Якорь

Июль 2016 Облака оказываются совсем мягкими, в них можно зарываться носом и нежиться в тепле лунных лучей. Удивительно, но лунные лучи оказываются теплыми, и Кэролайн, словно ленивая кошка, переворачивается на спину, подставляя им ладошки. Под ней шумит буйное море, но с облаков за этим наблюдать не страшно. А молочно-белый серп луны, кажется, улыбается щербатым ртом. — Здесь так красиво, — слышится восторженный голос Хоуп, и мгновение спустя малышка приземляется рядом с ней, отчего пушинки от облаков летят в разные стороны. — Вот видишь, — Кэролайн ласково проводит рукой по светлым кудряшкам. — Темнота может быть не такой страшной, как кажется. 
Хоуп энергично кивает. — А ты боялась темноты? — Боялась, — признается Кэролайн, и Хоуп устраивается рядом, жмурится, как котенок, пока Кэролайн перебирает ее волосы. — Когда была такой же маленькой, как и ты. И даже когда совсем выросла, продолжала бояться. — А как перестала? — Увидела, что здесь, в темноте, тоже есть красота, — задумчиво отвечает Кэролайн. — Посмотри на звезды, Хоуп, видишь, как сияют? Глазки распахиваются, и Хоуп восторженно лицезреет такие близкие, такие яркие звезды. — Такое возможно только в темноте, милая. — Дядя показывал мне созвездия, но я уже забыла, — огорченно шепчет малышка, но Кэролайн не дает ей грустить. — Я не знаю, где какое созвездие, — признается Кэролайн. — Но могу показать кое-что другое. Видишь вон ту звезду? Одна поменьше, а другая побольше, они сияют прямо над нами. — Хоуп кивает, находя их своим пухленьким пальчиком, и вампирша продолжает: — Если лететь направо от той звезды до самого рассвета, то прилетишь в самую волшебную страну на свете, милая. В Неверленд. Там живут русалки, пираты, а еще Питер Пэн, мальчик, который никогда не повзрослеет. — Навсегда останется маленьким мальчиком? А почему? — искренне удивляется Хоуп, и Кэролайн принимается рассказывать ей сказку о Венди и Питере. — Глупая Венди, — сонно шепчет Хоуп под конец сказки, подложив ладошки под щечки. — И Питер тоже. Мог бы просто стать вампиром… Кэролайн усмехается, осторожно гладя ее по пухленьким щечкам. Такая упрямая малышка, такая прелестная. — Тебе пора просыпаться, милая. — Не хочу, — капризно тянет Хоуп, но глаза цвета моря слипаются, и она не в силах посмотреть на Кэролайн. — Я хочу, чтобы ты однажды пришла ко мне… — Я тоже, милая, — шепчет Кэролайн, когда малышка исчезает. Вместе с ней исчезает и вся магия этого места, а мгновением позже… … Мгновением позже Кэролайн услышала гудок парома, а затем почувствовала, как Кай сходит с трапа, держа ее на руках. Обхватила его сильнее руками, коснулась носиком его шеи, вдыхая свежий аромат парфюма, и чуть улыбнулась. — Проснулась? — Кай улыбнулся и осторожно опустил ее на ноги. — Сейчас мы остановимся в какой-нибудь гостинице, и ты успеешь поспать, — пообещал он, заправляя ее рассыпавшиеся локоны за ушко. — Отлично, — согласно кивнула Кэролайн, оглядываясь. — Значит, это и есть остров Мэн? Было темно, слабый свет фонарей не давал ничего разглядеть, к тому же все заволокло густым туманом: казалось, тронь его — и утонешь в тягучей массе. Лишь где-то вдалеке виднелись редкие огни, свидетельствующие о том, что здесь есть жизнь. Дорога к гостинице вышла даже короткой. Кай был странно молчалив, а Кэролайн казалось, что туман преследовал их до самой деревянной двери одинокой гостиницы на холме, а затем пытался просочиться через ставни и трещины за ними. Она совершенно прослушала все, о чем Кай говорил с немолодым мужчиной, видимо хозяином этого места, и пришла в себя, только когда они зашли в холодную, стылую комнату. Темные шторы были распахнуты, и тусклый свет луны заливал пространство, впрочем стоило Паркеру щелкнуть рубильником, как жутковатая иллюзия исчезла. — Здесь холодно, — пробормотала Кэролайн, расстегивая легкую курточку. — Сейчас включат бойлер и будет теплее, — утешил ее Кай. — Иди пока в душ. И, Кэролайн, — голос его внезапно стал жестче. — Отдай мне таблетки. Кэролайн, которая стояла к нему спиной, чертыхнулась про себя и обернулась, пытаясь невинно улыбаться. — Я знаю, что ты помешана на контроле, — продолжил Кай, наступая на нее, заставляя ее отступить. — Но ты же понимаешь, что это не