Серая сторона

Небо было таким ослепительно ярким и синим, что глазам, привыкшим к темноте, мгновенно стало больно. Некоторое время Кайло просто лежал на песке, закрыв лицо ладонями. Еще никогда его не забрасывало в подобные места: стандартное духовное путешествие обычно приводило в более сумрачные миры. Впрочем, на этот раз место выбирал не Кайло, и следовало с этим смириться. Он неловко поднялся на ноги и отряхнулся. Глаза все еще слезились, но бескрайнюю пустыню, что расстилалась перед ним, Кайло разглядел. Темно-золотой песок пересекали прерывистые красные полосы, похожие на кровавые следы. — Я хочу поговорить с вами. Укажите путь, — пересохшие губы с трудом слушались. Кайло осознал, что ужасно хочет пить. «Это иллюзия, — напомнил он себе. — Жажда ненастоящая, и жара тоже». Не сказать, что от этого самоубеждения стало легче. На горизонте вдруг показалась высокая белая башня, легкая и изящная, словно бы состоящая из тумана. Кайло внимательно посмотрел на нее: похоже, ему нужно было попасть туда. Путь предстоял долгий, но он сам этого хотел. Значит, следовало идти и не жаловаться. Горячий воздух чуть подрагивал, и башня казалась парящей над землей. *** Алые полосы на песке расплывались некрасивыми бесформенными кляксами. При взгляде на них привкус крови во рту усиливался. Что ж, хотя бы пить хотелось меньше. От жары никак не получалось спрятаться: на Кайло была легкая светлая одежда, совсем как в детстве, но прохладнее от этого не становилось. Ненастоящее солнце обжигало сильнее настоящего. А может, Кайло просто слишком отвык от тепла. *** Плохо, что покрыть голову было нечем. От жары мысли полнились мутными обрывками воспоминаний. Это очень сильно раздражало, и Кайло запретил себе вдумываться. Виски ломило от усилия. Кайло перестал понимать, куда идет. *** Кайло вздрогнул: головы словно бы коснулась чья-то невидимая рука. Наверное, в той, другой, реальности Хакс гладил его волосы. Смешно, но совсем недавно сама мысль о таком вызвала бы лишь отвращение. — Перестань, — сказал Кайло, особенно не надеясь быть услышанным. — Отвлекаешь. Мне пока нельзя возвращаться. Прикосновение оборвалось. Идти стало тяжелее. *** Под ребрами тянуло. Прежде Кайло никогда не задумывался о том, что сосредоточение Силы в его теле располагается именно там. Казалось, что она наполняет целиком в равной степени и не имеет центра. Не то чтобы это понимание имело хоть какое-то значение. *** Иногда Кайло действительно себя ненавидел. Например, прямо сейчас. При Хаксе он сдержался и не показал истинную степень злости и раздражения, но теперь, в одиночестве, можно было свободно себя презирать. Тени с удивительной готовностью откликнулись на призыв поговорить. Как будто уже давно ждали. Наверное, так и было. Они ждали, пока Кайло решится. Все это время он медлил исключительно из-за собственной трусости, из-за детской привычки прятаться от неприятных вещей. — Трус, — прошипел Кайло. — Ничтожество. Слабак. Ненавижу. Песок хрустел на зубах и забивался в глаза. Через некоторое время Кайло осознал, что стоит на коленях посреди пустыни и беззвучно плачет. Белая башня нисколько не приблизилась. *** Удар в солнечное сплетение вышел слабым, и это стало еще одной причиной для злости. Кайло ударил себя снова, получилось лучше. Боль отлично помогала сконцентрироваться. Башня была совсем близко — или это только казалось. *** Башня была далеко. *** Интересно, кем был Сноук прежде, до того, как превратился в себя-теперешнего? Этого никто не знал. Кайло подозревал, что и сам Сноук уже не помнит — ни настоящего себя, ни в каком виде к нему впервые явилась подчинившая их обоих тьма. Время ведь должно лечить и стирать воспоминания, от которых плохо. *** Забавно, что люди так часто превращаются в тех, кем не хотели быть ни за что на свете. *** Ветер задул неожиданно сильно. Тысячи песчинок взлетели вверх и закружились