Wolf wedding

Чонгук с каждым вдохом сжимается всё сильнее. Весь мокрый от пота, горячий настолько, что вот-вот вспыхнет, корчится и стонет глухо. Смотреть на это Тэхён не может. Рядом не может. Дышать не может. Уйти не может. И сам умирает, глядя на омегу, которая его к себе не подпускает. Тэхён дышит через раз, неглубоко и ртом. Это сложно и пить хочется всё время, но лучше, чем носом. Потому что, когда альфа забывается, втягивая ноздрями воздух, мир вокруг мажется, сливается в одно мутное пятно, до тошноты беспричинное. Чонгук — единственное, что в нём существует, и Тэхёну это не нравится. Очень. Но противиться природе у него сил недостаточно. Тэхён наяву бредит. Видит, как Чонгук тянется к нему, прикасается сухими горячими губами к шее или ладоням, но стоит моргнуть, как видение исчезает. Растворяется под болезненный стон. — Милый, — Тэхён дёргается на звук и рычит, несмотря на то, что голос женский. Потребность никого не подпускать такая сильная, что ломает тело и разум. Женщина опускается на колени рядом, подносит к губам альфы чашку с теплой водой и гладит по волосам. Тэхён глотает жадно, стараясь не давиться, и плачет, как ребёнок. Он взрослый, смелый, сильный воин, волк по природе своей, но всё равно тянется к матери за спасением и помощью. — Почему так больно? — Тэхён вытирает губы, позволяя холодящему привкусу мяты осесть на языке. — Потому что ему больно. — Но почему? — альфа рвано выдыхает, морщится от очередного болезненного стона, действительно не понимая, почему его тоже выворачивает наизнанку костями. — Он идёт против природы, милый. — Если даже так он меня не принимает, — Тэхён давится ужасом, который внутри кипит, как ведьмино варево, — то какой смысл? У меня нет на него права, и не будет никогда уже. — Мне очень жаль, — шепчет женщина и, поцеловав сына, тихо выходит из комнаты. Тэхён трёт лицо ладонями, выжидает с минуту, вглядываясь в искривлённое болью лицо, и на коленях выползает сначала из комнаты, плотно закрывая за собой дверь, потом из дома на крыльцо. Он прижимается виском к косяку и ждёт. Дышит, пока свежий воздух не прочищает мозги и легкие. Разочарованный внутри волк приходит в себя, рычит, требует свою законную добычу, но игнорировать его становится как никогда легко. Чонгука силой Тэхён не тронет никогда, как бы сильно не хотелось. Впрочем, сильнее уже невозможно. Когда нетвёрдым шагом альфа добирается к колодцу, на улице начинает светать. Серые сумерки раскрашиваются в розовый предрассветный, наполняя пейзаж жизнью и звуками. Воздух прохладный и кристально-чистый настолько, что можно увидеть желтеющие в преддверии осени листья деревьев, которые очень далеко за холмом. Тэхён смотрит вокруг, улыбается, понимая, что отпустить и потерять не страшно, намного страшнее, когда каждый миг рядом и ненависть в глазах. Так сходят с ума, лишаются рассудка. Это то, что сломало его отца много лет назад, когда звериное взяло верх и больше никогда не отступало. Чонгук открывает глаза, как только Тэхён к нему прикасается. Холодной ладонью к руке и ледяным полотенцем ко лбу. Омега смотрит сквозь ресницы, но будто бы не видит. — Тише, маленький. Всё хорошо. Ты упрямее меня, глупый волчонок. Ты выиграл и свою свободу от меня завоевал по праву, — Тэхён грустно улыбается, споласкивая полотенце и прижимая его к шее. У Чонгука дыхание выравнивается, взгляд фокусируется, а через пару мгновений приходит узнавание. Омега не дёргается, не пугается, отчего у Тэхёна внутри очень слабо, но всё же дёргается. Не боится, как раньше. Вообще не боится. Чонгук лишь беззвучно шевелит губами, словно сказать что-то хочет. Наследный принц ещё пару раз споласкивает полотенце, протирает руки, плечи, щеки Чонгука. Всё, что скрыто одеялом. Трогать кожа к коже не решается, потому что выдержка не железная, а его всё ещё штормит и ломает от желания. Но то, что Чонгук в себя приходит, радует, потому что услышит самое важное. — Послушай меня, — Тэхён оставляет полотенце на лбу омеги, а сам упирается подбородком в матрац около плеча. На самом деле Чонгука за руку взять хочется, переплести пальцы и вгрызться зубами в бледное запястье. Чтобы «только моё. Не смей никуда деться». Поэтому Тэхён и не трогает. Только смотрит, да дышит, пока может. — С твоей деревней ничего не случилось. Мы не жгли дома и не вырезали людей, как варвары. Тебе есть куда вернуться. Я отпускаю. Когда всё закончится, забирай сестру и возвращайтесь домой. Моё время закончилось. И раз у меня ничего не вышло, то я отпускаю тебя.