья достал своё оружие — это тоже был меч. Простое прямое обоюдоострое лезвие, обыкновенная гарда, рукоять рассчитанная на одноручный хват — это был меч того же типа, что использовала Цзянь… — Плохо. — Почему, Ваня? Цзянюшка лучшая на мечах — она и этого победит. Немногословному Ивану пришлось расщедриться на объяснении своих слов: — Уже три боя, и бой с Ма — он изучил Цзянь, её стиль. Для победы выбирается оружие победы, но он выбрал такой же меч. Цицы был азартен, проказлив и легкомыслен, но был также искушенным игроком и он сразу понял слова Ивана и тоже помрачнел. Если Галья выбрал такой же меч, значит, он был уверен в своем выборе. А если учесть, что он был последним у Лун-ху-чуэн (не оставили же они самого слабого напоследок?) то всё было действительно тревожно. Но Цицы не умел долго оставаться в плохом расположении духа — он сложил ладони рупором и прокричал: — Впёред, Цзянь! Уа-а-а-а!!! — …Начали! Вдруг Галья оказался прямо перед Цзянь и ударил наотмашь её мечом. Это было в высшей степени неожиданно, но Цзянь успела подставить свой меч и удар пришелся по нему. Также внезапно как он очутился перед ней, Галья вдруг вернулся на свою сторону ринга. «Вдруг» — так показалось зрителям на трибунах. Но Цзянь-то видела, что Галья никуда не исчезал и внезапно не появлялся перед ней — просто он был очень быстр. Быстр и силен — удар был такой мощи, что расколол твердые ясеневые ножны и те упали обнажая вибрирующее, от столкновения, лезвие. — Тебе это будет мешать. Сказано это было так же просто, как и Гальин вопрос перед этим, и очевидно сейчас он имел в виду ножны её меча. «Вот почему я не увидела его удара — он целился не в меня, а в ножны!» — эта догадка промелькнула в голове Цзянь и заставила задуматься её о том, кто же её противник? Она его не знала и видела впервые. Какой у него уровень и на что он способен? Какой тактики придерживается?.. Но Цзянь отбросила эти мысли — они не имели значения, ибо она его собирается победить! Цзянь опустила меч, и приняла стойку для нападения, а Галья посмотрел на неё рассеянным взором и сказал: — Я просто хочу чтобы ты как следует постаралась, прежде чем проиграешь мне… — Не дождешься! И вот тогда они схватились и схватились по-настоящему! Удар! Еще удар! Теперь слева, и тут же с разворотом справа!.. Последний удар был особенно силен, и Цзянь сдвинуло на метр инерцией. Но как бы ни был силен удар, Цзянь он не поколебал и она тут же нанесла серию ответов. Хотя, с тем же успехом можно было колотить гранитного болвана на тренировочной площадке… Блок, ложный удар и подсечка «хвост дракона» — Цзянь пришлось вспомнить уроки акробатики, чтобы не оказаться на земле. Она отпрыгнула и тут же была настигнута новой серией ударов. …всё же по тренировочному болвану бить имело больше смысла — хотя бы гнев можно было вынести, а здесь… Цзянь отразила косой удар меча слева, а сразу за ним пришла очередь вращающихся ударов ногами и сразу за ними меч. Она приняла меч и сцепилась с Гальей клинчем… …Как-то Цзянь тренировалась с Иваном и тоже сталкивалась с ним в клинч — пытаться перетолкать старшего хранителя Капибара, было всё равно, что пытаться сдвинуть гору, то есть можно, при условии быть еще более упертым, чем гора. Но с Гальей было всё иначе — это было словно лавина, камнепад, что жаждет лишь бы раздавить тебя. Да, Галья изменился — под флегматичностью, под копной не уложенных фиолетовых волос оказывается скрывалось дикое необузданное чудовище. Ему было плевать на правила, плевать на состязание, на Арену, даже плевать на победу, всё чего он жаждал — это подавить. Подавить, размазать, сокрушить, сломить, разгромить — вот