Серая сторона

Проснулся Хакс от голода и от пристального взгляда. Приподнявшись на локтях, Рен молча смотрел на него с соседней койки. Интересно, когда тот успел проснуться? — Что? — грубовато спросил Хакс. — Обезболивающие, — в тон ему ответил Рен. — Много. Сейчас. Я и так провалялся слишком долго. В своем роде это было поразительно: после всего случившегося он по-прежнему считал себя вправе командовать. — Вы здесь не приказываете, напоминаю, — Хакс подавил зевок. Со стороны Рена было бы очень любезно позволить ему полностью проснуться и только потом стать привычно невыносимым. — Здесь и где бы то ни было. И ресурса, чтобы заставить меня, у вас по-прежнему нет, я ведь прав? Лицо Рена потемнело, и это было красноречивее любых слов. — Я прав, — Хакс едва заметно улыбнулся. — Я прав, и поэтому давайте договоримся… — Ладно, сам разберусь, — перебил его Рен. — У меня нет времени договариваться с вами. Мы не на дипломатической миссии. Хакс с отвращением наблюдал за тем, как Рен надевает на себя грязную, рваную, пропитанную кровью одежду. Его руки дрожали, на лбу выступил пот, но помощи он так и не попросил. Зрелище вызывало почти физическую тошноту: Хакс не переносил неаккуратность. Всю жизнь он боролся со своей ненормальной брезгливостью, но с возрастом и от избытка нервного напряжения становилось только хуже. После тяжелого изматывающего дня даже дотронуться до двери без перчаток было гадко. И теперь, глядя на Рена, отчаянно захотелось спуститься к реке, как следует умыться и привести себя в порядок. А потом протереть дезинфицирующим составом руки, до скрипа, и чтобы царапины щипало. Из задумчивости Хакса вывел тихий голос. — Это глупо, генерал. Глупо мешать мне выживать, это не в ваших интересах. Вы ведь так и не знаете, что случилось с кораблем, правда? Кое-как одевшись, Рен сидел, привалившись к стене. Очевидно, набирался сил для того, чтобы подняться на ноги. — Я не мешаю вам, — вполне искренне ответил Хакс. — А вы знаете? — Узнаю, и скоро, — Рен встал, с явным трудом сдержав стон. Подобное терпение, пусть и исключительно показное, вызывало смутное уважение. — Отня… Заблокировать силу не так легко. — Да неужели, — Хакс не скрывал сарказма. Вся эта мистика не вызывала у него особого трепета. — Неужели, — повторил Рен и прибавил неожиданно ядовито: — Кстати, что с вашими руками, генерал? Поцарапались? Хакс вздрогнул, точно от удара. Пожалуй, и спать нужно было в перчатках, чтобы не оказаться таким уязвимым с утра. Он отчаянно жалел, что не проснулся раньше и не успел одеться — делать это при Рене не хотелось. В дальнейшем подобных неловких ситуаций следовало избегать. — Не ваше дело, — стоило больших усилий не спрятать руки под одеяло. Рен ничего не ответил. Пошатываясь, он подошел к аптечке, выгреб ее целиком, опустился на колени и начал рыться в лекарствах. Это тоже вызывало легкую брезгливость: Хакс испытывал недоверие к веществам сильнее самых легких обезболивающих. Ввести себе что-то значило частично утратить контроль над собой, и это пугало. Пожалуй, только это и пугало всерьез. Тем временем, Рен неловко взялся за шприц. Закатать рукав и перетянуть руку жгутом у него получилось только с третьей попытки, но Хакс и не думал ему помогать. Рен явно делал это напоказ, так пусть мучается. Хотя кто знает: может, он просто не мог добраться до кровати и забиться в угол со своим шприцом. Но какая разница. Сейчас Рен напоминал однокурсников, которые баловались запрещенной дрянью. Хакс всегда презирал таких. — Вы точно не увлеклись обезболивающими? — иронично поинтересовался Хакс, когда Рен вколол себе третий укол. Тот помотал головой: — Это стимулятор. День будет долгий, одних обезболивающих мало. Хакс поморщился: стимуляторы он не любил сильнее всего. При должной заботе о себе ресурсы организма были практически безграничны, и нужды в подобном не было. Впрочем, если Рену хочется посадить себе сердце, кто он такой, чтобы мешать. «Лучше бы бинты сменил», — мелькнуло в голове. Но вслух Хакс ничего не сказал. Надо сказать, после инъекций Рен стал выглядеть чуть лучше, даже щеки немного порозовели. На ноги он поднялся почти без усилий. Хакс вскользь отметил, что красный уродливый шрам через все лицо отчего-то больше не вызывает отвращения. Быстро же он привык. — Пойду проверю двигатель, — зачем-то сказал Рен. Как будто тишина была ему неуютна. — Не думаю, что со вчерашнего дня что-то изменилось, — Хакс дернул плечом. — Поломок нет. — Хочу в этом убедиться, — глаза у Рена лихорадочно блестели, не иначе как от той дряни, что он пустил себе по вене. Может, и разговорился он из-за того же. — Как угодно. Если свалитесь с лестницы, я не стану вам помогать. «Я просто не узнаю об этом, потому что не буду за вами следить». — Мне не нужна ваша помощь. Отвернувшись, Рен ушел. В его походке и движениях сквозила сильная, едва сдерживаемая нервозность. *** Искупаться в прохладной воде было приятно. Пока Рен чем-то гремел внизу, Хакс успел привести себя в относительный порядок, позавтракать непередаваемо резиновой дрянью без опознаваемых вкусовых качеств и спуститься к реке. Похоже, вода была безопасной, и глупо было этим не воспользоваться. Хакс очень любил плавать и неплохо это умел. Когда-то на спор с отцом он даже переплыл немаленькое озеро. Ноги потом сводило, и тошнило сильно, но одобрительный взгляд отца того стоил. Вглядываясь в сумеречное небо (кажется, по-настоящему здесь никогда не светлело), Хакс лениво думал о том, как основательно займется стиркой. На сегодня Рен был увлечен своими глупыми бессмысленными проверками и оттого не станет мешать. Сменной одежды на корабле не было, поэтому следовало беречь, что есть. Кто знает, сколько они здесь пробудут. Кто знает, выберутся ли они вообще. В каком-то смысле собственное спокойствие казалось нездоровым. Наверное, дело было в том, что в глубине души Хакс еще не принял случившееся до конца. Не поверил, что они по-настоящему влипли. В справочниках по психологической подготовке к боевым действиям подобное состояние называлось фазой отрицания и считалось совершенно нормальным. Это несколько утешало. — Вы серьезно этого не видите или делаете вид? - раздалось совсем рядом. От неожиданности Хакс чуть не захлебнулся водой. Вытерев глаза и убрав со лба мокрые волосы, он недовольно посмотрел на того, кто рискнул нарушить его уединение. Рен стоял на берегу. Он снова был обморочно бледен; даже родинки на его ассиметричном лице казались слишком крупными и черными. Хорошо все-таки, что идею искупаться голым Хакс отмел как неподобающую. Лучше уж ходить в мокром, чем попасть в очередную неловкую ситуацию. — Вы не видите их, да? — тихо, на самой границе слышимости спросил Рен. — Кого? — во рту стало кисло; кажется, вещества, что употребил этот кретин, дали не совсем тот эффект, на который тот надеялся. — Неважно. Все неважно, — Рен помотал головой. Похоже, он с трудом понимал, с кем говорит. — У нас есть, из чего развести костер? — Зачем? Вам холодно? Уж что-что, а холодно на этой странной планете не было. — Они боятся огня. Некогда объяснять, — Рен нервно махнул рукой. — Я схожу в лес и наберу хвороста. Нужно успеть развести огонь до полной темноты. Пошатываясь, он побрел в сторону черного леса. Пожалуй, такими темпами к вечеру Рен сляжет, и придется снова с ним возиться. — Больной, — злобно бросил Хакс. Он осмотрелся и не увидел ничего нового. Та же река, тот же лес, то же бескрайнее зеленое поле. Ничего странного, кроме легкого колебания воздуха за плечом, прямо как вчера. Но это ничего не значило. *** — Разводить костер с помощью лайтсейбера — оригинальная идея, — Хакс