***
На улице было прохладно. Доносившийся с моря лёгкий ночной ветерок приятно обдувал лицо девушки. Вокруг никого не было. Конечно, все уже давно спят, в отличие от тех, на кого напала бессонница. Будь она неладна. Но именно эта тишина и нравилась Лане. Так спокойно на базе ещё никогда не было. Майерс любила побыть в одиночестве. Это был самый лучший отдых для неё. Она любила оставаться наедине с сама собой и своими мыслями. Ночь на острове оказалась невероятной. Она не была похожа на городскую ночь. Здесь была своя, особенная атмосфера, которая так и манила в свои объятия, не желая отпускать. Лана тихонько гуляла между ангарами. Спать девушке так и не захотелось, зато последние события уже не так тревожили её мысли. Майерс подняла голову. Посмотрев на ночное небо, девушка мило улыбнулась, оно было усыпано звёздами. Так красиво. Она уже и забыла, когда видела такую красоту раньше. В городе такого не увидишь. На городском небе нет звёзд. Лишь только туманная чернота. А здесь, на острове Диего-Гарсия, всё было совсем иначе. Лана вспомнила своё детство. Когда она была ещё маленькой, то большинство своего времени проводила в деревне, в гостях у дедушки с бабушкой. Девушка вздохнула. Как бы она хотела вернуть это беззаботное время назад. Ведь только уже став взрослой, осознаёшь, что это были лучшие моменты в твоей жизни. В саду в деревне стояла небольшая качелька, с которой Майерс практически не слезала. Но самым любимым занятием маленькой Ланы было, ясной ночью, сидя на своей качельке, смотреть на звёздное небо. Оно так и манило девочку. Сейчас, находясь на острове и не отрывая взгляда от ночного неба, Лана чувствовала то же самое. Маленькая Майерс обожала искать на небе различные созвездия, о которых ей рассказывала мама, а иногда придумывала свои. Всё глубже погружаясь в воспоминания, Лана усмехнулась. «А вот и Большая Медведица», — заметила на звёздном небе своё любимое, ещё с детства, созвездие Майерс. Девушка вспомнила, как в детстве ей пару раз удавалось увидеть падающие звёзды. Но ни одного желания малышка так и не успела загадать. Она или не успевала определиться, что ей больше хочется, или засматривалась на звезду, упуская свой шанс. На Диего-Гарсия, звёздное небо было точь-в-точь, как тогда, в деревне. Такое же ясное, полностью усыпанное яркими, разных размеров, звёздами. Постояв немного на месте, Лана, не отводя взгляда от звёзд, тихо побрела дальше. В её голове не переставали всплывать всё новые и новые воспоминания из детства. Майерс вспомнила, как, став постарше, также бродила по ночным улицам деревни, не опасаясь местных гуляк. Ей хотелось разглядеть как можно больше разных звёзд, поэтому она долго ходила в разные стороны, не отрывая взгляда от неба. И сейчас девушка, не осознавая, делала то же самое. Она даже и не заметила, как дошла до огромного ангара. На минуту девушка опустила голову и огляделась: — Что-то не припоминаю такого места… — сама себе сказала Лана. — Ну и ладно, что может случиться на базе? Тут нечего опасаться. Лишь только заблудиться. Но этого не случится. Девушка снова подняла голову к небу и направилась в противоположную сторону от дверей неизвестного большого ангара. Пройдя примерно десять метров, Лана остановилась у заграждения. Здесь оказалось удобнее всего смотреть на звёзды. Девушка не сразу заметила на себе внимательный наблюдающий взгляд небесно-голубой оптики.***
Вернувшись с мероприятия, Оптимус, попрощавшись с приятелями, отправился в свой личный ангар. В отличие от Рэтчета и Хайда, он даже и не подумал уйти в оффлайн. Лидера автоботов ещё ждали дела. И Оптимус, достав датапад, начал перечитывать содержащуюся в нём информацию, попутно сверяя её с отчётами других ботов. Полностью уйдя в работу, он и не заметил, как прошло уже достаточно большое, по людским меркам, количество времени. Но работа была ещё не закончена. Некоторые программы, как и предупреждал Рэтчет, стали сбоить от перенагревания. Только тогда Прайм отложил датапад и вышел на улицу. Выйдя из ангара, он