что было его целью, не победа, а изничтожение оппонента. — Ты слаба… Ты не ровня… Никогда не была… и никогда не будешь! От давления Гальй Цзянь прогнулась и вынуждена была сделать шаг назад. — Нет! — Ты никогда не побеждала… Девушка — тебе просто уступали… Тебя никто не воспринимал всерьёз! …Цзянь проиграла клинч — она была оттеснена, потеряла равновесие и была отброшена назад на спину. Акробатика не была её сильной стороной (в реальном бою акробатика сомнительное оружие), но сейчас она её выручила — перекувыркнувшись через плечо назад, Цзянь успела встать на ноги и занять оборонительную стойку, как раз тогда, когда Галья снова настиг её. — Я не поддамся на твои уловки! Цзянь контратаковала со всей своей яростью, со всей своей ненавистью к мужскому полу!.. Но её натиск разбился о Галью, как разбивается сосулька падая на тротуар. …Меч Цзянь парировали и она тут же получила сильный удар по локтю плашмя лезвием меча. От боли правая рука ослабла, и стало трудно удерживать меч. — Ошибка, — Галья продолжал свой натиск, — ты не мастер меча… Твой отец ничего другого не знал… Это его ошибка! Это уже было слишком — Цзянь с воплем ненависти набросилась на Галью. Удар! Она забыла про боль в локте, перехватила меч и взяла его двумя руками — удар слева! Ещё удар! Теперь справа и сокрушающий сверху!.. Цзянь била так яростно как никогда не била — её меч высекал снопы искр сталкиваясь с мечом Гальи. А Галья… не смотря на то, что его атаковали мечом взятым в две руки, он спокойно парировал все атаки одной рукой: — Ты не ровня… Всего лишь девчонка! Легко, почти лениво парировав все атаки Цзянь, он ударил наотмашь и отбросил Цзянь к краю ринга. Цзянь упала на грудь, голова и плечи свесились с краю. Всё, поражение — она не справилась, проиграла. Ненависть и злоба душили её, но что она могла поделать? Она бессильна — она девушка, не ровня этому Галье Мун… «Уже ожидая своего поражения, Цзянь вдруг почувствовала взгляд — желтые светящиеся глаза. Время словно замедлилось: Цзянь могла видеть, как свет переливается на застывших в воздухе пылинках, как медленно колеблется воздух от звуков, как застыли крылья осы залетевшей на арену… А эти желтые глаза — они были где-то бесконечно далеко, между ними было некоё светящееся Всё. И в то же время она понимала, что эти глаза рядом, очень близко… Она не могла слышать — воздух колебался слишком медленно чтобы слышать что-либо в этом бесконечном Всё. Но всё же она услышала, или увидела в этих глазах: „Ты проиграла мне!“ И этот туда же!!! Мир вокруг Цзянь стал поглощаться мраком. Всего лишь девушка… Недостойна… Слишком слаба… Я не дерусь с женщинами… Это не твоё… Знай своё место!.. Мрак отчаяния поглотил Всё… но только пара глаз остались — желтые, они настойчиво светились, словно продолжая говорить… Нет, нет, они не это сказали — они сказали: „Я победил тебя“ Какая разница?!.. Неужели есть какое-то отличие? И даже если есть, то почему это так важно??? Мрак перестал сгущаться — разница была… Была!!! Она была единственной кого эти глаза победили! Все остальные им проиграли — они проиграли иллюзиям этих глаз. Но она — она не проиграла: иллюзии были бессильны и ему пришлось пойти на настоящий обман, ему пришлось искать слабость не в ней, а в условиях боя! Оказывается мрака не было, а бесконечное Всё было всё также прозрачным, и эти глаза, точнее он, он не был далеко и… и он не это сказал! Он сказал совсем другое: „Я победил тебя?