Асфиксия

    Прошло три недели с момента, как спали сильные морозы и стал лишь периодически падать сырой снег. Три недели, как я работаю без выходных и продыха. Три недели, как я не видел Тэхёна. Я порой вздрагиваю вечерами, если кто-то стучит в дверь или присылает мне смс: слепо надеюсь, что это он. Номер Кима я по-пьяни стёр, считая, что, оградив себя от него (или его от себя), жить легче станет. Я стал считать время: час за обедом, двенадцать на работе, сорок минут в кафе и сто пятьдесят секунд на светофоре. Время сжирает меня как ржавчина.     Неделю назад я познакомился в сети с одной девушкой, Агнесс, она писательница. Вышло всё спонтанно: я увидел её комментарий, где среди набора слов на английском были спонтанные корейские иероглифы.     «Знаешь корейский?» — пишу ей я.     «Нет. - Отвечает кротко, а после пишет через час:- Красивые символы»     «Не замечал ранее»     Она долго мне не отвечает. Я снова нахожу её комментарий под одной картинкой, где она пишет, что именно такой закат был в её последней главе: величественный и бесспорно глубокий, словно бездна океана.     «Не хочешь на страницы? — пишет она. - Мне нужны новые персонажи, а писать не с кого»     «Пиши, — отвечаю, — может, подойду»     «Опиши себя» — сразу просит она.     Держу руки на клавиатуре, не зная, с чего начать. Рассказал вкратце про цвет глаз, про светло-мятные волосы, которые покрасил день назад, про невысокий рост и тонкие ноги, которые меня бесят. Написал ей даже про свои драные джинсы и любимый одеколон.     «А семья?»     «Я один живу»     «Ну она же есть»     «Нет. - потом добавляю через минут десять: - Я один, все погибли»     «Расскажи. - Она делает паузу и отправляет ещё сообщение: - В литературных целях»     «Все погибли, когда мне было восемь. Меня отправили жить к тётке, но та недолго терпела, и уже в восемнадцать я перебрался в Мичиган, чтобы жить в одиночестве. В судебном протоколе было написано, что отец зарубил всю семью, после убил себя, забыв про меня - младшего»     «Так написано в протоколе? — она шлёт задумчивый смайлик. - А как оно есть на самом деле?»     «Они погибли, — повторяю я, — суть всё же в этом»     «Как скажешь» — теперь смайлик пожимает плечами.     Я закуриваю сигарету, невольно погружаясь в воспоминания. Вижу свой дом, сестру, маму, отца и собаку. Следующим днём - свой дом, сестру, мать и отца. Следующим - свой дом. Затягиваюсь, пропуская тяжёлый дым в лёгкие и позволяя ему сжать их донельзя. Вспоминаю свои ладони в крови.     «Ты куришь?» — пишу ей.     «Курю, — сразу отвечает, — писателям трудно без сигареты. Я хочу быть… Популярной»     «Как Эрих Мария Ремарк?»     «Как Агата Кристи, но в другом стиле»     «Романы, небось, пишешь. Любовь, романтика, все дела»     «Трагедии, где чаще все умирают. Возможно, от большой любви, но чаще насильственно»     Молчу, улыбаюсь экрану ноутбука. Не верю её словам.     «Хочешь, напишу отрывок?» — пишет.     «Вперёд»     «И лишь тогда, открыв глаза и уставившись во тьму, он услышит не ушами, а телом, как бьётся его собственное сердце, зажатое толстыми переплётами крепких рёбер. Его руки будут скрещены, а лежать он будет один. В гроб по двое не кладут»     «Жуть» — пишу я.     Мы разговаривали с ней вечерами после моей работы и за обедом, когда я брал в кафе ноутбук. Дня четыре я не представлял, как она выглядит, пока каким-то вечером она не решила спонтанно описать себя.     «Знаешь, — начала печатать она, — я не высокая, не худая, но и не полная. У меня вьющиеся тёмные волосы, большие (как все говорят) карие глаза. Губы пухлые, меня дразнили из-за этого раньше. Говорили, что такие губы для оральных услуг подойдут, а не для пения. Поэтому я пою дома, одна, когда никого нет»     Я представляю свою сестру, свою Мин Юну. Она была старше, и я всегда гордился ей, считал, что она взяла лучшее, что было в наших родителях. Агнесс стала сразу мне как-то роднее, когда я сопоставил ее с Юной. Словно через экран могло передаваться некое тепло, я коснулся нашего диалога рукой.     Спустя неделю она стала напоминать мне кого-то другого…     «Ты когда-нибудь любил?» — пишет.     «Не знаю, — ставлю пожимающий плечами смайлик, — не осознавал такого ㅋㅋㅋ»     «Что такое ㅋㅋㅋ?» — резко спрашивает она.     «Что-то вроде вашего „ха ха ха“» — отвечаю     Я начал учить её корейскому. С восемнадцати лет мне пришлось учить английский, стараться говорить только на нём и контактировать со всеми подряд, чтобы хоть немного воспринимать новый язык. Вопреки всему, я спонтанно спрашивал дорогу у незнакомцев или просил в магазине показать мне что-то. Потом мне надоело, я закрылся от людей и стал говорить сам с собой, глядя по утрам в зеркало.     «Са-ран-хэ»     «Так вы признаётесь? — спрашивает Агнесс. - Я выговорить не могу ㅋㅋㅋ, с ним ты тоже говоришь по-корейски?»     «С Тэхёном? — я уже успел ей рассказать про своего „приятеля, с которым разругался“. — Нет, на английском. Он рос в Америке, кажется, поэтому не говорит на корейском»     «А если ты скажешь ему своё „са-ран-хэ“, он поймёт?»     «Не скажу»     «Помирись с ним, Юнги. - Проходит несколько часов, и она пишет снова: - Если любишь, помирись»

