Я тебя не отдам (рабочее)

Какие могут быть сборы, когда твоя обычная одежда – шорты под «самое не балуй», которые в этом климате актуальны круглый год? Разве что забрать стопку книг, призванных рассеять скуку безлюдного острова. Если честно, то за время, проведённое здесь, никто из нас не притронулся ни к одной из них, поэтому внушительная книжная башня несла на себе немалую кучку песка и опавших листьев. Ну, может быть, стоило ещё захватить «наудачу» парочку амулетов, которые мы мастерили друг другу из подручных средств: кокосовых скорлупок, ярких перьев, ракушек и жемчужин, иногда выбрасываемых бурными водами вместе с раковинами. И больше брать было нечего. Из старого сундука на свет были извлечены наши английские вещи, а любимые шорты с почётом уложены на их место – я не сомневался, что мы обязательно сюда снова вернёмся. Сбегать от действительности лучше всего в Рай. Наше бунгало мы любовно окутали сетью чар, чтобы уже наверняка никто, кроме нас, не смог в него войти. До свиданья, Эдем! Обратный путь занял ровно столько же времени, как и дорога туда – час. Час, в течение которого перед глазами промелькнуло с десяток магических вокзалов разных стран и континентов, и в результате мы оказались на другой стороне Земли. Англия за всё это время никуда не делась и даже не подумала как-то измениться. Всё тот же дождь, как будто Родина решила преподнести мне такой подарок, чтобы я её не забывал, всё те же неприветливые люди, спешащие по своим делам, и всё также никому нет дела до двух чересчур загорелых личностей, которые внезапно появились посреди Косой Аллеи со стопками книг в руках. Я ждал чуть ли не фанфар, под звуки которых мы рука об руку прошествуем по магическому переулку, но в реальности всё вышло совсем наоборот. Нас встречали. Но только не фанфары и «Роллс-Ройс», а низенький человечек с незапоминающейся внешностью и манерами криминального элемента, который суёт руки, куда не следует. Нас закутали в плащи, а на головы натянули капюшоны, пряча от любопытных глаз завсегдатаев аллеи. По-моему, нас даже вездесущие зеваки не успели срисовать, настолько вся операция по приёму «дорогих повелителей» оказалась ловко провёрнутой. А дальше наш путь лежал не к «Дырявому котлу», а в Лютный, где в уже знакомом «Горбине и Бэрксе» для нас жарко полыхал камин. Всё это происходило под покровом тайны – можно даже сказать, что возвращались мы домой, как воры. Будто бы и не нас гоняли, как волков на флажки, а мы, все такие из себя зловещие, устраивали кровавый террор на пустом месте. Я говорю «мы», но на самом деле в отношении Тома, конечно, стоило промолчать: белым и пушистым он был разве что два часа после своего рождения. Но всё же делать из него символ Вселенского Зла я не стал бы – в общем-то, он – нормальный чел, ничуть не кровожаднее того же светлого и непогрешимого Дамблдора. Параноик, правда, он такой же как Грюм, но тут уж ничего не попишешь – издержки условий обитания. Моя комната за время нашего отсутствия изрядно покрылась пылью – наверное, вместе с нами в небытие из этого поместья канули и домовики вместе с их сверхзаботливостью и манией чистоты. Впрочем, заняться приведением комнаты в жилой вид мне не дали – вместе с возвращением на Родину прилагалось полное расписание дня, а значит, завтрак, обед и ужин в точно положенное время, как и вся английская жизнь. И как объяснил мне Том, присмотр подразумевал проживание в одной комнате, а моя бывшая пойдёт на иные нужды. Чопорность английских приёмов пищи – ещё одна вещь, по которой я хоть и не скучал, но вспоминал в особо ностальгические моменты. Все эти чуть ли не подписанные места, локти, прижатые к туловищу, и неспешная застольная беседа нагоняли на меня тоску только воспоминаниями, а теперь пришлось вернуться к ним опять. Беседа