“ Это был вопрос! Вопрос!!! И нет… Нет!!! Он не победил! Он так и не победил её!!! …Когда они фехтовали на мечах — никто не победил! Никто не проиграл!!!» Блеснул солнечный луч и Цзянь поняла, что время ни на ёту не замедлило своей обычный бег, что она лежит на краю ринга и что гонг еще не прозвучал — бой не кончен. Цзянь перекатилась в сторону и тут же там где была её голова оказалась нога Гальи. Цзянь уперлась руками в край и, оттолкнувшись, встала. — Ты поднялась?.. — Галья был удивлен. — Чтобы упасть в последний раз… И Галья ударил её наотмашь… Рефлекторно, Цзянь подставила меч для защиты, но локоть болел и она не могла сдержать удар — чтобы меч не вспорол ей живот, пришлось сделать шаг назад… Как вдруг, её слабая рука, которая не могла держать меч достаточно крепко и пропустила удар Гальи, эта рука не выпустила меча и он, сделав петлю, по инерции вернулся и ударил Галью в запястье выбив из его руки меч. Галья среагировал мгновенно — было видно, что он много и упорно тренировался: он отступил назад, после чего сделал кувырок и подобрал свой меч — всего секунда и он был снова готов в бою. А вот Цзянь… То, что только что случилось — это было не чудо, не магия и не случайность, это был базовый прием школы мягкого мяча. «Я победил тебя?» — Цзянь была мастером меча, Мечница, также прозванная Справедливая, за то с какой силой и яростью она обрушивалась на своих противников, и единственный раз когда она не победила, был случай когда она сражалась с «мягким» мечом — тогда никто не проиграл… Нет, не единственный! Сегодня, мастер Ма тоже не проиграл ей — на самом деле он просто прекратил поединок. Он показал путь к победе! Цзянь приняла стойку и стала ждать нападения Гальи, который ничем не выдавал, что только что потерял свой меч (в принципе, на его месте Цзянь вела бы себя аналогично). А Галья не заставил себя ждать и атаковал. Цзянь сделала шаг ему навстречу и их мечи встретились, но клинча не произошло и меч Гальи не был отбит. Вместо этого меч Цзянь плавно обошел лезвие противника и она ударила его рукоятью в грудь. Хоть он и пропустил удар, Галья ни разу не растерялся и нанес ответный круговой удар мечом, но Цзянь там уже не было — она шагнула за его спину и ударила его локтем под ребра. Пропущено два удара, причем один за другим — Галья сообразил, что нужно что-то срочно менять и сделал прыжок вперед одновременно в воздухе развернувшись на сто восемьдесят градусов. Цзянь не могла повторить это, поэтому просто развернулась лицом к своему противнику. — Кажется, тебя стоит похвалить… но нет! Ты… На самом деле Галья надеялся спровоцировать Цзянь на атаку, но та по какой-то причине не нападала, а просто ждала. Несмотря ни на какие слова Гальи спровоцировать её не получилось, поэтому ему пришлось атаковать. …«Пришлось» — как это ни странно, но тот кто атакует первым, находится в более невыгодной позиции, чем обороняющийся (если только не из засады). Это потому что обороняющийся видя атаку может подстроиться и контратаковать. Галья, пропустив два удара от, казалось бы, уже поверженной Цзянь, понял, что с той что-то произошло и он хотел понять что, спровоцировав её на атаку — при всей своей яростности, он был ещё и рассудительным… Цзянь не встретила меч Гальи блоком, как это всегда делала — она сделал шаг в сторону, а мечом хлёсткое движение, словно кнутом, обходя меч противника и ударила его в предплечье. Не сильно, хлестко, но ударила. Галья снова атаковал и потом снова и снова — но он не встречал сопротивления от которого мог бы отталкиваться, в которое мог бы вложить всю свою силу. Жажда изничтожения просто не находила приложения — Цзянь натурально утекала из его рук, при этом оставляя неглубокие порезы и ссадины на руках и теле Гальи. Галья крушил и метал, даже его учителя содрогнулись при виде его ярости — он больше и близко не притворялся