Вдребезги о звёзды. Приключения фамильяра демона

      Что делать — радоваться или метать молнии, Ника не знала.       Ведь так сразу и не скажешь, что лучше — путешествовать в компании шизанутого космического вампира в качестве его консервы или прожить в лютом средневековье, притворяясь глухонемой монахиней в храме неизвестной (по причине незнания языка) богини.       И, казалось бы, всё однозначно: нужно порадоваться, ведь хрупкой человеческой жизни на первый взгляд ничего не угрожает. Только совсем не внушает оптимизма тот факт, что вокруг не привычный цивилизованный мир, а дремучее средневековье со всеми своими тяготами и лишениями. Кроме того, страшно угнетал каждый новый день, проведённый в этих серых стенах.       Не ведала Ника, чему и на каком языке молятся монахини перед крылатой статуей. В эти минуты она думала лишь о доме, куда никогда не вернётся, и вспоминала короткое путешествие через звёзды. Мир, оставшийся за её спиной, был более удивительным и прекрасным, нежели нынешняя атмосфера. Иногда даже начинало казаться, что не проснись Ника после того вампирского поцелуя, было бы лучше.       Нельзя сказать, что со временем девушка привыкла к своему окружению. Но где-то через неделю она уже знала о своих ежедневных обязанностях, чётко понимала, когда надо идти на молитву, а когда наступает время трапезы. Ведь изо дня в день в этом сером мире ничего не менялось.       И только однажды пришли они — три мрачных и однозначно подозрительных мужчины в чёрных балахонах. Видок у них был надменный и немного пугающий.       Они что-то выспрашивали у женщин и осматривали помещения, словно проводили инспекцию, а потом стали приглашать в комнату по одной женщине. Вероника не знала, что делают с ними, но напуганными они не выглядели, и оттого, когда подошла её очередь, девушка так же смело перешагнула порог. Однако в глаза она старалась мужчинам не смотреть, скромно опустив очи долу, как и подобает послушнице.       Когда с ней попытались заговорить, Нике пришлось объясниться знаками, давая понять, что отвечать на вопросы она не может. Тогда самый высокий из них подошёл ближе и, грубо дёрнув за воротник, расстегнул его. Девушка вздрогнула, но он взглянул только на шею и перешёл к рукам.       Ника совсем забыла о том, что после памятной ночи носила небольшой рваный шрам на запястье. И как оказалось, зря.       Увидев отметину от зубов, мужчина нервным тоном подозвал двух других и что-то им шепнул. Они согласно закивали.       По спине у Вероники пробежал нехороший холодок, и когда девушка встретилась с льдисто-серыми глазами чернорясника, сбылись самые худшие её опасения. Они нашли то, что искали.       Её забирали в полном молчании под звяканье цепей и скрип телеги. Никто не пытался защитить несчастную и сказать хотя бы слово против. Монастырь застыл в молчании, как будто это не Ника, а все, кто её окружал, утратили дар речи. И, бессильно опустив голову, девушка держалась за деревянные прутья клетки и думала о том, а не лучше ли так будет. Казнят и освободят от этой серой безысходности.       Допрашивать не стали. Видимо, по местным законам, одной вампирской метки на её руке хватало, чтобы вынести приговор без суда и следствия. И, сидя в темнице на груде гнилой соломы, Ника слышала, как строится за окном эшафот. Долго ждать не придётся.       Она вспомнила лицо Лиарисса, его открытый честный взгляд. Как он мог? Предатель! Хотя, это вполне объяснимо — людей тут полно, можно брать любого… Так в чём его винить? В пренебрежительном отношении к еде?       Из груди вырвался истерический смешок, затем она расхохоталась уже в голос, давясь слезами и тщетно пытаясь унять невыносимое чувство страха. Немного раскачиваясь и обняв себя руками, чтобы успокоить, девушка забылась тяжёлым тревожным сном.       