* * *
С самого утра пасмурного четверга Итачи чувствовал себя ужасно разбитым. Проснулся куда более уставшим, нежели засыпал. Тому виной динамичный предыдущий день и кутеж соседей до глубокой ночи. Кажется, у кого-то был день рождения, а Итачи настолько сдержанный человек, что и не всегда разбираться нагрянет. Ну, бывает. По юности тоже чудили в праздники. Пар Учиха отводит три из четырёх. С последней тайно распускает своих подопечных, поторапливаясь на присланное такси. Необходимо обговорить с людьми проделанную по проекту их будущего дома работу и забрать оплату. В загородном коттеджном поселке архитектора Учиху встречают новые лица. Как оказалось, зрелый омега, с которым Итачи заключал договор, заказывал проект для своего сына-альфы. Мужчина планирует жить в новоиспеченном доме с семьей. Оттого, сегодня Итачи наблюдает перед собой счастливую молодую пару: улыбчивую и неимоверно приветливую. Ослепительно белокурые альфа и омега с искрящимися зелеными глазами. Подбирает же природа однотипных… Прямо как Учихи, у которых даже фамилия одинаковая. Итачи кротко усмехнулся, подумав об этом. Молодой омега, общается с Учихой, обнимая большущий беременный живот, и Итачи смотрит на эту картину с белой завистью. Первенцем пары будет альфа, но они мечтают минимум о трёх детках, чтобы жить большой семьей в чудесном доме, который спроектировал Учиха. Никаких изменений не требуется, архитектурные взгляды Итачи полностью удовлетворили заказчиков. Получив назначенную заранее оплату и расписавшись в договоре, омега отчаливает на том же такси обратно в город. Путь не очень близкий, и, разглядывая мелькающие пейзажи за окном жёлтой машины, Итачи внезапно поддается всепоглощающе хандре. Глядя на милую пару, омега с новым пылом заскучал по своему обожаемому альфе. Боги, как же хочется к Саске. Обнять его, уткнуться в его крепкую грудь, вдыхая родной запах, поддаться долгожданной ласке, дарить ласку самому. Взгляд невольно цепляется за плоский живот, скрытый полами тонкой вязаной кофты. А если и впрямь, такой проблемный омега как он, Итачи, вовсе не способен нарожать детишек? Красивых черноволосых малышей, которые будут, заливисто смеясь, топать маленькими ножками по семейной обители. «Бракованный омега» — с грустной усмешкой думает Учиха. Истинные и любимые — это конечно хорошо. Но какому толковому альфе нужен омега, неспособный к продолжению рода? Тем более, вокруг полно других омег: плодовитых, благоухающих и куда более молодых. Когда из глаз невольно текут слёзы, Итачи понимает, что зашел далеко в темные дебри со своими больными мыслями. И откуда столько волнения и страха? Все же омега стал слишком уязвимым. И полное отсутствие ментальной защиты иногда сводило его с ума. Личная защита меченого омеги — его альфа. Так уж распорядилась природа. Стоит переступить порог дома, как родные стены внезапно обрушивают на уставшего Итачи натиск мерзостного давления, будто он и не дома вовсе. Уютная комнатушка отчего-то полнится пустотой, и, даже не раздевшись, омега падает на диван, сжимая плечи от озноба. Похоже, всё-таки подцепил простуду, шастая на холодном весеннем ветру без подобающей верхней одежды. Он не замечает, как погружается в тягучую дрёму, лёжа в неказистой позе, а когда вдруг просыпается в кромешной темноте под настойчивую трель дверного звонка, едва соображает, где вообще находится и что происходит. — Черт, да иду я! — негодует Итачи, собирая все косяки локтями и запинаясь о небрежно выставленную под дверью обувь. Когда полусонный мутный взгляд впивается в запыхавшегося замерзшего Саске, Итачи кажется, что он всё еще спит и видит прекрасный сон. Его альфа примчался к нему на несколько дней раньше положенного, и обнял с самого порога так, что ребра едва не хрустнули под чужим протезом. Кожа альфы холодная, а его одежду припорошил внезапный майский снег, тающий под ладонями омеги. Морозная свежесть удивительно гармонично смешалась с притягательным запахом Саске, который Итачи так сильно хотел вдохнуть полторы минувшие недели. Осознав, наконец, что подмерзший избранник — вовсе не сновидение, омега сам к нему льнёт. Охотно позволяет гладить свои распущенные волосы, целовать щеки и меченую шею. — Хотел примчаться к тебе