***

    Я еду в машине по полупустому шоссе, проезжая жилые улочки и скверы просыпающегося от зимы Мичигана. Зайдя вчера к Мег с определённой целью, сегодня я уже еду к школе, в которой учится Тэхён. Предвкушаю провал, не зная, ходит ли он вообще на учёбу.     Все ученики высыпали на улицу, провожая последние снежные сугробики перед тёплой весной. Они кричат, смеются, курят, матерятся. Девки прыгают на парней, парни их зажимают. Много беготни и нисколько смысла. Вся суть подростков. Я вглядываюсь в десятку мальчишек старших классов, которые пустили зажигалку по кругу закуривая. Рыжего среди них нет. Там, где девки, тоже. — Давай же, — вслух говорю я, — где ты?     Я выхожу из машины, чтобы поближе рассмотреть школьный двор. Мну сигарету в руках, не хочу курить. — Бинго, — вижу рыжую макушку на скамейке под голыми ветвями вишни.     Сидит, сгорбившись, читает какую-то толстенную книгу, переворачивая страницы. Я медленно иду вдоль заборчика, ограждающего двор от аллеи, идущей вдоль. Его худые пальцы мнут тонкие страницы, язык пробегает по губам. Он вскидывает брови каждый раз, как прочитывает что-то неожиданное, улыбается или даже глубоко вздыхает. Я стою уже довольно близко, чтобы видеть, что он читает. Зарубежная классика. Усмехаюсь. Столько невинности сейчас в этом парне, столько тепла и какого-то домашнего уюта, который исходит от него манящей аурой. Легко сравним с котом, ребенком и ещё кем-нибудь милым и прекрасным. Тэхён поднимает голову, смотрит на меня и улыбается. Моё сердце защемило, я невольно махнул ему рукой, но он, всё так же улыбаясь, вновь уткнулся в книгу. Видимо, даже не заметил… — Тэхён, — к нему подбегает маленькая девочка, — Тэ! — Джинни, — он захлопывает книгу и треплет девчушку по волосам. На вид ей не больше восьми, стоит в синей юбочке и строгом жакете, а за спиной огромный розовый портфель с принтом. Тэхён тянет ей бутерброд, поправляет воротник блузки и заглядывает в её глаза. — Оппа, — я вздрагиваю, слыша это, — ты сводишь меня погулять завтра после школы? Папа уезжает и не знает, что я пойду. — Свожу, — вздыхает он, — если ты получишь хорошую оценку. — Получу, — она жуёт бутерброд, кивая. — Оппа, а ты купишь мне ту куклу, которую я хотела? — Куплю, Джинни, — он пошарил в кармане, доставая маленький свёрток, — это всё, что я заработал. И мы с тобой это потратим вместе, идёт? — Ким РиДжин! — грубый мужской голос послышался из машины, которая стояла рядом с моей. — РиДжин, поехали! — Оппа, папа приехал, — девочка вздрогнула, отпихивая руку Тэхёна с деньгами и возвращая ему бутерброд, — дождись меня после школы завтра. — Беги, Джинни, — он подтолкнул её, — обязательно дождусь.     