Мотылек на снегу

Кайлас остановился. Развернулся к Нарину. Боевая Логика отсекала эмоции, не позволяя предугадать по ним, чего можно ждать от этого человека. – Ты, наверное, не совсем понимаешь, – тихо сказал он. – Ваше существование, ваши связи, ваше будущее, наконец – это не мое дело. Вы преступники. Вы несете наказание. Заслуженное наказание. Вы выживаете, как можете, и ваше выживание мне по большому счету безразлично. Из всей вашей общины мои обязанности могут касаться только тебя. Все остальные мне безразличны. И если я что-то предлагаю, я делаю это не ради тебя, не ради твоих людей. Ваши дети не совершили никакого преступления. Они не Одарённые. Они – не мое дело. Но я все-таки человек... и я – правосудие, насколько я могу им быть. Здесь совершено преступление, которое касается Одарённой на службе Империи. Это – мое дело. И я его сделаю, нравится это тебе или нет. Ты меня понял? – М-м-м-м... очень доходчиво и логично. И я даже с тобой согласен. Что ты на меня так смотришь? Да, с твоей позиции всё очень логично. Но ты упустил некоторые детали, как мне кажется. Попробуй включить их в свой анализ. Старик вздохнул. Сорвал светящийся плод. Надкусил его, подбросил вверх – и тот исчез, захваченный какой-то лианой. – Первое. Хочет ли этого Шер? Как она отреагирует на твои четыре неразговора? Второе. Пути Силы. Сила привела вас сюда. Она хранила вас здесь. Ни у кого нет ни царапины. Я очень сожалею о том пути, которым попала сюда Шер. Но Сила провела её. Третье. Был ли у людей на руднике другой выход? Если да, то какой? Как бы ты поступил на их месте? Четвёртая деталь – на станцию могут прислать дознавателей. Что они узнают? Я уж не говорю о нас – о визите Шер, о тебе? И ещё одна деталь... я скажу о ней позже. Так как? Некоторое время Кайлас молча смотрел на него. Ни слов, ни эмоций – застывшая статуя, которую с живым человеком роднило только дыхание. Потом отвернулся и продолжил путь по ночной тропе. Что ж... настало время пятого аргумента. Старик обогнал пилота и встал у него на пути. – Пятая деталь... это касается меня. Лично. Остановись здесь, Кайлас. Дальше... ты не пройдёшь. Аколит остановился. То ли от неожиданности, то ли по каким-то своим причинам. Потом отбросил Логику, и на Нарина дохнуло угрозой. – Ты меня остановишь? – в голосе, который только что был лишен всяких интонаций, вдруг оказалось очень много всего. Насмешка. Удивление. Недоверие. Вызов... Надежда? – Ну, попробуй... – Не узнаем, пока не проверим, – Нарин закрыл глаза и сложил ладони перед собой, склонив голову. И... растворился в Силе... в смысле – он стоял на месте. Но в Силе ничем не отличался от фона планеты. Кайлас не стал тратить время на проверки. Ему нужно было успеть дойти до рудника и вернуться. Старик на тропе был даже не врагом – помехой, вроде лезущей в лицо ветки. Сила не передала ни ярости, ни хотя бы раздражения, когда пилот отточенным движением бросил руку к кобуре, выхватил бластер и выстрелил почти в упор. Старик почти ничего не почувствовал. Просто поднимается рука с бластером. Как в замедленной съёмке... Левая рука вздымается вверх – и отточенное многочасовыми тренировками движение становится неуправляемым. Сила подхватывает локоть и кисть, направляя их практически вертикально – и только тогда звучит выстрел. Правая рука выстреливает вперёд – никакой Силы. Просто удар в грудь. Болт ушел в крону, Кайлас – с трудом успел не уйти, хотя бы немного смягчить удар, довернув корпус. Он никогда не был отличником рукопашной подготовки, но вбитые на тренировках рефлексы выручали. Чувствуя, как заныла грудина, пилот выбросил левый локоть в голову неожиданно оказавшемуся непростым противником старейшине. Левая рука опустилась вниз, перехватывая локоть – противник не лыком шит... и продолжила движение, поворачивая Кайласа вокруг своей оси – и Кел корпусом толкнул его вперёд... Все, что успел сделать пилот, это подсечь ноги старику в падении. Толчок корпусом, подбитая нога – и Нарин рухнул рядом