***
Конец августа 2016, остров Мэн Они уже третий час лежат на веранде ее дома, прикончили третью бутылку вина, а теперь неожиданно откровенничают друг с другом. Кай приходит к ней почти две недели спустя после свадьбы Джо, хочет спросить совета, а в итоге все оборачивается тем, что они друг к другу лезут в души под аккомпанемент веселых пузырьков игристого вина. — Сейчас я по-другому это воспринимаю, — тянет Кай и кладет руку туда, где еще бьется его сердце. — Здесь… ощущается по-другому. После слияния началось, вместо гейских штук, к которым я был более-менее готов, я внезапно заполучил голос совести в лице Люка. Это заставляет меня… выворачиваться, — находит он правильное слово. — Я смотрю на Джо, даже на Лив, и не могу ничего с собой поделать, меня грызет будто что-то изнутри, и отчего-то больно, будто зверь грызет изнутри. — Чувство вины, — отзывается Кэролайн, рассматривая ночное небо. Они лежат голова к голове, так почему-то проще признаваться в чем-то постыдном и не видеть лиц друг друга. — А еще Люк явно побаивался тебя, — смеется Кай. — Я первое время не мог понять почему, но после все встало на свои места… Ты свернула ему шею! — Я не хотела! — возмущается Кэролайн, но задумывается. — Может, и хотела. Но только потому, что я знала, что Лив нам в этом случае поможет, и он тоже вернется с Той Стороны. — Вот как, — Кай опирается на локоть и поворачивается к ней, нависает, разглядывая ее лицо. — Грубая, неумелая, топорная, но весьма эффективная манипуляция. — У меня не было времени на то, чтобы придумывать план по захвату мира, — огрызается Кэролайн. — Сработало, и это главное. Я присылала ему потом цветы, — признается она под хохот Кая. Он падает обратно на теплые доски и смеется, как мальчишка. — И корзину с выпечкой! Прекрати уже смеяться над этим! — Думаю, он оценил такой жест, — Кай легко касается ее волос, наматывая вьющуюся прядь себе на палец. — Тебе здесь не одиноко? — он окидывает взглядом пустой дом, что смотрит на них слепыми глазницами зашторенных окон. — Есть немного. Но лето кончится, а я вернусь в Уитмор, там уже будет все по-другому. Возможно, продам дом, — пожимает плечами Кэролайн. — Жить одному долгое время — отстойно, — заявляет Кай, и Кэролайн внезапно видит перед собой потерянного мальчишку, у которого двадцать лет не было ни дома, ни друзей, ничего. И ничего из этого у него нет и сейчас, даже несмотря на то, что его мир теперь полон звуков и людей. Кай встречает ее взгляд, и в темноте в синих глазах пляшут блики от ночных фонарей. Его взгляд будто предупреждает ее: не смей жалеть меня, и она подчиняется этому негласному правилу, только придвигается ближе. — Ты можешь пожить здесь, если хочешь, — с языка срывается само собой, и она смотрит в небо, в деревья, в фонари, но не на него. — Все равно пока покупателей не будет, я это точно знаю. А дома, где никто не живет, быстро ветшают, — она говорит торопливо, как всегда, когда волнуется. — Щедрое предложение. Но у меня пока другой вопрос, — перебивает ее Кай. — Мне интересно, почему ты не шарахаешься от меня, как добрая половина города. — Ты принес отличное вино, — пожимает плечами Кэролайн. — