Драконья забота

Глава 19 Всю дорогу до ближайшего фьорда Годро и Заккар провели в молчании, напряженном и тяжелом. Заводить беседу в данный момент казалось Дрэгону огроменной ошибкой, потому что торопить омегу в изливании душевных проблем было совершенно неуместным. Тем более он сомневался, что парень будет говорить без предварительной моральной подготовки. Но одно радовало мужчину — то, что ощущение острых лезвий пропало, а это значило, что Годро уже вполне контролирует себя и не думает срываться в истерику. Правда, вот горчичный озон все еще перекрывал душистый аромат сирени, что говорило о довольном шатком настроении омеги. Заккар привыкал, медленно и постепенно, и начинал воспринимать запах все спокойнее, хотя и не без предосторожности. Аромат уже не драл глотку, хуже — он забивал все легкие и становился потребностью, от которой невозможно отказаться. Годро же следил нечитаемым взглядом за проносящимися мимо улицами и дышал, глубоко, с непонятной для себя жадностью, словно кто-то мог ему запретить сделать еще один вздох. Да только никто не собирался запрещать, наоборот, давали время для того, чтобы собраться с мыслями. Он был благодарен Заккару за это, пускай, сейчас и не получалось воспринимать полностью всю ситуацию. Может быть, такой была защитная реакция измотанного переживаниями организма, может, просто в его психике произошел очередной сбой, но сейчас он с предельной ясностью видел возможность выплеснуть большую часть боли и хоть немного очиститься от грязи прошлого. Еще какое-то время спустя, джип Заккара проехал по главной трассе, а затем свернул к спуску к открытому берегу у кромки фьорда. Годро замер, когда увидел, сильные волны, бьющие об прибрежные скалы, и едва сдержал слезы, подступившие к глазам. Величественная и спокойная мощь моря захватывала дух и терзала душу своей забытой красотой. Сколько лет он не видел бескрайнюю морскую гладь так близко, а сейчас стоит сделать лишь несколько шагов к спуску и подойти к водной кромке? Как долго он запрещал себе даже вспоминать свежий и яркий запах океана, его солоноватый привкус на обветренных губах и мокрых щеках? Сколько он не решался вспоминать алмазный блеск сапфировой глади, чтобы не ощущать многократные удары в свое нутро? Больше двенадцати лет, а, кажется, прошла уже целая вечность, если не жизнь. Да и так, по сути, все эти воспоминания и были в прошлой жизни, в которой нет места страху и отчаянию, а каждый день наполнен счастьем. Вот только утопичная сказка слишком быстро разбилась об реальность, как и вода сейчас превращалась в россыпь бриллиантовых капель на поверхности гладких скал. — Малыш? — тихий голос Зака заставил вздрогнуть и перевести на него чуть дрожащий взгляд, все еще не до конца веря, что он правда сейчас с ним. — Все хорошо? Годро на несколько секунд закрыл глаза, возвращаясь в реальность, а затем судорожно облизнул губы, делая едва заметный вздох. — Все нормально, не переживай, — голос немного подвел, став сиплым, но парень быстро совладал с собой и попросил уже ровным тоном: — дай мне минут десять, пожалуйста, мне нужно собраться с духом. — Конечно, я все понимаю, — на удивление спокойно отозвался Дрэгон, хоть его глаза так и остались в настороженном выражении, — иди первый, я позже приду. Отрывисто бросив слова благодарности, Годро выпорхнул из салона джипа и направился вниз, будто бы не замечая скользких камней у себя под ногами. А напряженно глядевший ему вслед Заккар тяжело вздохнул и постарался унять свое просыпающееся нутро, которое требовало докопаться до правды. Но он понимал уже сейчас, какое шаткое место выбрал Годро для своей внезапной исповеди. Если даже один вид моря вызывает в нем болезненную дрожь, то что будет потом, когда он вскроет свое нутро? Ответа на свой вопрос Дрэгон не знал и, откровенно говоря, не желал пока знать, потому что любой надрыв омеги вызывал в нем желание свернуть обидевшему его шею. Но не всегда выходит достать и наказать обидчика, о чем он иногда жалел. Выждав пять минут, Заккар тоже покинул машину и пошел по спуску вниз, не выпуская фигуру омеги из своего поля зрения. Годро стоял у кромки отвесных скал и нечитаемым взглядом смотрел в бушующие волны. На какой-то миг Дрэгон похолодел от