посмотрел на ночное небо. Оптимус любил смотреть на звёзды. Казалось, они заменяли ему целый мир. Тот самый, которого больше нет. Там, на Кибертроне, не было такого понятия, как ночь. Но попав на Землю, именно это время суток полюбилось Прайму больше всего. О чём думал лидер автоботов, когда смотрел на усыпанное звёздами небо? О том, что будет дальше? Что принесёт новый день? А может он и вовсе не думал. Просто смотрел и любовался звёздами. Эта ночная тишина… лидер автоботов любил её больше всего. Она помогала, хоть и ненадолго, но всё же забыть обо всех бедах, что принесла с собой эта жестокая война, Мегатрон и его десептиконы. Иногда Оптимус вспоминал о активе до войны, когда он ещё не был Праймом, а был обычным архивариусом Орионом Паксом. Сам он не помнил многих деталей из своего прошлого актива, о многом ему рассказал Рэтчет. Медбот был знаком с Оптимусом ещё тогда, когда он был Орионом. Рэтчет помнил его ещё обычным архивариусом Иакона – тихим, растерянным и слегка неуверенным в себе. Но война изменила его. Изменила их всех. Сейчас даже те, кто знал Оптимуса ещё в довоенное время, не признали бы в лидере автоботов бывшего архивариуса. Он и сам себя не признавал. Таковы последствия всех тех, кто становился носителем звания Прайма. Но Рэтчет. Он слишком много проводил времени с архивариусом, чтобы не узнать его. И он жалел бывшего Ориона. Такого невинного и доверчивого, всегда готового прийти на помощь. Теперь в синих окулярах уже не плескалась наивность и интерес к неизведанному. Зато в сапфировой оптике отображались опыт и знание этого мира со всеми его соблазнами, пороками, достоинствами, трудностями и радостями, в них отображалась мудрость ворнов и целых поколений. Он был ещё совсем молод, когда на его плечи возложили такую ответственность. Да, война наложила свой отпечаток на каждого автобота, но Ориону досталось больше остальных. Половина данных из его процессора были полностью стёрты. Вместе с ними навсегда «деактивировался» и Орион Пакс. Остался лишь Оптимус Прайм – лидер автоботов, последний из Праймов. Рэтчет не сразу смог рассказать ему о прошлом. Пока не случилось то, что казалось невозможным. В процессоре лидера автоботов начали всплывать отрывки старых воспоминаний. Оптимус не мог понять, что с ним происходит, и обратился к медботу. Тогда-то Рэтчет и решил, что пора рассказать Прайму о том, чего его лишили, восстановить стёртые данные. Оптимус был благодарен ему за это. Как бы он хотел, чтобы это были не обычные воспоминания, а реальность. Но этого не будет. Теперь больше никогда. Всё кончено. Кибертрон пал. Со дня прибытия на Землю, Оптимус не пропускал не одну ночь. Каждый день он смотрел на прекрасный свет звёзд и наслаждался их красотой. Но вдруг лидеру автоботов послышались шаги. Они были практически беззвучные, но песок, хрустящий под ногами человека, выдавал его. Оптимус посмотрел в сторону, откуда исходил тот самый звук. Каково было удивление Прайма, когда напротив, буквально в десяти метрах от себя, он увидел ту самую девушку с арены. «Но что она здесь делает в такое время?» — задался вопросом удивлённый Прайм. Она стояла возле заграждения прямо напротив входа в личный ангар лидера автоботов. Но девушка не заметила Прайма, так как была чем-то увлечена. При лунном свете, Оптимусу удалось лучше разглядеть её, чем тогда, во время боя. Длинные, доходящие до самой талии распущенные волосы чуть-чуть развивались от небольшого ветерка, изящная фигура с совсем тоненькой талией и длинные стройные ноги. Сейчас она казалась ещё более хрупкой, что делало её ещё более красивой. Но после увиденного на арене, Прайм знал, что это вовсе не так, как кажется. Она могла за себя постоять. И в то же время она оставалась очень благородной. Уважение, проявленное этой девушкой по отношению к противнику, восхитило лидера автоботов. Он был более чем уверен, что её соперник поступил бы иначе. Оптимус долго смотрел на девушку, не решаясь подойти. Он боялся, что его внезапное появление напугает нежданную гостью. Но потом, всё же решившись, как можно тише начал приближаться к девушке.***
