Мотылек на снегу

– Мамочка, ну ты же упадёшь без сил! – умоляющим голосом сделала Шер очередную попытку проводить в корабль Эсту, которая так и не отошла от неё за всё время ни на шаг. Она пригладила её волосы, выпавшие из узла. – Всё закончено. А у тебя впереди ещё много волнений. Приятных, – поспешно добавила она. – Пойдём на "Серенити", я тебя провожу. Эста упрямо покачала головой и осталась рядом с дочерью и её странной подругой. Вокруг происходило что-то несусветное, и эта маленькая женщина хотела только одного: если им всем придётся всё-таки умереть - она умрёт рядом со своим ребёнком. Айрен во всём этом хаосе интересовали три вещи. В первую очередь – её собственная безопасность, во вторую – безопасность экипажа "Серинити", а в третью – Винсента. Умбаранин всё ещё был ей нужен, и хотелось надеяться, что он не наделает глупостей. Так что держалась она возле Шер, помогая по мере сил и желания, и изредка поглядывая на небо. Она думала, через сколько зашевелится охрана на станции. И насколько Ник уверен в том, что он делает. В последнем стопроцентной уверенности у неё не было. – Что дальше? – очень тихо спросила она у Шер. – Уходим или...? Шер, независимо от Айри, разделяла её опасения. Станция, станция... Кто мешает им перебить всех под предлогом защиты рудника от взбеленившейся флоры и фауны? Кто потом найдёт все концы? Даже под допросом Инквизитория все эти Зиверсы, Блэры и Краузе могут поклясться, что они не убивали ни Инквизитора, ни ИСБ-шницу. И все концы – в почву Фурии. И никаких следов творимых ими нарушений. Ни колонистов, ни каторжан, ни... Ведь стреляли же они в неё, пусть и станом? – Я буду тебе очень обязана, если ты уведёшь на "Серенити" Эсту, – шепнула Шер подруге. – Я вас провожу, но... Но я пока останусь. – Ммм, – было видно, что Айрен сильно сомневается, стоит ли оставлять Шер в одиночестве. Но потом, видимо, решила, что та уже достаточно большая девочка, чтобы отвечать за свои решения. – Ладно, только и свой "багаж" прихвачу. Она оглянулась, выискивая в Силе Винсента. Умбаранин благоразумно отсиживался в трюме. Он рассудил, что ему тут оставаться не с руки, а потому и присягу планете приносить ни к чему. А пока девушки перешёптывались, а Нарин распоряжался, Кайлас как-то очень незаметно исчез из поля зрения – и из Силы. Убедившись в благоразумности своей добычи Айрен кивнула и напомнила Шер: – Предупреди только, чтобы нас пустили и проблем не было. Пойдём, Эста, на корабле будет безопаснее. Исчезновение Ника фаллиенка заметила, но делать ничего не стала – пусть охотится, если ему так надо. Но то, что он пропал, значило, что ей самой придётся быстро вернуться. Эста пыталась возражать, но в конце концов сдалась – не столько потому, что действительно отчаянно устала, сколько потому, что видела – она сейчас действительно мешает дочери. Чем могла, она помогла. Теперь было время уступить и позволить её повзрослевшей девочке самой справляться с её такой удивительной и – что греха таить – тревожащей жизнью. До корабля добрались быстро и без приключений. Эста, похоже, была слишком утомлена для разговоров, но и сама Айрен не горела желанием общаться, концентрируясь на Силе и черпая энергию в тенях. Она тоже устала, но отдыхать будет позже, гораздо позже. – Всё будет хорошо, Эста, отдыхай. Я сейчас вернусь и позабочусь о ней. Оставив женщину в каюте, Айрен решила на несколько минут задержаться в трюме корабля – Винсент? Она точно знала, где он, но предпочла сначала позвать. – Да, мэм? – умбаранин держался подальше от выхода из трюма, за контейнерами. Фалиенка едва заметно кивнула – поведение добычи ей нравилось. Она вообще любила разумных существ, с такими приятно договариваться, и редко нужно убивать. – Оставайся здесь, спрячься, если тебя найдет кто-то из команды корабля, скажи, что я так тебе велела. Она