флегматичным и показал всю свою истинную яростную натуру… Но всё же абсолютно бесполезно! Цзянь двигалась одновременно с ним, но не как тень, а как перевернутое отражение — она словно оплетала Галью. Её меч не оказывал сопротивления пропуская его меч, чтобы тут же оказаться рядом с Гальей. Безуспешные атаки и неожиданное превосходство Цзянь стали так сильно бесить Галью, что он начал совершать ошибки. Он пытался повторить стиль Цзянь, но его собственная неуравновешенность, не позволяли ему двигаться так же плавно и он лишь только совершал еще больше ошибок и получал еще больше порезов. Тем не менее, несмотря на успех Цзянь и на полученные ранения, Галья ни слабел и с каждой секундой становился лишь опаснее — пропусти Цзянь хоть одну атаку, и ей не выжить. А прогресса все не было видно… Вдруг, пропуская в сторону очередную атаку, вместо того чтобы уйти в сторону, или за спину, или нанести очередной порез, Цзянь сделала шаг вперед оказавшись буквально лицом к лицу с Гальей. Но она не атаковала его, не пыталась ударить или схватить — она обняла его… и поцеловала!.. Только в щеку, но всё же поцеловала. В этот момент мозг Гальи, что называется, перегорел. Объятие и поцелуй во время боя были таким большим диссонансом для него, что он полностью потерял суть происходящего и впал в глубочайший ступор… «Что это было?.. Поцеловала меня??? Так тепло… Поцелуй… меня… Никогда раньше!.. Так мягко — это её грудь?.. А она кажется красивая… И драться умеет… Что...» Галья полностью потерялся, тогда Цзянь отстранилась, улыбнулась ему и с разворота ударила его мечом в голову… Плашмя лезвием, но он все равно улетел с ринга.***
Потом… потом было много чего: шум трибун, выкрики, аплодисменты… Многие попали на деньги, а вот те несколько везунчиков поставивших на Цзянь огребли, именно «огребли», баснословный выигрыш. Цицы прыгал и кувыркался через голову. Иван хлопал в ладоши одобрительно поджимая губы. Элла, позабыв приличия, сбежала с гостевой ложи обнимать подругу. Даже Ольга была впечатлена и хлопала в ладоши. А вот с другой стороны арены было всё совсем безрадостно, если не считать глупой улыбки застывшей на лице Гальи (его, кстати, забрали клирики: он был без сознания и истекал кровью — неглубокие, но многочисленные порезы нанесенные Цзянь стали кровоточить, после того как в бессознательности мышцы Гальи расслабились). В гостевой ложе школы Лун-ху-чуэн висела черная туча: старейшина кричал и ругался, брызгал то ли слюной, то ли желчью. Его брани досталось всем: от проигравших Ричарда, Юмы и Кинсея, до организаторов и Капибара. — …жалкие рахиты!!! Вчетвером не смогли одолеть девку!!! Ничтожества! Позор, с позором я вас вышвырну на улицу!.. Ричард смотрел себе под ноги и молча выслушивал брань — он занимался самоедством, так как именно у него с шестом было наибольшее преимущество против Цзянь, но он не использовал его. Костяшки кулаков Юмы приобрели снежный белый оттенок и скрежет его зубов был слышен даже сквозь ругань старика — здоровяк Юма отчаянно боролся с желанием разнести сейчас же всё что только под руку попадет. Только Кинсей оставался невозмутим и так же продолжал листать свой сомнительного содержания журнальчик. — …Негодяи! — бушевал старейшина. — Капибара заплатит — они обманули нас! Им не сойдет это с … — И тем не менее бой был честным. Нагло прервав старейшину, в дверях входа в ложу появился Рани — он приветливо улыбался: — Простите, что так ворвался, — Рани вежливо поклонился. — Я от хельги Капибара — госпожа Ольга поручила мне поблагодарить вас за игру. Кинсей наконец-то оторвался от своего журнальчика и с любопытством посмотрел на гостя. Юма