Утром выяснилось, что должна состояться не одна казнь. На площадь кроме Вероники вывели ещё с десяток людей в сопровождении чернорясников и солдат. В чём их обвиняли? Кто его знает. Здесь были мужчины и женщины. И только одна Ника в одеянии монашки. На миг это обстоятельство показалось ей забавным.       Однако желание смеяться испарилось, едва на помосте появился плечистый мужчина в чёрной маске. Палач застыл, внимая словам одного из местных инквизиторов и буравя взглядом вереницу смертников. Толпа же возбуждённо перешёптывалась — глаза людей алчно блестели, словно они сами были вампирами и жаждали свежей крови, исходя от нетерпения слюной.       Шестерых мужчин и одну женщину после прочтения приговора повесили. Их бандитский вид говорил сам за себя, но Ника всё равно не могла равнодушно наблюдать, как их казнят. Она отвернулась, зажмурив глаза. До ушей долетал лишь гомон толпы и чьи-то резкие гортанные выкрики. Люди бесновались и, казалось, что вот-вот они сами поднимутся к осуждённым на смерть, чтобы порвать их голыми руками.       Веронике никогда не доводилось видеть людские смерти, и осознание происходящего пронзало ей душу ледяными иглами. В чём бы они ни были виноваты, последовавшее наказание было невероятно жестоким и страшным. Лица в толпе чудились уродливыми масками.       Следующие двое мужчин ещё легко отделались. Правда, только на первый взгляд. Им отрубили руки и отпустили, небрежно обмотав культи какими-то тряпками. Они ещё задыхались от боли, когда во след полетел первый камень. Солдатам стоило больших трудов, чтобы утихомирить толпу. Какая участь теперь их ждёт, не трудно догадаться. Если выживут и не умрут от заражения, будут обречены влачить жалкое существование, вымаливая подаяние.       Вероника не сразу осознала, как по её щекам струятся слёзы. От жалости, страха и чувства глубокой безысходности, затопившей разум. Нику ожидала совершенно иная участь — девушка уже видела столбы, на одном из которых её должны будут сжечь.       Их осталось двое: Ника и хрупкая черноволосая девушка в выцветшем красном платье. Она была красива, но если бы взгляд мог убивать, то все окружающие рассыпались бы в прах. Сестра по несчастью нервно кусала обветренные губы и как будто что-то шептала. Она стояла совсем близко, почти касаясь плечом, но ветер словно подхватывал каждое её слово и уносил прочь. Молитва ли то была или заклинание, Ника не понимала, но чувствовала, как неразборчивый шёпот обволакивает её тело, лишая возможности испытывать страх и холод.       Неожиданно время будто застыло, и черноволосая резко повернула голову, пронизывая Веронику пристальным взглядом, на дне которого сияла острыми звёздными иглами неведомая сила. Тонкие девичьи пальцы больно впились в ладонь Вероники, обжигая льдом. Острые ногти с лёгкостью рассекли тонкую кожу.       Ника попыталась вырваться, но не удалось. Не рука смертницы, но что-то иное, крывшееся в тёмных колючих глазах удерживало её на месте. И заставляло замирать в пугающем трепете неокрепший дух девушки. Она замерла, не дыша и не слыша ничего, кроме стука собственного сердца. Взгляд как будто застлало непроницаемой сияющей пеленой.       Наваждение разлетелось на осколки, едва черноволосую грубо дёрнули за руку, оттаскивая от Ники. Та хватала ртом воздух, словно вынырнув из-под воды, и с ужасом смотрела, как другую девушку приковывают к столбу, подвешивая на цепях. Пока бесстрастный голос читал ей приговор, смертница молчала. Со стороны казалось, что душа уже покинула это тело, если бы не резкие слова, сорвавшиеся с губ, как только вспыхнуло пламя.       Огонь ринулся к девушке, жадно обнимая ноги и тонкий стан. Над площадью раздался короткий душераздирающий вскрик, а затем всё резко стихло. Даже ветер затих, не желая принимать в этом участия.       Веронику била дрожь. Как бы она не хотела смотреть, взгляд как магнитом тянуло к полыхающему костру и обгорающему телу той, что ещё некоторое время назад была живой.       