* * *
Минувшие дни один за другим отлетали в потоке избытка работы и еще более беспокойных раздумий. Каждый вечер Учиха сосредоточенным взглядом сканировал номер незнакомца-альфы, но так и не решался позвонить. Сомнения, страх, стеснение — Итачи трудно было определить, что из перечисленного тяготит его больше всего. Разум рационалиста не кормил омегу иллюзиями, более того, обыденно резко пресекал любую надежду, а вот сердце то и дело сжималось от приятного волнения, беспрестанно напоминая о своем запасе любви для незачатого пока малыша. Омега помирился с Сасори, вернее, перестал его игнорировать. Снова ожили традиции дружеских встреч и непринужденные дебаты по телефону вечерами, а сегодня двое друзей ужинали в пиццерии на набережной, после суетливого рабочего дня. Инициатором к данному времяпровождению оказался Учиха, ибо его самообладание уже висело на грани. — О чем ты говорил с тем контрактником, которого приписал мне в идеального партнера для продолжения рода? — не выдерживает Итачи, поглядывая на бету. В клетчатой рубашке и широких джинсах Акасуна был похож на маньяка-дальнобойщика, а не на честного труженика реанимации. Кепку бы ему еще с принтом какого-нибудь европейского авто-бренда. — Ты про Учиху Саске? Хм, смотрю, он всё-таки заинтересовал тебя, да? — бета хитро прищурился, щедро отпив темного пива из запотевшего стакана. — Так о чем? — не отступался Итачи и, последовав примеру друга, тоже решил приложиться к пиву. Бета пожал плечами, вспоминая незамысловатый разговор с Учихой-альфой: — Ну… Деликатные подходы к интимным темам я находить хоть и умею, тем не менее, на этого парня они не сработали. — В каком смысле? Он, вроде, согласился на встречу. Или я чего-то не догоняю? — Учиха нахмурился, будто грозовая туча в чистом небе. — Вот именно, пока согласился на встречу, а не заделать тебе мелкого Учиху, смекаешь? Я лишь почву заложил, а выращивать на ней плоды — твоя задача, принцесса. Когда я ввел парня в общий курс дела, он вежливо ответил, что быком-осеменителем не подрабатывает и генетической благотворительностью тоже не занимается. Пришлось искать другой подход. — Это какой? — право слово, зная Сасори, омеге заранее стало не по себе. — Во-первых, доходчиво объяснил мрачному мужику, что оплодотворить надо конкретного омегу, а не целый омежий гарем, во имя экспериментальной селекции. Акцентировал его внимание на сходстве вашего сорта, и, если альфа от данного сорта фактически не страдает, то омега мучится по всем параметрам. Но некогда нам дальше мучиться, ведь омеге уже за тридцать, и единственное его заветное желание - родить для себя Учиха-сынульку или Учиха-дочурку, а не довольствоваться чужой вкусной породкой и здоровенным членом. В общем, парень подумал и согласился с тобой встретиться. В конце концов, вам, для начала, настроиться друг на друга надо. — Оу… Ты не рассказывал мне о скрипучем снисхождении в мою сторону, — омега иронично улыбнулся, скрестив руки на груди. — А надо было? Знаешь, на хую я видел кого-то там уговаривать, если бы не был стопроцентно уверен в том, что вы, в качестве партнеров по койке, друг другу подойдете. А положение, заметь, к выпендрежу не располагает. Выбора-то нет нихрена. И этот бывший контрактник Учиха для тебя, возможно, шанс всей жизни. Если, по неизвестным мне причинам, он — не твое, то увы и ах. На нет и суда нет, но для начала вы взгляните хотя бы друг на друга, запахи друг друга посмакуйте, в личной энергетике искупайтесь. Стошнит, так и быть, вымоешь мне рот с мылом или исполню любое твое дурацкое желание. А если случится так, что после твоей грядущей течки, будешь размахивать на балконе положительным тестом на беременность, я выбираю какой-нибудь шикарный ресторан, где ты потратишь на меня половину своей месячной зарплаты. Заметано? — Акасуна протягивает Учихе руку, дабы скрепить договор рукопожатием. Учиха на жест отвечает, притом безысходно усмехается в ответ и залпом осушает высокий стакан. Подлинный лик ситуации с альфой по имени Саске