Серая сторона

Время остановилось. Хакс никогда не думал, что подобное можно ощутить физически. Однако чувство, будто он завяз в текущем моменте и словно бы наблюдает за собой со стороны, было крайне отчетливым. Наверное, мелькнуло в голове, как-то так осознают себя недавно умершие, еще не смирившиеся с тем, что все закончилось. О том, что мир вокруг более-менее реален, напоминал только монотонный стук дождевых капель и боль в порезанной руке. Хакс моргнул: что за глупости лезли в голову. Время никуда не делось, просто Рен не возвращался слишком долго. Периодически он словно бы пытался очнуться и что-то сказать, но сон — или это был транс, Хакс не знал, как правильно назвать происходящее — утягивал его вновь. Руки у Рена стали совсем ледяными. От скуки Хакс рассматривал их: широкие ладони, загрубевшие от тренировок, трогательная родинка на левой руке между средним и безымянным пальцами, сухая кожа, тонкие острые ногти. Все еще странно было осознавать, что загадочный магистр Рен оказался таким… материальным. Со скрытым маской лицом и в черных одеждах он скорее напоминал воплощенную идею, чем человека. Теперь все изменилось: Рен стал слишком живым. Пожалуй, впервые в жизни Хакс беспокоился за кого-то, кроме себя. — Зря ты туда пошел, — сказал он, мягко поглаживая спутанные темные волосы. — Нас уже не спасти. Хакс вдруг задумался о том, что будет, если они выберутся отсюда. Наверняка их обоих ждет наказание. Особенно Хакса: в отличие от Рена, он не обладал Силой, и его легко можно было заменить другим, молодым и амбициозным. Хакс был совершенно убежден в собственной неуникальности и в какой-то степени гордился тем, что признавал это открыто. Да, он не владел магическими трюками, его судьба целиком и полностью зависела от его же ума и трудолюбия, и это целиком устраивало. Но чтобы победить роковую случайность, одной только усердной работы оказалось недостаточно. Или же Хакс действительно в чем-то ошибся?.. Как бы то ни было, он до сих пор не верил, что потерял Старкиллер. Эта мысль была слишком болезненной, чтобы обдумывать ее походя, между бессмысленными попытками выжить. И все же даже сейчас Хакс ощущал острое разочарование в себе. Он всегда считал себя умнее других, а теперь оказалось, что он такой же, как и все. Не неуникальный, а просто обыкновенный — почему-то второе слово казалось унизительнее первого. Как отец, как многие другие. Может, и хорошо, если позорное поражение скоро перестанет иметь всякое значение, и нести за него заслуженное наказание не придется. Эта мысль была донельзя малодушной, и Хакс ощутил еще большую злость на себя. Словно в ответ на эти эмоции в медотсеке зажегся ослепительно яркий свет. Рядом зашевелился Рен. — Очнулся? — тихо спросил Хакс, рефлекторно прикрыв глаза. — Да. Песок повсюду, — Рен резко поднялся и начал нервно стряхивать с себя невидимые песчинки. — Всюду забился, ты не видишь? — Нет никакого песка, — Хакс успокаивающе коснулся голого плеча. Рен замер. Казалось, будто свет совсем не досаждал ему. — Ну, как успехи? — тишина была неуютной, и хотелось разбавить ее чем угодно. Однако Рен словно бы не слышал вопроса: он сидел и пристально смотрел в стену, словно пытаясь увидеть на ней что-то. Хакс почувствовал, как зудящее беспокойство постепенно усиливается. Он ненавидел, когда Рен играл с ним в молчанку, но способа заставить его говорить не было. Ни с кем другим Хакс не чувствовал себя настолько беспомощным и слабым. — Помоги мне одеться, — наконец отозвался Рен. — Нам нужно выйти наружу. Теперь можно. По интонации просьба о помощи звучала скорее как приказ, и первым порывом было отказать, причем грубо. Но, пожалуй, не стоило портить гипотетические последние мгновения жизни ссорой. Кто знает, что ждало их за дверью. *** Стоять на коленях и застегивать сапоги оказалось совершенно неунизительно. Кажется, за последнее время границы достойного