С точки зрения

      С истрёпанными временем концами его маски уже давно пора что-то делать. Подрезать немного торчащие нитки, заново обработать край, попробовать как-нибудь аккуратно заделать эту брешь над слуховым каналом. Он наверняка не успеет сделать этого как следует сейчас, рано утром, когда на сборы осталось от силы часа пол. Да и то, что шитьё определённо не его конёк дело явно затормозит.       Пожалуй, он займётся этим вечером. Как обещает себе уже не первый день с утра, за пару секунд до того, как завязать на затылке надёжный и удобный узел из потрёпанных концов маски. И как и каждый чёртов раз до этого, вечером он будет чувствовать себя слишком уставшим, не только для того, чтобы держать иголку кончиками пальцев, но и просто доползти до своей кровати, чтобы упасть лицом в подушку. Даже натягивать старое, проеденное молью и просто временем, тёплое одеяло до самого подбородка не будет абсолютно никакого желания.       «Нет, в этот раз точно» - успокаивает свою совесть Рафаэль, как и много раз до этого. Ту самую совесть, которая уже практически не пытается убедить его в том, что он себя слишком сильно запустил.       ─ Держи, Раф, ─ говорит Эйприл, протягивая ему пластырь и какую-то дешёвую мазь с тетрациклином и кивком указывает на ноготь, сорванный во время вчерашней «прогулки».       Подумаешь, немного воспалилось. Большое дело. Но Раф молча берёт вещи из рук девочки, не так уж это и бьёт по его самомнению, чтобы отказываться от лекарства, которого у него и его братьев от самого рождения дефицит. Не носиться с ним Эйприл, яро и раздражающе настаивая на перевязке, так ведь.       Эйприл заскочила к ним с утра всего на полчаса, передать кое-какие нужности и вкусности. Балует их, как кажется Рафаэлю. Уж очень сильно балует. Но всё же он верит в её благоразумие и умение знать меру даже в том, что касается заботы. Особенно с Лео. А то он вообще зазнается, почувствовав себя хозяином положения.       Но странно, что за это короткое время Эйприл таки успела разглядеть его воспалившуюся рану, а братья даже спустя уже почти двенадцать часов нет. Ему почти обидно.       ─ Раф, сегодня твоя очередь готовить, ─ кинул Микеланджело брату, ретируясь из кухни как можно скорее. Видимо спеша использовать свободное время на что-то кроме готовки на пятерых, как он это делает в большинстве случаев.       «Вовремя решил перекинуть на меня свои обязанности» ─ подумал Рафаэль, сунув мазь за пояс, пока глазастый братец, не обратил на неё внимания.       Сорванный ноготь ныл из-за воспаления, начавшего действовать лекарства и туго наложенного пластыря. Ясное дело, работать будет не особо удобно, но и возражать не хочется.       Мысли в голове совершенно путаются, когда Рафаэль, пересилив дикое нежелание подходить к плите, всё же берётся за готовку. От ингредиентов до больного пальца, потом резко сворачивают в сторону пары набросков, что он вчера сделал посреди ночи и нехватки красной краски для граффити. От дырки в бандане, края которой так неудобно щекочут кожу над слуховым каналом, до затупившегося кухонного ножа и обратно к красной краске и промокшей повязке.       Ему кажется, что он что-то забыл, когда начал сообщил о готовом завтраке, остаткам которого предстояло стать ещё и ужином, поскольку обеда у них нет. А может и наоборот сделал что-то лишнее.       Хотя, неужели ему не всё равно?       Братья ничего не говорят о приготовленном, только Майки как-то странно поглядывает то на свою порцию, то на него. Видно всё же напортачил, но не особо критично.       ─ Ты порезал горошек? ─ не выдержав, всё-таки спросил Микеланджело, вставая из-за стола последним.       Завтрак закончен, Дон и Лео уже куда-то ускакали, словно заводные игрушки. Похоже, день у них не задался. У одного из них, по крайней мере.       ─ Увлёкся, ─ отвечает Рафаэль, неопределённо пожав своим широким плечом.