вчера, но не получилось. Понадеялся на утро, и снова не подфартило с билетами, — в голосе альфы слышится оправдание и сожаление, но омеге глубоко всё равно. Утро, не утро, Итачи просто рад, что его альфа рядом здесь и сейчас. Обнимает, целует, шепчет ласковые слова, и от совокупности этих действий затягивается зияющая рана в душе, порожденная тоской и собственными переживаниями. — Я рад, что ты освободился раньше обещанного, — мурлыкает омега, помогая Саске избавиться от холодной и мокрой верхней одежды. — Ушёл в самоволку. Альфа, внезапно для Итачи, подхватывает его на руки, дабы уволочь на теплый диван, сладко пропахший омегой и лёгким приятным парфюмом, которым Саске вообще-то запретил Итачи пользоваться. Маскировать парфюмерией столь восхитительный гипнотический запах — грех. За такой запах Итачи надо под трибунал отдать. Постельный. — И не накажут тебя штрафными за самоволку? — любопытствует омега, в излюбленной манере оседлав бедра альфы. — Поймут и простят. Никуда не денутся с подводной лодки, — альфа целует руку Итачи, сжимая ее протезом. — Я извелся весь. — Отчего же? — Оттого, что тебе очень плохо, — внезапно выдает Саске, весьма удивив этим вердиктом Итачи. И тут же спрашивает обеспокоено, одним своим взглядом требуя немедленных и достоверных ответов. — Что случилось? Откровенно говоря, омеге меньше всего хотелось сейчас обсуждать своих внутренних демонов и разрушать мрачной лирикой прелесть этого чудесного мгновения под надежным крылом любимого человека. Но, в то же время, кому, если не Саске, доверить свои страхи и позволить их ликвидировать? Расставить по местам все то, что расставить пока не успели. Расцепив объятия, Итачи садится рядом, протиснув свои пальцы между пальцами протеза альфы, сжимает искусственную руку, согревая своей, будто живую. — Скажи, ты бы любил бесплодного омегу? — вопрос слетает с губ Итачи фактически неосознанно. И вот уже альфа с обескураженным выражением лица поглядывает на омегу. — Знаешь, может, конечно, рано об этом судить. Или я попросту несу сущую чушь, но мне чертовски страшно. Страшно стать бесполезным, неспособным дать тебе семью. Всё-таки я тот еще уникум по части физиологических особенностей… — Итачи, за что ты меня любишь? — перебивая, на полном серьезе интересуется Саске, и теперь очередь омеги смотреть на него округлившимися глазами. — В каком смысле? — В прямом. Вопрос Саске звучит настолько нелепо, что Итачи пробивает на смех, который он с трудом в себе подавляет, дабы ненароком не обидеть свою пару. — А разве любить тебя нужно за что-то? Ты — мой человек. Я люблю тебя, за то, что ты такой у меня есть. Мы вроде уже говорили об этом. Болен тобой. Мне невероятно хорошо с тобой. Это как личный храм, где каждая деталь — святыня. Когда красноречие омеги поднимают на смех, Итачи хочется провалиться сквозь землю. Сказать, что стало неприятно — ничего не сказать. — Глупости. Какая еще святыня? Ты глянь на меня, — сжимает крепче руку омеги протезом, — Однорукий, одноглазый, пришибленный на голову. В определенные сезоны прозябаю у неврологов, как последняя развалина. Вою в подушку ночами от болей, когда нормальным людям спать нужно. Про то, что дотошный и собственник — говорить нечего. А ты вцепился в меня, будто выбирать не из кого. Сказанное альфой порождает острое желание хорошенько приложить ему по лицу и следом выставить за дверь. Слышать от него подобные речи минимум отвратительно. Саске в одночасье осквернил ту самую сокровенную святыню, коей омега рисует его в своем понимании. — Ну, что ты сейчас чувствуешь, Итачи? — вопрос выводит из забвенья и возвращает к здравому смыслу. Грустная улыбка ложится на губы, и чувство стыда за свой вопрос заполняет каждую клеточку. Наверное, омега только сейчас окончательно осознал, насколько он любим. Ощутил в полной мере ту боль, которую причинил альфе своими глупыми страхами. — Иди ко мне, — альфа собственнически усаживает Итачи обратно на свои колени, гладит его волосы, плечи, руки. — Если на то пошло, я ни дня не оценивал тебя как инкубатор. И тайно надеялся, что и я для тебя не одноразовый бык с окольной фермы. Ты нужен мне, понимаешь? Я живу тобой. Пожалуй, это всё, что нужно осознавать Итачи для полного