поведения сильно размылись. — Знаешь, Хакс… — начал Рен и замолчал. Взгляд у него был странный: напряженный и жадный. Наверное, так смотрят, когда хотят запомнить. — Что? — грубовато спросил Хакс. Хотелось каким-то образом заставить Рена отвести глаза. — Ты ужасно выглядишь, — ответил тот после короткого молчания, глядя все так же пристально. — Могу сказать о тебе то же, — парировал Хакс. В самом деле, окружающий мир стал настолько отвратительным и грязным, что даже думать о внешнем было нелепостью. Разумеется, они ужасно выглядели — как и все вокруг. — Я знаю. Рен снова замолчал. — Может, расскажешь мне, как у тебя все прошло? — не выдержал Хакс. — Сам сейчас увидишь, — был ответ. — Тогда и поговорим. Я обопрусь на тебя, голова еще кружится. — Я так понимаю, это не вопрос. Помогая Рену подняться, Хакс и сам почувствовал легкое головокружение, но виду не подал. Он определенно не был тем, кому сейчас хуже всех. Или просто то, что Рен совсем ослаб, помогало чувствовать себя лучше. *** Шли они медленно, с перерывами: Рен по-прежнему был достаточно тяжелым. Зато освещенный коридор выглядел совершенно нормальным — ни теней, ни странных звуков. Как будто все было в порядке. Снаружи оказалось спокойно и довольно светло. Пахло свежо, как и полагается после дождя, и Хакс вспомнил, что уже ощущал подобный запах, совсем недавно. — Дождь все-таки закончился. — Метко подмечено. А теперь оглядись еще раз, — с иронией отозвался Рен. Он казался еще бледнее, чем при искусственном свете, и стоять прямо, даже с опорой, ему было непросто. На самом деле дождь не просто закончился: все выглядело так, будто его не было вовсе. Небо просветлело, трава была сухой, река не вышла из берегов. Только запах выбивался из общей картины. — Что это значит? — у Хакса имелось нехорошее предчувствие. — Мы вернулись в исходную точку, — пояснил Рен. — В день, когда мы потерпели крушение. — И что из этого следует? Рен напряженно рассматривал собственные руки, явно собираясь с мыслями. — У меня есть новости, — проговорил он наконец. — Хорошие, надеюсь? Подсознательно Хакс уже знал, что новости будут паршивые. — Да, хорошие. Мне удалось договориться, ты можешь улететь, — голос Рена чуть дрогнул. — А я останусь. Так надо. — Кому надо? — механически спросил Хакс. — Какая разница? Рен выпустил наконец-то его плечо и, пошатываясь, отошел в сторону. Как будто прикосновения стали ему неприятны. — Нет, — Хакс помотал головой. — Ты не… С чего ты вообще решил, что мне дадут уйти? — Тени дали мне слово, — ответил Рен. — Не думаю, что они его нарушат. Повисла тишина. Хакс понимал, что должен сказать нечто очень важное. Что это все дурной сон, что он не просил таких жертв, что не нужно его спасать, что он не может уйти один. Но Хакс только молчал и смотрел на посеревшее лицо Рена, увязая в несказанных словах. — Я пойду в лес, — продолжил тот. — Там проще ждать. А ты улетай. Тебя отпустят, — он, кажется, и сам не замечал, как нервно царапает собственное запястье. Хакс отвел взгляд: привычка была слишком знакомой. — Не знаю, что еще тебе сказать, — Рен так же избегал смотреть в глаза. — Хорошей тебе службы, генерал, где бы ты ни оказался. Ты, наверное, не поверишь, но я никогда не желал тебе зла по-настоящему. Хакс хотел что-то ответить, но тут Рен посмотрел на него отчаянным, обжигающим взглядом — и протянул раскрытую ладонь; Хакс крепко стиснул ее в ответ. Его не покидало ощущение, что Рен хотел сделать что-то другое. Не просто пожать руку. — Ладно, хватит этого. Тебе пора, — Рен отвернулся и медленно, чуть ли не спотыкаясь, побрел в сторону леса. Хакс потер переносицу: похоже, только что загипнотизировали его безо всякой Силы, одним лишь взглядом. Он не собирался так просто отпускать Рена, без нормальных объяснений, но отпустил. Не нашел слов, которые смогли бы остановить — и отпустил. Хакс представил вдруг, как Рен бесстрашно шагнет