должна была, по идее, развлечь меня хоть как-то, но и с этим не срослось: чтобы не тратить драгоценное время Тома, пока он насыщал «закрома» своего зловещего организма, ему в оба уха «вливали» последние новости. А я остался ковырять в тарелке между Гойлом-старшим и неизвестным мне Пожирателем, с которыми и поговорить-то было не о чём. До окончания обеда я сто раз успел подумать, на кой ляд так рвался с острова? Ведь всё, что меня ожидало – это общая комната, куда Том будет вползать после своих дел, а я, как примерная жёнушка, буду ждать его. Ну, к комнате в комплект ещё шла библиотека, где придётся забивать скуку книжной пылью и строгим готическим шрифтом. Может, всё-таки стоило согласиться на Снейпа?.. Нет, я не думал изменять Тому, даже, чтобы попробовать, как это бывает с другими, но на острове я мог бы рассчитывать на внимание к себе, а тут – буду только путаться у всех под ногами и раздражать. Собственно, есть не хотелось – мешали безрадостные мысли. Рассудив, что кто-либо вряд ли заметит мой уход – Пожирателям до меня дела нет, а Том полностью погрузился в приятные хлопоты по завоеванию мира, – я понемногу выбрался из-за стола и пошёл к выходу развеять надвигающуюся тоску в заросшем саду. Прогулка ничем не напоминала мои, островные, обычные после мелких размолвок с Тёмным Лордом – природа слишком уж отличалась, да и напоенный влагой воздух кроме дрожи ничего не вызывал. И, что удивительно, прогулка мне не принесла ни ожидаемого спокойствия, ни выхода скопившемуся за этот огрызок дня раздражению. – Мог бы и десерта подождать, – проговорил рядом ворчливый голос Тома. И на мгновение моё сердце забилось сильней, но заледенело, как только я услышал: – может, тебе было лучше остаться там? Не хочешь со Снейпом – я найду другого… – Погетеросексуальней? – не удержался я от «шпильки», отворачиваясь в сторону, чтобы не были увидены предательски повлажневшие глаза. И забывая вмиг, что о том же думал ещё две четверти часа назад. – Да что с тобой такое? – Том схватил меня за руку и развернул к себе, вглядываясь в лицо, для надёжности зафиксировав его обеими ладонями. Усмехнулся. Прижал к себе так, что я невольно чихнул от едкого запаха нафталина, исходящего от его мантии. – Я же для тебя стараюсь. – Мне и там было хорошо. А когда мы жили только вдвоём – вообще было супер. – Дурачок, – он ласково взъерошил мне волосы. – На днях мы собираемся взять Азкабан. Ты со мной? Или так размяк на тропическом солнце, что теперь занятия, подходящие для тебя, – книги и вязание? – Нарываешься? Это когда же я вязал? – буркнул я в костлявое плечо. – И что на десерт? – А тот кособокий гамак из банановых листьев? – припомнил мне Томми мой порыв креатизма, который закончился полным крахом на испытаниях. Короче говоря, Том поторопился занять гамак, который я плёл два дня, но как оказалось, плёл неправильно, потому что не успел мой любовничек плюхнуться в него, как гамак перекосило, и Тома выбросило на песок вверх тормашками. Мы несколько раз пытались как-то использовать гамак, то увлёкшись друг другом, то просто так, но неизменно оказывались под гамаком, а не на нём. Самое интересное, что моё строптивое творение так и осталось висеть между двух пальм. – А на десерт у нас пудинг, конечно. Я изобразил рвотные позывы – раньше я его ещё ел, но после фруктов прямо с дерева мысли о пудинге ничего кроме этих самых позывов не вызывали. – Ты больше ничего не хочешь сказать? Пудинг – «буэ-э-э» и всё? – Попробуй меня оставить дома, пока вы будете на экскурсии в Азкабане, и это будет наша последняя встреча… – сказал я с ощутимой угрозой в голосе. А потом я добавил вкрадчивей: – пророчество ведь ещё никто не отменял… – Так мне больше нравится, – Том решительно развернул меня к дверям дома. – Пойдём, послушаем, что