липкого страха, что парень может сейчас прыгнуть в воду, но потом пришлось отогнать от себя эти бредовые мысли. Лекс не настолько слаб духом, чтобы желать окончить все свои проблемы самоубийством. Но мысли мыслями, а шаг ему все же ускорить пришлось. Мало ли что взбредет парню в голову. На его появление, Годро отреагировал лишь протяжным вздохом, и рефлекторно отступил от края на несколько шагов. Он вовсе не собирался прыгать, просто море тянуло его неясной силой, которой невозможно было сопротивляться. Слишком долго он отказывал себе в удовольствии видеть и чувствовать его, что сейчас не мог унять всколыхнувшуюся жажду. Но это может подождать, ведь они сюда не любоваться морем приехали. Подождав, пока Заккар подойдет поближе и остановится за его спиной, Годро решился начать свой рассказ. — Знаешь, Зак, когда у тебя есть только брат, непроизвольно начинаешь ставить его выше себя, потому что он дарит тебе защиту и поддержку, чего не могут дать остальные люди, — голос омеги звучал удивительно ровно, особенно, если учитывать его состояние, — и ты даже подумать не можешь о том, что он тебя предаст за очередную дозу наркоты. Да, у него была зависимость от героина и амфетамина. Заккар шумно выдохнул, старательно удерживая себя от расспросов. Не сейчас, нужно дать парню выговориться, а потом уже лезть в душу. Хотя кое-что он понимал и без вопросов, от такой ядерной смеси двух взаимо конфликтующих наркотиков может крышу снести напрочь, хорошо хоть жив остался после таких экспериментов. Но что стало причиной или кто? Словно чувствуя его невысказанный интерес, Годро продолжил, но уже чуть дрожащим тоном: — Когда от тебя требуют быть тем, кем ты чисто физически не можешь, ты начинаешь ломать себя и делать то, что приказывают, но потом забываться в седативном бреде. На героин Дрого подсел сам, просто так было легче переносить все видения его жертв, которые приходили к нему во сне и мучали в ответ. Я не знаю, откуда он брал наркотики и как за них платил, потому что в тот момент сам находился в пограничном состоянии и почти не соображал. Когда он приходил ко мне, был «чистым» и вроде как не вызывал подозрений, но я чувствовал какую-то херню, а когда говорил об этом остальным, мне не верили и считали, что у меня опять галлюцинации начались. А потом… — омега на миг замолк и скрипнул зубами, обняв себя за плечи и буквально выплюнув следующие слова. — Потом у него появился Атэль Дефонсе, парень-бета, толкающий на досуге тяжелые наркотики. Он подсадил Дрого на амфетамин. Плату брал не всегда деньгами и очень любил постельные эксперименты. Откуда я это знаю? Просто «очень удачно» вернулся домой из больницы и застал прелестную картину: Дрого, находящийся в состоянии псевдо-течки и ничего не соображающий из-за дозы, и этот урод, трахающий его не только своим членом, но и большим дилдо. В тот период Дрого было абсолютно наплевать с кем и где, потому что сознание почти не просыхало из-за наркотиков. Тогда… я даже не понял, как кинулся на Атэля, мозги просто отключились, и я начал его избивать. Но Дрого… он вышел из себя, что я их прервал, и вмешался в нашу драку. Тогда он первый раз ударил меня вне тренировочного зала, до этого он не поднимал на меня руку. Ну, а потом… что ж, чем больше он отравлял себя, тем сильнее стирались границы любых рамок дозволенного, и тут даже не спасала наша связь, да и так… позже она принесла одни проблемы. — Не оправдывай его, — нарушил долгое молчание Заккар, севшим от глухой ярости голосом, — как бы не крыло его, а он должен был понимать, что он причиняет боль тебе. Я знаю, при зависимости можно забыть о нормальном восприятии, но, блять, это не повод превращаться в последнюю блядь и обрекать на такую жизнь других. Годро нервно усмехнулся, но ему отнюдь не было смешно, скорей хотелось орать. Смотрел влажными глазами на Дрэгона и с горечью отмечал, что он прав, но признавать это было сложно. Ведь даже спустя пять лет, он подсознательно выгораживал брата в этой ситуации, потому что так было привычно и «правильно», он старше, а значит, всегда прав, даже если творит неведанную херню. Годро привык к такой позиции с детства и не требовал иного отношения, так как просто не знал, что можно жить по-другому и самостоятельно