Ника не хотела так погибать и стала с остервенением вырываться, когда её потащили к такому же столбу. Теряя гордость и самоуважение, она билась в неудержимой истерике, но силы были не равны. Её грубо вздёрнули за руки и, сомкнув оковы, стали зачитывать приговор.       Она по-прежнему не знала, в чём её винили и за какое преступление так жестоко наказывали. Быть может, посчитали виновной в колдовстве или в связи с местным дьяволом, а след от укуса посчитали его меткой.       Только это неважно.       — Я не хочу умирать… — прошептала она сипло, не надеясь на то, что кто-то её услышит. Как бы ни старалась её предшественница, ей это не особо помогло. Вот и на этот раз палач спокойно взял в руки факел и шагнул к девушке.       Но вдруг небо потемнело, и в абсолютной тишине и безветрии раздался угрожающий гул. Среди собравшихся на площади горожан поползли боязливые шепотки и те, кто потрусливей, поспешили прочь. Только в следующий миг над местом казни прокатились оглушительные раскаты грома, и с небес на землю сорвалась ослепительно белая молния убившая палача.       По деревянному настилу забарабанили первые тяжёлые капли. И с каждой секундой дождь усиливался, превращаясь в безумный ливень. Костёр с шипением погас, распространяя едкий дым и являя взору обугленное тело жертвы. Люди бросались врассыпную, поскальзываясь и падая под ноги бегущим позади. Толпа же слепо напирала, втаптывая упавших в грязь. Солдаты уже не пытались кого-то удержать, а спасались бегством вместе с остальными.       В глазах чернорясников поселился ужас. На помосте остались только они и промокшая до нитки девушка, прикованная к столбу.       Глядя на них, Вероника безумно расхохоталась.       — Ваше небо против вас!       Её тело продолжала сотрясать дрожь, а слёзы смешались с дождём.       В этот момент с крыши одного из ближайших зданий на эшафот спрыгнул человек, на глаза которого был надвинут капюшон, а в правой руке словно одной из небесных молний сверкал меч. Воин без жалости прирезал монахов и подошёл прямиком к Веронике, чтобы оборвать удерживающую её цепь.       Вероника лишь чудом устояла на ногах, страшась незнакомца не меньше, чем своих палачей. Но вот он вскинул голову, вглядываясь в её глаза.       Лиарисс.       Как простить? За то, что бросил, а потом стольких людей погубил на её глазах. В том, что эта нежданная гроза его рук дело, Ника даже не сомневалась. Она хваталась за столб и не решалась приблизиться, а в душе боролось с недоверием странное ликование. Лиарисс всё же вернулся, а те, кто желал её смерти, заслужили такую участь.       Парень стоял напротив и как когда-то прежде протягивал руку, терпеливо ожидая решения девушки. Он был абсолютно спокоен и ничего не боялся. Лишь в глубине его глаз затаилась печаль.       — Tiesse, Ника, — тихо произнес Лиарисс.       Для того, чтобы решиться, Нике хватило мгновения. Её тут же прижали к себе и накрыли плащом, не обращая внимания на то, что она вся мокрая. В следующий момент девушка почувствовала какой-то толчок, и ноги потеряли твёрдую опору, будто Лиарисс взмыл в воздух вместе с ней. Но, словно ощутив испуг, парень крепче её обнял. Затем он подхватил её на руки и куда-то рванулся.       Опасливо и с любопытством выглянув из-под плаща, Ника едва не ослепла от обилия ярких красок и чистого солнечного света. Из мрачного средневековья они прыгнули прямиком на тропинку перед небольшим двухэтажным домом с бордовым фасадом и чёрной покатой крышей. Он выглядел почти игрушечным, настолько был аккуратен. А башенка, выглядывающая из-за крыши, только усиливала этот эффект.       Видя, что отключаться снова спасённая не намерена, Лиарисс закружил её не отпуская с рук. Если бы Ника не видела это собственными глазами, то никогда не поверила бы, что у того, кто ещё несколько минут назад с хладнокровием убивал людей, может быть такое непосредственное и счастливое выражение лица.       