нам предложат наши генералиссимусы. – Нервы мотать можно? – уточнил я, искоса поглядывая на повеселевшего Тёмного Лорда. Том усмехнулся. – Только не мне, если надеешься завтракать с утра сидя… Советники и стратеги могли предложить много чего, но уж если я, неопытный мальчишка с ветром в голове, видел все дыры и нестыковки их предложений, то, о чём молчал Том, я бы поостерёгся спрашивать. В какой-то момент мне даже показалось, что бывший Тёмный Лорд достанет своё старое амплуа, отряхнёт его от наслоений пыли и устроит горе-стратегам терапию по-волдемортовски с пытками и убийствами. Но нет, Том сдержался – лишь шипящих в его голосе стало больше, когда весь этот цирк был закончен одной фразой: – Такое только в маразме могло привидеться. Домашнее задание было одно для всех, не глядя на чины и былые заслуги: к завтраку каждый должен предоставить свой план захвата магической тюрьмы. Что будет, если кто-то из них не придумает ничего, озвучено не было, но по сжимающимся и разжимающимся кулакам мне, например, стало совершенно ясно, что на этот раз Том на наказание не поскупится. В комнату мы вернулись если и не злыми, то морально вымотанными – точно. – Что ты думаешь обо всём этом? – Том срывал с себя опостылевшую одежду, не обращая внимания на её жалобный треск и разлетающиеся по комнате пуговицы. Я сидел на подоконнике и, глядя в раскрытое окно, за которым серо и неприметно горели английские звёзды, грыз яблоко. На вопрос любовника мне осталось лишь пожать плечами: – Меньше оригинальничали бы – было бы лучше. Многочисленные аппарации, сложные чары… К чему это всё? Ну, не сработает портал – знаешь, с ним иногда такое случается – и мы вместо успеха в простой операции займём свободные камеры в Азкабане? А нельзя ли по-другому? Несколько лодок с Дезиллюминационными, какое-нибудь нестабильное зелье из арсенала неумехи-зельевара и отходим тем же путём. Просто, практически тихо и действенно. – А как же дементоры? – иезуитские вопросы в устах Тома всегда звучали порочно, а от этого и яблоко принялось истекать соком сильнее обычного. Не говоря уже о том, что у меня поднялись даже волоски на загривке, умалчивая за всё остальное. – Так вроде они – твои сторонники? Пусть пойдут, покурят в уголочке, пока мы пару дырок в стенах навертим, – когда Том ошивался где-то рядом, мне вообще всё казалось простым и безоблачным. Но на то я и был мальчишкой, а не умудрённым опытом воином. Том хмыкнул и задумался. – Ну, я бы не сказал, что ты у нас – идеальный стратег, но какое-то рациональное зерно в этом есть. Вот только как же с моим имиджем гениального тёмного волшебника? Ему-то нужно соответствовать… – Тебе союзники нужны или имидж? – оборвал я его. – Поменьше выпендрёжа и будет всё в шоколаде. Или ты решил дать знать Дамблдору, что мы уже в Англии и скоро осчастливим его визитом на чай? Мол, приготовьте, господин директор, свои весёлые дольки. Стрихнин можете не добавлять – у нас от него аллергия и несварение… Нет, отчитываться перед «Светочем Земли Британской» о своём местонахождении Том не собирался. У него на повестке дня были другие планы: заняться мной, потом сном и, может быть, утром в его голове созреет план посещения Азкабана, гениально скомпилированный из нескольких предложенных. А пока на очереди был я, и уступать её я точно не собирался никаким даже самым гениальным порождениям человеческого мозга. Поэтому я выбросил в окно порядком изъеденный огрызок и спрыгнул с подоконника. Можно, конечно, было сделать вид, что я – воспитанный человек, но это скучно. Поэтому я только сдержал усмешку от гримасы отвращения, написанной на лице моего любовника, когда вместо того, чтобы смыть яблочный сок с рук водой, я всосал пальцы и принялся облизывать, тщательно прохаживаясь между ними языком. Уж