Тэхён поворачивает голову и пристально смотрит на меня, не моргая и не отворачиваясь. Между нами метров пять, и это не мешает ему начать со вздохом: — Спрашивай, — говорит рыжий. — Зачем? — Она моя сестра, — он выкидывает бутерброд в мусорку и запихивает книгу в рюкзак.     Молчу, жду, пока сам продолжит. — Тот мужчина - мой отец. Убьёт, если увидит нас рядом.     Тэхён перешагивает через низкий заборчик, запуская руки мне под пальто и утыкаясь носом в грудь. Стою, дышать боюсь. — Мне нельзя приближаться к РиДжин, — он трётся носиком о моё плечо. — Я скучаю.     Обнимаю его, впервые вдохнув полной грудью запах его волос, которые из-за ветра были везде.     «Прости, я должен был приехать раньше» — думал я.     «Прости, я должен был зайти к тебе» — читалось в его глазах. — Довезти до дома? — Я не домой, — тут же он отстранился, пятясь, — не стоит. — Я подвезу, — неловко тру переносицу, стараясь делать вид, что не было этих трёх недель молчания. — Юнги, езжай домой. Оставь меня, хорошо? — Оставить? — машинально переспрашиваю. — Я позвоню, — как-то «грязно» бросает он, словно в нём проснулось чувство гордости и собственного достоинства. Словно эта слабость, эти объятия - это всё не он. Он идёт к калитке, выходит и, накинув капюшон на рыжие волосы, быстро сворачивает между двух домов.     Кажется, что мне всё приснилось: вот я уже сижу в машине, снова один, снова курю в открытое окно. Ни школы, ни детей, ни тем более Тэхёна не было. — Гордый, — шепчу я, — позвонит.     Выкидываю почти целую сигарету в окно и нажимаю на газ, выруливая на проезжую часть. Как велико было желание развернуться, наплевав на одностороннее движение… Я же вижу в зеркало, как он стоит, опершись на стену высотного дома, и смотрит вслед моей удаляющейся машины. Все бы мозги выбил за сигарету в его пальцах. — Позвонит он, — повторяю, усмехаясь, — домой лично приедет, конечно.

***

    «Подробнее» — пишет Агнесс.     «Рыжие волосы почти переливались на солнце, — печатал я, — его лицо… оно такое бледное. Он читал ещё»     «Секунду, — он шлёт мне смайлик карандаша и через пару минут продолжает: — „Его пальцы касались бумажных страниц так легко, как ветер касается лепестков молодой вишни в начале мая. Его волосы горели всеми оттенками пламени, которые только можно увидеть, глядя долго на костёр. Буря эмоций, захватившая сполна, похожа была на пелену, на беспроглядный туман и…“»     «И саван, закрывавший моё сознание. - добавляю я. - Так и закончи эту главу»     «Стану популярной, буду благодарить тебя в каждой своей речи за помощь, — шлёт хохочущий смайлик. — До тебя я не могла придумать новых персонажей»     «Спасибо»     «Мне за что?»     «Ну так, — молчу минуту, потом снова печатаю: — просто»     Агнесс напоминает мне Тэхёна. Поняв это, я закрыл ноутбук, повалился на кровать, тяжело вздыхая от колющей боли в лёгких…