Но страшнее всего тогда, когда сном управляешь уже не ты.
Почему он топтал небо своими здоровыми, лиловыми лапами — не приходило в голову даже под диким стуком сердца, наоборот, это самое сердце отгоняло всяческие мысли. Сет приблизил непослушные пальцы к груди и не решился двинуть их дальше, коснуться ими собственной кожи и шерсти. Почему ему страшно? Он внезапно, даже раньше, чем осознал, пронзил пальцами грудь — дыру, что зияла покраше сердца, которое зачем-то всё ещё стучало. Он был уверен, что уже умер. Он знал, что уже умер. Тогда почему сердце стучит? Его там вообще нет, Сет снова сделал это неожиданно — коснулся дыры в груди, провёл подушечками пальцев и тихо рассмеялся. «Да, точно… Минск… Что забавно, я не злюсь на него, это такое неопределённое чувство по отношению к мрази, которая тебя убила.» — Эй, мог бы и помягче выражаться, я ж ведь в пользу тебе это совершил, — призрак Минска, едва заметный, полупрозрачный, навис над своим здоровым собеседником и вжал свои раскрытые ладони ему в плечи, а потом нашёл въедливый до дыр взгляд Сета, когда последний закатил голову, чтобы увидеть своего врага. — Ты не умер, я же объяснил. Мне всего лишь нужно было переговорить с тобой тет-а-тет, а сделать это в твоей голове — лучший способ. Не враг я тебе, короче, Сет, кончай эту идиотскую браваду! Ягуар тяжело вздохнул и сделал небрежное движение ладонью, после чего отошёл и остановился немного поодаль от Минска. Он велел ему говорить. Не успел он и слова сказать, как под плотным волокном облаков, на котором они вели беседу, раздался женский крик. Явно женский, и тогда Минск смачно выругался матом, приговаривая про себя что-то неведомое. А Сет крик узнал — это была Нему. И волосы на затылке зашевелились, издавая неприятный зуд, смешанный с суматошной беготнёй мурашек, и вновь рефлексы и желания сработали без ведома мозга: не капли себя не сдержав, смертник ударил Минска с такой силой, что от обычной пощёчины у последнего едва не оторвало нижнюю челюсть. Он резко согнулся, а потом снова выпрямился и удерживал окровавленное лицо. Сет не знал, в реальности ли он нанёс собеседнику такие увечья или нет, но ему было плевать: на животных, кошачьих рефлексах он с дикостью бросился на Спящего, схватил за горло и утащил вниз, сквозь облака, на твёрдую землю. Поднявшийся ураган от их приземления накрыл добрую часть улицы. Он разметал по и без того ужасающей местности шмотки крови, чьи-то конечности и кости — кровь, точно живая зараза, прилипала к стенам и плитке дороги, запекаясь тотчас, как разъярённое чудище злится. Сету не хотелось оборачиваться, но было нечто, что сильнее него — любопытство — такое человеческое качество, доставшееся от Сэма… Он не знал, куда метаться, он оборачивался и тут же снова оборачивался, смотрел сразу в несколько мест, бездумно двигая руками и ногами. — Тебе бы следовало… сдерживаться… В конце концов, сейчас ты сильнее, чем был прежде. Намного сильнее, эхехе, — выплюнув увесистый комок крови на пол, Минск с окровавленной улыбкой перевернулся на спину и с какой-то жуткой радостью поймал взгляд Сета. Сета передёрнуло, тогда Минск продолжил: — Прости за это… Я, как бы сказать, хотел поживописнее объяснить всё дерьмо той ситуации, в которой мы находимся, Сет… — Прости и ты меня, — Сет, на удивление быстро сменившись как в лице, так и в действиях, поднял Минска с земли и взял на руки, он не был таким уж крупным в сравнении со смертником, поэтому нести Спящего было как нести ту же Нему… Нему — ТОЧНО! — развернувшись в поисках пути, он был крепко схвачен за пальто Минском, который отрицательно покачал головой — Я же сказал, — произнёс он без сомнения: — Это лишь твоё воображение, побудь наблюдателем, а я пока кое-что расскажу тебе. Не спеша иди к обрыву. Интуитивно зная, где это, Сет мерно задвигался, покрываясь тьмой, как и Минск. Среди