Мотылек на снегу

Какое-то время они шли молча. Нарин понял, что сейчас не место его словам. На сердце у Кайласа очень неспокойно... целая буря. Он думает. Что ж... Бессознательно он начал напевать про себя мелодию. Но тут же оборвал себя. Спустя несколько минут он заговорил снова: – А может быть... твоя маска – это твоя жертва. Тоже ради других. Ради того, чтобы сохранить себя для других. Отречься себя ради такого... думаю, это было непросто. Он вздохнул. – Иногда бывает так, что цена спасения превыше спасения. Сит... на языке вертится мысль... но толком не могу сформулировать. Ты заставил меня думать о таких высоких материях, о которых я не знал и забыл... Старик фыркнул. – Когда я делал вид, что я прилежный падаван... в общем, сидел в архиве Храма, отрабатывая провинность. Читал. Наткнулся на интересную историю. Четыре тыщи лет назад случилось это. В общем, был какой-то спец-отряд у республики тогдашней. Названий и имён уж не помню, не обессудь. В общем, они куда-то полетели кого-то спасать. Куда-то – астероид. Там то ли завод, то ли колония была. И на нём была агент разведки – девушка, которая ему нравилась. В общем, они всем настучали по балде, но злодеи что-то учудили и астероид должен был вот-вот взорваться. И у нашего героя выбор – либо спасти возлюбленную, либо население астероида. Несколько тысяч жизней. Он... выбрал девушку. Остальные погибли. В общем... они не смогли быть вместе. Чувство вины настолько захлестнуло её, что о дальнейших отношениях не могло идти речи. Снова вздох. – К чему я её рассказал? А не знаю... но, может, ты из неё что-то для себя почерпнёшь... Судя по отзвукам в Силе, рассказанное прошлось по живому и едва поджившему. Однако Кайлас сдержался и даже не попытался придушить старейшину. Хотя руки очень чесались... – Ты знаешь, кем я был раньше, старик? – неожиданно для самого себя спросил он у невидимой в темноте спины. – У моего народа тоже много разных историй. Одну из них я слышал довольно часто и никогда не понимал. В ней говорилось о том, что когда в дом приходила война, музыкант сжигал свой инструмент, художник – свои кисти... И вместо них брали оружие. Я никогда не понимал, зачем сжигать – ведь война кончится. Они вернутся и смогут творить дальше... Теперь я знаю, почему они так поступали. Я был художником... до того, как умер в первый раз. Писал картины – кистью и Силой. Говорят, они были прекрасны... Самую прекрасную из картин я ношу в себе, но я никогда не смогу ее написать. Потому что сжег свои кисти. Тот, кто убивал, больше не может творить. Для настоящего творчества нужна незапятнанная душа. – Знаю, Кайлас, – грустно отозвался Нарин, – не знаю, как это у вас называется – твой статус или должность. Круг это не передал. Но не в терминах дело. В какой-то мере я тебя понимаю. Он ещё раз вздохнул. – Ответь. В чём хранят меч, когда его не используют? Я не про световой. – В ножнах, полагаю, – отозвался аколит. – Хранить в теле врага накладно – и меч заржавеет, и от запаха избавляться замучаешься... – Шер – твои ножны, друг мой. Ты не просто сжёг инструмент. На этом огне ты выплавил и выковал меч. И успешно им пользовался. Но меч без ножен... Старик покачал головой. Это не было видно – но Кайласу и не нужно видеть. – То, что ты делал – этого не изменить. Но ты в это верил и считал правильным. Не мне тебя судить. Шер приняла тебя. И сохранив тебя в себе, она может тебя возродить. Дать новую жизнь. Старик замолчал. В голове был рой мыслей. Сердце бешено стучало. Он понимал, что его слова – это не просто сотрясение воздуха. Сейчас они безумно сильно влияют на собеседника. Ценою одного слова может быть жизнь. И Кайлас это чувствовал. Нарин хотел что-то сказать – но мысль ускользнула, и он продолжил идти молча. – Ножны, говоришь... – после паузы послышалось за его спиной. Горечи в голосе Кайласа могла позавидовать целая плантация горчанок. – Которые