***

      Иногда Рафаэлю кажется, что у Лео есть несколько двойников.       Один из них ─ Лео. Он его настоящий брат, тот который не прочь подурачиться вместе, сделать какую-нибудь глупость на спор, смотрящий дурацкие мультики по вечерам и который решил завести инстаграм, просто потому что он это может. Надоедливое существо, но всё же не плохой парень.       Второй ─ зануда Леонардо. Папенькин сынок жаждущий всегда быть впереди планеты всей и откровенно раздражающий его одним только тоном своей речи. Нет, правда, каждое его слово звучит так, будто мнения других для него не существует в принципе. Рафаэль вполне готов терпеть его заскоки, надеясь, что Лео вот-вот утихомирит этого пижона. А потом срывается, так и не дождавшись.       ─ Вы чего это тут? ─ спросил Раф, у Дона и Майки, влетевших на кухню ради стакана воды и изрядно потрёпанных. ─ Разве тренировка уже закончилась?       Он опять задержался с уборкой кухни, которая требовалась каждый раз, когда за готовку брался не их великий шеф с нунчаками. И как-то забылся. Наверняка отец снова устроит ему тёмную, когда он войдёт в додзё, но ведь это будет не сейчас, так что беспокоиться не о чем.       ─ Да там такой беспредел твориться, ─ махнул Донни своей лапой в сторону «учебной».       ─ Хватит уже возиться здесь, ─ выпалил Майк, выхватывая из пальцев Рафаэля мокрую губку. ─ Не знаю, что вы уже успели не поделить, но сейчас определённо твоя очередь успокаивать этого терминатора.       А ещё есть Лео, который не выспался. Жёсткий, грубый, раздражённый и язвительный, но определённо безобидный, поскольку слишком быстро устаёт. Почему это именно его боится команда «Б», Рафаэль определённо никогда не поймёт.       ─ Хорошо, ─ ухмыляется Раф, вытирая руки полотенцем, ─ Но вечерняя уборка полностью будет на вас двоих.

***

      Отец что-то всегда говорил Рафаэлю о терпении, об умении контролировать свой гнев и что-то ещё с буддийским уклоном, но ученик не слушал. Не зря он сам себя считает нерадивым студентом. Нет, Раф даже готов был признать тот факт, что в словах мастера было очень много чего полезного, и он бы с большим удовольствием прислушивался бы к ним, изъясняйся отец немного проще. А если ещё немного подумать, неужто только ему одному в семье нужны эти же советы?       ─ Я уже устал, ─ вздохнул Лео, вновь нехотя макая самодельную кисть для каллиграфии в чернила, разбавленные водой.       Своеобразный урок длиться всего минут десять, а несравненный Леонардо уже сдался, признавая поражение перед кистью с жёсткой щетиной. Думается Рафу, именно здесь и кроется причина того, что отец так настойчиво тащит его на медитацию почти каждый вечер. Братцу не составит никакого труда раз за разом, словно в замедленной съёмке отрабатывать одно и то же като хоть целый день, но как только дело доходит до кропотливой работы, требующей от него сидеть на месте и пялить в одну точку хотя бы час он становится абсолютно беспомощен. Странно, что он ещё способен смотреть по ТВ что-то, что длиться дольше рекламного ролика. Хотя утверждение слишком спорно, ведь это не совсем одно и то же.       ─ Да брось, тебя же расслабляют все эти медитативные действия, ─ решил отвлечь братца от скучного занятия Раф, пока учитель удалился ненадолго из додзё. Может если его занять чем-нибудь кроме вычерчивания от руки тонких и аккуратных линий, то он выполнит задание хотя бы кое-как. ─ Неужели ты не видишь ничего прекрасного в искусстве каллиграфии?       ─ И это говоришь мне ты, ─ улыбнулся Лео, во все глаза глядя на то, как Рафаэль выводит очередной ряд завитушек и искренне веря в то, что это остаётся незамеченным. Эх, и почему же Раф не использует это как возможность поиздеваться над братишкой? Ведь последний даёт ему поводов вагон и маленькую тележку.       ─ У меня весьма специфичный взгляд на расслабление.       ─ Так посвяти же меня.       Ну, раз Лео так сильно этого хочет, что даже кисточку отложил в сторону. Хотя велика вероятность того, что он просто отлынивает от задания всеми правдами не правдами.       ─ Когда нам было по десять лет, то я в свободное время собрал за три дня пазл чистого голубо неба из трёх тысяч кусочков. И до сих пор периодически вынимаю его из самодельной рамки, чтоб вспомнить былое и отдохнуть.       Рафаэль не особо долго задумывался над ответом и не то чтобы скрывал это своё маленькое хобби. По крайней мере о нём уже давно знал как минимум Дон, подаривший ему ту самую головоломку шутки ради, как ему казалось тогда. Майки, частенько залетавший в те годы к нему в комнату без стука и, как следствие застававший его за этим занятием. Ровно как и за игрой в солдатики, коих у него до сих пор великое множество валяется где-то в подкроватье. На счёт отца Рафаэль не уверен. Он, конечно, догадливый, проницательный и всякое такое, но на прямую никогда не интересовался какими либо его увлечениями помимо тяжёлой атлетики, ну и живописи пару раз. Да сам Рафаэль делиться этим не спешил. Не скрывал, просто, зачем трепаться лишний раз?       ─ Врёшь, ─ скептично прищурил Лео один глаз, глядя на то, как Рафаэль начал выводить помимо иероглифов рамку на полях бумаги.       ─ Ах, если бы, Лео, ─ вмешался в разговор Майки, со скучающим видом вырисовывая какие-то цветочки, по краям текста. ─ Не будь это правдой, то я бы без всякого зазрения совести заявил, что наш братишка несдержанная сволочь с дурным характером.       Леонардо ещё пару раз моргнул, осмысливая новую информацию. Многовато для его простенького, полу стереотипного и немного отдающем чем-то приторно идеальным взгляда на жизнь.       ─ Ты больной, ─ негромко констатирует Лео, продолжая следить за монотонными движениями кисти.