безбрежного, холодного, тёмного океана он видел лишь огонь его зрачков и скрипучий голос. — Первый твой вопрос, если я правильно понимаю, это — где мы? — тьма скрывала бессмысленное кровопролитие, но Сет то и дело поскальзывался на чём-то очень мерзком и мокром, а иногда его лапы наступали во что-то желейное, поглощавшее его лодыжку и хлюпающее так мерзко, что передёргивало у самого верхнего позвонка под черепом. Нотки тепла не остались скрытыми в голосе Минска — вовсе нет, он не пытался их скрыть, наоборот, целенаправленно придавался ностальгии: — Прекрасный город Юду… Я думаю, Шрёдингер, итак, тебе всё рассказал, кроме того, что это место… Это китайское царство мёртвых, но у него было больше общего с первичным, японским Обществом душ. Это город бессмертных и богов, который я… сдал Королю смертников Хиро Хиёрими. — Сдал? Сет не заметил, как великий мрак сменился окраиной диска, на котором располагался город. Туман, накрывавший их с головой, рассеялся так, что его и не было никогда. Синеватый, неестественный свет покрывал всех стоящих у края существ — и смертников, и спящих. Минск приложил усилие и отказался от дальнейших объятий смертника. — Так же, как Сэма, Хиро перехватил мою душу в потоке лайфстрима и предложил поучаствовать в «хорошем» деле. Спасении людей. Спасении душ, которых он затем всё равно либо убьёт за ненадобностью, либо обратит в себе подобных. Так, некогда процветающее царство мёртвых, Императорское Общество душ пало, когда «мы» его освободили. До сих пор ненавижу себя за тот случай, — Минск встал у самого края, вдали от всех и с грустью, такой ироничной и насмешливой, поглядывал вниз, потом вытянул одну ногу за край и взмахнул ей, будто поприветствовав далёкую землю — далёкую пустыню пустых. Его нахальству не было предела, он не горел желанием умирать, он жалел о прошлом — но ценил настоящее и пытался то дерьмо, что наворотил из-за собственного благородства. — Вооон там! Видишь? — закричал Минск. Он явно прикалывался, но, казалось, что Сет и вправду глухой. — Это ДВОРЕЦ ХИРО! Минск с силой сжал кулаки злобно усмехнулся, его тело задрожало. — Жду не дождусь, когда смогу порвать этот жалкий кусок дерьма не кусочки! И это злогребучий дворец Иньфу. А вот, кстати, погляди вниз, — Минск толкнул Сета к краю и показал тот самый столп, который он вместе с Нему и Самуэлем преодолевал по дороге сюда. — Это Юмин, безмятежная тьма по-нашему — откровенно сказать, лучшее средство для защиты от пустых, чем-то напоминает Кототсу у японских синигами. ЕГО Я ТОЖЕ КОГДА-НИБУДЬ РАЗРУШУ ДО ОСНОВАЯ, ТВОЮ МАТЬ! — Прости, я не хотел угнетать тебя воспоминаниями, — извинился Сет, но его поправил спящий. — Разве похоже, что я угнетён? — Минск резко повернулся к собеседнику, но улыбнулся и выдохнул, — Прости и ты. Сорвался. Так вот, о чём я… О да, о нашем чудесном городе. Юду огромен: к нему относится и то, что находится на диске, и то, что находится ниже уровня столпа Юмин — а ТАМ ЕСТЬ, на что посмотреть, поверь мне, — зловеще оповестил Сета спящий, после чего закончил: — Диск поделён на несколько районов: самый крупный — императорский район с замком Иньфу, на правой окраине от него располагается Инчжоу, район немощных, там живут простые души, которых я всё ещё пытаюсь спасти. К диску примыкает ещё несколько платформ, на Фанчжане тебе делать нечего, а вот на Пэнлайдао загляни, как очнёшься. — Зачем это ещё? Что там такого интересного? — Минск указал на висевшую чуть выше главного диска платформу с несколькими простенькими зданиями и одним большим, нефритовым храмом: барельефы, статуи — всё из алого и изумрудного нефрита. — Как что?! Нему конечно же! Она сейчас у матери, а Пэнлайдао — остров женщин, мужчинам туда путь заказан. Если не умрёшь, то продолжим наше упоительное знакомство. На этой загадочной фразе Минск улыбнулся, и в этой улыбке было всё, что человек только