Гальтарский рубеж

* * * Как ни странно, первым с Юстинианом начал общаться вовсе не Лионель, а Эмиль. Они оба в то время, в свои двадцать семь, совсем недавно стали генералами и по-прежнему превыше всего остального ставили защиту Талига. Эмиль однажды между делом упомянул, что случайно оказался в столовой за одним столом и разговорился с одним из новых выпускников Лаик – Юстинианом Приддом, родственником Габриэлы. Лионель тогда пожал плечами и не придал словам брата особого значения – есть и есть, еще один Придд на базе, ничего необычного. Но в один из редких свободных вечеров Эмиль уговорил его пойти с ними к «Дженни». Лионель понял, что очередной Придд оказался совсем не очередным, лишь взглянув на Юстиниана – в черной рубашке и джинсах, с небрежно завязанными в хвост длинными волосами. Придд, впрочем, заметил чужое внимание практически сразу и охотно отвечал на взгляды Лионеля, успевая при этом поддерживать непринужденный разговор и весьма успешно делать вид, что ничего особенного не происходит. Похоже, ничего не имел против. Они выждали чуть больше часа, для приличия, а потом, под предлогом, что им нужно покурить, направились в мужской туалет. Лионель никогда, ни до, ни после, не вел себя так, и не мог объяснить толком, что на него тогда нашло. Он втолкнул Придда в самую дальнюю от входа кабинку и, запершись, прижал его к стене, торопливо и жадно целуя. Пальцы не слушались, но ему все же удалось справиться с пуговицами на чужой рубашке, и, спустив тонкую ткань с плеч, Лионель принялся целовать голую кожу, оставляя на ней следы. Судя по происходящему, обоим хотелось настолько сильно, будто они подростки, которые не в силах совладать с гормонами. Они нетерпеливо терлись друг о друга, продолжая целоваться, а потом одновременно потянулись к язычкам молнии, расстегивая ширинки. Потребовалось всего лишь несколько движений руками для того, чтобы кончить – и правда как подростки. Придд чуть подрагивал и тяжело дышал, держась за плечи Лионеля и спрятав лицо. Когда он поднял голову и Лионель взглянул в глаза, кажущиеся лиловыми в приглушенном, неярком свете, он понял, что этой Закатной твари он, похоже, проиграл.