в хаотическом танце. Воздух стал серовато-коричневым; за песчаной дымкой башню было не разглядеть. Хорошо, что Кайло хотя бы помнил направление. — Эй, Скайуокер! — окликнул кто-то звонким голосом. — Я Соло, — механически ответил Кайло — и понял, что сказал нечто неправильное. Устаревшее. То-чего-не-следовало-говорить-никогда-больше. От песка першило в горле. — Не, ты все же Скайуокер, — повторил кто-то, смеясь. — Как и я. Ветер стих, как будто кто-то приказал ему. Кайло резко обернулся: перед ним стоял мальчишка-падаван, долговязый и сероглазый. Тонкая косичка была еще короткой. Он улыбался так снисходительно, будто маленьким здесь был не он, а Кайло. — Кто ты? — Тот, кого ты звал. Кайло ничего не ответил — все слова вдруг забылись. Он представлял себе этот момент бессчетное количество раз, но даже и предположить не мог, что все случится так. Что лицо, которое он увидит перед собой, будет настолько моложе его собственного. Разумеется, мальчишка прочитал эти мысли и усмехнулся. Кайло не знал, что сказать. Даже теперь, когда все было потеряно, у него имелись десятки вопросов, по-настоящему важных. Однако спросил он одно: — Почему ты пришел только сейчас? — Я всегда был рядом, — взгляд у мальчишки был взрослым и усталым. — Просто ты предпочитал меня не видеть. С этим ничего поделать нельзя: каждый волен заблуждаться столько, сколько его душе угодно. Но теперь мы встретились, как раз вовремя. «Всегда рядом». Кайло почувствовал, как в глазах снова щиплет, и уже не от песка. Стоило так долго искать, чтобы узнать: ответ был совсем близко, и поиски вовсе не требовались. Нужно было просто не быть слепым трусом — но и этого Кайло не смог. — Что теперь? — спросил он чуть охрипшим голосом. — Теперь иди и узнаешь, — мальчишка пожал плечами. — Как решишь, так и будет. — Как я решу? — Кайло нахмурился. Неужели у него еще осталось право решать? — Конечно, ты. Есть те, за кого могут решить другие. Есть те, кого другие могут спасти. А есть такие, как ты. Иди, вон твоя башня. Кайло обернулся и увидел, что до цели осталось совсем немного. Белый туман, из которого состояла башня, казался очень плотным и прочным. — Иди, — повторил мальчишка. — Пора. А то стемнеет скоро. — Ты… — нет, нельзя было уходить, не после всего, не после того, как Кайло ждал так долго. — Мы еще увидимся, если я вернусь? Ответа не последовало. Мальчишка испарился, будто его и не было. Даже следов на песке не осталось. Может, его и правда не было: последнее время у Кайло плохо получалось отличать реальность от фантазии. «Не называй себя трусом, — в голове внезапно зазвучал голос исчезнувшего мальчишки. — Это не так». — Но это правда, — еле слышно сказал Кайло. В глубине души он всегда считал себя именно таким — недостаточно сильным и смелым «Нет. Трус бы давно сдался. Трус бы никогда не пришел сюда. Помни это и иди». Кайло подумал, что ему следовало бы чувствовать себя разочарованным: он всегда мечтал, что дед, явившись к нему, скажет нечто особенное и значимое, а не короткие слова поддержки. Не то, что Кайло и сам втайне знал. Однако разочарования не было. Улыбнувшись, Кайло пошел к башне. От цели его отделяло примерно двести шагов и сотни крутых ослепительно белых ступеней. *** Кайло поднимался так долго, что успел замерзнуть: после жара пустыни белый туман показался особенно холодным. От гнилостного запаха сырости тошнило, но сейчас останавливаться было нельзя. Кто знает, на сколько хватит сил. Нужно было успеть. Лестница закончилась, и Кайло наконец-то смог перевести дух. Туман постепенно рассеивался; за ним неожиданно обнаружилась самая обычная комната — светлые стены, новый блестящий стол, пара стульев. «Это я выдумал или они?» — мелькнуло в голове. Как бы то ни было, Кайло отчего-то знал: он первый, кто зайдет в эту комнату. Слишком уж нежилой она ощущалась. Сев за стол, Кайло стал ждать. От холода чуть