заставляет изрядно понервничать. Прекрасно, омегу будут оценивать по шкале снисхождения от одного до десяти… — Я бы на твоем месте не психовал. Ты же не любитель трахаться с первым встречным-поперечным, вернее, просто не способен на такое. Возможно, этот Саске такой же. Мужику надо оценить, встанет ли у него на тебя, или задумка — пустая трата времени. По-моему, твое отношение к самцам слишком предвзятое. Или самомнение шибко раздутое, — Акасуна с укором ткнул пальцем в плечо друга-омеги. — В любом случае, основное решение за тобой. Сомневаешься, не хочешь — никто ж не заставляет! Тебе решать ведь. И то верно, Сасори лишь предлагает, предварительно оценив ситуацию со всех сторон, а дело Итачи — либо попробовать, либо махнуть рукой. С взвешиванием возможных результатов омега не медлит. Стоит вернуться домой и погрузиться в абсолютное уединение с роем личных переживаний в голове, рука сама тянется к телефону. Пальцы дрожат, но медленно выстукивают по сенсорным кнопочкам заветный номер. Омега дышит медленно и размеренно, в то время как сердце бьется с удвоенной нагрузкой, вскормленной всплеском адреналина. Кнопка вызова, и омега шагает в обрыв неизвестности с широкого утеса привычной стабильности. С каждым гудком в аппарате тело ощутимее заполняли приливы жара, пижамная рубашка неприятно липла к вспотевшей спине, но омега изо всех сил пытался расслабиться и успокоиться. — Да. Слушаю вас, — неожиданно приятный голос в динамике лишь подкинул дров в огонь волнения, а слова комом застряли в горле Итачи, не в силах вырваться наружу. — Алло, — уже настойчивее проговорили в трубку, и омега немного пришел в себя. — Доброго вам вечера, Саске. Меня зовут Итачи… Хотя мое имя вряд ли скажет вам о чем-то, — замешкав, не зная как более деликатно обыграть разговор, Учиха включил банальный этикет. — Как ваше здоровье? Надеюсь, не отвлекаю вас… — Да нет, не отвлекаете, — перебил абонент, - а здоровье моё относительно нормально, спасибо. Достаточно нормально, чтобы вы не заходили настолько издалека. Я догадываюсь, кто вы, Итачи, и зачем мне звоните, — в голосе слышится усмешка, и омегу она чертовски раздражает. С другой стороны, так даже лучше, не надо зря раскатывать вату. — В таком случае, предлагаю встречу. Разговор не телефонный, сами понимаете. Время и место оставляю за вами, Саске. Я уж подстроюсь, в конце концов, прихоть моя. — Я на больничном, — не раздумывая, выговаривает альфа, — поэтому во времени не ограничен. Насчет места — без разницы, но с учетом повода к знакомству, логичнее увидеться с глазу на глаз. — Тогда в субботу, в пять часов, у вас дома, — не рассусоливая, решает вопрос омега так, как лично ему будет удобнее. Альфа согласен, оттого уточняет для Итачи свой адрес и предлагает встретить на остановке, однако Учиха отказывается. Не маленький, не заплутает, или попросту доедет на такси. Прощаются собеседники весьма по-деловому, будто им предстоит серьезная деловая сделка, а не совокупление во имя новой жизни. Разговор оставляет на душе омеги сумбурный осадок, даже немного неприятный. По стилю беседы и интонации Учиха Саске походил на типичного высокомерного болвана, во всяком случае так показалось Итачи. Может, всему виной укоренившееся в сознании предвзятое отношение к самцам, и омеге просто многое кажется. Хотя… Ресторан «Богадельня», огнестрельное ранение, напористость и угловатая прямота в разговоре — определенно навивают ассоциации с типичнейшим альфачом, а если он связан с мажорами и криминалом — подавно говорить не о чем. Да с кем он вообще собирается связаться, мать вашу? С другой стороны, даже если случится чудо, и, омега и альфа действительно окажутся сопоставимы генетически и энергетически, Итачи не собирается лезть в чужие заморочки. Потрахались, рассчитались и чао, бамбино! А то и не потрахались. Возможно, дело вообще ограничится парочкой презрительных взглядов, наигранным выпендрежом и расставанием, максимум, через десять минут от начала встречи. Коль будет так, омега уже заранее решил, что черта с два расстроится. Если этот альфа, развыделывается на фоне своей уникальности, Итачи просто развернется и уйдет. Он не какое-то ущербное хуйло, чтобы терпеть подобное. Хороший настрой на встречу с потенциальным оплодотворителем. Ничего не скажешь. К слову, представленный омегой типаж совсем не походил на мрачного молчуна, которого описал Сасори, а потому элемент интриги все же присутствовал. По мере приближения субботы, Учиха всё больше нервничал. Как бы не хотелось в этом самому себе признаваться, но перспектива очного знакомства с однофамильцем-альфой внушала некий страх, отбивая всякое желание на нехитрую затею. Страхи и сомнения Итачи упорно топил в работе: с половины девятого и до четырех вел пары и практики, а потом, до самого вечера торчал на кафедре, завершая материал для чертовой конференции. Однако время на месте не стоит, и вот уже утро выходного дня упреждающе маячит в окне квартиры Итачи пасмурными бликами. Проспал омега знатно, почти до одиннадцати, и теперь от пересыпа голова немного раскалывалась. Как показала электронная карта, искомый Учиха Саске проживал в спальном районе на окраине города. Куда, с учетом пробок и нещедрого расписания автобусов, добираться предстояло около часа. Терять драгоценное время в давке общественного транспорта было жаль, да и экономить на спичках омега не хотел, поэтому заранее заказал такси. Тактичнее будет опоздать минут на десять. Времени на сборы — вагон, поэтому Учиха никуда не торопился, лениво расхаживая по дому в пижаме и с кружкой кофе, решаясь позалипать в какой-нибудь мистический сериал. Ближе к двум часам в гости заглянул Сасори, чему Итачи даже обрадовался — душа омеги была не на месте, и ему невыносимо хотелось выговориться, хоть и не ясно о чем именно. — Твою ж мать, засранец, во что ты меня втянул? — негодует омега, стоя напротив зеркала в одном лишь полотенце, повязанном на бедрах и расчесывая влажные волосы. Огромные черные глаза, то и дело, обрушивают на бывалого врача взволнованный взгляд и тут же переводят его обратно, на отражение в зеркале. — Успокойся уже, — прикрыв глаза, вздыхает Акасуна, восседая на гладком диване из кожезаменителя. — Право слово, будто на казнь собираешься. В чём проблема? Не понравится, съебешь обратно, домой. Или, вон, ко мне: посидим, пива попьем, или вообще, позовем ребят и в клуб поедем, булками пошевелим, вискаря выпьем. Если отошьешь этого Саске, значит хрена с два уже забеременеешь, следовательно вискарь точно можно пить. Иди-ка сюда. — Чего? Зачем? — удивляется омега, всем корпусом развернувшись к Сасори. — Да иди, иди, не бойся, — подозрительно лыбится. Не ведая, чего от него хотят, Итачи таки подходит ближе к Сасори, невзирая на ту внимательность, с коей врач разглядывает намытое омежье тело. Учиха не совсем понимает то, зачем бета распахивает на нём полотенце и изучающее рассматривает причинное место. — Смотри-ка, и подмышки побрил, и здесь марафет навел, а пишешься, что ехать на встречу в лом. — Не пойти бы тебе в туман, утырок? — наигранно разгневанный Учиха резко запахивает полотенце обратно, пока Акасуна ржет как паскуда. – Я, между прочим, всегда за собой следил, и не ври, что не знал про это. В продолжении диалога с безобидными дружескими подъебками и моментными негодованиями омеги, последний, наконец, завершил свой выходной туалет. Помпезные излишки в стиле Итачи отродясь не любил, посему облик на выход исключением из данного правила не был: новенькая опрятная одежда в виде серых джинсов, выгодно подчеркивающих стройные длинные ноги, легкий волокнистый свитер того же цвета, а так же изящные дополнения в виде дорогих наручных часов и любимой цепочки из каучука и трех серебряных колечек — с ней Итачи не расставался никогда. Застегнув приталенное пальто, омега перекидывает копну распущенных волос на правое плечо. Отчего-то не хочется их заплетать. — Ты будто на красную ковровую дорожку собрался, брат, но никак не на свидание с человеком, которого заочно уже послал. — По твоей