***

      С точки зрения здравого смысла Рафаэля, который у него всё-таки есть, вопреки всеобщему мнению. Лео может быть тем ещё придурком, если уж вобьёт себе что-то в голову. И он даже боялся себе представить, что будет, если по какой-то нелепой случайности в его голове застрянет девчонка.       На Майка рассчитывать не стоит из-за его косноязычия, лучше сразу попросить его держаться в стороне. Дон редкостное ментальное бревно даже не поймёт что что-то не так, а сенсей посчитает, что одной беседы вполне хватит. Угадайте, кому выпала честь разгребать весь этот беспредел сегодня вечером? А ведь это не так просто, как кажется на первый взгляд, подступиться к братишке так, чтобы тот действительно тебя выслушал, а не просто механически кивнул в ответ на твои слова.       Рафаэль чувствует, что устал. Он не разочарован, не зол, не считает жизнь бессмысленным времяпрепровождением, которого у них бы лучше не было.       Он просто устал.       Он смотрел на истрёпанные концы банданы, свисающие с прикроватной тумбы, заваленной помимо всего прочего важного хлама набросками, карандашами и обломками пастели. Её уже давно пора было бы привести в порядок и подштопать. Подрезать немного торчащие нитки, заново обработать край, попробовать как-нибудь аккуратно заделать эту брешь над слуховым каналом. Столько всего, а сил хватает лишь на то, чтобы рухнуть на кровать и упереться лицом в подушку.       Сон не идёт, а нутро подсказывает, что из-за этой Караи они настрадаются только так. Из-за этого он чувствует себя ещё более уставшим.       В какой-то степени он понимает, что это невысказанные кому-нибудь живому, не сформулированные мысли не дают ему отдохнуть спокойно. Но говорить здесь ему не с кем.       Лео отпадает на ближайшие недели две. Из Дона слушатель такой же хороший как из камня, Майки слишком Майки. Нет, вариант конечно хороший, но не в этот раз. А отец. Давайте просто оставим этот вариант без комментариев. И даже Спайк уже уснул, хотя по идее этот вид черепах ведёт активный ночной образ жизни.       Его страничка в социальной сети практически пуста, а своим скудным и странным содержанием уже наверняка заслужила почётное место на странной стороне. Но какая разница, ведь с неё так удобно слушать музыку.       С точки зрения Рафаэля интернет ─ это страна не спящих и абсолютно неинтересных друг-другу людей. Он нисколько не безопаснее тёмных переулков тёмной ночью в каком-нибудь пригороде, а его глубины засасывают в себя не только анархистов, но и откровенно больных самых разных мастей. А в дополнение ко всему прочему абсурду, ключом в эту кроличью нору, под распинаниями о свободе слова скрывая не только тех, кто в этом действительно нуждается, является гигантская луковица.       Но Рафаэль каждый раз копается здесь не ради поиска очередного бандита, которому можно надавать по роже чтобы выпустить пар. Ему таких и в жизни вполне хватает. Он здесь ради Шивари, а не роли виджиланте. Ему бы справиться с очисткой улиц Нью-Йорка от всякой падали, или хотя бы Манхеттена. На весь Мир он даже не замахивается. Ведь, в конце концов, даже если на всех улицах спокойно, у современных отморозков всё равно будет в распоряжении целый интернет.       У Рафаэля скачут в голове не сформулированные мысли и обрывки туповатого сериала Лео, под альтернативный рок. Они мешают спать, ища выхода и оставляя будущего мастера дзюттэ с чувством того, что прошедший день проехал по нему на катке.       Под его весом слегка скрипнула ножками старая кровать. Ему бы проветриться, но желания подниматься наверх нет абсолютно никакого. Гриф карандаша чуть шуршит, оставляя на бумаге штрихи всех оттенков серого.       Странно, что попытку избавиться хоть ненадолго от навязчивых мыслей люди называли искусством, но Рафаэлю без разницы, пока это работает. Пока это даёт ему возможность поспать и забыть ненадолго обо всём: о сорванном и ноющем ногте, о самовлюблённой дочурке Шредера, о том, что братишка крепко влип. Это даст ему возможность поспать и не встретиться завтра с парнем, сующим кусок мыла в его лицо.       Хотя, если подумать, крайне велика вероятность, что он просто придурок со сбившимся ритмом, а все эти его домыслы тут вообще не причём.       Он зевая дорисовывает Караи хвост гидры и змей в волосах, сам не понимая почему.