к теням и исчезнет. Так же, как однажды шагнул в белый туман. Только на этот раз он никогда не вернется, потому что рядом не будет никого, готового пойти за ним. Хорошо, что нагнать Рена оказалось легко. — Мы не договорили, — Хакс взял его за локоть и попытался развернуть к себе, но тот удивительно легко вывернулся из захвата. — Договорили. Не будет никаких объяснений, — отрывисто бросил Рен, не останавливаясь, и прибавил мягче: — Не делай происходящее еще тяжелее. Считай, что я просто получаю заслуженное наказание за все, что сделал не так. — Если дело только в наказании, что мешает тебе пойти со мной? — не отставал Хакс. — Сноук непременно тебя накажет. — То, что я уже дал свое обещание. Я остаюсь, ты уходишь. Все. Кажется, они ходили по кругу. — Что именно ты пообещал? — сквозь зубы спросил Хакс. — Остановись уже и поговори со мной по-нормальному. — Какое тебе дело? — глаза Рена блестели, словно у него был сильный жар. — Я виноват, я должен понести наказание. Это все, что тебе нужно знать. — Твое наказание — это смерть? — Хакс с трудом сдерживался, чтобы не ударить его. Ну почему даже сейчас, в самом конце, нужно было вести себя так? — Да. Рен внезапно остановился, но не оттого, что поддался уговорам. Судя по тому, как тяжело он опустился в траву, ноги просто перестали держать его. — Почему я должен тратить последние силы на разговор с тобой? — Рен устало закрыл лицо руками. — Почему ты вечно споришь? — Потому что после всего случившегося ты должен мне хотя бы это, — Хакс сел рядом с ним и прибавил нарочито пренебрежительно: — В общем-то в определенном смысле я тебя понимаю. Это хорошее наказание — умереть. Простое. Снимает всю ответственность. — Ты не знаешь, что это будет за смерть, — Рен покачал головой. — Я просто перестану существовать. Совсем. — Мне кажется, в этом и есть смысл смерти, — заметил Хакс. — Перестать существовать. Разве не так? — Нет. Со смертью обычно ничего не кончается, и есть шанс начать заново, — Рен сорвал травинку, покрутил ее в руках и отбросил. — У меня так не будет. — Никогда не верил в эту всю мистику, — честно признался Хакс. — Не важно, веришь ты или нет. Это есть. Просто для меня не будет. Такое мое наказание. Наверное, стоило как-то ответить, но Хакс совсем не привык разговаривать о подобном и оттого молчал. Да и были ли в принципе слова, способные повлиять на того, кто уже все решил? Хакс не знал этого, зато точно понимал одно: уйти один он не сможет. Тем временем Рен медленно поднялся с травы и снова пошел вперед. На его лице застыло выражение отрешенной нацеленности. — Ты считаешь себя виноватым, я понял! — крикнул Хакс ему в спину, встав на ноги. — Хорошо. Вернись и исправь все, что сделал не так. От тебя-мертвого еще меньше толку, чем от живого. — Уже ничего нельзя исправить, — ответил Рен, не оборачиваясь. — Перестань за мной идти! Его голос дрожал, и Хакс понял вдруг: по-настоящему Рен еще ничего не решил. Он просто делает вид, а на самом деле ему страшно. Страшно и отчаянно хочется найти другой выход, но никак не получается. — Возможно, ты просто трусишь и боишься трудностей? — спросил Хакс. Он нарочно провоцировал, без особой надежды на успех. Как ни странно, эта жалкая издевка сработала. Похоже, Рен совершенно себя не контролировал, иначе бы не повелся так легко. Он остановился, развернулся и медленно подошел к Хаксу. Тот молча ждал, не отводя взгляд. — Возможно, нет никаких теней, и обещания тоже нет, а есть только моя злость на себя, — прошипел Рен, грубо встряхнув Хакса за плечи. — Мое отчаяние, моя боль, моя вина! Я не знаю и никогда не узнаю наверняка. Возможно, я сам вынес себе приговор, а все остальное — просто иллюзия. Но тебя здесь быть не должно. Убирайся! Хватит тратить мое время! Последние слова он выкрикнул в лицо. Хакс позволил это, хотя вспылить в ответ очень хотелось. — Иначе что, неужели убьешь меня? — снисходительно