Какое-то странное движение со стороны ангара, которое Лана не сразу заметила, моментально вывело девушку из раздумий. Она обернулась и увидела приближающегося к ней трансформера. Лана не испугалась, скорее удивилась. Но потом, постепенно сопоставляя мысли, поняла, что к чему. «Теперь ясно, почему это место показалось мне незнакомым», — подумала девушка. Медленно поднимая взгляд всё выше и выше, девушка снова встретилась с окулярами пришельца… такими знакомыми, небесно-голубого цвета… Теми самыми окулярами, что стали причиной её бессонницы. Несколько минут царило полное молчание. Они смотрели друг на друга, не отводя взгляда. Наконец, собравшись с мыслями, первым начал Оптимус. — Извини, что отвлекаю тебя от твоих мыслей, — несмело заговорил Прайм, — просто, люди обычно никогда не заходят на эту территорию, да и ещё так поздно, я подумал, что что-то случилось. Лана тут же опомнилась, мгновенно отвела взгляд в сторону и немного растерянно заговорила: — Нет, нет, это моя вина, — начала оправдываться перед лидером автоботов девушка. — Я не хотела заходить на вашу территорию, простите. Решив, что доставила неудобства автоботу, Майерс развернулась и уже пошла обратно, как услышала тихое: — Подожди. Лана остановилась и нерешительно обернулась. Оптимус не знал, зачем только что сказал это. Но осознавая, что девушка его расслышала, и теперь смотрела на него полным непонимания взглядом, Прайм быстро собрался и продолжил: — Я не то хотел сказать. То есть, не в том смысле. Если тебе нравится это место, то можешь приходить сюда сколько пожелаешь. Я не против этого. Лана всё ещё не совсем понимала, зачем совершенно незнакомый с ней автобот сейчас всё это говорит. Но когда он остановил её, то, по непонятной причине, девушке самой захотелось остаться. И как бы она не пыталась сопротивляться этому, всё было бесполезно. Этот мягкий, такой не похожий на другие голос, ему невозможно было воспротивиться. И ещё немного постояв, Лана медленно вернулась на своё прежнее место, откуда наблюдала за звёздами до прихода трансформера. Оптимус сначала тихо стоял рядом, шумно пропуская воздух через вентсистемы, но потом решил, что, наверное, ему лучше уйти. Ведь раз девушка ушла так далеко от жилых ангаров людей, то вероятно, она рассчитывала побыть в одиночестве. Повернувшись в сторону своего ангара, Прайм только хотел сделать шаг, как услышал: — Лана Майерс. — Что? — Оптимус подумал, что из-за сбоев в некоторых системах, ему послышалось, но это оказалось не так. — Меня зовут Лана Майерс, — уже чуть громче повторила девушка. — Но можно просто Лана. Лана снова подняла голову и посмотрела на фейсплейт автобота. В её взгляде не было не малейшего намёка на страх, какой при первом знакомстве Оптимус заметил у некоторых из солдат на плаце. Даже если она и боялась, то тщательно это скрывала. Даже голос её не выдавал. Но этого было достаточно, чтобы успокоить Прайма. Девушка только что дала понять, что его компания не причиняет ей неудобств. Оптимус медленно подошёл ближе. — Оптимус Прайм, — представился лидер автоботов. Лана ничего на это не ответила, только улыбнулась. Они замолчали и стали смотреть куда-то вверх. Прайм чувствовал, что все вопросы, которые возникли у него после увиденного боя, так и останутся без ответа. Может, потому, что его уже не интересовали эти самые ответы, а, может, и оттого, что их, по сути, и не существовало. Ещё какое-то время они постояли, глядя на звёзды, потом, не сговариваясь, опустились на каменную поверхность земли. Долго они не нарушали молчания, глядя то на небо, то перед собой. Однако оба чувствовали, что обязаны прервать эту неловкую тишину. Спустя некоторое время, Прайм обернулся и посмотрел на сидящую рядом девушку. Её большие зелёные глаза всё так же были устремлены в небо. Выражение лица было спокойным и даже умиротворённым. Приходящий с моря ветер играл в её длинных распущенных волосах, но она не замечала этого. Всё