нашел объект куда можно наконец-то выплеснуть своей гнев и недвусмысленно навис над Рани. Даже Ричард перестал заниматься самоедством и подступил к Рани с другой стороны. Но Рани словно не заметил их и подошел ближе к старейшине: — Ты! — закричал на него старейшина. — Ты, передашь своей Ольге, что мы этого так не оставим!.. Лун-ху-чуэн не прощает подлостей… — Я удивлен — вы не довольны… Какие подлости? Рефери подтвердил, игра была честная. Рани выглядел расстроенным, словно он сочувствовал старейшине. — Не смей прикидываться!!! Всё подстроено! Рефери куплен!.. Ругань старейшины совсем расстроила Рани: — Почему вы на меня кричите? Я всего лишь посланник. Кто же знал, что девушка-одиночка окажется сильнее… Старейшина собирался обрушить на Рани новый шквал брани, когда вмешался Ричард: — Постой! Что ты сказал? Одиночка? — Да… Цзянь Сидхе не является членом Капибара. Ричард стразу всё понял, а вот до старейшины доходило долго, но когда и он сообрази, то оголосил ложу радостным воплем: — Недействительна!!! Старейшина ликовал: — Недействительна! Победа недействительна! Цзянь не состоит в Капибара, а значит не имеет права участвовать в турнире с Лунь-ху-чуэн! Её победа аннулируется! Но не долго длилось его ликование, голос подал Рани: — Кхэ-кхэ, простите, но это не совсем так… — ?! — Видите ли, по результатам одного поединка, Цзянь Сидхе попала в подчинение Капибара — мы вольны распоряжаться ею по своему усмотрению и даже выставить на бой, как своей предмет. То есть правила не нарушены… Хотя вы правы — выходит что школа боевых искусств проиграла не Капибара, а одиночке Цзянь Сидхе. Словно невзначай, Рани посмотрел на игровое табло, где всё еще висели имена участников, проигравших и победивших — четыре игрока с эмблемами школы Лун-ху-чуэн и имя Цзянь, но без эмблемы. — Странно, что этого никто не заметил, — при этом глаза Рани хитро сверкнули желтым. — Ой, я сейчас подумал: что же станет с вашей репутацией, когда новость о том что школа боевых искусств Лун-ху-чуэн проиграла своими лучшими игроками простой одиночке… Ой, что будет тог… Старейшина кинулся на Рани. Остатки приличия спали с него и он просто хотел задушить этого ненавистного мерзавца притворяющегося сочувственным посланником. Собственно старейшина вцепился бы в горло Рани, если бы его не поймал Ричард. Старик брыкался, пытаясь вырваться, и выкрикивало какие-то нечленораздельные угрозы. Рани боязливо спрятался за Юмой. — Цзянь… она не… — старейшина был не в себе и говорить стал Ричард его державший. — Она не простая одиночка. Она когда-то было одной из нас, и училась у лучшего мастера меча… Старейшина, успокойтесь же!.. — Правда, она была одной из вас? Но что же тогда делать? Рани все так же выглядел изумленным простачком. Над ним навис Юма: — Я знаю что делать. — Юма, не смей! Это ничего не даст. — А ты смотри — я покажу, что это даст! Юма уже занес свои ручища над Рани, когда сбоку оказался Кинсей Ма и сделал один точечный удар под мышку здоровяку — Юма тут же свалился без сознания. — Спасибо, мастер Ма, — Ричард был единственным кто сохранял рассудок, поэтому взял всё на себя (Кинсей не в счёт — он не любил политику). — Ты, Рани Гами из Капибара, так? Рани кивнул. — Если слух о том, что наша школа проиграла одиночке разойдется, нашей репутации конец… — Ну, это обязательно, — поддакнул Рани. — Нам бы хотелось сохранить лицо и единственный… — И единственный способ как это сделать, — в дверях вдруг появилась Цзянь, — это вспомнить о том, что меня учил мастер меча Киригая Сидхе из вашей же школы. Ведь вы еще помните имя моего отца?! Цзянь Сидхе, дочь мастера Киригая, когда-то гнобимый