с Кайласом, на расстоянии вытянутой руки... Встать не успел ни один. Сверху на них обрушился огромный переспелый плод, тяжело ударился о землю, расплескался, оглушив обоих... Помутившееся сознание вернулось через несколько минут. Кайлас и Нарин обнаружили, что припечатаны к тропе клейкой массой, довольно приятной на вкус, но невероятно липкой и клейкой. Примерно так могли чувствовать себя жуки, попавшие в капли смолы, которая через много тысяч лет станет драгоценным янтарем... – Кайлас! – облизываясь и безуспешно пытаясь подняться, спокойно произнёс старейшина, – у меня две новости... хорошая и плохая. С какой начать? – Плохую я уже слышу – рот тебе не запечатало, – огрызнулся аколит. – Давай хорошую. – Наша смерть будет сладкой и вкусной, – хмыкнул Нарин, – это очень вкусный и полезный плод класса "фигдостанешь". Значит так... ты сейчас силовым пинком выталкиваешь меня – а я вытаскиваю тебя. Пока наши зрители не решили нами поужинать... Во тьме леса действительно начинали собираться небольшие хищные звери... Кайлас замер. Ушел под защиту Силовой Логики. Так же быстро, как появилась, отсекающая эмоции техника исчезла. За эту долю секунды пилот, видимо, успел принять какое-то решение. Нечеловеческим усилием воли вырвав одну руку из плена быстро застывающей мякоти, он выбросил ее вперед, в сторону старейшины, мощнейшим Толчком сметая и его, и упомянутых стариком "зрителей". У края липкой лужи пленка мякоти была тоньше, Нарина вывернуло вместе с ней в сторону, позволив наполовину высвободиться. Кайлас, угодивший почти в самую середину, замер – копил силы для нового рывка. – Ух-хо!.. – с глухим стоном вылетел из мякоти старик. Ну, почти вылетел. Со стоном поднялся, крикнув в сторону леса: – А ну брысь отсюда! Любимые вы мои... Затем повернулся к своему оппоненту. С рычанием дёрнулся – оторвалось ещё несколько длинных нитей, держащих руки. Вытянул их в сторону Кайласа и зажмурился. Тот стал медленно подниматься вверх. Вес не имеет значения... как и то, что пытается его удержать... Едва почуяв свободу – или какое-то ее подобие – пилот рванулся еще раз. Потом еще... Разнонаправленные усилия раздирали густеющую массу, еще несколько рывков – и Кайлас ударил снова, на этот раз по Нарину, сбивая ему концентрацию и опрокидывая на спину. Всё еще скованные вкусной и полезной ловушкой ноги не позволили старейшине уклониться, когда разъяренный аколит рывком вздернул его вверх, вцепившись в плечи – и с трудом подавляя желание вцепиться в горло. Тьму леса заставило чутко насторожиться глухое рычание, сделавшее бы честь гандарку: – Почему?! Нарин не сопротивлялся. Посмотрел прямо в глаза соперника. И негромко сказал: – Дурень ты, Кайлас. Большой, сильный дурень. Ты так и не понял глубину своей связи с Шер. Круг Силы же всё показал мне. Пропадёшь ты – пропадёт и она. Я не могу подвести ту, кого Сила привела сюда. И я не допущу, чтобы тот, кто открыл нам планету, пропал на ней. Хочешь того или нет, но мы теперь связаны. И я несу ответственность – за неё. И за тебя. Большой и сильный дурень пытливо всматривался в него – глазами, Силой, чем-то еще, для чего пока не придумали слов. Почти не заметив этого, отшвырнул в сторону Толчком спикировавшую на них кровохлебку. Ночная тварь шмякнулась о ствол дерева, потом с глухим шлепком упала в кусты. Там тут же кто-то увлеченно захрустел и заурчал, вгрызаясь в нежданный ужин. – Слышал такую поговорку – ни одно доброе дело не остается безнаказанным? – спросил наконец Кайлас, выпуская старейшину из каменной хватки. Нарин кивнул головой, потирая плечи. Он всё сказал – теперь ход Кайласа. Судя же по тому, что тот не лезет снова в драку – он его услышал. – Ну так тебе придется за это заплатить, – кивок пилот не столько увидел, сколько угадал. С отвращением сдирая с себя обрывки уже почти совсем окаменевшего плода, он принялся избавляться от следов такого неожиданного исхода поединка. Высохшая мякоть крошилась, неохотно отделяясь от одежды. Избавиться от других