логике, надо быть замарашкой? — омега, улыбаясь, язвит, прячет кошелек и телефон в компактную кожаную сумку. — Нет, что ты? Просто порой слишком много зарекаешься, ну да, пофиг. Ты отменил свой вызов такси? — Да, коль вы проявили щедрость, желая меня отвезти. — Вот и чудно, тогда я во двор, а ты пока дверь закрывай. Поездка с Акасуной — определенно хорошее решение. Парни всю дорогу проболтали на отвлеченные темы, даже обсудили пока еще призрачные планы на время летних отпусков. Может планам сроду и сбыться-то не суждено, тем не менее, иногда лучше перебдеть, чем недобдеть. За разговорами и обществом друга волнение Итачи сошло на нет, поэтому, когда его высадили у нужного дома, на душе не стало ни тревог, ни негатива, и даже тенью промелькнул некий азарт. Сектор «Альфа» на барабане, и омега набирает три цифры на кнопках домофона. В сто сорок четвертой квартире, на восьмом этаже не мешкают, открывают фактически сию секунду, не говоря ни слова при этом. Итачи даже приятно, что его, вроде как, ждут. С движением лифта вверх, сердце вновь грозится растолочь грудину силой поспешных ударов, однако внешне омега собран и непоколебим, будто навороченный каменный монумент. Нужная дверь, по прибытию на этаж, обнаруживается быстро. С той же скоростью, что и щелчок замка, опередивший стук омеги. Увидев хозяина заветной квартиры, Итачи невольно замирает, ощущая, как холодеют ладони, пока в груди, тем временем, разгорается пожар. Знойный и тяжелый запах альфы хлыстом обдает по обонянию: необычный и чертовски завораживающий. Его сложно разобрать на составляющие и описать, но Учиха-омега знал точно и наверняка — раньше он ничего подобного не встречал. Может быть, потому чужой запах настолько его привлек? — Здравствуй… те, — немного растерянно приветствует Итачи, до неприличного пристально глядя на альфу. — Привет, — следует незамысловатый ответ с толикой неожиданного стеснения, и мужчина жестом руки приглашает омегу внутрь своей квартиры. Итачи благодарит, когда ему помогают снять верхнюю одежду. Во время нехитрой манипуляции, как максимально внимательный человек, он успевает достаточно хорошо разглядеть своего однофамильца. Стройный и возмутительно статный, выше в росте, но ненамного. По первичному ощущению, в квартире казалось жарко, и одежда Саске не совсем вписывалась в здешний климат: обычные синие джинсы и плотная черная толстовка с длинными рукавами и готическими принтами. Надо же, омега никогда не жаловался на свою память и не считал себя человеком неучтивым, тем не менее, со всеми волнениями, сомнениями и предварительным негативом в сторону незнакомца-альфы, он и позабыл, что Саске имеет группу по инвалидности. Под левым рукавом, с виду, прячется обыкновенная рука, но если взглянуть на механизированную кисть из черного металла с серебристыми вставками — «жилами», становится ясно, что плотная толстовка с рукавами избрана, дабы скрыть протез. Волосы альфы оказались длиннее, нежели показалось Итачи, когда он впервые увидел этого человека на реанимационной койке. С виду непослушные, но так даже интереснее смотрится. Длинная челка практически полностью закрывает левую часть бледного, как луна, лица. Если вспомнить слова Сасори, именно в левой глазнице альфа носит имплант, а если вспомнить еще одни слова реаниматолога, Саске стоит отдать должное — он действительно хорош собой. Черты его лица одновременно мужественные, но довольно нежные: ровный нос, очерченные скулы, красивой формы бледно-розовые губы, а вот раскосый большой глаз, с матово-черным зрачком, буравящим Итачи пристальным взглядом, навевал своеобразную жуть. Сколько омега себя помнил, ему присуща весьма странная фобия — боязнь оказаться под влиянием гипноза, а взгляд альфы, казалось, именно гипнотизировал. — Проходи, не стесняйся, — видимо, учуяв нешуточную скованность своего гостя, хозяин берет его руку в свою, живую и настоящую, и провожает в гостиную. В ярком свете люстры комната выглядит пустоватой, оттого чрезмерно просторной: угловой мягкий диван