я раню каждый раз, когда делаю то, что должен делать меч? Незавидная плата за спасение... – В твоей ситуации, Кайлас, без поллитры не разберёшься, – расстроенно проворчал старейшина, продолжая идти вперёд. – Интересно, из чего ваши поллитра тут гонят, – хмыкнул аколит. Просто чтобы что-то ответить. – Да в этом отношении разные планеты мало чем отличаются друг от друга, – Нарин выдавил из себя улыбку, – биологические процессы везде идут по одним законам. Но... вернёмся к нашему обсуждению. Судя по тому, как тянется к тебе Шер, как она тебя ждёт – ты ещё не перешагнул незримую грань полного самоуничтожения. То, что она готова тебя принять – это её выбор. И в этом твоё спасение. Я так думаю... "Ты слишком много видел, – шевельнулась погребенная внутри Тьма. – Тебя нельзя оставлять в живых..." Но с этим можно было не спешить. Старик еще не все сказал, не все свои секреты раскрыл. – А что, закрыть собой других – не самоуничтожение? – поинтересовался Кайлас. – Не полное? – Эм... я не это имел в виду. Можно умереть, но быть живым – в глазах и памяти других. Закрыть собой других – именно это. А можно быть живым физически – но мёртвым... душевно. Духовно. Когда сердце становится бесчувственным. Человека делают живым именно чувства. Ты же знаешь, как устроен световой меч? Если отбросить лишнее – есть источник энергии, есть фокусировочный кристалл. Если перегорела или выдохлась батарея, то будь хоть понтит у тебя кристаллом – он бесполезен. Если кристалл сломан, раскалиброван или с дефектом – то самая полная батарея бесполезна. Меч даже может взорваться в руках владельца. Сердце – твоя батарея. Разум – твой кристалл. Старейшина замолчал, размышляя над тем, что сказать дальше. – Я никогда не носил меч, – отозвался пилот. – Только бластер. Но я тебя снова спрошу... Разве джедаев не учат контролировать свои чувства вплоть до полного отказа от них? И разве у их оппонентов не чувства – источник могущества? Ты предостерегаешь меня от вступления на путь джедая? – Думаю, принцип ты понял. А чувства... контроль и отказ – разные вещи. Вот допустим – можно контролировать, что ты ешь – чтобы не растолстеть или сохранить здоровье. А можно полностью отказаться от еды. Джедаи не отказываются от еды... то бишь от чувств. Так же и ситы. Бесконтрольное использование чувств – путь к ожирению. Сит без контроля чувств... Он хмыкнул. – Представь жиртреста, который с места двинуться не может, и худющего дистрофика, у которого сил нет... "сестра, мне муха всю грудь истоптала"... Такими должны выглядеть ситы и джедаи, если смотреть на них так, как говорит пропаганда с обеих сторон. Короткий смешок. – И я тебя ни от чего не предостерегаю. Просто показываю пути. Причины и следствия. Джедаи и ситы выбрали свои пути. Не хорошие или плохие – а свои. Есть другие, которые решили идти третьим, пятым, десятым путём. Всякие там матукаи, датомирские ведьмы и уж не знаю кто ещё. Вопрос не в пути как таковом, а как сохранить на нём человеческое лицо. На одних это тяжелее, чем на других. На других – проще. Но без дисциплины ума и сердца даже самый простой путь – путь к смерти. Если повезёт – только твоей. Если не повезёт – утянешь за собой и близких. Пожалуй, странно было это слышать от бывшего двоечника-падавана. Старик шёл и сам удивлялся тому, что говорил. Видимо, то, что вдалбливал ему в голову учитель, не пропало даром... что-то осталось. Плюс свой долгий жизненный опыт... – Сдается мне, я как раз вижу перед собой того, кто идет своим путем, – после недолгих размышлений сказал Кайлас. – Вот только темный путь тоже не один. Кто-то черпает в страстях власть и в конечном итоге дает Тьме власть над собой, превращаясь в психопата-маньяка. Для этого даже не надо быть Одаренным – вон их, таких, целая каторга. А Шер с самого начала была – Свет... даже без всякой Силы... А кто-то из Темных по самоконтролю любому джедаю фору