выход? — Относительный выход, — попыталась возразить Кэролайн, понимая, что уперлась спиной в стену и дальше идти некуда. — Я просто не хотела тебя беспокоить. И да, я терпеть не могу, когда приходится… — И решила, что седативные — лучший выход? — покачал головой Кай, упираясь руками по обе стороны от ее головы. — Я могу поискать сам, Кэролайн, — и его руки скользнули вдоль ее талии. Кэролайн попыталась было возмутиться и вырваться, но он перехватил ее руки, сжал запястья над ее головой, упираясь коленом между ее ног. Пока одна рука сжимала хрупкие запястья, другая скользнула вниз, по приятной ткани блузки, задирая ее и касаясь холодными пальцами нежной кожи живота, что вызвало у Кэролайн яростное шипение. — Нашел, — шепнул Кай, касаясь губами мочки ее уха, и вытащил из заднего кармана джинсов блистер с таблетками. — В следующий раз я просто самолично сверну тебе шею, малышка, — сообщил он, спокойно выдерживая ее яростный взгляд. — Я просто не хотела, чтобы это продолжалось! — она растирала теперь свои запястья и зло смотрела на Паркера. — Дело не в том, что тебе приходится делать, а в том, что я не выдерживаю все это видеть! Я просто хотела покоя для себя, это невыносимо каждый раз, — голос ее стал тише, что для Кая было предвестником надвигающейся истерики, и это вызвало у него облегчение. Уже прошло почти три месяца с тех пор, как начали происходить сдвиги в ее состоянии, а у нее это не вызывало никаких эмоций. Кай начал опасаться того, что она вновь решила отключить эмоции и пойти легким путем, но пару дней тому назад заметил, что она принимает мощные успокоительные. Они не давали уйти ей в глубокую фазу сна, а значит, она могла контролировать процесс своего пробуждения. Кай злился на нее за такое малодушие. — Иди сюда, — он притянул упирающуюся девушку к себе и обнял, нежно поглаживая ее по мягким волосам, пахнущим яблоками. — Я знаю, что тебе тяжело, но это — не выход. В конце концов, ты потом пойдешь стирать воспоминания, как Елена? Она судорожно вздохнула, вцепляясь пальчиками в его куртку, и медленно покачала головой. — Я бы не стала так делать, — глухо проговорила Кэролайн. — Это не то, что я хочу забывать. Я просто иногда не понимаю, где реальность, а где — мои фантазии, — в конце она сорвалась на рыдания, Кай обнял ее крепче и поднял ее на руки, отправляясь к кровати. — Я могу иногда внушать тебе, — шепнул он, целуя ее в лоб. — Но не иди этим путем, малышка. Ты сильнее этого. Кай шептал что-то еще, пока Кэролайн плакала, обнимая его. Ей не хотелось сейчас ничего: ни быть сильной, ни быть выше всего этого. Она смертельно устала и уже — когда была так близка к решению своей проблемы — почти была готова сдаться. Под ласковый шепот Кая, утомленная собственными слезами, она провалилась в глубокий сон. … Кэролайн узнает это место почти сразу же. Оно начало приходить к ней во снах еще пять лет назад, но после вод Грюйера изменилась сама канва снов, и это стало ее самым мучительным кошмаром, самым страшным и вместе с тем — желанным сном. Огромный яблоневый сад на заднем дворе светлого дома, запах опьяняет и почти сбивает с ног. Розовые лепестки соцветий кружатся в воздухе, чуть сверкая в солнечных лучах, и она тянется, чтобы поймать их, не замечая, что ветер уже ласково опустил их в белокурые локоны. За спиной ее дом — огромный, из белого камня, в колониальном стиле. Французские окна открыты настежь, и она слышит приглушенный смех, звуки музыки и тихие споры. Все дышит будто спокойствием и счастьем. — Нет, нет-нет-нет, — шепчет Кэролайн, постепенно осознавая свой сон. Щипает себя до слез несколько раз, и истерика, что началась с Каем, охватывает ее здесь. Слезы почти невозможно остановить, она всхлипывает, зажимая рот ладонью, и чувствует, как ее обнимают сильные руки. — Что случилось, love? — голос Клауса обеспокоенный, он разворачивает ее к себе лицом, нежно вытирает слезы, вглядывается в лазурные глаза, пытаясь уловить причину ее расстройства. Кэролайн только мотает головой, бессильная в попытках подавить слезы, да и не хочется ей этого. — Расскажи, что тебя напугало, — в голосе гибрида проскальзывают опасные нотки, он готов разорвать все то, что вызвало ее слезы, не зная, что причина всему — он сам.