и пара квадратных кресел темно-коричневого цвета, журнальный столик напротив, стеллаж у центральной стены. Завершающая и весьма гармоничная деталь — сине-серые обои с уклоном в винтаж, а еще белоснежные потолки. Помещение выглядит необжитым, хоть и уютным, может быть, его хозяин совсем недавно сюда переехал, хотя атмосфера вокруг густо, вполне устоявшись, пышет его энергетикой и до боли приятным запахом. От него голова идет кругом, а рот наполняется слюной. Но, не зацикливаясь на странности деталей, Итачи занимает местечко на диване, Саске же устраивается напротив, в кресле. Итачи готов поклясться, в разговоре по телефону этот мужчина казался ему совсем-совсем другим: волевым, дерзким, возможно, нагловатым, но далеко не тем, от кого фонит напряжением и, в то же время, до безобразия чем-то таким, отчего Итачи чувствует себя в своей тарелке. Оба весьма нескрыто разглядывают друг друга, по видимому, это было нормой, с учетом повода к встрече. Попытаться поймать общую волну — уже довольно интимная процедура для альфы и омеги, но да черт с ней. По-настоящему обескураживало то, что никакую волну и ловить не надо, потому как она, судя по всему, настроилась автоматически, стоило альфе открыть дверь своей квартиры. Определенно, Итачи ошибся, Саске никакой не дерзкий и не выебистый увалень, выдающий себя за короля, как сотни прочих самцов. У этого, будто, впрямь за спиной есть трон, как символ некой неоспоримой власти. Тяжелая… Очень тяжелая энергетика: темная, вязкая, обволакивающая, и взгляд альфы ей полностью соответствует. Как там говорят… Прожил множество прошлых жизней, кажется… Определенно подходящая взгляду Саске метафора. Учиха-альфа заметно расслабился, чуть улыбнувшись самыми уголками губ, в то время как Итачи нифига не мог расслабиться, более того, еле сдерживался, чтобы не раскраснеться, как взмокшая девочка. Попадалово… Омега ничего не мог сказать о том, на сколько процентов они с Саске могут оказаться совместимы, тематика их встречи, в данный момент, смущала до обмороков. Находил ли омега Саске привлекательным для себя — хм… Итачи попросту чувствовал себя распеханной самочкой под натиском одной лишь энергетики сидящего напротив самца. И оно, мать вашу, реально пугало. — Признаться, я до последнего думал, что все эти разговоры про беременность — нелепый развод, — а голос вправду приятный, но немного расходится с образом Саске. Мрачноват – о, да. Молчун — на вскидку, вполне возможно. Хотя, он же при погонах, черт побери, такие, обычно, больше делают, чем говорят. — Как видите, при мне нет костюма арлекина и флажков с надписью «Разыграли дурака, ха-ха-ха», — в интонации Итачи едва ли не сталь звенела. — Да уж. Альфа явно был растерян. Омега был растерян не меньше и, откровенно говоря, даже не знал, что вообще делать и говорить? Он не репетировал заранее свой монолог перед альфой по случаю их знакомства, потому что, в принципе, был изначально настроен на совершенно иной поворот событий встречи. И сейчас, казалось, угодил в самую засадную засаду на свете. — В таком случае, вы живое доказательство тому, насколько природа может оказаться несправедлива. Безответственным родителям, а то и тем, кто и быть-то ими не желает и не планирует, она, как должное, посылает детей. Даже если в дальнейшем это дитё обречено, скажем, на приют. А морально подготовленным здоровым людям, с открытыми для ласки сердцами, природа, вместо потомства, выписывает отказной. Ни логики, ни справедливости, — тирада альфы звучит по-старчески философской. — Я уже устал сетовать на природу, — честно признался Итачи, пожав плечами. — Что есть, то есть. Смирился. — Не скажите, — ухмыльнулся Саске, вновь гипнотизируя Итачи единственно видимым глазом. — Если бы смирились, не приехали бы сюда. — Омега хотел было возразить что-то, но альфа перебил его. — Вообще, я полный лузер по части медицинских наук, поэтому не могли бы вы еще раз объяснить вашу ситуацию? То, что альфа сам нашел подход к диалогу, помогло Итачи расслабиться. В душе омега