я-то прекрасно знал, что на самом деле Том едва сдерживался, чтобы не опрокинуть меня на постель и самому не облизать сначала пальцы, а потом и всё, что к пальцам прикреплено самой природой. И с «чпоком», оглушительно прозвучавшем в тишине, я облизал последний палец и, про себя проклиная выдержку Тёмного Лорда, собрался таки помыть руки, которые всё равно липли, как Том, отбросив с пути кресло, со всей жадностью оголодавшего хищника впился мне в губы, попутно стягивая с меня всё наносное цивилизацией, то бишь – одежду. Захлестнуло. Понесло. Рычащий Том. Стонущий я. Жалобно скрипящая кровать-старушка, за время нашего отсутствия отвыкшая от таких упражнений на себе… И настойчивый стук в дверь. Вот он точно был лишним! – Не отвечай – пусть хоть умрут там от старости, – стонал я, пеленая приподнимающегося любовника и руками, и ногами. И с сугубо юношеским пылом целовал и лизал всё, что могло довести моего партнёра до ещё большего сумасшествия. – А если что-то срочное? – Том в это время тискал мои ягодицы и отвлекаться от этого занятия не очень-то и хотел. Но с обречённостью подчинялся настойчивому дятлу по ту сторону двери. – Срочнее всего ты нужен во мне, – запротестовал я, покусывая шею Волдеморта, как последний, но действенный аргумент. – А завтра я повешу на двери табличку: «перерыв на секс». И если кто-то полезет – убью с чистой совестью! Но стук не прекращался, и Том, едва накинув порядком потрёпанную мантию на голое тело, пошёл узнать, кто это за дверью такой нетерпеливый. Мне было всё равно, что случилось: потоп, пожар, падение курса акций – лишь бы Том скорее вернулся в постель и закончил то, что с таким энтузиазмом начал. И он вернулся. Вот только совершенно не таким увлечённым идеей занятий любовью со мной, как уходил. «Ну вот, начинается», – горестно вздохнул я, переползая с постели на колени задумавшегося Волдеморта. – В каких пальмах на этот раз твой детский сад заблудился? – спросил я, тщетно стараясь вернуть былой настрой Тому, посасывая его мочку и елозя «пятой точкой» по костлявым коленям. – Среди нас предатель. Я даже оторвался от вожделенного тела. – С чего ты взял? – А как прикажешь понимать, если сегодня, заметь, в первый день, когда мы с тобой вернулись, на одного из представителей нейтральных семейств, которого я даже не собирался привлекать в свои ряды, поскольку он – уникальное ничтожество, было совершенно нападение? И над горящим домом горела Метка. Далеко не в каждом учебнике по Чарам описано, как её создать. – Если в своих ты не сомневаешься?.. – Том пожал плечами, будто бы говоря: «доверяю, но в пределах разумного». – Тогда нужно проверить тех, кто участвовал в нашей встрече, но к Пожирателям не относится. Например, Бэркса. Он мне ещё с первой встречи показался подозрительным. А чары узнать… Ты думаешь, Грюм не смог сломать хотя бы одного из твоих «птенчиков»?.. Под пытками ты расскажешь и как Метку создать, и пароль от своего камина… Поищи по закромам магазина – «тридцать сребреников» должны были оставить след в его истории… Даже если и не он, то деньги бесследно ещё ни у кого не появлялись и не исчезали. Вот и озадачь своего финансиста… Кто там он у тебя?.. – Умница! – Том бодро сгрузил меня на кровать, которая успела немного подостыть и совсем чуть-чуть заледенеть, невзирая на время года за окном, и рванул раздавать команды. А я зло стукнул по постели кулаком и поёжился от холода, порождаемого вездесущей сыростью. «Хоть самоудовлетворением занимайся! Ну что за напасть?!» – и я уже собрался сползти с кровати, чтобы идти в ванну, как дверь снова распахнулась. Скидывая на ходу мантию, Том уже с совсем другими интонациями протянул: – И на чём нас прервали? Я картинно надул губы, как нравилось моему любовнику, но послушно ответил: – На этом… – моя