С точки зрения

      Мир, в который их занесло в этот раз, ему как минимум странно неприятен. Для него самого это было весьма интересным и неожиданным открытием, если учитывать тот факт, что до этого они бывали во вселенных куда более ненормальных, чем эта. Да и вообще подобного раньше не случалось даже в изначальной, или «корневой», как выражались эти умники, вселенной. В том чёрно-белом мире правили резкие углы, глубокие тени, грязные переулки, вечно голодные городские крысы с помоек и мусор, который выбрасывался прямо на тротуары типами разной степени отмороженности. Раф разделял с ним эту симпатию, хотя вслух и не высказывался, предпочитая держать между ними и их двойниками максимальную дистанцию, наслаждаясь нуарной атмосферой не в близком контакте.       Мир же их двойников с буковками на пряжках и Эйприл с декольте глубоким настолько, насколько ей позволял его сделать глубоким её жёлтый комбенизон, тоже был весьма и весьма интересен. За счёт декольте или же Шредера, харизматичного, гениального и ушибленного на всю его железную голову? Майки не сможет сказать точно, уж больно эти два элемента хорошо дополняют друг друга. Они прекрасны в купе.       Но этот.       − И всё же Донни, я настоятельно рекомендую тебе следовать нашим изначальным чертежам.       Ну вот, опять. Честное слово, двойник Дона из этого измерения просто невыносим, когда дело касается его работы, механизмов и прочей научной фигни, которую он определённо любит слишком сильно.       Дон лишь отмахивается от сделанного замечания и продолжает «творить» дальше, самозабвенно, периодически перебегая от стола с механизмом до стола с инструментами и запчастями и обратно.       − Донни, это уже совершенно не походит на чертёж.       Нет, Майки не считал что Донателло из этого измерения такой уж зануда. Да и местный Майки горячо его в этом убеждал, а себе он верил, как никому другому. Он даже был готов на слово принять тот факт, что у него хорошее чувство юмора.       − Зато работать будет, − вновь отвечает Донни, стирая капли пота со лба и оставив на их месте чёрные разводы мазута.       − Тряпку? – Донателло всё ещё в тайне надеялся на что-то. Например, на то, что хоть в этот раз его двойник из другого мира будет большей его копией, наверное.       − Позже, − Дон наверняка даже не услышал вопроса, настолько он был поглощён работой. Вероятнее всего просто ответил по инерции.       Донателло лишь вздохнул, глядя на то, как его мир порядка, последовательности и логики превращается в творческий хаос, преследовавший Донни, как бы сильно он не старался всё упорядочивать.       − Не отвлекайся! Сейчас твой ход, − дёрнул Майки его астральный близнец.       Действительно, его собственные размышления были интересны, но не настолько важны, чтобы прерывать ради них дружескую партию настольной игры с целой горой мудрёных правил, которые усложнялись по ходу дела, чтобы не давать скучать обеим сторонам.       Но Майки надоело. Видимо этот факт был слишком очевидным для его напарника, хотя он искренне верил в то, что никоим образом не показал потерю своего интереса.       − О чём задумался? – спрашивает Микеланджело, как бы невзначай.       − О том, что мы слишком разные для того чтобы быть одним и тем же существом, − ответил Майки, делая свой ход.       − Да, но суть у нас одна и та же, − ответил Микеланджело. Философия наедине с собой им обоим явно не чужда, так что в данной ситуации наверняка выглядела как нечто совершенно нормально. Бессмысленная, иногда полностью абсурдная беседа – их общая черта.       − Не совсем, − Раф слишком сильно сливался с пространством. Настолько сильно, что порой начинал казаться какой-то своеобразной деталью интерьера. Он уже наверняка давно слушал их ленивый диалог, пролистывая старую газету под бубнёж двух Лео в додзё и работающий телевизор. – Будь мы настолько одинаковыми то с вашим Рафаэлем мы бы уже друг друга поубивали, но это было бы как минимум весело. А с этим амбалом мне просто скучно. Я совершенно не понимаю его дурацкий акцент, − закончил свою мысль Раф, начав при помощи погрызенной шариковой ручки вырисовывать какие-то узоры поверх печатного текста.       − Я тебя не совсем понял, − Микеланждело больше выбило из колеи не то что сказал Раф, а то что это сказал именно он.       − Забей, я не очень хорош в объяснениях.       Беспорядочные штришки и линии начали складываться в набросок портрета мисс О’Нил-Джонс, которая почему-то любила красить свои красивые рыжие волосы в насыщенный вишнёвый цвет.       А Майки своего брата понял. Он всегда его хорошо понимал.