даже поблагодарил собеседника. Так как не первый год имеет дело со своим недугом, если его можно так назвать, Учиха-омега фактически знал о нем все наизусть, но на всякий случай привез медицинское заключение. Мало ли… Саске слушал вдумчиво, хотя по нему видно, что тематика акушерства, а генетики и подавно — явно не его стезя. Этот альфа определенно осведомлен своей природной особенностью, однако великой зацикленности и гордости на данный счет в нем не прослеживалось. С другой стороны, альфе, какой бы он ни был, всегда проще, чем омеге, оттого и забот со своей натурой меньше. Размышления омеги прерывает провокационное урчание его пустого желудка, медленно переваривающего собственные стенки, ведь весь сегодняшний рацион нервничающего Итачи состоял из кружки кофе, да порции пряного творожка. Ситуация выглядела до безобразия идиотской. — Хм. Ясно, — весьма сухо комментирует Саске. — Продолжить беседу предлагаю за ужином.* * *
Кухня в квартире альфы воистину уютная: небольшая, в светлых бирюзовых тонах, которые успокаивающе действовали на глаза, а вот маневры Саске с сервировкой стола заставляли чувственное омежье сердце сжиматься. — Тебе помочь? — напрашивался Итачи, покинув свое место на удобном стуле с мягкой обивкой. — Нет, — альфа даже усмехнулся, будто ему нелепость навязывают. — Сиди. В манипуляциях младшего из двух Учих не было ничего, казалось, особенного: он ловко управился и с кофеваркой, и с посудой, свободно выкладывал в белоснежные тарелки аккуратно нарезанный пирог с овощами и мясом, мать его, определенно домашнего приготовления. Все бы ничего, но когда Саске отрывистыми движениями правой руки переключал протез с одного режима на другой, Итачи едва не бледнел. Хоть альфа вовсе не выглядел ущербным или обиженным на жизнь, омегу наизнанку выворачивало от чувства глубокого сожаления в его сторону. — Давно ты мечтаешь о ребенке? — омега так глубоко ударился в тематику чужой инвалидности, что даже вопроса не услышал. — Прости, что? — Я говорю, давно ты зачать пытаешься? — перед Итачи ставят тарелку с двумя внушительными кусками ароматной выпечки, чашка не менее ароматного кофе в придачу. Альфа, опять же, садится напротив за круглый деревянный стол, предварительно обслужив и себя. — Три года. С двадцати девяти лет хожу по разным инстанциям, хотя в последний год действительно смирился. А тут Сасори колдовать давай… — Тот странный врач, который со мной разговаривал о тебе? — Ага. Мы друзья со школы, поэтому он, порой, весьма настойчив в отношении меня, — под размеренный диалог Итачи приступил к трапезе, параллельно думая о том, что если Саске все готовит так, как этот пирог, то он честно заслуживает титул короля домашней кухни. — Ты не выглядишь на свой возраст. Если бы не знал, сколько тебе лет, считал бы тебя младше себя. Хотя, омегам свойственны такого рода обманки, иногда время над вами не властно. Кстати, а почему так поздно решился на ребенка? Омега пожимает плечами, дожевывая угощение: — Не до этого, наверное, было. Закончил университет, и понеслась свистопляска с аспирантурой и прочим. Там работа, много работы, защита диссертации, потом еще одной. Знаешь, я, наверное, в какой-то мере убегал от личной жизни, чтобы выстроить себе достойную крепость, — боги, Итачи и представить себе не мог, что сегодня его ждет ужин в доме фактически незнакомого альфы под мотивы задушевных бесед. — Диссертации, говоришь? А что у тебя за должность такая? — альфа заинтересованно прищурился, будто пытался выведать какую-то государственную тайну. — Доцент кафедры архитектурного проектирования, — без доли пафоса и зазнайства отвечает омега, в последнюю очередь назвав университет, где преподает. — О, да ты у нас интеллигенция, — кратко ознаменовал Саске, расслабленно откинувшись к спинке стула с чашкой кофе в «живой» руке. — Я просто архитектор и поклонник своего дела, - заскромничал Итачи. — И много за твоими плечами проектов? — с неподдельным интересом уточняет альфа, не сводя взгляда с омеги. — Например, знаменитое