протянул он. — Ну, давай. Рен резко замахнулся, чтобы ударить, но в последний момент опустил руку. — Жаль, что я не могу тебя заставить, — его глаза были пустыми и печальными. — Зачем ты вообще это делаешь? Почему не уходишь? — А почему ты не бросил меня в лесу? — Хакс ухмыльнулся. Рен выглядел таким растерянным, что смотреть было тяжело. Он будто бы хотел оправдаться за свое бесконечное стремление играть в героя-спасителя — и не мог. — Что именно ты обещал теням? — спросил Хакс, чувствуя, что сейчас получит свой ответ — и сможет успокоиться. Или, что вероятнее, не сможет уже никогда. Но, вопреки ожиданиям, Рен упрямо мотнул головой: — Не твое дело. Прекрати меня провоцировать. Он снова уходил, ускользал, и Хакс почувствовал, что больше не может это терпеть. Если Рен не понимает по-хорошему — что ж, он готов поговорить на его языке. — Не тебе решать, что мое дело, а что нет! — рявкнул Хакс. — Это было моим делом все время, что мы торчали в этом проклятом месте. Это было моим делом, когда я дал тебе свою кровь. Что же изменилось теперь? — Слушай, чего ты от меня хочешь, извинений? — Рен стиснул кулаки. - Хорошо, я готов тебе их принести. Извини меня, пожалуйста. Доволен? Теперь катись отсюда. «Как же тебя бесит неподчинение, — подумал Хакс, испытывая злобное веселье. — Меня тоже бесит твое». — Правды, больше ничего. Правды о том, зачем ты решил героически сдохнуть. И заодно расскажи, с чего ты взял, будто я так просто уйду. В ответ на эти слова Рен брезгливо улыбнулся: — Мне казалось, что тебе дорога собственная шкура. Что она тебе уж точно дороже, чем я. — Очень дорога, — согласился Хакс. — Не хочу даже думать о том, что со мной сделают, если я вернусь без тебя. Возможно, смерть покажется мне милосердной, как думаешь? На этот раз он вроде бы попал в точку. Похоже, о таком раскладе Рен не подумал. — Тебя простят, — сказал он, и в его голосе не было и следа былой уверенности. — В крайнем случае, ты можешь не возвращаться в Первый Орден, если так боишься. — Ты боишься не меньше меня, — Хакс внимательно посмотрел на него. — Вот только не знаю, чего именно. Кожа у Рена стала почти прозрачной, а губы - совсем белыми. Он казался призраком, заблудившимся в мире живых. Наверное, поэтому его слова, страстные и живые, прозвучали так бледно и горько: — Иногда я ненавижу тебя почти так же сильно, как себя. Или даже еще сильнее. Было неясно, кто из них сделал первый шаг. Кажется, все-таки Рен. Для готовящегося к смерти объятия у него вышли слишком крепкими и отчаянными. Он стиснул ребра так, словно хотел раздавить их. — Скажи, что именно ты пообещал, — шепнул Хакс, позволяя Рену уткнуться лбом себе в плечо. — Пожалуйста. — Я обещал, что искуплю свою вину, — сказал тот. — И я сделаю это, хоть мне и больно. Больно и страшно, ты прав. — Это то, что ты пообещал? — уточнил Хакс, обдумывая услышанное. — Именно этими словами? — Да, — дыхание у Рена было горячим. — Молчи. Я знаю, что ты скажешь. Что можно искупить свою вину и по-другому. Но только окончательная смерть несет полное искупление. «Да, - хотелось ответить, - да, я именно это хотел сказать, я что угодно скажу, лишь бы ты одумался». — В чем ты виноват, Кайло? — спросил Хакс вместо этого. Это был первый раз, когда он назвал Рена по имени. — Долго рассказывать, — тот ощутимо напрягся, однако не отстранился. — А я и не тороплюсь, собственно. — Стоило бы поторопиться. Хакс ничего не ответил. В абсолютной тишине они стояли… сколько, вечность? Время снова остановилось, на этот раз, кажется, по-настоящему. — У тебя никогда не было чувства, словно само твое существование — ошибка? Словно для тебя нет места нигде? — спросил Рен. Он с явной неохотой разорвал объятие. Очевидно, чтобы смотреть в глаза. «Лет в тринадцать было, наверное», — мысленно сказал Хакс. На его лице, похоже, отразился этот ответ: взгляд у Рена стал мрачным и тяжелым. — Вот поэтому