***

      − И так, народ, − начал свой инструктаж Леонардо, стоя у самого края крыши спиной к группе. В голову Майки лезли нехорошие мысли о том, насколько стойка лидера сейчас не надёжна. Небольшой удар по коленной чашечке и он полетит вниз с высотного здания и будет долго махать им рукой на прощание. – Наш Дон выяснил, что устройство, необходимое для того, чтобы закончить портал в ваш мир находиться у клана Фут под предводительством Караи.       − Ещё раз, почему мы не можем их просто попросить его отдать? – Лео уже не единожды задавал аналогичный вопрос, но лидер местной компании просто его игнорировал, специально или же намеренно, не известно. Посему сейчас с этим братишку опередил Раф. Вероятнее всего логично предположив что ему ответят, поскольку игнор будет чреват.       − Потому что клан Фут нарушил наш договор, открыв портал в ваш мир и перетащив сюда по своей глупости, – ответил Леонардо. – Нам незачем с ними церемонится в этот раз и никакое соглашение этого не изменит.       − За то диалог мог бы не переносить это недоразумение на новый уровень, − заметил Лео. – Возможно, даже вернуть всё в мирное русло.       − Верить клану Фут и Караи в особенности – это самая большая глупость которая могла придти в твою голову коротышка, − ответил за брата Рафаэль.       В это мгновение напряжённой тишины Майки изучает два пересёкшихся между собой взгляда таких, казалось бы одинаковых существ как Раф и Рафаэль.       Глаза Рафаэля сужены. Вечно закрыты полупрозрачным белёсым нижним веком, словно он всегда в бою и его глазам просто необходима эта дополнительная защита. Словно он всегда в опасности, в любое время суток может кинуться в бой. За этим сизым туманом едва можно различить блёклую зелень радужки и опасно суженный зрачок. Адреналиновый наркоман под вечным кайфом, он не знает что такое минута тишины. А если и знает, то не имеет понятия на что кроме перевязки свежих ран её можно потратить.       У глаз Рафа, узких с детства, с самого момента их мутации, интересный разрез и форма. Угловатый и острый, под стать его натуре. А радужка яркая, абсентно-зелёная. Ядовитая. Майки нравится когда он их сужает лишь слегка. Брат страшен в приступе чистой ярости. Но ещё опаснее он в те моменты, когда этот взгляд, отравленный зелёной феей, указывает своему обладателю, куда точно нужно быть.       − Признаться честно, эти глаза меня пугают, − шёпотом говорит близнецу Микеланджело.       − Так и должно быть, − отвечает ему Майки, переводя взгляд на Леонардо, что так не безопасно расположился на самом краю крыши. – В гневе опаснее тот, кто создан для заботы, а не для войны.

***

      − И зачем ты туда полез? – Леонардо кажется недовольным действиями своего клона.       − С благими намерениями, − отвечает ему Лео. – Мы получили то, что вам нужно, чтобы избавиться от нас. Напрямую через руки Караи. Без взломов, без тайных операций, без борьбы и без жертв. Я не понимаю, чем ты так недоволен?       − Эти переговоры были слишком опасны, − Леонардо зол, хоть Майки и не может сказать точно, в чём это выражается. – И шло наперекор нашему плану.       − Всё всегда идёт не по плану. Смирись, − Лео этот диалог нервирует из-за своей бессмысленности. – Всё уже закончилось и закончилось хорошо.       Майки знает, что Лео очень хорошо ведёт переговоры. Намного лучше, чем Раф, любящий в процессе переходить на личности. И ещё почти наверняка уверен в том, что именно этот любитель красного цвета подкинул мечнику идею наплевать на этот изначально тупой план и действовать так, как только он считал нужным.       Микеланджело уверяет, что их Лео в этом так же хорош. Что он никогда не пойдёт на конфликт ради конфликта. Что он разумный и спокойный, мирный и вдумчивый. Майки охотно в это верит. Леонардо почти наверняка такой обычно, просто по-своему. И он абсолютно уверен в том, что это нормально. Почти так же нормально, как и то, что Микеланджело никогда не снились сны о стране сахара, шоколада и печенья в котором текут реки красного молока, солёного на вкус и густого, как томатный сок.       − Ты пошёл туда один и без оружия. Как ты вообще мог до этого додуматься, мелочь?! – кипит Рафаэль.       − Ну да, я не настолько выжил из ума, чтобы сделать что-то настолько тупое, − отвечает Лео, когда Майки замечает в ближайшей густой тени Рафа. Его абсентно-зелёные глаза светятся ярко, взгляд кристально чист, а на щеке размазано несколько капель человеческой крови.