её внимание было сейчас отдано небу. Она смотрела на звёзды, ни на миг не отводя взгляда, иногда еле заметно улыбаясь. Казалось, сейчас её больше ничего не волновало. Но это было не так. Хоть взгляд Ланы и был устремлён к звёздам, она прекрасно ощущала на себе внимательный взгляд со стороны автобота. Тот самый аквамариновый свет его окуляров ярко сиял в ночной темноте и приятно ложился на лицо. Словно звёзды, только не те, что так далеки на небе. Нет. Эти были совсем близко, всего лишь на расстоянии нескольких метров. Но их свет не был таким холодным. Эта оптика, она словно была пропитана теплом. И не простым теплом, а каким-то совсем иным, греющем не тело, а проходящим гораздо глубже, в самую душу. Ещё немного посмотрев на Майерс, Оптимус снова поднял голову к звёздам. Яркие звёзды, сияющие в вышине и словно бы небрежно разбросанные по синей глади, давали простор воображению и ощущение покоя. Отовсюду доносились звуки спящего мира, неуловимые и таинственные, тихие и на первый взгляд неприметные, проникающие сквозь пространство и время и образующие вечность. Смотря на маленькие, но такие яркие огоньки, он снова вспомнил Кибертрон, и тех, кого уже больше никогда не увидит. Оптимусу нравилось жить на Земле. Эта планета была очень красива. На ней было столько разнообразных видов жизни, так спокойно… Пока они и сюда не принесли с собой войну. И снова хорошие мысли постепенно скатились к плохим. Оптимус, сам того не замечая, шумно выпустил отработанный воздух. Вспомнив, что она находится не одна, Лана ещё немного помолчала, а потом тихо сказала: — Что может быть прекраснее этого, не правда ли? Голос Ланы тут же вернул Оптимуса в реальность. Он повернул фейсплейт в сторону девушки. Снова заметив на себе взгляд окуляров лидера автоботов, девушка несмело продолжила: — Звёзды. Никогда в жизни не встречала ничего подобного. Ничто не может сравниться с их красотой, величием. Оптимус внимательно вслушивался в голос Майерс, но взгляда так и не отрывал. Девушку это не смущало, и она продолжила: — Вечность. Она делает их прекрасными, и не даёт этой красоте угаснуть. Но некоторые всё же падают. Смерть неумолима даже для них. Лана услышала звук, напоминающий человеческий вздох. Она посмотрела на сидящего рядом автобота. Он сидел на земле, вытянув ноги, и смотрит на небо. Механизмы в его теле чуть слышно жужжали, и эти звуки умиротворяюще действовали на девушку. Грудные пластины ритмично вздымались во время каждого вентцикла. — Когда я прибыл на вашу планету и впервые увидел звёзды, то был восхищён ими, — после долгого молчания всё-таки решился заговорить Оптимус. — Искра. Она есть у каждого из нас. В ней заключена вся наша жизненная сила. Они напоминают мне её… тысячу Искр… Искры, которые отняла у нас война… Лана снова посмотрела на фейсплейт автобота. Взгляд голубых окуляров наполнился печалью и болью, которая, словно ржавчина, съедала Оптимуса изнутри. Оптимус снова поднял голову, устремляя свой взгляд на звёзды, которые всё так же не переставали мерцать. Он никогда никому не открывался, не показывал всё то, что уже многие ворны не давало ему спокойно уходить в оффлайн. Боль от бесконечных потерь. Каждый раз она напоминала о себе, отдаваясь мерзким холодным покалыванием в области Искры. Оптимус ни с кем не мог ею поделиться, да и не хотел. Он лидер, и не должен показывать даже малейшую слабость перед теми, кто верил и верит в него, кто продолжает идти за ним, зная, что возможно уже никогда не вернётся назад, ради тех, кто отдал свой актив, защищая его, Оптимуса Прайма – единственную надежду на спасение того, что ещё уцелело. Это заставляло его не сдаваться и, несмотря на боль, продолжать бороться. Но сейчас, рядом с Ланой, он почувствовал, что больше не в силах держать всё это в себе. Оптимусу впервые захотелось открыться. Он совсем не знал её, но чувствовал, что ей можно довериться. — У нас на планете нет такого понятия как ночь или звёзды, — мягко, но всё же с грустью продолжил Оптимус. — У нас там всегда светло, лишь