Видимо, основные неприятности остались позади, и теперь они были у цели, к которой так стремился Лиарисс… ну или почти у неё.       Наконец, эмоции были выплеснуты, и Веронику аккуратно поставили на ноги. Голова немного кружилась, из-за чего девушке пришлось цепляться за Лиарисса, но в целом она чувствовала себя вполне сносно. Окружающая атмосфера действовала на неё успокаивающе, и силы возвращались с каждым новым вздохом.       — Sitam, — вдруг прошептал Лиарисс, разворачивая Нику и обнимая её со спины одной рукой. Другую руку он вытянул вперёд, ладонью вверх. Над ней тут же затанцевали язычки пламени, меняющего цвет от обычного ало-оранжевого до ярко-синего и зелёного.       Вероника даже приоткрыла рот от удивления, что немало позабавило наблюдавшего за ней Лиарисса.       Водитель космолётов, техник, соблазнитель, вампир и маг…       «Интересно, чего я о нём ещё не знаю», — подумала девушка.       — Tiesse, — сказал он и потянул её за собой в дом.       Там их с радостью встретила пожилая пара. На родственников Лиарисса они ничуть не походили. Мужчина и женщина, которым Лиарисс тут же принялся давать какие-то распоряжения, судя по всему, присматривали за домом в отсутствие хозяина. А Ника меж тем поняла ещё и то, что он полиглот. Вот только её языка он почему-то не знал…       Погладив девушку по тыльной стороне ладони, Лиарисс поцеловал её в висок и оставил на попечение женщины. Сам снова куда-то направился, прихватив с вешалки чистый плащ и широкополую шляпу.       Она ошалело оглянулась на него, но Лиарисс лишь лукаво ей подмигнул и покинул дом.       Девушке до сих пор было немного неспокойно на душе после всех произошедших событий, но обстановка дома располагала к умиротворению гораздо больше, чем тот серый монастырь. Она решила, что снова попробует довериться хотя бы ради сохранения собственных нервов.       Женщина представилась как Вьенна. Она быстро приготовила для гостьи ванну и на уровне жестов помогла разобраться с тем, как и что тут работает. Как ни странно, водопроводная система тут не слишком отличалась от той, к которой привыкла Ника (разве что нагрев работал по другому принципу). Едва девушка покинула ванную комнату, замотанная в большое полотенце, её уже ждала Вьенна, подавшая халат и предложившая помочь с причёской.       Волосы после пребывания в монастыре пострадали, сбившись в невообразимые колтуны. Пришлось их коротко подрезать и заколоть, когда они высохли после купания. Как бы ни пытались её уговорить сохранить прежнюю длину, девушка отказалась наотрез.       Потом её сытно накормили и торжественно вручили небольшой каталог с изображением моделей.       Удивлению Вероники не было предела, но Вьенна только рассмеялась и подтолкнула журнал, будто предлагая, что-нибудь выбрать. Сделавшись совсем пунцовой, Ника показала на пару платьев и костюм, который показался ей интересным. Потакая настойчивости женщины, ещё тыкнула на обувь и бельё. После чего Вьенна успокоилась и предложила отдохнуть.       В роскошных вишнёвых покоях, где располагалась широкая двуспальная кровать с балдахином, девушка поначалу чувствовала себя неуверенно. Не похоже было, что это обычная гостевая комната. Только Вьенна не пожелала слышать протестов и сама подтолкнула Нику к кровати, после чего одобрительно закивала, когда та забралась под покрывало.       После ночи проведённой в тюрьме и утра, когда Нику едва не сожгли, ей было не до капризов и возражений. Чувствуя себя чистой и сытой, она быстро уснула прямо поверх одеяла. Благо, в комнате было очень тепло и тихо.       К счастью, после всех потрясений Вероника не видела снов. Она будто выключилась ненадолго, чтобы проснуться полной сил и готовности познавать окружающий мир. Увидев в зеркале своё посвежевшее отражение, Ника почувствовала себя почти счастливой. Каково же было её удивление, когда на комоде у двери обнаружились вещи, которые она не так давно выбирала с подачи Вьенны.       