за то, что он против воли старейшины, обучил свою дочь мечу. После его смерти, не выдержав давления, Цзянь вынуждена была покинуть школу и оказалась на улице, будучи еще ребенком. И вот этот ребёнок вырос в красивую и сильную девушку, сделавшую себе имя на играх Арены. Но это девушка не забыла старых обид и наконец смогла свершить свою месть… Ричард это прекрасно понимал: — Цзянь, сейчас судьба всей нашей школы в твоих руках. Я знаю, что не вправе просить, но пожалуйста, позволь сохранить репутацию школы! Цзянь мечтала отомстить им, за все страдания, что по их вине она пережила, за своего отца. Сейчас их судьба в её руках и если она пожелает отказать, то репутация школы рухнет. Вопрос — хочет ли она этого? — Я… « „Нет, дорогая Цзянь, не так — вопрос: чего ты хочешь?“ — эти желтые, хитрющие глаза! Как он только!.. Неважно, уже нет». — Я хотела вам отомстить, — Рани повернулся к ней спиной, как будто его заинтересовало игровое табло и Цзянь говорила с Ричардом, — доказать вам, что могу и имею право учить меч наравне с мужчинами! Доказать, что как девушка я ничуть не хуже и заслуживаю уважения! Если ты, Ричард, хочешь сохранить лицо школы Лун-ху-чуэн, то школа должна проявить это уважение и не только ко мне, но ко всем женщинам. И разумеется, вы обязаны будете полностью восстановить репутацию моего отца!***
Требование Цзянь было выполнено в полной мере. Старейшина, хоть и был мерзкой персоной, всё же хорошо понимал с какой стороны у бутерброда масло — он во всеуслышание на Арене поздравил Цзянь с победой, сообщив, что школа гордится своей студенткой, ученицей их лучшего мастера меча, покинувшей школу и продолжившей совершенствовать полученные знания. Потом, уже впоследствии, старейшина ушел в отставку — на его места встал другой мастер. Школы боевых искусств восстановила репутацию отца Сидхе и, как и обещали, стали обучать так же и женщин, хотя, всё-таки, в отдельных группах, не смешивая девушек с парнями. В Капибара победу Цзянь никак не отмечали, не считая вполне искренних поздравлений — это игра была условием/просьбой Цзянь, так что теперь ей оставалось исполнить своё обещание и сразиться с Безымянными. Хотя не совсем — праздновали: Элла, вместе с другими девушками, устроили праздничный вечер в честь Цзянь. Когда всё веселье закончилось, Цзянь оставила подруг и отправилась искать Рани. Нашла его быстро в своей комнате сидящим над бумагами и своим всё ещё не законченным шестом. — Кхэ-кхэ. Можно? — Это ты, Цзянь? Проходи. Как прошло празднование? Я слышал Цицы страшно обиделся, что вы не пустили его к себе. Вообще-то, раньше Цзянь не утруждала себя никакими стуками в дверь и прочим подобным, и всегда входила в комнату Рани готов он или нет. Но сегодня, дверь была открыта и она спросила разрешения, прежде чем зайти. — Я пришла сказать тебе «спасибо», — Цзянь волновалась говоря эти слова и даже покраснела. — Если бы не ты… — То всего этого не было бы, — продолжил за неё Рани. — Если бы не я, то тебе не пришлось бы стать рабыней, никто бы не заставлял тебя купаться каждый день, расчесываться, ходить в платьях, заниматься крестьянской работой, быть горничной, и унижаться выполняя мои приказы, — Рани криво усмехнулся. — А мне, в таком случае, не пришлось бы оглядываться на каждом шагу, чтобы не прослыть извращенцем-рабовладельцем. Ты уверена, что хочешь меня за это благодарить? Цзянь покачала головой: — За это, точно не хочу. — Ну и ладушки, — Рани довольно хлопнул в ладоши, как бы ставя точку на этом. — Я тут на днях столкнулся с демоном — крутой парень, между прочим. Так этот демон навёл меня на идею, как решить проблему с управлением шестом…