офисное здание «Green House» и клуб «Фортуна». Два торговых центра. Несколько проектов за городом, и еще несколько частных. — Хм, недурно, — кажется, альфа слегка под впечатлением. — А ты, значит, человек в погонах? — Старший лейтенант. Но, в качестве военного контрактника, списан со счетов, — Учиха-альфа отсалютовал протезом, и на омегу вновь нахлынуло. Итачи решил не затрагивать никаких личных тем, боясь ненароком задеть больные для Саске темы, однако альфа договорил. — Наверное, как и ты, жил своим ремеслом. Знаешь, по первичному о тебе впечатлению могу сказать, что человек ты хороший, практичный, надежный и действительно здоровый физически, но в твоей ауре есть большая черная брешь. Трудно сказать, сколько лет она с тобой, но она тебя подавляет. — Про тебя могу сказать тоже самое, — парировал Итачи, на сей раз переняв инициативу гипноза взглядом на себя. — Кстати, откуда ты? — включив рационализм, переводит стрелки. Итачи — мастер переводить стрелки. — Я местный. Здесь родился, сюда и вернулся, после полевых приключений, а что? — Просто любопытно. Мы однофамильцы, да и фактура схожая. Подумал, может, путем темпарального парадоксона окажемся родственниками через пятое колено. Про однофамильцев Саске не знал, поэтому глазам не поверил, когда Итачи показал ему свой служебный допуск. Разбор родословных оказался темой занятной и довольно долгой; в основном, слушателем выступал альфа, его родословная, да и семейная история изысками не блистали. Папа-альфа, майор спецназа, погиб не дожив и до сорока, папа-омега, не выдержав утраты, спился, постепенно спускаясь ниже и ниже по моральной планке… Лютая ненависть Саске к алкоголизму для Итачи вполне объяснима, сам альфа, по его острому жаргону, из разряда «ни капли в рот, ни сантиметра в задницу», признался, что даже если чуть-чуть закинет за бороду, становится дурным, поэтому не испытывает судьбу, да и положение неврастеника не позволяет. Ближе к десяти вечера омеге позвонил Сасори, предъявил претензии на тему того, где пропадает его характерный течный дружбан и, кажется, чутка, прям чутка удивился, когда узнал, что Учиха все еще прозябает в гостях у Учихи. — Засиделся я совсем. Ты уж извини, пожалуйста, — омеге в самом деле стало чертовски неловко, когда он взглянул на часы. — Я сам тебя разговорил, — вздохнул альфа, проводив нового знакомого в прихожую и помогая ему надеть пальто. — Поздновато для похождений по общественному транспорту, давай подвезу. — О, а ты, значит еще и машину умудряешься водить, — Итачи откровенно удивился. — Спасибо, конечно, но за мной заедет Сасори, поэтому не переживай, довезут меня в целостности и сохранности. Надеюсь, еще свидимся, — с подавляемой надеждой в голосе, как бы формально, выговаривает Итачи, глядя на альфу, подпирающего стену плечом. — Я позвоню, — привычно мрачновато поясняет напоследок Саске. Прощаются опять по-деловому, будто все еще собираются вершить сделку с какой-нибудь престижной недвижимостью. Однако вся деловитость вылетает из Итачи, стоит сделать шаг за дверь подъезда. А в голове крутится юла, из-за вращения которой омега вообще с трудом воспринимает проведенный, казалось бы, в совершенно чужой квартире вечер. Джип Сасори уже во всю светит противотуманками, подъезжая к завидному силуэту Учихи, сам реаниматолог встречает друга развешанными ушами, готовыми поглощать занимательную информацию. — Я так понимаю, вечер твой удался? — первый вопрос звучит сразу, стоит вырулить из лабиринтов дворов. — Предпочту оставить твой вопрос без комментариев. — Каков засранец, — возмутился Акасуна. — Нормально, я его, значит, с кобелем свел, а он мне фигвамы рисует… Учиха на это лишь заманчиво улыбнулся. Он уже наговорился за вечер и, честно говоря, немножко запутался в сопровождающих его эмоциях. Он расскажет другу простецкие подробности занимательной встречи, но как-нибудь потом. Может быть… А еще, ни разу в жизни омега так легко и машинально не переходил с «вы» на «ты» рядом с фактически незнакомыми людьми.