следов было значительно сложнее. То, что сделал этот старик... чем бы он ни объяснял свои действия, они лежали в одной плоскости с тем, что сделал сам Кайлас. Когда подставил истребитель под удар торпеды. Когда – считанные минуты назад – выбросил из ловушки этого старика... Он не был уверен, что вырвется сам, и в то, что тот выполнит обещание, не верил. Не был уверен в том, что Кел не даст беглым захватить корабль и причинить вред Шер. Вместе с Лахтаном и Айрен они бы справились... Наверное. Почему Кайлас защитил летающий город, пусть и ценой своей жизни, он знал. Он был не только адептом Убиктората. Не только полевым агентом. Офицер Империи – не для всех просто звание и планка на груди... Но почему он освободил Нарина – ответа на этот вопрос у Кайласа не было... Его смятение отзывалось в том, что окружало их. Планета смотрела бесчисленными глазами, впитывая новую информацию. Пришельцы нарушали устоявшиеся законы. Помогали раненому зверю, вместо того, чтобы добить его и съесть. Будучи непримиримыми врагами – помогали друг другу и выживали. Неправильная стратегия выживания – но сохраненная жизнь. Это стоило осмысления... Старик в ответ только хмыкнул. Он чувствовал... нечто... будто планета за ними пристально наблюдает. И делает какие-то свои выводы... – Ладно, – сказал Кайлас, выдирая клейкие сосульки из волос, – допустим, ты меня остановил. Что дальше? Нарин тоже усиленно пытался себя очистить. Услышав вопрос, поднял голову. – Что дальше? Помнишь, я спросил тебя – кто ты? Сила сказала мне, что ты стоишь на распутье. Она привела тебя сюда чтобы ты сделал выбор. – Этим ты мне ничего нового не сказал, – Кайлас решил оставить голову так – лишиться половины волос ему не улыбалось. Проще было размочить в санблоке или сбрить. – Я перед этим выбором стою не первый день и даже месяц... Ладно, допустим, я принял твое объяснение, почему ты помог мне. Почему ты защищал тех, на руднике? Между тем старик пытался оторвать кусок клейкой массы от бороды. Со стороны это выглядело весьма комично... – Глубокий вопрос, – проворчал он, – пока оно всё окончательно не застыло, пошли-ка к источнику... по пути объясню. – Тот источник, рядом с которым мы сидели в Круге, совсем рядом, – заметил аколит. – Это должно быть очень короткое объяснение. – Ты думаешь, от этой дребедени нам поможет обычная вода? Не-ет... может, на корабле у тебя и найдутся какие-то спецсредства, но я не уверен. Есть выход получше... На севере, километра три отсюда, есть несколько горячих минеральных источников. Один из них содержит какие-то соли и невероятно хорошо очищает. Думаю, он поможет. Мы туда иногда ходим... даже тропу протоптали... Хм... Он по привычке попытался почесать бороду но пальцы увязли в клейком веществе. – Пошли! Пару секунд Кайлас колебался. Устранить старика не получится – это он уже уяснил. Не поможет даже Боевая Логика: планета, Сила, что угодно еще уже достаточно недвусмысленно дали это понять. Кто-то списал бы произошедшее на случайность, но любой сколько-нибудь толково обученный адепт знает, что случай – одно из имен Силы. Можно было оставить его доживать здесь свой век и вернуться к Шер, забрать ее мать, поговорить кое с кем, и проблему незаконной колонии решат очень быстро. И без лишнего шума. Но он уже один раз недооценил этого человека. Кайлас редко повторял ошибки. А первым, чему его научили в Ордо Инквизиториус, было правило: бери все, до чего можешь дотянуться, и держи это при себе. Может пригодиться. Ещё секунду помедлив, он направился за старейшиной. Старик бодро зашагал вперёд. Но сначала зашёл в деревню, в свою хижину. Там он взял мешок, кинул в него кружки и достал из ящика кожаный бурдюк. После чего вышел на другую тропу. – Итак... Почему я их защищал? Хм... ты, наверное, знаешь, что на одни и те же события, действия или предметы можно смотреть с разных сторон. И наши решения могут зависеть от того, с какой стороны мы смотрим. – О да, – скрыть сарказм Кайлас не смог бы, даже если бы