ладонь погладила ягодицу, – … на этом… – потёрла один сосок, – … и на этом! – палец обвёл контур нижней губы. – Тогда стоит продолжить… – и Том коршуном ринулся ко мне. *** Моё доброе утро обычно начинается не с яркого солнышка в окошко и не с завтрака в постель, а с жадных губ Тома, которые сначала ласково теребят ухо, потом перебираются на шею, и, в конце концов, оказываются чуть пониже пупка. То утро было на редкость очень добрым – ныне действующий Тёмный Лорд настолько переполнился жаждой деятельности во вновь обретённой Родине, что это просто не могло ни сказаться на его либидо. А посему за стол я садился осторожно, примащивая часть, которой переуделили внимание, с максимальной осторожностью. Том, глядя на это, хитро щурился, но стоило кому-то из его Пожирателей понимающе хмыкнуть, как он тут же ожёг веселившегося взглядом увлечённого инквизитора. Мол, посмотрим, сколько ты в моих руках продержишься, и как потом сидеть будешь. Больше желающих хмыкать, косо смотреть, а уж тем более раскрывать рот не по делу почему-то не оказалось. Застольная беседа на этот раз поражала своей информативностью. Не знаю, спал ли кто–нибудь из Пожирателей этой ночью, но против планов, предложенных накануне, эти были верхом стратегии и тактики. И может быть, какой-нибудь из особо убедительных планов мог бы быть принят тут же, но, как я уже говорил, Том особым доверием к людям не страдал никогда, а после вечерних новостей его паранойя вообще зашкаливала. Поэтому выслушав своих стратегов и покивав каждому из них, он лениво дожевал тост с подрумяненной полоской бекона, вытер пальцы салфеткой и встал из-за стола. Все застыли. – Малфой, Яксли и Долохов – в кабинет. Остальные свободны. Названные припустили к кабинету бодрой трусцой, забывая обо всём, включая свои едва надкушенные завтраки. Остальные таким же аллюром устремились прочь, про себя, наверняка, поминая всех святых и духов-покровителей в благодарность за защиту. Сидеть за столом одному было уже не так интересно, так что я вытер губы и поднялся, надеясь заглянуть в библиотеку и проветрить мозги. Но голос Тома перечеркнул мои планы на корню: – А тебя, Гарри… я попрошу пройти с нами. – Да, мой Лорд, – пробурчал я, про себя улыбаясь во весь зубной ряд. Малфой, Долохов и Яксли сидели в рядочек на диване, как куры на насесте перед кудахчущим петухом. Я поспешил занять кресло по другую сторону, чтобы самому себе не напоминать всё ту же не слишком умную птицу. Должно быть, что-то подобное проскользнуло и у Тома в голове – выражение его лица прям поражало своим сходством с Джокондой. До того оно было загадочным. Впрочем, как оказалось, не зря. Мой обожаемый Тёмный Лорд в кои веки прислушался к моему мнению – надо же, а я думал, что просто сотрясаю воздух разной ерундой, которая просто его забавляет – и соорудил план по принципу «каменный молоток – это самое безотказное орудие труда». Всё было максимально просто: в Азкабан должна проникнуть «крыса», а дальше дело техники. А если подробнее, то из рассказа Тома я вынес следующее: по данным разведки (как я понял, тут отличился кто-то из Министерских) каждую неделю происходила замена конвоиров в Азкабане. Для меня, конечно, оказалось новостью, что кто-то добровольно может хотеть там работать, но факт – штука упрямая: они-таки там есть. Замена смен, как и имена надзирателей (кто бы сомневался?) проходит под грифом строжайшей секретности и постоянной бдительности, но рано или поздно находится такой человек, для которого все эти секретности и осторожность – пустые слова. Пожирательская разведка такого отыскала. Вот он и должен был стать нашим «билетом на экскурсию» в Азкабан. Мало кто знал, а я так и подавно, что Долохов – просто мастер перевоплощения. Ему стоит понаблюдать всего пару часов за тем, кого