я ничего не хочу тебе объяснять, — раздраженно произнес он. — Ты даже не пытаешься понять, как и остальные. Впрочем, ты и не смог бы понять. — Действительно, куда уж мне до тебя, — Хакс вдруг почувствовал злость на себя. Зачем он продолжает этот бессмысленный разговор, почему и в самом деле не уходит? Возможно, у него и правда есть шанс спастись. Но груз всего пережитого вместе — и пристальный взгляд Рена — держали слишком крепко. Уйти было совершенно невозможно. — Хорошо. Ладно. Скажу так, чтобы ты понял, — Рен заговорил неожиданно спокойно и тихо. Только плечи чуть подрагивали. — Я бесполезен. Я не могу принять одну из сторон Силы. Не могу прийти к равновесию. Не могу обрести покой, и чем дальше, тем хуже у меня выходит себя контролировать. В будущем это может привести к катастрофе. Я виноват в том, что я — это я. И как же ты, умник, предлагаешь искупить эту вину, не умирая? Хакс слушал это — и не верил. Как взрослый, сильный и достаточно умный человек может всерьез верить в такое? Верить и жить с этим, день за днем, ненавидя себя и по-настоящему желая только одного — получить наказание за несоответствие выдуманным правилам. «Ты сам не лучше, — ядовитый голос в голове звучал незнакомо. — У него хотя бы есть какие-никакие принципы, а у тебя — только пустота. Признайся честно, ты ведь ни минуты не верил в имперские идеалы, ты только врал себе и другим. Ты быстро и умело научился делать вид и играть свою роль, этого не отнять. Тебе доставляло удовольствие управлять и манипулировать теми идиотами, что действительно верили. Самый умный, самый амбициозный, самый уверенный в себе, где ты теперь? Ты пропустил момент, когда превратился в такого же послушного идиота, как и другие, разве что званием повыше. Маска слишком приросла к лицу, правда?». Хакс впился отросшими ногтями в ладонь. С собой он еще успеет разобраться, если выживет. Сейчас было важнее удержать Рена от перехода к финальной стадии саморазрушения. Забавно, но до встречи с ним Хакс был совершенно уверен, что сможет уговорить кого угодно на что угодно. Теперь он понятия не имел, что и как сказать. Рен смотрел на него одновременно вопросительно и с вызовом, будто раскаиваясь в своей откровенности. — Ты вообще можешь мыслить вне рамок этой своей Силы? — Хакс давно хотел задать именно этот вопрос. Пожалуй, прозвучал он слишком жестко. — Почему у тебя вся жизнь ограничивается выбором стороны? Ты действительно считаешь, что нет ничего, кроме этого? — Ты так ничего и не… — начал Рен и был перебит. — Понимать тебя никто не обязан. Подумай уже наконец своей головой, хотя бы сейчас, напоследок. Просто для разнообразия. Сделай свой выбор, а не тот, которого от тебя ждут. Как ни обидно, Рен быстро нашелся с ответом: — И это мне говорит человек, который всю жизнь подчинялся приказам. — Возможно, именно поэтому этого человека стоит послушать? — парировал Хакс. — Чтобы не повторять его ошибок. Воздух между ними заискрил от напряжения. Рен снова пытал его мучительно пристальным взглядом, но Хакс смог его выдержать. Сейчас в его голову никто не мог залезть, и это очень вдохновляло. — Что ж, вполне возможно, — Рен медленно кивнул и прибавил скороговоркой: — Но что толку говорить об этом сейчас? Ты вообще слишком много думаешь для генерала Первого Ордена, я почти сразу это заметил. Опасная привычка: если слишком много думать, рано или поздно начнешь задавать неудобные вопросы и сомневаться. На твоей должности это недопустимо. — Спасибо за мнение. Вот только зачем ты высказал его сейчас? — Откровенность за откровенность, — Рен пожал плечами. Отвернувшись, он посмотрел в сторону леса так жадно и одновременно печально, что Хакс понял: все зря. Ничего не выйдет, он проиграл, Рен никогда не услышит его, как бы ни хотелось верить в обратное. Они оба застыли во времени, и этот миг будет тянуться вечность — пока Рен не сделает шаг к лесу. Хакс