может передать улыбкой: эмоции, прямо говорившие, что ему понравилось это знакомство, что он мечтает встретиться снова, что не желает зла, что хочет помочь, что просто устал бороться, но заставляет себя бороться и… просьба помочь ему, если это не составит труда. Впервые Сет испытал это простое и человеческое чувство, о котором никогда не задумывался, покуда его окружали Сэм и Нему. Стыд. Стыд за свою злобу. Стыд за свою неуверенность. Стыд и… беспомощность. Он не знает, что ему делать. Смертник ощущает себя ребёнком, который столько лет потратил в пустую на обучение чему-то несущественному — и в итоге — ничего не может. Ребёнок, который не понимает самых банальных вещей. Ребёнок, который стыдится того, что он ребёнок. Сету нужен Самуэль. С ним он ощущал себя старшим братом, тем, кто может заботиться о своём родном человеке. Но Сэма нет. А Сет больше не понимает, где право, а где лево. Сэм бы подсказал, что делать. Или они могли бы решить вместе. А левый глаз Минска всё также насмешливо дёргался, иронично выражая всё внутреннее естество Сета. Минск отвернул голову и посмотрел на толпу, что-то несущую к обрыву. — О, понесли уже, — неожиданно гнусно сказал Минск, и смертник тоже посмотрел, зацепив взглядом чёрный, продолговатый ящик — гроб? Несколько мгновений он пытался переварить увиденное, а потом… — Это они Самуэля понесли хоронить. И Сет рванул в толпу, но был перехвачен спящим, который напомнил, чтобы он был только лишь наблюдателем. Они выбросили гроб — скинули его прямо вниз, навстречу миру пустых, и в эту секунду на краю толпы Сет увидел громко рыдающую Нему. Вот откуда были её крики… Сет обессиленно опустил руки. — Эта сцена будет повторяться до бесконечности, она всегда зациклена. Моя вина — моё присутствие заставляет твой мозг прокручивать один и тот же болезненный сон, — Минск сконфуженно улыбнулся и опустил взгляд. — Я… Послышалось мерзкие, скрежещущие звуки, — точно кот решил забраться на потолок по оконному стеклу и вцепился в него когтями. И только после Минск и Сет осознали, что они были недалеки от правды. Они оба подошли к краю и одновременно взглянули вниз. Ввысь взмыла дикая, синяя кошка — пятнистый тигр с синим раскрасом, на которого никто из толпы не обратил никакого внимания. Он был настолько огромным, что вполне мог раздавить несколько Сетом одной своей лапой. В его зубах виднелся чёрный гроб, в котором хоронили Сэма. — СЭЭЭМ! — Этого… не может… быть! — вскричал Минск, и тигр сомкнул челюсти, раздавив деревяшки вместе с телом. Вместе со звуком рвущейся плоти Сет Фрай раскрыл глаза, полные слёз, стекающих по маске пустого. Рядом с ним обнаружилось двое смертников, в припадке злости и самоотсутствия Сет перехватил двоих собратьев, слизывающих его запёкшуюся кровь с пола, за глотки и вдавил в стену. По помещению прошёлся ошеломительный треск явно треснувших костей. Затем Фрай отпустил мутировавших пустых и уже обхватил их черепа, а потом с несвойственным себе рыком разбил их головы о другую стену. По его лапам и крючковатым когтям потекла мозговая жижа, которую он с наслаждением растёр рукавами пальто и вырвался из помещения в коридор. Его уже ждали. Подручные Минска. Или — нет. Неважно. Больше ничего не соображая, Сет, заметно выросший в размерах после своего первого прихода, лавиной бросился на них, раздирая на кусочки.***