даст – потому что для него власть – это в первую очередь власть над собой. Такого никакой Тьме не поработить до конца. И Одаренность тут тоже не главное. Самый страшный Темный, какого я видел, вообще не был одарен. Это был фалиенский аристократ... Пока они шли, сладкий клейстер успел неплохо подсохнуть. Но они уже дошли до места назначения. – Да... и пока мне мой путь нравится. Вот мы и на месте. Они вышли к скале, возникшей будто из ниоткуда в чаще джунглей. Из-под скалы, бурля, вырывался искрящийся звёздами поток, небольшим водопадом вливаясь в размытый бассейн, над которым поднимался пар. – Думаю, если бы джедаи и Дарт Сидиус вели переговоры здесь, они смогли бы договориться. Полезли отмокать... Нарин положил сумку на камень и прямо в одежде ступил в воду. – Ух! Хороша... В скале были выдолблены ступеньки, по которым можно было спуститься вниз. И когда он спускался, вода фосфоресцировала, освещая пройденный путь. Кел спустился – вода была по пояс. Погрузившись в воду полностью, он через полминуты вынырнул и направился ближе к берегу, чтобы сесть на подводную каменную скамью. Кайлас, не терявший бдительности, прежде проверил окрестности на предмет угрозы. Здесь тоже водились хищники, и они чувствовали присутствие людей, но нападать не спешили. Помедлив немного, аколит решился последовать примеру старейшины. Но нырять не стал, только плеснул несколько пригоршней воды на волосы. Поначалу казавшаяся почти нестерпимо горячей, вода быстро стала почти приемлемой. Жар расслаблял, полученные в драке ссадины и царапины пощипывало, но и это ощущение скоро сошло на нет. Кайлас нашел место, где можно было сесть, погрузившись почти по горло, откинул голову на каменный край естественной ванны, и закрыл глаза. Сила свела его с этим стариком не просто так. Не бывают пустыми, ничего в себе не несущими, подобные встречи. Он еще не решил окончательно, что делать с недоучкой-падаваном, но к какому бы решению ни пришел... основное уже сказано и услышано. Не сит. Не джедай. Не кто-то еще. Свой путь. У старика получилось – без Учителя, без отработанных методик, без стоящего за спиной Ордена. Кайлас знал, насколько однобоко и неполноценно его самого обучали. Джереку нужен был пилот, способный провести корабль там, где не справится никто другой. Только ли пилот? Случайно ли в прошлом Шер маячит грозный призрак? Или все это спланировано заглянувшим в будущее Инквизитором? Что он там увидел такого, что заставило его отпустить вышедшего из повиновения ученика? Мог ведь найти и казнить? Мог... Но не сделал. Позволил идти своим путем, чтобы в конце концов отказавшийся предать Императора беглец оказался на этой планете и встретил того, кто волей или неволей сказал ему то, что Кайлас услышал и теперь обдумывал. Ситы и джедаи воевали всегда. Но было время, когда Сила не делилась на стороны. Было время, когда те и другие не считали любовь великой угрозой, толкающей их прочь с выбранного пути. Прочь – или на единственно верный, неделимый путь? Путь, где есть только Сила, и нет ни Света, ни Тьмы, которые не в ней – только в сердце и разуме... Фьючер сам не знал, может быть, какую услугу оказал ему, когда выдал чип с информацией, за которую Ордо Инквизиториус спалил бы половину Галактики. Списком техник. Самым полным, какой встречался Кайласу когда-либо. Где сейчас этот чип, он не знал. Возможно, погиб в огне взрыва. Возможно, у того, кто его подобрал и привез к Харсангу. Или у самого Харсанга... Это было уже не столь важно. Список он помнил наизусть. У светлых техник встречались тёмные аналоги – не у всех. Но если подумать, то можно создать тёмный аналог практически любой из светлых. Создать... или открыть заново? Правило Бэйна – каких потерь в знаниях оно стоило адептам Тёмной Стороны? Учитель погибал, не успев передать ученику все, что знал. И равновесие, о котором столько твердили, нарушалось все сильнее – потому что одна из сторон становилась все более ущербной, и это не могло не отзываться на всех... "Теперь я знаю..." Староста, тихо напевая мелодию, вычёсывал пальцами волосы. Сладкое, клейкое вещество действительно довольно быстро растворялось в воде и уносилось небыстрым течением. Удостоверившись, что одежда чиста, он встал и... разделся. Сложив одежду на берегу – чтобы она сохла, он достал из сумки бурдюк и две чашки. Вернувшись в воду, он уселся в паре метров от спутника и разлил содержимое по чашам, вернув бурдюк на берег. – Ну, Кайлас, кажется ты всё же принял какое-то решение. Если мы до сих пор не дерёмся, значит – хорошее. Это надо отметить... попробуй. Нарин протянул ему одну из чаш. А из второй пригубил, зажмурив глаза. Задержав дыхание, несколько секунд смаковал жидкость, затем, проглотив, медленно выдохнул. – Вот ни за что Шер не поверит, что я в бане пьянствовал только с голыми мужиками, – вздохнул аколит, убедился, что никаких коварных намерений у старейшины нет, и рискнул таки попробовать. Если оно того стоит – можно забрать с собой пару литров. Кайлас знал, кто оценит такой подарок при встрече. Ведь будет же она когда-нибудь? У напитка был сильный, но не резкий ягодный вкус. Едва заметная терпкая горечь оттеняла кисловатую сладость. Во рту вино вскипало пузырьками, пощипывая нёбо. Кайлас бдительно следил за тем, как отреагирует на незнакомый напиток организм – и все равно пропустил тот момент, когда произошло нечто... Ощущение стремительного вращения, когда небо и земля меняются местами в безумной карусели, будто истребитель сорвался в штопор, и надо успеть выправить полет, прежде чем мир взорвется ослепительной вспышкой и погаснет во тьме, где нет ничего, кроме бесконечной боли... Кайлас рванулся, на себе вытягивая вышедший из-под управления корабль, стремясь выровнять полет, борясь с нечеловеческими перегрузками... и снова не понял, когда и как у него это вышло. Только что все висело на волоске – и вот уже он парит, свободно и легко, глядя на зеленое море лесных вершин... Реальность вернулась скачком – словно ничего не было. Осталось только ощущение: он удержал подбитую машину... Старик в это время сидел по грудь в воде и с улыбкой смаковал второй глоток. – М-м-м... Заманиха... удивительная ягода. Свежей даёт ощущение невероятного счастья. Перебродившей и настоявшейся в вино – вот такой неповторимый вкус и невероятные ощущения... Он выдохнул и откинул голову назад. – Снова увидеть, как падаешь – те еще ощущения, – буркнул вскинувшийся аколит. – Предупреждать надо... – Приношу свои извинения, – отозвался старейшина, немного помолчал, наслаждаясь. Потом сказал: – Что ты сам-то сидишь в одежде? – Не хочу удирать голым, – огрызнулся Кайлас. – Если к нам кто-нибудь заглянет на предмет выпить и закусить. Запасной одежды нет. А на ходу высохнет... Уточнять, что и эта одежда им позаимствована, чтобы не привлекать внимания больничной пижамой, он не стал. – Ну, как знаешь. Чаша опустела. Старик взял бурдюк. – Ещё будешь? Кайлас качнул головой. – Что-то результат... не понравился. Воздержусь. – Ну, как знаешь. Нектар сошёл с тебя? Пилот проверил – провел ладонью по волосам, в которых не осталось липких сосулек, потер под водой одежду – ладонь не скользила по корке засохшей мякоти. – Все в порядке. – Тогда пошли домой, или ещё отдохнём? – спросил Нарин. Кайлас прислушивался к себе. Что-то назревало... – Назад, – решил он, возвращая старейшине чашу. Пустую – недопитое вино выплеснулось в воду, когда его накрыло видением. – Что-то не так... – Да? – староста взял чашку. Вышел из воды и быстро оделся, собрав сумку. – Что именно ты чувствуешь? Кайлас прислушался еще раз. Закрыл глаза, до боли всматриваясь в густую тьму под веками. Неясные, разрозненные образы никак не складывались в цельную картину. – Я не знаю, – честно ответил он наконец. – Никогда с таким не сталкивался.