***

      Майки немного раздражает здешний Кейси. Совсем чуть-чуть. Это наверняка из-за того что ему уже немного "за" и он обременён бытом, а не интеллектом.       − Эй, Джуниор, пошли сыграем в мяч, − кричит он с порога, заставляя их Кейси смотреть на себя как на идиота.       − Сколько раз повторять, не называй меня так! – шипит подросток сквозь выбитые зубы.       − А что это у тебя? – спрашивает мужчина, словно не замечая настроения двойника, садясь на диван.       − Шокер, − нехотя отвечает Кейси, продолжая возится с паяльником, позаимствованным у Дона.       − Больше похож на старый кипятильник, − чешет свой затылок Кейси.       − Потому что раньше это был старый кипятильник.       Майки усмехается про себя. Это был действительно самый тупой вопрос за последнее время, очевидный ответ на который превращает диалог в анекдот.       Кейси всегда был изобретательным и, пожалуй, это делало их с Доном соперниками в куда большей степени, чем все эти масонские треугольники. Майки никак не мог ответить для себя на вопрос, что сделало его таким: нужда и бедность, жажда новых открытий или же всё вместе? Но факт есть факт. Кейс-мастер весьма смекалистая сволочь.       А что до Кейси. Майки никак не мог понять его. Ну, бугай. Ну, здоровый и что же дальше?       − А он у вас странный, − говорит Майки, продолжая месить тесто. Его рукам без защитного бандажа так приятно легко.       − Кто именно? – отзывается Микеланджело, шинкующий овощи.       − Ну, ваш Кейси. Улыбка у него странная.       Микеланджело невольно отрывается от своего занятия, чтобы посмотреть в сторону друга.       − Да нет, − отвечает он. – Кейси как Кейси. А почему ты спросил?       − Не знаю. Просто он всегда говорит о том, что он бывший спортсмен. В его арсенале куча новенького снаряжения для всех видов хоккея и бейсбола, говорит, что долго занимался и тем и другим, а все зубы целы.       − Просто не брезгает стоматологом, ради своей голливудской улыбки, − пожал Микеланджело своим здоровым плечом.       Майки принял это как хороший ответ, но всё равно не понимает кое-чего. Стоматолог, ровно, как и подобное хобби, удовольствие не из дешёвых. Их Кейси постоянно самостоятельно занимается ремонтом своего инвентаря, штопает униформу, если нужно. Постоянно подрабатывает, чтобы иметь возможность и деньги для того, чтобы не забрасывать своё увлечение. Сломанный нос или пара пальцев никогда не остановят его от того, чтобы не придти на тренировку, а уж игру он пропустит только из-за перелома обеих ног или внезапного захвата кренгами города.       А что же местный Кейси? Кем он работает догадаться очень сложно. Откуда у него деньги на новенький инвентарь и поддержание воистину голливудской улыбки?