хмыкнул. — Странно, что он работает здесь. — Ничего странного, — отозвался Рен. — Сила, которой обладает лайтсейбер, имеет во многом механическую природу. Ее практически невозможно заблокировать. Собрав хворост и сложив из него костер, он как будто бы немного успокоился. По крайней мере, перестал говорить про что-то, видимое ему одному. А может, Рен просто успел закинуться транквилизаторами. За время, проведенное в одиночестве, Хакс успел высохнуть и почувствовать себя куда увереннее. Особенно после того, как пригладил волосы и обработал руки. Запасов дезинфицирующего состава хватит надолго, и это, пожалуй, было единственным, что по-настоящему радовало. Рен сел на землю и обнял себя за плечи, словно даже у огня ему было холодно. Повисло молчание, напряженное и давящее. Поколебавшись, Хакс устроился напротив. — Как ощущается потеря Силы? — спросил он, только чтобы посмотреть на реакцию. Сидеть в тишине было неприятно, нервозность казалась заразительной. — Зачем вы спрашиваете? — в глазах Рена полыхнул опасный огонек - а, может, просто отблеск пламени костра. Пожалуй, все-таки не следовало доводить его по-настоящему. — Праздный интерес, признаю. Можете не отвечать. Рен помолчал, а потом сказал едко: — Представьте, генерал, что вам отрубили руку. Правую. Больно здесь, — он приложил кулак к солнечному сплетению. — Постоянно больно. И холодно. Помолчав, Рен заговорил быстрее - и бессмысленнее: — Особенно холодно, когда они подходят близко. Но сейчас они не могут из-за огня. А с утра, когда я вышел… Они ждали. Не знаю, почему они не могут подняться на корабль. Не понимаю. В темное небо взлетел столп искр от костра. Рен сжался сильнее, точно желая уменьшиться. Хакс вздохнул: он снова был вынужден слушать этот отборнейший бред. Пожалуй, Рен напоминал наркомана, которого крыло из-за отсутствия веществ - или, напротив, только что получившего дозу. Общаться с зависимыми Хакс не умел и совершенно не стремился приобрести этот опыт. — Может, объяснитесь подробнее? — официальным тоном спросил он. — Даже если бы навигационная система была исправна, мы бы не узнали, куда попали, — скороговоркой ответил Рен. — Такие места… На самом деле их нет. Первой мыслью стало трусливое: «Мы мертвы». Хакс был далек от каких бы то ни было религиозных воззрений и определенно не верил в жизнь после смерти, но подсознательно всегда ждал чего-то подобного. Что после смерти окажется где-то, что не будет никакой спасительной черной пустоты. — Мне не кажется! — резко произнес Рен, точно споря с кем-то невидимым. — Не кажется. Хакс подумал об еще одной объективной причине для нового витка бреда. — Вы что-нибудь ели сегодня? — Нет, — Рен помотал головой. — От лекарств тошнит. Не хочу. — Зря, — отозвался Хакс. — У нас довольно много резиновой малосъедобной дряни, не стесняйтесь угощаться. Может, перестанет мерещиться всякое. В ответ Рен вдруг рассмеялся, горестно и тихо, захлебываясь каждым новым смешком. Хакс замер, ощущая почти что ужас: он никогда прежде не видел, как Рен смеется — или плачет, было уже непонятно, что он делает сейчас. Откровенно говоря, Хакс и без маски-то нечасто его видел. — Это не от голода, — хрипло проговорил Рен, подавив всхлип. — Это… Я знаю, почему не чувствую Силу. Мог бы догадаться еще вчера. Я покойник, Хакс. И ты, скорее всего, тоже. Но есть хорошая новость для тебя: я определенно умру первым. И снова Хакс не нашелся с ответом: происходящее слишком сильно не вписывалось в его шаблоны восприятия, и в должностных инструкциях определенно не описывались подобные случаи. Никогда прежде Рен не обращался к нему вот так… запросто. Никто уже давно так к нему не обращался. Разумеется, Хакс по-прежнему не верил в сказки о какой-то невидимой дряни, но вслух сказал совсем другое. — Рассказывай, что видишь. Я пойму.