нужно изобразить, и приобрести заданную внешность с помощью Оборотного, чтобы волшебники всех мастей поверили в клонирование, если они вообще слышали когда-нибудь такой термин. Вот и в этой операции он должен проникнуть в Азкабан в роли надсмотрщика, а уже там снять сигнальные чары и дать нам возможность добраться до острова по морю, убирая всевозможные вредилки. Мне не совсем было понятно: зачем вообще лезть в тюрьму, если Пожирателей у Тома, как собак нерезанных, но если Волдеморт чего удумал, то хоть Аваду себе в лоб пусти, а он от своего не отступит. Правда, Снейпа мне всё также оставалось жалко – мужик-то в общем он неплохой. Так ядовитый слегка. Но ведь и Нагайна – тоже не безобидная медянка, а как Том за ней убивался, когда стало известно, что ей не жить в климате тропического острова. Мне, признаться, даже думалось, что если ко мне он относится хотя бы вполовину так же, как к своей змеюке, то официального признания в любви можно и не ждать. И так всё ясно. С другой стороны за одним Снейпом переться аж на Северное море вроде как и нерационально. Да и чести много, если вспомнить мои школьные годы повышенной нервозности из-за проводимых им уроков по зельям. Пока Тёмный Лорд разглагольствовал на тему: «поведение хорошо обученных Пожирателей в полевых условиях», я выдернул из его расслабленной руки свиток пергамента и принялся читать, кого придётся спасать. Кому-нибудь другому за это бы нехило попало, но мне с моей наглостью и упругой задницей, до которой Том так падок, это не грозило. Итак, что мы имеем? У-у-у, знакомые всё имена и ни одного родного. Если бы не зельевар, я бы даже под Империусом не сунулся в эту жемчужину фортификации. Ради кого так рисковать? Ради Лестрейджей? Ну, братья ещё так себе, но Белла… Там, где она сейчас, ей самое и место. Или ради Трэвэрса? Так то гнида такая, что я бы на него и дементора пожалел. Приковал к какой-нибудь одинокой скале посреди бушующего океана в районе Антарктиды и пусть сам подыхает. Остальные фамилии в списке вызывали ещё больше негативных эмоций. А откосить никак – сам же напросился на приключения на свою залюбленную задницу. И что же мне в комнате не сиделось? – Сколько у меня времени для всей операции? – пробасил Долохов, зеленея от собственной наглости. – До восьми утра, – последовал быстрый ответ. – Яксли, на тебе лодки и все пути отхода. Гарри, ты отвечаешь за пленников. Проследи, чтобы все вовремя оказались на борту. Люциус, у тебя особое задание и от этого ты освобождаешься. Чем меньше будет доверия к чиновникам Министерства – тем легче нам будет отменить их законы. Так что доставай свои компроматы и начинай диверсионную деятельность. Но учти… – Том остановился возле Малфоя, отчего глаза того округлились от плохо скрываемого страха, – моё имя с твоей деятельностью никто не должен сопоставить. И смотри у меня: в ближайшее время второго рейда в Азкабан не будет, так что если попадёшься – можешь обживаться надолго. Люциус сглотнул, по-прежнему не сводя с патрона зачарованного взгляда. М-да, Малфой силён в интригах, а вот смелость… Не гриффиндорец – он, не гриффиндорец. – За работу! – прозвучала заветная команда, и троица, как спринтеры после выстрела сигнального пистолета, рванули прочь из кабинета. И, конечно, уже не видели, как бодро Тёмный Лорд навесил на них чары Неразглашения. Что поделать, паранойя – она лучше знает, где перестраховаться. Впрочем, я Томми прекрасно понимаю. – Ну что, увидел знакомые буквы? Или тебе на каждого досье выдать, чтобы ты их мог опознать в Азкабане? – Рожи твоих соратничков не забудешь и спустя лет двадцать, так что не бойся – узнаю. – «Может, под этой отмазкой удастся забыть кого-нибудь, типа Беллы?». – Тогда учти – за неудачу или халатность тебя тоже будет ждать наказание! – в моём