***

      − Эй, Донни, − Эйприл вошла в кухню и застала подростка набивающим рот ещё горячими кексами и запивающим всё это какао, которое Эйприл вообще-то приготовила для себя. – Надеюсь, ты не особо расстроился из-за этого Донателло.       − А разве похоже что я расстроен? – спрашивает Дон, глядя на девочку своими всегда широко открытыми глазами.       Где-то минут десять назад Донателло во всеуслышание объявил результаты какого-то теста, согласно которому уровень интеллекта Дона лишь едва дотягивает до сотни. В то время как его собственный зашкаливает почти за двести единиц. Маловероятно, что он делал это с каким-то умыслом, просто вдруг отчего-то решил, что это будет интересно всем.       Это вполне могло бы стать самым унизительным событием в жизни их негласно признанного гения, если бы не его чувство юмора.       С победным криком: «Ура, теперь я идиот и могу не работать!» − он умчался в неизвестном направлении, оставив Дона в гордом одиночестве краснеть за свою глупую выходку. Воистину достойную только лишь сотни.       − Ты неплохо выкрутился, но меня этим фокусом не проведёшь, − Эйприл мягкая, но настойчивая. Дон вечность может сопротивляться напору братьев и отца, но не её по какой-то причине.       − Всё в порядке. Правда, − уверяет её Донни, садясь за стол и потянувшись за очередным кексом. – Я и раньше, на самом деле знал, что не отличаюсь от братьев каким-то незаурядным интеллектом. Ну, если только совсем чуть-чуть. Мне просто, − Дон замялся на секунду, подбирая верные слова. – Просто хотелось сделать всё немного лучше. Хотелось иметь больше, чем то, что мы можем себе позволить, − в глазах подростка снова заблестели эти озорные огоньки азарта, безумства творца, но быстро потухли. – Видно это просто синдром диснеевской принцессы даёт о себе знать. Я не хотел проходить этот дурацкий тест, просто подумал, что будет весело его завалить по полной программе. Хотел увидеть лицо этого Донателло, когда он вдруг обнаружит что его двойник не тянет даже на хорошиста школьника, не то, что на гения. Просто то, что он предал эти результаты огласке, было слишком неожиданно для меня.       Донни никогда раньше не был очень болтливым. Он, конечно не был особым затворником, но когда к их небольшой компании присоединилась Эйприл, уровень его разговорчивости резко вырос. Майки с удивлением для себя обнаружил насколько же богат его словарный запас, и каким же красноречивым может быть его замкнутый братишка, который вечно себе на уме.       Его слова кажутся глупым оправданием, но Эйприл ему, похоже, верит, раз подходит ближе и привычным жестом кладёт руку на плечо.       − Многого же я о тебе не знаю, − говорит она с улыбкой.       − Потому что я тайна покрытая мраком, которую открыть можешь только ты.       − Не льсти себе.       − Ой, да ладно! – Донни даже покраснел от возмущения. – Неужели я не заслуживаю и шанса?       − Ты сейчас ешь мои кексы, пьёшь мой какао, всё ещё не получил от меня по панцирю за такую наглость и смеешь ещё задавать такие тупые вопросы.       У Эйприл странное чувство юмора. Её шутки редко кто понимал, но Дон, покрасневший сейчас от макушки до самой шеи, был, пожалуй, тем самым редким исключением. Как и Майки, по чистой случайности услышавший этот разговор.

***

      Когда пришла пора покинуть это измерение, все вздохнули с облегчением. В конце концов, как бы мирно со стороны не выглядели эти посиделки, ребята уже порядком успели потрепать друг другу нервы. Майки с трудом может вспомнить, когда в последний раз в воздухе витало такое напряжение.       − Надеюсь, мы ещё встретимся, − говорит Леонардо чисто из вежливости. Потому что считает, что это необходимо.       − Надеюсь, что нет, − Лео всегда был честным, но мог себе позволить забить на все правила и приличия тогда, когда считал нужным.       − Уверен, ты проживёшь долгую и счастливую жизнь даже с таким уровнем интеллекта, − У Донателло слишком странное чувство юмора. Даже для сарказма это было слишком грубо. Особенно для сарказма.       − Уверен, что ты и дальше продолжишь решать типовые задачки, ответы на которые уже кто-то нашёл до тебя, − Донни всегда выражался слишком сложно, даже когда пытался пошутить.       − Постарайся не быть таким паинькой, − Рафаэль улыбается криво и это не выглядит дружеским шутливым пожеланием. Вообще.       − Без тебя разберусь, − Раф даже не пытается сгладить ситуацию.       − Ты знаешь, не смотря ни на что мне было весело, − Микеланджело знает, что всё плохо, но всё ещё искренне улыбается.       Майки не может этого не оценить. Правда. Он действительно это ценит и по себе знает, насколько тяжело сохранять искреннюю улыбку на лице когда остальные в этом смысла не видят. Когда причин для улыбки и оптимизма нет вообще. Особенно когда дело касается семьи.       Майки не злиться на братьев Микеланджело. Вовсе не желает Леонардо, считающего его брата большим ребёнком с нездоровой любовью к детским телешоу, увидеть, как его мастера насквозь пронзают острые как бритвы лезвия клинков. Ему совершенно не хочется, чтобы Рафаэлю пришлось пережить комму брата без возможности получить помощь хоть откуда-нибудь. И нет, ему вовсе не кажется, что единственный способ подружить местного Донателло с этикой, это разбить ему сердце, осознанием того что никаких человеческих радостей у него никогда не будет. Он думает о единорогах.       − Думай о единорогах в стране сладкой ваты, − советует он напоследок своему двойнику, делая шаг в портал.        С точки зрения Майки − это самый дельный совет, который он может дать на прощание самому себе.