Снова взглянув в зеркало, она подумала о том, а не извинение ли это? Из-за невозможности преодоления этого языкового барьера, Ника не могла спросить об этом прямо, но она искренне надеялась на то, что Лиарисс всё же не стал бы заботиться о той, кого хотел бы просто использовать.       Пользуясь тем, что никто её не тревожит, девушка примерила каждый из нарядов. Подходило всё идеально. Особенно понравилось лёгкое приталенное платье винного цвета с изящными чёрными вставками на лифе, рукавами бабочками и широкой юбкой до колен.       Одеваться слишком откровенно она не любила, а монашеское одеяние достало хуже горькой редьки, поэтому такой компромисс показался самым лучшим. И, надев мягкие чёрные туфли на низком каблуке, Ника осталась довольна результатом.       Лиарисса всё ещё не было, а против прогулки в саду перед домом никто не возражал, поэтому девушка отправилась разглядывать местную флору с почти детским восторгом. Это скорее закономерно, нежели любопытно, но там она так и не встретила ни одного знакомого растения. Красивые и странные, они лишь могли напоминать о том или ином земном виде, но и только…       А небеса тут были синие. Чистые. Словно раскинувшаяся над головой морская гладь. И задрав голову к небу, Вероника думала о том, как обрадовались бы родители, если бы увидели этот мир. В этот момент на маленький праздник жизни и прокралась щемящая сердце грусть.       И когда Нику вдруг знакомо обняли со спины, она была благодарна этому наглому вампиру за то, что оказался рядом. За то, что не дал расклеиться.       — Kiareess, — прошептал он, когда она без страха откинула голову на его плечо.       — А ведь я уже слышала от тебя это слово, — вспомнила девушка и ощутила, как сердце совершило гулкий болезненный скачок.       Он развернул её к себе, не выпуская из объятий, и требовательно заглянул в глаза.       — Kanni es`ti.       — И это… — эхом повторила Ника, завороженная способностью этих тёмных очей менять свой цвет с чёрного на глубокий фиолетовый. — Как бы я хотела тебя понимать.       Тут начала открываться дверь, и Лиарисс с сожалением выпустил девушку из объятий.       — Kanni es`ti, — повторил он, с лукавой улыбкой демонстрируя свой неряшливый вид, после чего поспешил в дом.       «Выходит и сейчас и тогда он извинялся?» — подумала Вероника, провожая его взглядом.       Сбитая с толку, она тоже отправилась в дом и некоторое время занималась тем, что наблюдала, как готовит Вьенна. Овощи были совсем не похожи на земные, но девушку занимал сам процесс готовки. Женщина ничуть не возражала и, кажется, даже была польщена такому вниманию.       Вечером, в честь возвращения хозяина, был организован маленький праздничный ужин на две персоны. Лиарисс к тому времени привёл себя в порядок и сменил вещи непонятного происхождения на приличную рубашку тёмно-синего цвета и тёмные брюки. Если бы Ника мельком увидела его где-нибудь на Земле, то ни за что бы не заподозрила бы в его в инопланетном или иномирном происхождении.       Как и обычно, он даже не притронулся к еде, но на этот раз пил какую-то странную жидкость из высокого бокала. Из-за этого Нику весь вечер донимала мысль о том, а не кровь ли это. Любопытство настолько сильно выражалось в её мимике и жестах, что Лиарисс вдруг не выдержал и с усмешкой протянул ей свой бокал, явно предлагая попробовать.       Девушка робко протянула руку, соприкасаясь пальцами с Лиариссом, и принюхалась. Из бокала пахло травами с хорошо ощутимой острой мятной ноткой. Едва коснувшись жидкости, девушка слизнула с губ капельку и с немалым изумлением ощутила на языке сладость ягодного сиропа с острым, чуть резковатым привкусом.       «Странные у него вкусы. Хотя, не человек же…» — решила она.       