решил, что не пойдет за ним на этот раз. По крайней мере, очень постарается. — До встречи с тобой мне вполне удавалось не задумываться слишком сильно, — сказал он скорее себе. Просто озвучил мысль, которая давно вертелась в голове, не ожидая быть услышанным. — Еще и в этом я виноват? — сухо спросил Рен, избегая смотреть в глаза. — Да иди ты, — запальчиво бросил Хакс. Его терпение резко и окончательно иссякло, и подбирать слова не было сил. — С чего ты решил, что я тебя упрекаю? Рен нервно дернул плечом — и вдруг улыбнулся. Это была удивительная улыбка: она казалась робкой, неумелой, почти затравленной, и одновременно очень теплой. Улыбка преображала лицо Рена, превращая его из измученного и не самого красивого в совершенно особенное. — Я знаю, ты не услышишь, но тебе не нужно умирать, — эти слова звучали жалко, но Хакс все равно их произнес. — Исполни свое обещание по-другому: уйди вместе со мной и искупи свою вину. Стань тем, кем должен быть. Стань другим человеком. Это гораздо сложнее, чем умереть. Как ни странно, Рен не стал возражать и спорить. Он просто молчал, растягивая момент выбора. — Знать бы еще, кем именно я должен стать, — задумчиво проговорил Рен. — Впрочем, я уже знаю, кем не должен становиться ни за что, — он помолчал и прибавил: — Знаешь, в детстве я хотел быть контрабандистом. — Будешь смеяться, но я тоже, — Хакс ухмыльнулся. — Императором Галактики и контрабандистом, никогда не мог выбрать. Жаль, совместить вряд ли выйдет. — Даже и не знаю, что из этого менее исполнимо, — заметил Рен. — Есть, над чем подумать. Он снова улыбнулся; в уголках его темных глаз появились лучистые морщинки. Хакс смотрел на них и с незнакомым прежде отчаянием понимал, что должен сказать еще кое-что. Эти слова давно уже вертелись на языке, жглись и горели внутри, но высказать их значило открыться слишком сильно и дать Рену преимущество над собой. Впрочем, если он умрет, соревноваться и делить власть будет не с кем. — Ладно, — Хакс царапнул ладонь. — Я не хочу, чтобы ты умирал. Да, я эгоистически этого не хочу, потому и распинаюсь тут перед тобой, и готов это делать целую вечность. Это ты хотел услышать? — Что? — Рен выглядел так, словно вовсе не ждал этих слов. — Что слышал, — меньше всего Хакс хотел повторять это почти-признание. — Ты иногда меня бесишь, но ты должен жить. Потому что мне так хочется. Без тебя будет совсем не то, и… Пожалуй, я даже буду немного по тебе скучать. Сделай милость и не умирай. Рен посмотрел озадаченно и сказал только: — Вот как. Интересно. Хакс вздохнул. Пожалуй, другой реакции от этого эмоционального инвалида и ждать не стоило. — Что именно? Что мне не все равно? — Нет, — Рен сделал паузу. — Что я бешу тебя только иногда. Это интересно и очень неожиданно. В ответ Хакс смог только безысходно расхохотаться. Поколебавшись, Рен тоже рассмеялся. Наверное, они оба все-таки сошли с ума. Но какая разница, пусть и сошли. Зато Хаксу удалось пробить брешь в том коконе из ненависти и отчаяния, которым окружил себя Рен. Совсем небольшую и только на время, но этого должно хватить, чтобы спастись. — Хорошо, — Рен резко вытер выступившие от смеха слезы. — Возможно, ты прав. Это безумие и идиотизм, но я готов попробовать исключительно ради тебя. Если мы умрем вместе… — …то мы умрем вместе, — закончил за него Хакс. Рен ехидно посмотрел на него: — Мог бы сказать, что это будет честью для тебя. — Не будет, — твердо сказал Хакс. — Мы должны выжить. Сейчас он был почти что в этом уверен — что они выберутся и выживут. А еще — что после этого все изменится. — Пожалуй, для того, чтобы мы действительно выжили, за штурвал придется сесть мне. Ты нас снова угробишь, — бросил Рен и пошел к кораблю довольно быстро для того, кто еще недавно еле переставлял ноги. Как будто принятое решение придало ему сил. — Какой же ты все-таки удивительно живучий кретин, — тихо сказал Хакс и пошел следом.