умиротворения на сердце. — Всё же, я недооценивал твою интуицию, — проговорил бархатно омега, зарывшись пальцами в волосы Саске, прижавшись своим лбом к его. — Честно говоря, я тоже сперва всё списал на интуицию, — признается Саске. — Позже подумал, что накручиваю, безбожно приумножая свою значимость. Потом снова свалил на интуицию, а в итоге понял, что я тебя просто чувствую, — губы альфы растянулись в упоительной улыбке. — Хороший мой, как же это здорово — тебя чувствовать! — альфа уткнулся омеге в грудь, будто в божество, дарующее чистейшую эйфорию. Так и сидели некоторое время, обнимая друг друга и приводя в гармонию бушующие эмоции, пока прохладная ладонь Саске не легла омеге на живот, нежно оглаживая упругую кожу. — Видишь, наш малыш позволил мне тебя чувствовать. Даже не представляю, насколько он еще мал, но уже переживает за родителей. И наверняка обижен на папу-омегу, который накручивает себе всякую чепуху. Заявление вынудило Итачи отпрянуть и уставиться ничего не понимающими глазами в единственный глаз Саске. Омега молчал, детально анализируя услышанное и, честно говоря, мало понимал то, о чем говорил сейчас его альфа. А Саске, будто зачарованный, всё еще легонько поглаживал пока что плоский омежий живот. — Ты уверен? — сомневаясь, спрашивает омега, никак не принимающий с первого раза простую истину. Альфа согласно кивает. — Не первый день предполагал, что вас уже двое, теперь убедился окончательно. Ты даже пахнуть стал по-другому. Еще аппетитнее, хотя мне казалось, что аппетитнее уже некуда, — шутливо усмехнулся. — Лабильный чрезмерно, но, думаю, это всего лишь адаптация к беременности и игра гормонов. Поправим. И у меня будет самый счастливый беременный омега. Вместе с благими гарантиями Итачи перепадает поцелуй. Омеге пока трудно воспринимать факт наличия у себя беременности, однако слова и чутье альфы внушают доверие. Такая она — совершенная совместимость, а вовсе не резусы и не генетика.* * *
Переезд к Саске стал для Итачи событием значимым, несмотря на то, что омега не испытывал по данному поводу ни капли волнения или острого нежелания бросить своё нагретое гнёздышко ради прихоти своего альфы. Учиха-омега будто пересёк финишную черту, за которой осталась вся его прежняя жизнь, определенные привычки и нюансы в ней. Но, чувствуя вокруг себя такую родную и сладкую атмосферу своей пары, личный мирок Итачи охотно готов был прописать себе новую историю, в которой найдется местечко для троих. Жить как семья альфе и омеге безумно нравилось. Нравилось делить превратности быта на двоих. Радость альфы по поводу своего к нему переезда Итачи с лёгкостью читал в его проникновенном взгляде, ауре и настроении. Хотя Саске и не скрывал того, что с нетерпением ждал, когда поделит своё жилище с любимым омегой. Вопреки ожиданиям, на новом месте Итачи за считанные дни пустил сочные корни в обогретую альфой почву, и в определённый момент стало непонятно — как можно было существовать столько времени друг без друга? Сидя в машине Саске, омега изо всех сил пытался подавить ужасное волнение, отдающее дрожью в руках и рассеянностью в мыслях. Итачи отчаянно думал, что на парах он нес всякую чушь, то и дело ронял мел из руки, и пока совестливые студенты отвечали Учихе-сэнсею на семинарские вопросы, он вообще их не слушал, думая о своем, омежьем. Сегодня альфа везет Итачи на приём к Сакуре, где Харуно должна либо подтвердить, либо опровергнуть наличие беременности омеги. Лично Саске ее подтверждения нафиг не сдались — он уже чувствовал себя гордым папашей семейства, который хорошо постарался. А вот омегу явно не помешает убедить, хотя бы потому, что беременного в нем не заподозришь. Подозрительно гладкое общее состояние, скромный аппетит, да и эмоциональная лабильность улетучилась с переездом в квартиру альфы. Стоит припарковаться у здания перинатального центра, рука альфы ложится на колено Итачи, выводя омегу из ступора предвкушения. — Эй, ну ты чего? Всё ведь хорошо, — с улыбкой заверяет Саске. Омега тоже улыбается, сжимая в руках папку с медицинскими заключениями. Однако в ответ помалкивает, потому что в голове царит сумбур. По изначальной договоренности присутствовать на приеме Учихи собирались вдвоем. Альфа хочет