— В какие игры ты теперь играешь, Хиро? — гуманоидный смертник-енот, сидя в кресле, кидал в стену фигурки. Эти солдатики летели в камень с огромной силой, однако, смертник даже не напрягался при их запуске. Шрёдингер вообще не напрягался физически — лишь умственно: об этом говорили потемневшие глазницы и мерно вздымающаяся грудь. Лапа с тонкими, тёмными коготками почти продиралась сквозь костяную маску. На столике перед ним стояли лишь три фигурки: дама в королевском одеянии, валет и слон… Их магнитом удерживало на металлической поверхности стола, из-за чего Шрёдингер мог раскачивать их как пожелает — и первым делом он крутанул слона, тот, как неваляшка, пошатался из стороны в сторону и снова встал по стойке смирно. В его понимании слоном был Сет Фрай — и для него он ведущая фигура. Две другие — валет и дама в королевском — Самуэль и Нему. Шрёдингер поднялся со стула и поставил перед столом ещё два стула, один напротив себя, другой по левую руку. Он поднял у слегка разбитой стены несколько фигурок и положил на эти стулья… Король и Королева… Король — напротив него, Королева — по левую руку от него. И только затем Шрёдингер опустился в своё кресло. У него в ладонях слон, Сет Фрай. Рядом с Королевой — её дама, её дочь. В ежовых рукавицах Хиро — Самуэль Фрай. Он закрыл глаза и представил их, сидящих рядом с ним: гигантская, тигроподобное тело Хиро накрывало Шрёдингера и Королеву тенью, Король всё всегда держал в руках — даже собственную тень. Химе… Королева Кен, как и обычно, молчала, выражала все свои эмоции кроваво-кошачьими глазками. Всё так странно — всё идёт не по плану; у смертника появилось посасывающее желание свалить к чёрту и бросить свою затею, но… Мысли от общего внезапно сошлись на частности, как балерина иногда неслышно ступает по сцене, так и его мысли неслышимой, тайной походкой почему-то перешли к Самуэлю и… Королеве. Представляя их образы, накладывая их на округу, Шрёдингер забрал у Королевы дочь и переставил на место валета, а Сэма — на место Нему. Прыснув со смеху, енотовидный смертник закружился на собственном кресле и сказал вслух, как и прежде. — Так это не твоя игра, мой Король. Я всё думал, как такое возможно, — настенный компьютер по приказу включился и показал лежавшего в кровати целёхонького Самуэля. Шрёдингер расплылся в улыбке, сокрытой под маской. — Я приказал Сайласу убить тебя, Самуэль, но давай начистоту: ты не умер. Вернее, технически — да, ты умер, а потом воскрес, как ни в чём не бывало. Такая сила… Кажется, я не зря выставил на доске три стороны, а не две. Предчувствие меня не обмануло… Мозги выплясывали кульбиты, а мысли — собирались в кучки, выкидывая ненужные детали слов и предложений, создавая цельную картину. Правая рука Мундо хмыкнул, издав эхо из-под маски. «… Но Хиро… всё ещё уверен, что Сэм ему нужен… Нужно показать Королю, что его выбор неудачен. Ещё и Королева. Надо выяснить, кому на руку в итоге сыграет этот мальчишка и на чьей стороне Королева Кен.» Шрёдингер выкинул фигурку Нему — её роль… ему пока неведома, но она — явно главный козырь в колоде Хиро, а вот Самуэль — генерал хохотнул и, прихватив с собой валета, отошёл к главному столу. Оставив статуэтку на краю, он снова переключился на компьютер. Запись крутилась со скоростью несколько часов в минуту, она прокручивалась со специальной камеры в палате Сэма: он спит целый день — восстанавливается, потом просыпается и его навещают люди, посланные Шрёдингером, Хиро… На записи не было звука, из-за оставалось только гадать, о чём они говорили. Говорили, правда, как-то быстро — весь разговор длился полторы, от силы две минуты. И тут Шрёдингер снова ухмыльнулся, пряча лицо под маской. Он сам навещал Самуэля и сопроводил его в Инчжоу, район для обыкновенных душ. Это лучшая возможность для удара… Шрёдингер достал из-под стола наушник. — Бэйзил. Отправляйся в приют и посмотри, получится ли у Самуэля Фрая вернуться с того света ещё один раз, — на окончании фразы «Правая рука» вытащил из своего звериного уха наушник и сдавил его пальцами, после чего выбросил теперь уже бесполезную железяку на пол. «Надо бы найти Минска и узнать, где Сет, уже четвёртый день пошёл, как я отправил его на задание, но, кажется, Спящий опять перестарался.» Снова задержался, извините, на этот раз снова две главы, потому что событий много, и их как-то нужно раскидать между главами, не потеряв суть.