Когда она вернула ему бокал, Лиарисс уже не скрывая улыбался от уха до уха, откровенно потешаясь над Никой. Однако вместо обиды у неё почему-то перехватило дыхание при взгляде на эту улыбку. Его небольшие клыки даже не портили её, а как будто подтверждали, что это шальное запредельное выражение самое искреннее.       — Теперь, видимо, моя очередь сказать kanni es`ti? — уточнила она со смущением, надеясь на то, что правильно скопировала его произношение.       Взгляд Лиарисса тут же зажёгся неподдельным любопытством и восторгом.       — Amiso, — с важным кивком ответил он, поднимаясь из-за стола и подходя к ней.       Ника поднялась навстречу, желая смотреть ему прямо в глаза, а не снизу вверх. Невозможно было передать ту бурю эмоций, которую он у неё вызывал. Наверное, нечто подобное испытывают люди, когда прыгают с парашютом или решают сделать свой прыжок над большим каньоном.       Волнение. Страх. Чувство полёта. Эйфория.       Его горячие ладони уверенно легли на талию девушки, притягивая Нику ближе. Затем Лиарисс подался вперёд и поцеловал её. Его губы дурманили сладким мятным ароматом, а взгляд заставлял забыть обо всём остальном мире.       — Tiesse? — хрипло прошептал Лиарисс, скользнув губами по ушку и в порыве сильно прикусив самую мочку. Он уже говорил это, когда звал за собой.       Вероника робко кивнула и коротко вскрикнула от неожиданности, когда он подхватил её на руки и понёс наверх.       Оказавшись в тех самых вишнёвых покоях, Лиарисс отпустил её с рук и запер дверь на ключ. Ника сбросила туфли и забралась на кровать, вполне отдавая себе отчёт в том, что сейчас произойдёт. Более того, невзирая на волнение, она желала этого не меньше, чем он.       Лиариссу не потребовалось много времени, чтобы вновь заключить Нику в объятия. Окинув её взглядом победителя, он потянул девушку на себя и вновь поцеловал, но уже более глубоко и страстно, слизывая с губ капельки крови, когда сам же в безумном порыве оцарапал их клыками. Выражая свою благодарность за то, что Вероника не отпрянула от него на этот раз, он старался быть с ней предельно нежным и, едва сдерживался, шалея от того, как ласково её пальчики касаются его лица, зарываются в волосы.       Он заставил девушку изогнуться, чтобы расстегнуть крючки на её платье и, не удержавшись, скользнул губами по нежной шее. Ощутив, как замирает в его руках податливое девичье тело, Лиарисс и сам испытал нешуточное волнение. Казалось, что вот-вот он сорвётся и поддастся инстинктам.       Руки парня нервно дрогнули, когда выскользнул из петли последний крючок, и лёгкая ткань спустилась с плеч Ники, обнажая алебастровую кожу плеч и груди. Но девушка сама приподнялась, позволяя избавить себя от платья, и млея от случайных касаний мужских пальцев и его тёплого дыхания даже больше, чем от явной ласки.       Осмелев, Ника обвила шею Лиарисса руками, поцеловав его в уголок губ и судорожно вздохнув, когда он неожиданно подхватил её под ягодицы и усадил к себе на колени. Сердце выбивало неровный ритм, а низ живота наполнялся тяжёлым томным жаром, распаляемым с каждой секундой всё больше.       И вот уже расстегнув застёжку бюстгальтера, Лиарисс начал жадно целовать шею девушки, со стоном сжимая в ладонях её упругую грудь. Задыхаясь от страсти и наслаждения, Ника выгнулась назад, чувствуя, как горячие губы спускаются ниже. Иногда клыки слегка царапали чувствительную кожу, но это нисколько не мешало, напротив, добавляя ласкам остроту.       Веронике неистово сильно хотелось прикасаться к его распалённому страстью телу, и, едва улучив такой шанс, она рванула в стороны полурасстёгнутую рубашку. Лиарисс с тихим рычанием повалил девушку на спину, прижимая всем телом. Глаза его уже явственно мерцали фиолетовым пламенем, а та сила, которую он обычно сдерживал, захлёстывала девушку с головой. Длинные чёрные волосы разметались по его плечам, придавая ему воистину демонический вид.       