решать свою судьбу. — Он — моя семья, Зак, — с текущими по щекам слезами проговорил парень, будто бы не замечая их, — я люблю его, даже несмотря на то, что он сделал… Наверное, я глуп, не знаю, раз позволял, и продолжаю позволять ему причинять мне боль, но у меня никого нет кроме него. — Что он сделал, Малыш? — старательно контролируя свои эмоции, спросил Заккар, не зная, что и ожидать после недавних открытий. — Продал меня Атэлю за ядерную порцию фена, — криво улыбнулся Годро, но его глаза смотрели с отчаянием и страхом, которые ему пришлось пережить, — и так все просто у него вышло. Стоило только рассказать этому ублюдку о нашей связи, и он сразу изъявил желание полюбоваться на нас, а потом присоединиться к нам, блять. Я не хотел, пытался уйти, но если Дрого чего-то хочет, он не спрашивает, а просто берет. Они накачали меня героином, чтобы я не сопротивлялся, а потом… повторилась история семилетней давности, только вот теперь в роли ублюдка выступал мой любимый братик, который потакал всем желаниям Атэля. Годро немного опасался смотреть на Дрэгона после этих слов, ожидая увидеть на его лице отвращение и презрение. Но как только он поднял на него глаза, тут же изумленно моргнул и замер на месте. Лицо Заккара закаменело, словно гранит, но вот его глаза казались раскаленной лавой из-за приступа чистой ярости и смеси черной горечи. Умом парень понимал, что это лишь заскоки его нездорового сознания, но ему сейчас четко казалось, что на него смотрит самый настоящий дракон, способный разорвать его на мелкие куски. Такое бешенство и желание убивать горело в коньячных омутах. С одной стороны, такая реакция реально пугала, да, но вот с другой… пришло удивление и простой интерес. Почему Альфа так переживал из-за него, почему так сильно реагировал на его боль, почему так старался вытащить из этого омута грязного прошлого? Почему готов убивать за него, даже еще не до конца зная о его личных заебах? Почему он сам так откровенничает с ним, словно точно уверен, что Альфа поможет с этим справиться? Почему сердце стучит так, словно отбойный молоток, пробивая грудину насквозь? Он его боится или… или его притягивает эта смертоносная энергетика, огромным огненным столпом окружающая мужчину? Сам не поймет, но желания убежать или отолкнуть совершенно нет, словно у него отключили инстинкт самосохранения. Заккар на миг закрыл глаза, с тихим грудным рыком успокаивая разъяренную рептилию внутри, набрасывая сознательные цепи на разгневанное нутро, а затем медленно поднял веки и глубоко вздохнул. Годро тоже выдохнул, как-то не заметив, что все это время не дышал, как загипнотизированный смотря на Альфу. — Пожалуйста, продолжай, Малыш, — не своим, севшим и низким, голосом проговорил Заккар, удерживая себя от вспышки агрессии на старшего Лекса, — не держи это в себе. Годро едва заметно кивнул, соглашаясь с его словами, а затем пересилил себя и продолжил, смотря уже куда-то сквозь Дрэгона. — Я не помню все детально, потому что во время их так называемых игр меня накрыло, а с действием наркотиков занесло намного сильнее, и я перестал осознавать, что реальность, а что бред. В себя я пришел только в больнице, один, под прессом нейтрализирующих лекарств. Первое время я напоминал овощ, ни на что не реагировал и ничего не хотел, я не мог даже злиться или желать отомстить. Кому мстить? Родному брату? Была, правда, мысль найти Атэля и вздернуть его на ближайшем косяке, но для этого мне нужно было сначала оправиться от разрывов и пережить интоксикацию, с последующей терапией. Недели через две я узнал, что Дрого довел себя до передозировки, когда смешал героин и фен, и сейчас тоже находится в больнице, потому что Атэль додумался вызвать скорую, когда понял, что на него могут повесить не только дело с наркотиками, но и два трупа. Знаешь, странная вещь, но в тот момент я ничего не чувствовал, ни страха, ни боли, ни волнения за него, наверное, моя психика в тот момент просто заблокировала любые эмоции по отношению к нему. Может это была защитная реакция, может, отголоски обиды, и подсознательно я помнил, что он со мной творил, но тогда я просто молчал несколько дней, а потом пошел в бар и напился в хлам. Когда протрезвел, решился-таки навестить