только орн за орном сменяют друг друга. Лана до сих пор не могла оторвать взгляда от Оптимуса. Как было больно слышать, как такой мягкий голос постепенно слово за словом, точно вирус, молниеносно поражающий клетки здорового организма, разрушает боль. Боль от огромной потери. От того, что уже никогда не вернуть. — Но когда мне впервые удалось попасть на Землю, — после небольшой паузы продолжил Оптимус, — ночь стала моим любимым временем земных суток. Я никогда ещё за всю свою активацию не видел подобного. Звёзды, луна, ночная тишина, они словно дарят успокоение моей Искре. Он снова вздохнул и замолчал. Лана снова перевела свой взгляд на небо. Так они просидели целый час. Но с Оптимусом даже молчание не казалось таким, как с другими. С ним было приятно помолчать. Это успокаивало душу Ланы, будто бы невидимые, так необходимые девушке тёплые объятия. Но и разговаривать с лидером автоботов было не менее приятно. Его голос, такой мягкий и тёплый. Его хотелось слушать и слушать, словно любимую песню. И сейчас Лана осознала, что, похоже, теперь это и есть та самая песня. Она не могла понять, почему, когда была возможность, даже не пожелала познакомиться с такими мудрыми и умными существами. Они были не такие, как люди. Они были лучше людей, благороднее и честнее. По крайней мере, один точно был. И сейчас он сидел рядом и мирно молчал. Девушка долго не решалась заговорить. Осознавая собственную беспомощность в данной ситуации, ей стало не по себе. Ей было жалко Оптимуса. Сейчас она готова была отдать всё, что только потребуется, лишь бы чем-то помочь ему, чем-то облегчить его боль. Лана понимала, в первую очередь винит за все потери себя самого. Ведь он лидер. И сколько не убеждай его в обратном, ничего не выйдет, но Майерс всё же не могла и дальше просто молчать. — Знаешь, — снова решилась заговорить девушка, — на нашей планете существует верование, что те, кого мы любим и кто нам дорог, никогда не покидают нас. Даже после смерти. Их души превращаются в новые звёзды, чтобы в самую тёмную ночь освещать нам путь. Чтобы даже после их ухода, мы чувствовали их любовь. Для каждого из нас существует своя самая яркая звезда. Оптимус опустил оптику. Небесно-голубые окуляры встретились с тёмно-зелёными глазами и снова приятно осветили лицо девушки. — Спасибо, — тихо прошептал Оптимус. Лана улыбнулась. Она заметила, как аквамариновая оптика стала светить ярче. Значит, у неё хоть немного получилось забрать часть боли, съедающей Искру автобота, сделать Оптимусу легче. — За что? — машинально спросила девушка. — За эту ночь, — мягко ответил лидер автоботов. Девушка снова улыбнулась и опустила глаза. Случайно её взгляд упал на наручные часы. До рассвета оставалось чуть больше двух часов. «Ну надо же, а я и не заметила, как будто всего пара минут прошла», — подумала про себя Лана. — Ладно, мне пора идти, — с грустью произнесла девушка, поднимаясь с земли. — Приятно было познакомиться, Оптимус. До встречи. — До встречи, Лана, — произнёс вслед уходящей девушке Оптимус. Медленно дойдя до своего личного отсека, Лана зашла внутрь и закрыла двери. Время на нормальный сон совсем не оставалось, но девушка не жалела о проведённом времени. Лана была рада, что познакомилась с Оптимусом. Он был не таким, как люди. Видя её впервые, он был искренен с ней. Никто из людей не был на такое способен. В этом Майерс была уверена. Были на то причины. Она легла на кровать и предалась воспоминаниям о приятно проведённой ночи, не заметив, как глаза сами собой стали закрываться.***
Дойдя до платформы, Оптимус тихо опустился на неё. Эта ночь была не похожа на те прошлые, когда он в одиночестве смотрел на звёзды. Эта была особенной, какой-то совсем другой. Тёплой. Как сейчас было на Искре Оптимуса, после общения с девушкой. Впервые за многие ворны он почувствовал облегчение. Как давно он в этом нуждался. «Лана. Она совсем не похожа на других. Видит то, что они не способны заметить», — промелькнуло в процессоре у лидера автоботов и он мирно ушёл в оффлайн.