исполнении Окклюменция никогда не была искусством. Это ещё Снейп говорил вместе с его коронным: «Не знаю, что тому виной: ваш недоразвитый мозг, Поттер, или звёзды стоят не так, но вы умудряетесь превратить любое тонкое искусство в грубое ремесло». – Ты поставишь меня в угол или всё же расщедришься на Круциатус? – Спать будешь в гостиной целую неделю. Я хмыкнул. Напугал ёжика, да голою жопою. И кого он таким образом наказывает: меня или себя? Вот только для Тома, кажется, каждый из его людей – сокровище, потому что совершенно серьёзно он добавил: – И не думай, что я не найду, кто согреет мою постель, пока ты будешь наказан. И вот тут меня закрутило. Картинку медленно заволокло красным туманом, а из ноздрей, казалось, поднимается, клубясь, дым. Ещё миг и вместо воздуха я начну выдыхать пламя. Вот значит как?! Это там, на острове, за неимением никого другого Поттер был единственным и желанным, а здесь, в Англии, население несколько больше двух затерянных на безлюдном клочке земли и о верности можно уже не беспокоиться?! Наверное, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что в глазах Тома я явственно прочёл испуг. Испуг в исполнении Волдеморта так же фантастичен, как хромой Розье, залихватски отплясывающий ламбаду на столе, как новый феникс, родившийся в убогой лачуге маггла, как… В общем, маловероятно, но совсем иногда встречается. А в отношении Розье – самогон Долохова вообще творит чудеса! И пока я не надумал чего-то сверхневозможного или не устроил катастрофу местного масштаба стихийным выбросом, Том поспешил обнять меня, чтобы по привычке бормотать мне в макушку: – Это просто слова! Ты должен понять, как мне важно, чтобы завтра всё получилось. Не надо, не злись… Свои завуалированные извинения он подкрепил поцелуем, до того лёгким, что не видь я его своими глазами, подумал бы, что мне он приснился. А потом словно устыдившись собственной искренности, Томми рванул прочь и унёсся на всех парах, оставив меня, ошеломлённого, хлопать глазами себе вслед. Что тут скажешь? Клиника! *** Целый день мы не виделись. Обед я съел, тупо рассматривая интерьер и картины на стенах в одиночестве. Ужин провёл так же. А время между обедом и ужином незаметно растаяло в библиотеке. Я надеялся, что хотя бы вечером Том найдёт на меня время, но, к своему разочарованию, уснуть мне довелось в объятиях с резиновой грелкой. И только посреди ночи меня разбудило Томово сдавленное шипение и возня. Огрызка луны, который увлечённо пялился в окно нашей комнаты, было мало, чтобы мой обожаемый Волдеморт мог тихо пройти к кровати и лечь спать. По пути ко мне и постели он умудрился запнуться о журнальный столик, споткнуться о край ковра и запулить мои тапочки куда-то под шкаф с таким шумом, что и мёртвый давно бы ожил даже без некромантии. С горем пополам доковыляв до кровати, он-таки максимально тихо подполз ближе и, уткнувшись лицом мне в шею, затих. И почти сразу размеренно задышал во сне. Мне такой роскоши не перепало – после внезапной побудки я только и мог, что смотреть на глянцевую дверцу шкафа, пытаясь угадать, кого напоминают мне причудливые пятна лунного света на ней. В какой-то момент это незатейливое занятие меня убаюкало, и я уже приготовился смотреть свой первый сон, как Том, не просыпаясь, начал сражаться с кем-то. Налёгшая дрёма снова испарилась, и до самого рассвета я так и не сомкнул глаз, изредка успокаивая совсем разбушевавшегося любовника шёпотом и поглаживаниями. Зато было время подумать. Причём обо всём: о себе, о жизни, о Томе и, конечно, о Беллатрисе Лестрейдж и её завтрашнем спасении. Не то, чтобы я так хотел смерти единственной боевой женщине в окружении Томми, но я ещё помнил, какими знойными взглядами она одаривала моего любовника. И «моего» в этой фразе ключевое слово.