Эрик был прав, и Ян действительно ждал его ровно в четыре часа. Недовольный и злющий, как собака.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
Штерн осторожно протянул Эрику листочек, чтобы не дай бог не коснуться его руки. На листочке было составленное от руки расписание, которое Ян начал объяснять, пока Тен пробегал по нему глазами:
- Занимаемся мы в понедельник, среду и пятницу, в четыре часа. Я расписал комплекс упражнений, и... то, о чем меня просил Крис. Индивидуальные тренировки по самообороне, - его чуть ли не стошнило от мысли, что ему придется касаться этого... парня. Хотя какой он нахрен парень? - Плюс там питание, без которого все, что тут будет происходить, не имеет смысла.
Эрик посмотрел на так называемую графу «питание», в которой было много мяса. Черт бы его побрал, он же не в курсе, что Эрик вегетарианец, а говорить он об этом ему не собирается - с цербером бесполезно общаться, итог всегда один - кровище и разодранные конечности.
И за своими мыслями он не заметил, как Ян замолчал и уставился на Тена с вопросом: «Ты хоть, блядь, слушал, о чем я тут тебе десять минут распинался?»
- Понятно, - как-то невнятно пробормотал он и, сложив листок вчетверо, убрал в карман своих спортивных штанов.
«Успокойся, это только месяц, понял? Тебе насрать, кто твой клиент - улыбайся и маши, как в тупом мультике про тупых пингвинов. Улыбаемся и машем».
Начали они с разминки. Тену было некомфортно, когда его постоянно поправляли даже в том, в чем, по идее, и поправить-то нельзя. И почему-то, кажется, его уже решили убить в первый день. Оставив его, новичка, бежать тридцать минут без передышки, Ян отошел в сторону и сел на скамью для жима, даже не посмотрев в его сторону.
Понятное дело, что выдержал он не больше трех минут и уже потянулся к кнопочке снижения скорости, как по волшебству перед ним возник Штерн, злорадно улыбаясь.
- Нет. Или отжимаешься сто раз.
Секунду раздумывая над тем, как лучше будет умереть, он все же кивнул и продолжил. Перенеся вес тела на бортики дорожки, он почти на них повис, пока под ним с огромной скорость бежало полотно. И передохнув так минуту-другую, пока не вернулся его мучитель, он снова продолжал бежать, и под конец все начало расплываться перед глазами. Двадцать девять минут и тридцать секунд. Сорок, пятьдесят. Тридцать минут.
Он буквально свалился с несчастной дорожки. Это было трудно даже для него, хоть он и был слабым, но в школе бегал, и вроде бы неплохо, но тридцать минут на скорости в семь километров - это просто ад какой-то. Персональный.
- Прошу прощения, - эта тупая злорадная улыбочка словно бы приклеилась к лицу тренера, - но выдержки у Вас никакой, - он посмотрел на него сверху вниз, словно бы ощущая, что тот вот-вот отключится.
В принципе, он делает свою работу. Только лишь немного перегибает палку. Капельку совсем.
Обычно с нормальными клиентами, он начинает с легких упражнений по десять-пятнадцать минут подход с перерывами. Улыбается девушкам, смеется с парнями, такими же как он. Нормальными. А этого выродка, так как он у нас «особенький», и тренировать нужно тоже с особым рвением и упорством. И конечно же, для лучшего достижения результата больше, чем он может вынести.
Но хоть Яну он и не нравился (ведь он знал от Криса об этой его ориентации. Как-то случайно это получилось, но этот факт Штерну хорошо запомнился), все же понимал, что если паренек сейчас подохнет, вина будет лежать на нем.
- Десять минут передохните, затем продолжим.
Эрик поднялся, весь мокрый от пота, который лился с него, как с человека, попавшего под дождь, кое-как добрался до скамейки. Он оставлял где-то здесь свою бутылку, полную до краев, а сейчас там была лишь половина... Он издевается? Он не выдержит с ним больше. Этот придурок, этот кретин действительно его убьет такими методами.
Но он обещал, так что он не сдастся. Пусть тот хоть на голову встанет - Эрик встанет следом.
***
Он лежал на мокрой от дождя земле и стонал от боли. От адской боли, которая прожигала все его внутренности, заставляя страдать каждую клеточку его хрупкого и нежного тела. Он хотел сейчас умереть, лишь бы эта чертова боль прекратилась. Кажется, у него идет кровь. Он приложил руку к животу и поднял ее вверх. Сейчас она была черная из-за этого гребаного переулка. И её было много - она смешивалась с водой и возле него образовывались уже кровавые лужи. Черт, он даже не может позвать на помощь - никто не придет и не найдет его здесь. Возможно, он так тут и умрет, в полнейшем одиночестве.
В его глазах стояли лица тех, кто напал на него - они смеялись, когда втыкали ему нож под ребра. Наверное, они и правда хотели, чтобы он сдох вот здесь, в этой канаве, как последняя дрянь. Которой он никогда не был - послушный мальчик, отличник, пример для своих родителей. Только вот гомосексуалист, но это же не грех, верно?
В его глазах были слезы. Он уже смирился с тем, что ему нравятся не девочки, как всем, а красивые мальчики с хорошенькой фигуркой. Он бы тоже очень-очень хотел кому-нибудь понравится.
Но теперь у него ножевая рана в боку вместо всего этого. Заслужил ли он это? Если содомия это грех, то да.
***
- На сегодня все, - Ян осмотрел бледного как смерть юношу и заулыбался так ослепительно, как на обложке журнала. - Увидимся в пятницу! До свидания.
- До... свидания, - еле-еле ворочая языком, пробормотал тот. Он правда был уже полумертвым, хоть бы дойти до скамейки в раздевалке и грохнуться уже на ней. Он не хотел доставлять этому кретину столько приятного так сразу - он уже и так помотал его тушку по всему, по чему можно было помотать. У него болели спина, руки и ноги. Раскалывалась голова, плыло перед глазами и хотелось пить. И холод от кондиционеров пробирал до мурашек по спине, которая была мокрая под такой же мокрой футболкой.
На этого Яна и футболками не напасешься.
Когда он снимал с себя одежду, то увидел входящего за ним тренера. Он прошел мимо, даже на него не взглянув. И так засосало под ложечкой, что удавиться захотелось - он действительно его ненавидит всеми фибрами души уже за одно его существование.