подрагивали руки, и пришлось сложить их на коленях, чтобы это было не так заметно. За спиной послышался резкий шорох: как будто что-то перерезало воздух с ненормальной скоростью. Кайло сглотнул. Он с неотвратимой ясностью понял, кого сейчас увидит. Хан Соло — вернее, то, что выдавало себя за него, выглядело совсем не пугающе. Не как в лесу. Этот Хан Соло был точной копией того, который сохранился в памяти у Кайло. Только глаза были не такие — вместо них чернели провалы. Что ж, это было объяснимо. Подделать глаза — самое сложное, лучше совсем без них. — Другого лица у вас нет, я правильно понимаю? — Кайло упрямо всматривался в знакомые с детства черты и чувствовал только тупую ноющую боль слева, чуть выше сердца. — Нет. Было непривычно видеть это лицо таким мертвым, почти без мимики. Без глаз — Кайло зачем-то снова всмотрелся в ту черноту, что заменяла их. — Хорошо, — он помолчал. — Давайте говорить так. — Ты говори, — раздалось в ответ. — Ты нас позвал. Кайло почувствовал, как потеют ладони. Он не знал, как начать этот разговор правильно — и спросил первое пришедшее на ум: — Почему мы оказались здесь? — Почему всегда задают вопросы, ответы на которые и так известны? — в знакомом голосе послышалось легкое любопытство. — Ты ошибаешься, — Кайло скрестил руки на груди. — Я не знаю, почему мы здесь. Полагаю, это случайность. Улыбка у этого Хана Соло была странной: как будто он где-то прочел или подсмотрел, как полагается улыбаться, и попытался неумело повторить. Выглядело отталкивающе. — Хаксу ты, кажется, говорил другое. Про серую сторону и отчаяние. — Это не объясняет… — начал Кайло и осекся: виски вдруг пронзило острой болью. «Тише», — раздалось в голове; невидимая ладонь коснулась затылка. Боль исчезла. — Не объясняет, но ты ведь умолчал кое о чем, так? — искусственная улыбка становилась все более отвратительной. — О том, почему именно ты оказался здесь. Давай, расскажи нам. Почему ты потерпел крушение в таком месте? Почему ты оказался там, где у тебя отняли самое ценное, что в тебе было? Такие вещи не случаются просто так. Уж ты-то должен понимать, почему это случилось с тобой. Скажи нам. «Скажи-скажи-скажи», — безжалостно застучало в висках Кайло захотелось заткнуть себе уши. Он не хотел об этом думать, не хотел отвечать на эти вопросы. Беда была в том, что забыть уже известный ответ не выходило. — Это наказание, — Кайло малодушно отвел взгляд. — Я знаю, что это наказание. Поэтому я здесь. — Верно, — в голосе мелькнуло удовлетворение. — Но кто же тебя наказал, Бен? Сказать это имя так мерзко смакующе еще никому не удавалось. — Я не знаю, — Кайло стиснул зубы. Он почувствовал, что близок к срыву. — Зачем ты снова все отрицаешь? Это бессмысленно. Еще раз: кто тебя наказал? — Не знаю! — Кайло саданул кулаком по столу. — Понятия не имею! — Тише, тише, — увещевающие интонации только раззадоривали, но он смог взять себя в руки. — Сядь. Я просто прошу тебя подумать. Подумать и сказать нам, кто тебя наказал. Кайло медленно опустился на стул и выдохнул. Срывами делу не помочь. От правды не спастись. — Наказание следует только за то, что ты сам считаешь преступлением, — тупо произнес он, не особенно вдумываясь в смысл слов. — Меня некому судить. — Некому, верно. Некому, кроме тебя. Ты считаешь себя виноватым. Хан Соло никогда так не говорил. Он говорил: «Только маме не рассказывай, она нас прибьет». Или: «Глупости это все, не морочь себе голову». Или еще: «Да не всыплет тебе твой дядя Люк, я с ним поговорю». — Нет, не считаю! Голова взрывалась от боли, но Кайло сделал все, чтобы не показать это. — Считаешь. Но не за совершенные убийства, ими ты гордишься. Ты чувствуешь свою бесконечную вину за то, что так и не смог отречься от Света до конца. Каждый день ты презираешь себя за это и пытаешься исправиться, но у тебя не получается. Ты завидуешь всем, у кого получается, даже