его, хоть и понимал, что это не очень хорошая идея, особенно, во время ломки. Пришел… и тут меня «радуют» новостью, что Дрого ничего не помнит из прошедших двух лет, ни своих действий, не последствий, ни того, что у него была наркотическая зависимость, и что он меня изнасиловал на пару со своим ебарем. Как мне объяснили, из-за слишком большой дозы и последующего осознание того, что он натворил, его психика сделала такую чистку и просто вырезала этот период из его памяти. Понимаешь, Зак? Он ничего не помнит, блять! Омега со злостью ударил в ближайшую скалу кулаком, но достигнуть своей цели ему не позволила рука Дрэгона, который быстро среагировал и не позволил ему разбить свою кисть. Вместо этого, он дернул едва стоящего парня на себя и заставил буквально утонуть в своих объятиях. Годро завыл, сотрясаясь от рыданий и вновь вскрытой раны, которая продолжала нестерпимо печь в груди. Он зарывался лицом в грудину Дрэгона с такой остервенелостью, что казалось, будто он хочет проломить решетку ребер и спрятаться внутри мощного торса. Заккар пока ничего не говорил, лишь сильнее прижимал его к себе и держал в реальности, не давая уплыть туда, в прошлое, где от боли не было спасения даже дома. Он злился на Дрого, но в данный момент, моральное состояние Годро было важнее, чем планы о том, как он может вправить мозги старшему. Это может подождать. Дрэгон съехал по отвесной скале на песок и усадил подрагивающего омегу на свои колени, прижав спиной к груди. Первое время Годро еще всхлипывал, не скрывая своего раздраенного нутра, и с жадностью дышал усилившимся запахом аниса и мускуса. Аромат Альфы действовал на него странным и успокаивающим образом, а его прикосновения к плечам, лицу и волосам не пугали, а наоборот, давали понять, что все происходящее реально, и он рядом, готовый защитить от любой херни. Минут пять они сидели так, молча, потому что надо было успокоить ураган внутри и собрать мысли в кучу, чтобы наконец окончить эту добровольную пытку. — Не знаю, чем я руководствовался, когда решал скрыть от него подробности этих двух лет, может, тоже хотел все забыть и сделать вид, будто ничего не было, может, рассчитывал, что когда-то он, все-таки, вспомнит все эти события… — негромко проговорил Годро, едва заметно, но совершенно бессознательно, прикасаясь к сильной шее губами, — но я так ничего не забыл, а он заделался блядским праведником. Заботливый старший братец вернулся, блять. С похождениями и наркотиками он завязал, нацепил маску супер-солдата и ничем кроме тренировок не интересовался. А теперь он выносит мне мозг со своей моральностью и смеет мне указывать, с кем общаться или спать. Так и подмывает вскрыть карты о том, что сам он далеко не ангелом во плоти был, но я, видимо, не настолько жесток, чтобы делать такое. Что ж, это будет моей ошибкой, когда в очередной раз у него мозги перемкнет. — Вправим, а не захочет понимать, заставим, — глухо проговорил Заккар, легко целуя парня в макушку и проводя по его волосам ладонью, с трудом сдерживаясь от того, чтобы не сжать ее в кулак, — а этот Атэль, больше не появлялся? — Нет, — уже спокойно ответил омега, не до конца осознавая, для чего Дрэгон интересуется этим ублюдком, — как в воду канул. Оно и к лучшему, не думаю, что смог бы сдержаться и не выпустить ему кишки, если бы он посмел заявиться к нам опять. — Не думай об этом, Малыш, — Заккар попытался слабо улыбнуться, но из-за потемневших от дикости глаз эта улыбка скорее могла сойти за оскал, — это просто мысль. Годро вздернул бровь, вопросительно посмотрев на мужчину, но он ничего не ответил, лишь стер еще не высохшие слезы на щеках парня, про себя обещая найти ублюдка и заставить его ответить за каждую слезинку. Вот только проблема в том, что Заккар сейчас был в таком состоянии, что по полной программе мог получить и Дрого, что было бы не желательно, хоть и справедливо. Дрэгон крепче обнял омегу и глубоко вздохнул, с жадностью втягивая аромат сирени и немного успокаиваясь. Главной цели они все же достигли, Годро наконец выговорился и облегчил душу, которую отравлял этими воспоминаниями. Ну, а то, что ему сейчас хочется выпотрошить своего второго «подопечного» — херня, он научился справляться и не с такими опасными эмоциями.