быть в курсе всего, что касается беременности его омеги. В вечернее время народа в клинике не так уж много, а на диванчиках у кабинета Харуно вообще никого. С Сакурой Саске общается по-свойски, особенно после совместного путешествия в столицу, где Харуно с Узумаки травили душу несчастному самцу своими нежностями, на которые эту альфа-парочку внезапно пробило спустя столько лет мозгоебства. — Можно? — первым в дверь просторного светлого кабинета заходит именно Саске и невольно становится свидетелем милейшей розово-блондинистой ванили: В кресле, за докторским столом вальяжно восседает Узумаки Наруто, а на его могучих коленях расположилась Сакура в полурасстегнутом белом халате. Парочка даже не успела расцепить объятий, вытаращившись на беспардонного старлея. — О, Наруто… Вижу, ты всё-таки записался на прием. — Учиха явно насмехается. — И что исследуете: твою потенцию или голый живот Сакуры? — Мог бы и постучать, — ворчит Харуно, поспешно застегивая халат и отпихивая от себя кресло на роликах, в котором все продолжает сидеть Узумаки. — Да ладно, и не такое видели. — Какого черта ты здесь делаешь? — возмутился альфа-блондин, явно недовольный внезапным появлением своего, вроде как, лучшего друга. — Так практикуюсь ведь. Возможно, скоро же твоим начальником охраны стану, жопку твою беречь буду, а ты мне вопросы дурацкие задаешь. — Учиха ответил настолько искренне, что на мгновение Узумаки и впрямь повёлся. — Да ладно, сдался ты мне. Мы вообще-то к доктору пришли. По делу, — наконец альфа за руку заводит в кабинет взволнованного Итачи, который при виде незнакомого лица, казалось, совсем замкнулся. — Ой, здрасьте, — заулыбавшийся во все тридцать два зуба Узумаки, наконец, оторвал зад от кресла, приветствуя возникшего в кабинете омегу. — Привет, — немного стесняясь, поздоровался Итачи, пожимая поданную ему для приветствия руку. Наруто с таким явным интересом пялился на омегу своего кирпичнорылого старлея, что последнего это немножечко выбесило. Хотя, с другой стороны, Саске был чертовски горд представить избранника кругу своего вращения, пускай и единичной его части. — Здравствуй, Итачи, — в разговор вклинивается Сакура, улыбчиво приветствуя своего давнего пациента. — Присаживайся, пожалуйста, — провожает омегу к креслу, и, чувствуя, как омега взволнован, просит обоих альф покинуть помещение. — Но… — едва попытался молвить слово Саске. — Вон! — не сдержалась Харуно, но сию минуту смягчила порывы. — Я позову тебя, если будет нужно. Прием пациента Сакура обыденно начинает с вопросов о его самочувствии и сразу вносит новые записи в амбулаторную карту. Её аура с грозной резко меняется на приветливую и светлую, как невзначай подметил Учиха-омега. И как только Харуно, умудряется состоять в отношениях с таким же альфой? Тем более, между альфами так или иначе инстинктивно существует элемент соперничества. — Проходи. Сакура приглашает Итачи в затемненную комнатушку для проведения УЗИ. Омега был здесь не раз, оттого прекрасно освоился: сам стелет пеленку на удобную кушетку, расстегивает брюки и задирает тонкий свитер, прежде чем удобно улечься. Холодный гель, размазанный датчиком по коже, вызывает ощущение мурашек. Какой-то миг омега даже не дышит, будто малейшее движение исказит картинку на экране аппарата. Надавив на живот омеги чуть сильнее, альфа ведет датчиком ближе к лобку, снова надавливает, фиксируя взглядом данные на мониторе. Итачи мало что понимает в размытых очертаниях, рисующих пятна и контуры полостей. И когда Сакура разворачивает к нему монитор, омега даже не знает, что он должен там высмотреть? — Видишь эту белую точку? Вот здесь, сбоку, — альфа указывает на изображение кончиком шариковой ручки. — Это твой ребёнок. Форма плодного яйца соответствует семи-восьми неделям, что говорит о развитие, неотстающем от сроков. Обычно обменную карту выдают в сроке двенадцати недель, когда у эмбриона закладывается нервная система. Но так как ты, Итачи, числишься в группе риска, я оформлю тебе обменку сегодня. Необходимо отслеживать течение твоей беременности с самых начальных сроков, — завершив свои врачебые наставления, Сакура улыбается. — Наконец-то могу поздравить любимого пациента со скорым пополнением! Наверное, это