повела головой, словно прислушиваясь к запаху который чуяла только она. Оскалилась. – Мне пора. Шер обернулась, бросила взгляд в одну сторону, в другую – Кайлас исчез. Только был здесь... И уже нет. И в Силе исчез – можно стучаться, но вряд ли он скрывается для того, чтобы ей ответить... Слабый след в Силе – как движение воздуха от торопливых шагов, почти неощущаемый. Но догадаться, куда он устремился, она чувствовала, что может... – Кел! – метнулась она к Нарину. – Где ваш Барни? – взглядом она выхватывала лица каторжан в толпе. – Вы следуете за ним! Ни в коем случае не отставайте, не сворачивайте с тропы! – давал тем временем староста указания. И услышал вопрос Шер. – А? Барни? Он ушёл со второй группой. А что? Вместо ответа девушка сорвалась с места за уходящей группой. Может быть, это был безнадёжный зов, но она пыталась заставить услышать себя. "Кайлас! Ник... Пожалуйста!" Утренние сумерки служат отличным укрытием тем, кто желает затеряться. В сумерках исчезают тени, сглаживаются линии и расплываются силуэты. Кайлас хорошо умел использовать преимущества, которые давало ему это время суток. И не только время... Раттатак, который помогал Нарину распределять группы, и пискнуть не успел, когда его очень быстро и жестко скрутили и выдернули из слабых отсветов аварийных прожекторов в густую тьму разрушенного барака, пропитанную запахом крови из растерзанных тел. Он пытался оторвать от лица необычайно сильную ладонь, которая не давала ему крикнуть, пытался достать невидимого противника локтем или ногой, ухватить за волосы, сделать хоть что-нибудь, чтобы не умереть как эти, в бараке, не сумев даже продать собственную жизнь хоть за самый малый размен – но ни одна его атака не достигла цели. Словно тот, кто его схватил, видел в темноте... Барни ощутил, как против воли по спине начинает продирать морозцем. А если... действительно видел? Как те двое, что допрашивали его. Защщщщщитнички Республики... Кайлас, жадно ловивший любой отголосок чужих эмоций, удовлетворенно улыбнулся в темноте. Так он и думал... – Запах страха ни с чем не перепутать, ты об этом знаешь? – едва различимый шепот над ухом, полный издёвки и торжества, заставил раттатака мысленно взвыть. Он отчаянно рванулся, чтобы ударить затылком в лицо – и снова промазал. – О да... – шепнул Кайлас. – Сопротивляйся. Трать силы... Она так же вырывалась, да? Или нет... Ей даже такой возможности не дали, верно? Выстрелили в спину... Давление на сознание, которое ощутил Барни, лишало рассудка. Эта одарённая прилетела не одна. И на корабле она такая – тоже не одна. И этот на нём отыграется сполна... – Даже не сомневайся, – подтвердил его опасения Кайлас. – Ты ведь боишься, ты до мокрых штанов боишься, когда тебя касаются вот так... Нажим усилился. Раттатак забился, уже почти не владея собой – и только крохотной частичкой разума цепляясь за ускользающую реальность, чтобы не сорваться в то прошлое, которое всегда поджидало возможности погрести его под собой. Прошлое, в котором были две фигуры, характерные жесты и монотонные, вгрызающиеся в мозг голоса. "Ты хочешь сказать нам, где держат заложников..." Сначала пытались по очереди, но его воля выстояла. И тогда они объединили усилия... Когда всё закончилось, он был уничтожен. Сломан. Выпотрошен, как сломанная игрушка. И мог только одно – ненавидеть... На каторге у него было много возможностей обогатить это чувство разными оттенками. Он даже не догадывался, как богата и многогранна ненависть – и увлечённо постигал её многообразие... Пока не наткнулся на этого старика. В темноте не было видно, как раздуваются ноздри у человека, который держал его в захвате. Но Барни чувствовал это – по изменившемуся дыханию, по тому, как движение воздуха заставляло шевелиться волоски на шее. И очень хорошо понимал, что будет дальше. Совсем не