Хаксу. На следующий день ты пытаешься снова — и опять терпишь поражение. Слышать свои самые потаенные, самые низкие и гадкие мысли озвученными было мучительно - и одновременно словно бы не по-настоящему. От ощущения абсолютной нереальности происходящего перехватывало дыхание. — А потом ты действительно проиграл, по-крупному, — эта история явно развлекала рассказчика. — В этот момент чувство вины — и желание получить наказание — стало невыносимым. Ты так и не смог преодолеть раздвоенность в своей душе — и оказался здесь. Мы ведь ничего не перепутали? Кайло затруднялся сказать, что испытывал сейчас. Гнев, отвращение к себе, стыд — и понимание, что все это правда. Разговор с тенями напоминал исповедь перед самим собой. Возможно, он действительно сам это все придумал. — Знаешь, что интересно? Даже получив свое наказание, ты находишь все новые и новые поводы почувствовать себя виноватым. Поэтому ты никогда не выберешься — ты сам себя запер на этой планете. Сам не даешь себе уйти. А мы просто наблюдатели. Ждем, когда ты умрешь и освободишься от своего груза. Пытаемся по возможности замедлить этот процесс, потому что ты достаточно вкусный. Все же странно было слышать безличное «мы», сказанное этим голосом. Даже более странно, чем дикое, не умещающееся в голове несоответствие слов и того, кто их произносил. Кайло усмехнулся: какие же глупости по-прежнему его волновали. Он только что получил свой ответ, неутешительный и окончательный, так почему на душе так спокойно? «Потому что осталось еще кое-что, — напомнил себе Кайло. — Еще один предмет торга». — А Хакс? Почему он со мной? — Ты не хочешь его отпускать, — было сказано. - Поэтому он разделит твою судьбу. Что ж, и это было очередной правдой. — Теперь я хочу его отпустить, — твердо сказал Кайло. — Дайте ему улететь отсюда. — За все есть цена. В каком-то смысле эта фраза была вполне в духе отца. Хана Соло. — И какова же эта цена? — Искупи свою вину. — Каким образом? — На твое усмотрение. Отчего-то Кайло сразу и с удивительным равнодушием понял, что это значит: чтобы искупить вину перед собой сполна, он должен умереть, причем окончательно. Не будет ни посмертной свободы, ни новой попытки прожить жизнь иначе, ничего. Он даже тенью не станет. Просто исчезнет и больше не будет виноват, никогда и ни в чем. «Как решишь, так и будет», — такой совет был ему дан. Пожалуй, Кайло все решил. Это будет его первый верный выбор за очень долгое время. — Где гарантии, что вы дадите Хаксу уйти? — спросил он, уже зная ответ. — Как отчаянно ты торгуешься за его жизнь, — в сказанном не было ни намека на иронию, только искреннее удивление. Тени не знают, что такое ирония, это слишком сложно для них. — На твоем месте он бы старался продать тебя повыгоднее, а не спасти. — Я знаю, — честно сказал Кайло. — И что это меняет? Моя вина — она только моя, и ничья больше. Хакс должен уйти. — Как знаешь. Твоя гарантия — наше слово. Хмыкнув, Кайло бросил: — Ваше слово? Да я даже не знаю наверняка, кто вы! — Коллективное сознание. Соглашайся, у тебя нет иного выхода. Кайло помолчал. Очевидно, лучшего ему выторговать не удастся, да и не нужно ему это «лучшее». — От меня требуется искупить вину, и только? — Нам кажется, это вполне обоснованная плата. «А еще мне больше нечем платить», — подумал Кайло и с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. — Соглашусь. — Значит, мы договорились. Кайло пожал отцовскую ладонь, широкую и обветренную, только холодную слишком. На миг он почувствовал себя шестилеткой, которого папа вызвался подбросить до дяди. Тогда они прощались так же — крепкое рукопожатие, больше ничего. Для объятий и прочей ерунды Бен уже был слишком взрослым. Кайло смотрел в глаза напротив, силясь разглядеть в них что-то, кроме пустоты. — А теперь тебе пора возвращаться. Под ногами разверзся пол, и Кайло рухнул вниз, в самое сердце белого тумана.