На несколько мгновений он отстранился, чтобы скинуть рубашку и расстегнуть ремень брюк. Горячее и напряжённое мужское естество упёрлось в тонкую ткань трусиков, что заставило девушку непроизвольно сжаться.       — La rassie, — прошептал Лиарисс нежно, гладя Нику по волосам, покрывая поцелуями её лицо. — Ti halliss sar…       Его рука скользнула вниз, между ног девушки, гладя по внутренней стороне бёдер и медленно стягивая последнюю деталь одежды. Ника приподнялась, помогая ему, и постаралась не трусить, когда он пошире развёл её бёдра, пристраиваясь удобнее между них.       — Лиарисс… — его имя само предупреждающе сорвалось с губ, когда он проник в лоно, двигаясь осторожно и размеренно. Несмотря на владевшее им желание, Лиарисс терпеливо позволял девушке привыкнуть.       Влекомая своей страстью Ника позабыла о страхах и решила, что больно уже не будет. Она захотела почувствовать его глубже и обняла парня ногами, притягивая к себе. Ответом ей был тихий неразборчивый шёпот и головокружительный поцелуй. Затем последовало резкое движение бёдрами, и Лиарисс поймал губами её вскрик. Продолжая двигаться внутри неё, парень лихорадочно гладил девушку по волосам и стирал выступившие слёзы. При этом он не прекращал нашёптывать ей что-то на своём странном языке. Заклинание ли это или слова нежности она не понимала, но этого и не требовалось — каждое его движение, каждый стон и взгляд были куда красноречивей любых слов.       Боль стремительно отступала и вскоре Ника с новой силой ощутила яркие и ранее не испытываемые ощущения. Сознание плыло, растворяясь в чувстве наполненности и иступлённой страсти. Она прижималась к разгорячённому обнажённому телу парня, плавясь и сгорая вместе с ним, разделяя огненную эйфорию, растекающуюся по венам. Короткие ноготки впивались в плечи Лиарисса, но это только добавляло ему неистовства.       На самом пике удовольствия, Нике почудилось, что внутри неё что-то яростно вспыхнуло, словно её тело вознамерилось сгореть в один миг. Девушка даже прикрыла глаза, чтобы погрузиться в зыбкую темноту и временное состояние покоя, когда вдруг почувствовала, острые клыки, вспарывающие кожу на её шее и прикосновение к ранке шершавого языка…       Было почти не больно. И всё же девушка инстинктивно дёрнулась. Лиарисс в тот же миг попытался отстраниться, шепча извинения. Но Ника опомнилась и не позволила этого сделать, цепляясь за шею и притягивая его к себе.       — Ника… — прошептал он, с рычанием ускоряя темп и целуя яростно, отчаянно…       Вероника почти не обращала внимания на странный металлический привкус во рту. Более важным казалось то, что пламя, волнами расходящееся внутри и заполняющее её без остатка, готово было вспыхнуть новым испепеляющим солнцем в её душе, изменяя безвозвратно и навсегда.       Тело подрагивало от новых импульсов удовольствия, на некоторое время снова лишая Нику возможности адекватно воспринимать окружающую действительность. Даже перед закрытыми глазами плясали всполохи.       Когда Лиарисс опустился рядом, Ника доверчиво прижалась к нему, обнимая за шею и прижимаясь своим лбом к его лбу, чтобы заглянуть в мерцающие во мраке глаза. Она нисколько не жалела о своём поступке, а то, что не все слова парня были ей понятны, ничего не меняло. Веронике казалось, что именно с ним она обрела своё истинное счастье и предпочитала довериться голосу собственного сердца, нежели предаваться сомнениям и страхам.       — Неужели это правда? — тихо прошептала Ника, ещё не до конца веря себе и робко надеясь, что поступила верно. Тревожно улыбаясь, она бережно убрала прядь чёрных волос со лба Лиарисса и легонько поцеловала его в губы.       — А ты ещё смеешь сомневаться? — поинтересовался он, охотно отвечая на поцелуй. Затем прикусил свою нижнюю губу и начал давиться смехом, глядя, как удивлённо вытягивается физиономия девушки.