много нужно, чтобы покончить с ним. Одно короткое движение, сухой хруст сломанной шеи. И тьма... Тьма стояла за спиной Кайласа. Тьма мягко давила на руку – одно движение, вот так... Тьма дразнила запахом смертного страха – он уже сдался, возьми, верни свои силы... Это так просто. Совсем просто. Одно движение. Один шаг вниз, во тьму, из которой не будет возврата. История полна падений – и почти не знает случаев возвращения. Он сделал движение – но не то, которого от него требовал искушающий шепот Тьмы. Барни пролетел через весь отсек и врезался в стену. Удар оглушил его, но и отрезвил. – Дерись, тряпка! Или ты только с женщинами воевать умеешь?! Раттатак помотал головой, приходя в себя. Поднялся, опираясь о стену. – С тобой? Ты же меня можешь... даже не касаясь... Ты это называешь боем? – А ты точно раттатак? – презрительно выплюнул Кайлас. – Торгуешься, как престарелая шлюха... Он сам не вполне отдавал себе отчет, чего добивается от этого каторжника. Тот отчаянно, до визга боялся прикосновения в Силе. Теперь Кайлас даже знал, почему – не считать его мысли мог только неодарённый, любой имеющий симбионтов в крови просто оглох бы от мыслеобразов, которыми тот вопил в Силе. Но какое это могло иметь значение, если это существо выдало Шер? Его Шер... От желания медленно, с наслаждением, упиваясь каждым мгновением агонии задушить раттатака Кайласа почти трясло. Но он медлил. Медлил – и тянулся к чужому сознанию, выискивая уязвимые места. Страх. Унижение. Боль. Ненависть. Сколько их... Бери – не хочу... А ведь не хочу, отстраненно удивился пилот. Совсем не хочу. Блевать тянет, до какой степени не хочу... Зато хочу посмотреть, каков на самом деле этот... сломанный через колено. Светлыми, что самое занятное в этой истории. Он ударил. Не руками – Силой, не по телу – по сознанию, метя по самому больному, заставляя вспоминать и заново переживать всё, что тот хоронил в памяти. "...я через это прошёл и выжил, – впечатывалось в разум каторжанина раскаленным металлом. – Я прошел и выжил! А ты скулишь и поджимаешь хвост... Да о тебя руки пачкать – и то противно!" Барни бессознательно закрывался руками, пытаясь защититься от пытки, орал благим матом, не сознавая, что орёт, пока что-то не лопнуло внутри – и стало всё равно, что с ним сейчас будет. Одарённый? Убьет? Плевать... Раттатак бросился на своего палача, не видя и не слыша его, но безошибочным звериным чутьем зная, где найдёт – и нашёл. Сцепившись в смертельной схватке, они покатились по полу, колотя друг друга о мёртвые тела, обломки стен и крыши, выплёскивая друг на друга, словно гной из прорвавшихся нарывов, безумие страха и желание убивать... Нет... Нет... Здесь не было... Чужие удивленные лица, глаза. Обрывки мыслей и запах эмоций. Чужие. След Ника здесь не чувствовался совсем. Холодно. Духи Уматэ... У неё ничего не получается с этой Силой! Она побежала обратно, ей показалось, что она наконец улавливает что-то. И это что-то было Тьмой... Шер выскочила из этой странной трубы, которая была тайным ходом в джунгли и тем самым полым корнем, о котором рассказывал Барни-Борво, остановилась, удерживая в сознании, как путеводную нить, тяжелую ауру ненависти и... "Там!" Девушка бросилась в барак.. Теперь и Нарин понял, что случилось. И это происходило совсем рядом. Все группы отправлены, за них можно не беспокоиться... Так что бегом туда. Он и сам не заметил, как пробежал отделяющие его от развороченного барака эти десятки метров. Забежал – и встал как вкопанный... Когда в разрушенное строение вбежала Шер, глазам её предстала не та картина, которую она, возможно, боялась увидеть... Барни сидел верхом на Кайласе, пытался бить его, но произошедшее отняло у него столько сил, что он почти не причинял вреда. Кулаки раттатака отскакивали от ребер человека под выкрики "Я тебя не боюсь!", человек лежал на спине и самозабвенно, освобождённо, взахлеб... хохотал. А старый глава общины созерцал это зрелище и не вмешивался... Но нервы Шер были настолько натянуты поиском, тревогой и ожиданием, что сейчас она не поверила бы даже Силе, не то что собственным глазам. – Что... Что вы делаете?! – глядя на хохочущего Кайласа, выкрикнула, как ей казалось, она. Но это прозвучало как шепот – выдохом. "...