кощунство по отношению к своей паре, но официальный врачебный вердикт о беременности производит воистину шокирующее впечатление на измученного своим недугом омегу. Надо же, под его сердцем поселился долгожданный кроха. И непросто кроха, а плод подлинных чувств истинной пары друг к другу. Итачи всегда казалось, что узнай он о своей беременности, впадет в прострацию, или будет наматывать сопли счастья на кулак, сидя во дворике. Но, вопреки ожиданиям, хочется улыбаться. И вместо светлой грусти на душе царит абсолютное умиротворение. Он подарит миру новую жизнь. Окутает скопившейся нежностью любимого альфу и их маленькое солнышко, подарив своим мужчинам всего себя. Хм, ведь у них с Саске, наверняка, может родиться и девочка… Грациозная омега, или волевая альфа. Итачи подловил себя на мысли, что ему совершенно безразличен пол их с Саске ребенка, лишь бы малыш хорошо развивался и родился здоровеньким. Уточнив диагноз по данным УЗИ, Сакура назначает Учихе повторить ряд устаревших анализов. Их немного, с учетом того, что омега обследован от и до, и к наступившей беременности оказался полностью подготовлен. Необходимо лишь постоянно наблюдаться и проходить плановые ультразвуковые скрининги во втором и третьем триместре и, само собой, максимально беречь себя. Как оказалось, Итачи светит ранний декретный отпуск, и он прямой объект для кесарева сечения. По поводу течения беременности рано еще делать прогнозы, однако Сакура предупреждает, что дело это непредсказуемое. Сегодня хорошо, а завтра тошнота и отеки на ногах. Но омега не боится. Он уже давно морально подготовился к капризам беременного организма. На прием Итачи заходил похожим на разбитую вазу, а вышел из врачебного кабинета сияющим, как тысяча лампочек и с заветной обменной картой в руках. Прямиком в теплые объятия своего альфы. Отвесив будущим родителям поздравлений, Узумаки предлагает съездить куда-нибудь всем вместе и скромненько отметить столь приятные новшества. Еще бы, кирпичнорылый засранец станет папашей, с ума сойти… Может, улыбаться почаще начнет и поменьше ворчать. — Отметим все вместе, когда он родится. А на сегодня мы хотим побыть вдвоем. Да и вам, наверное, не помешает закончить начатое, — кивнув в сторону Сакуры, усмехнулся Саске, всё еще прижимая к себе завороженного хорошей новостью омегу. — Ну, как знаете, — согласился Узумаки немного разочаровано. Он уже успел оперативно перестроиться с волны интимной, на волну праздничную, искренне радуясь за Учиху. Как бы порой они с Саске не стебались друг над другом, Наруто всегда знал, что его дотошный друг —хороший и надежный альфа. И просто обязан откопать протезом в куче хлама жизни свою прекрасную розу счастья. Приложившись к всеобщему позитиву, Сакура совсем забыла напомнить Итачи, что следующий прием состоится через две недели, а пока выстаивали на парковке у здания клиники, наказала Саске холить и лелеять своего беременного омегу. Уж Харуно, как никто другой знает, насколько долгожданная и выстраданная у Итачи беременность. Омега греется в машине, с интересом листая выданную ему обменную карту, все еще не веря, что получил столь заветный документ, а Саске докуривает сигарету около своего авто. Надо бы проследить за этим делом. Курить меньше, либо бросать, в конце концов, он уже давно не на войне и не ведет серые однотипные деньки, которые еще недавно топил в пресловутом сигаретном дыме и работе. — Куда поедем? — интересуется воодушевленный довольным лицом своего омеги Саске, усаживаясь за руль. — В Сапфир. Хочу вспомнить наше первое настоящее свидание, — отвечает Итачи, вытянувшись к альфе, дабы обнять его. — Чудесное было свидание. В ту ночь так и не заснул. Выкурил пол пачки на балконе, думая о нас, — после скромного признания Саске целует омегу в щеку, забравшись согретыми руками под его кофту. — Откормить тебя нужно, а то сынишке совсем там тесно будет, когда подрастет. Итачи не возражает. Впрямь проголодался немного за день, правда, не только по еде. Украдкой окинув взглядом своего обожаемого альфу, омега оценил масштабы всех своих аппетитов и решил, что в Сапфире пробудут недолго. Десерт, сидящий за рулем интересует Итачи гораздо больше, нежели ностальгия по первому свиданию.