постарался. – С определенной точки зрения любую ложь можно выдать за правду. Любое преступление за подвиг. И далее по списку. А потом в обратном порядке. Старик хмыкнул. – Но чтобы принимать решения, нужно смотреть со всех сторон, разве нет? Вот ты... ты столько сделал для других. Практически жизнью пожертвовал. В тебе самоотверженность, которая многим и не снилась. С одной точки зрения – это глупый поступок, непродуманный риск, напрасная трата сил и ресурсов ради недостойных... а с другой стороны – это поступок настоящего героя, который готов пожертвовать всем ради того, чтобы жили другие. Что скажешь? – Что менее всего думал о том, как этот поступок будут оценивать, – огрызнулся мгновенно ощетинившийся пилот. – Если о чем и думал, то... Что подвёл Шер. Эти слова вырвались почти помимо воли. – Во-о-от... А всё потому, что такие поступки никто никогда и не планирует. Ну не может условный "герой" подумать – такс, вот здесь надо поступить так, спасу сто тыщь мильёнов, а меня все хвалить будут, а женщины – те так вообще зацелуют вусмерть! Те, кто думает так, на риск не пойдут никогда в жизни. А те, кто идёт на риск... ради других... они не думают о себе. Ты не думал о себе. О Шер думал, о других думал... но – не о себе. Это – базовый принцип существования, выживания... жизни человека. Ты думаешь о других... но найдётся тот, кто подумает и о тебе. Старейшина наклонился, поднял какую-то палку, повертел её в руках а затем отбросил в сторону. – Что-то я много болтаю... и прости за сумбур... но, думаю, ты понял мысль, что я хочу тебе донести. Ты прячешься за маской равнодушия. И не хочешь признавать того, внутреннего "я". А тот "я" сидит внутри, и гложет... Кайлас открыл уже было рот, чтобы ответить резкое "мне лучше знать"... и ничего не сказал. Потому что действительно лучше всех знал, что прячется у него внутри. Лучше всех... кроме еще одного человека. Даже Шер не знала его так же хорошо, как ходячее зеркало с синими глазами, в котором он однажды отразился. "Ты не знаешь, старик... Ты не можешь знать, что я очень старался сделать так, чтобы маска, которую я ношу, стала моим настоящим лицом. Ты не знаешь, что у меня получилось... И теперь уже ее приходится прятать от других, чтобы..." Выжить? Нет... Чтобы однажды получить возможность просто жить... В мире, которому не нужно такое правосудие... А старик-недоучка видит его как облупленного – но понимает по-своему. Или... все зависит от точки зрения? Совсем недавно, несколько часов назад, он смотрел на собственное прошлое беспристрастным взглядом лишенного эмоций существа. Он видел, куда привела бы его прежняя дорога. Он видел, что дает ему этот путь. И... испугался? Испугался тех перемен, которые в нем происходят, которые неминуемо повлекут за собой пересмотр всего, чем он жил, что считал основой собственного существования, смыслом своей жизни? Личная катастрофа... От которой он сбежал к привычным принципам, к непроницаемой броне Инквизитора, к... жизни без Шер? Ну да, она простит и примет любым. Сама обещала. Но ему все еще не все равно, каким возвращаться к ней. И вряд ли станет все равно... Кайлас шел молча, но в Силе отражалась буря. Он знал, какого подтверждения верности от него может потребовать Ордо Инквизиториус. В любой момент. Потому что у верности Императору не может быть соперников... И знал, с беспощадной ясностью видел, что выберет, если его поставят перед таким выбором. Не потому ли Дженаро – монах, что это единственный способ избежать подобной диллемы? Но разве само существование такой вероятности уже не говорит само за себя? Темные живут эмоциями. Их Силу питают страсти. Но ведь любовь – тоже страсть, почему же принято считать, что Темные любить не способны? Потому что она требует самоотречения? Но служба Императору – тоже самоотречение. Отречение от всего, что может отвлечь от долга... Разве это – не полный аналог любви? Кайлас усмехнулся. Так и до Пресветлых Инквизиторов додуматься недолго. Или... уже додумался?