ты не поверишь... Убиваем друг друга..." Когда это успел исчезнуть давящий холодный камень? Чёрный камень Тьмы, который всегда лежал тяжестью на её душе, как ощущение страха за Ника... Тьмы, которая слишком близко подошла к нему с тех пор, как они расстались. Тьмы, которая завоёвывала его шаг за шагом... Но тревога всегда отнимала у неё самое большое количество душевных, да и физических сил. Шер медленно повернулась и так же медленно вышла из барака, чтобы не осесть на пол – ноги еле держали её. Она очень остро ощущала, что могло произойти. И что всё-таки не произошло... За ее спиной Кайлас, уже почти успокоившийся, стряхнул с себя каторжника, вконец выбившегося из сил после пережитого потрясения, встал, пошатываясь, заставил подняться раттатака – и от души врезал тому кулаком, мало не сломав челюсть. – За то, что сдал мою женщину. Можешь не благодарить. У него оставалось ещё несколько дел. Забрать бластер и сумку Шер. Проверить, нет ли на борту лишних пассажиров. Вымыться и отстирать одежду – как на бойне побывал... Хотя почему "как"? Бойня и есть. Но сначала... "Ты хотела меня видеть... Я здесь". Её силуэт чётко выделялся в дверном проёме барака на фоне светлеющего с каждой минутой неба. Далеко она не ушла... "Ты заставил себя ждать, Николаус Вийяр..." В её усталых глазах влажным блеском светилась неизъяснимая улыбка. " Вернулся. Наконец -то..." Под усами и бородой не было заметно, как старик улыбался. Во всю ширь. У него было чувство, что он знал - будет именно так. Ну, может и не прямо так, но как-то так. Когда Барни отлетел после мощной подачи, староста просто подошёл к нему и помог встать. И сказал: – Что ж, я рад, что вы между собой всё решили. Пожалуй, тогда мы пойдём. Кажется, наши пути тут расходятся... – Я бы на твоем месте не был так в этом уверен... На мгновение во взгляде Кайласа просквозило нечто от того человека, который едва не смел его с тропы без раздумий и колебаний. Но тут же пропало. – Постарайтесь не разочаровать Фурию. "...И да пребудет..." – Приложим все усилия, – усмехнулся в ответ старик, направляясь с раттатаком к выходу. "...Со всеми нами..." Задерживаться с посадкой и искушать терпение Фурии не стали. Кайлас метнулся к тайнику, принес Шер кобуру с "Уравнителем" и сумку, и последним поднялся по аппарели. Но в трюме остановился, поводя головой – здесь определённо кто-то был. – Не все высадились? В свете трюмного освещения, весь измазанный чужой кровью и заляпанный какими-то ошметками, он выглядел ожившим кошмаром. – Не все, – согласилась Айрен, удобно устроившаяся на одном из контейнеров. Она наклонила голову набок, внимательно осматривая Ника. По её представлениям, такой внешний вид можно было получить двумя способами – либо столкнувшись в драке с кем-то равным, либо желая именно подраться, а не выиграть быстро. Равных она там не чуяла. Так что на её лице проступило выражение "да делать вам больше нечего". Хотя, если объективно – вид у Кайласа и правда был колоритный и жуткий. – Один остался. И он мне нужен. Кайлас в свою очередь склонил голову набок, разглядывая её. Она притащила на борт каторжника. Но она же прикрывала Шер, когда его не было рядом. – Ладно. Допустим. Но одно движение, слово или мысль, которые мне не понравятся – и он вылетит за борт. Неважно, где мы при этом будем находиться. Из трюма не выпущу. Он не предлагал – он обозначал условия, которые не предусматривали обсуждения.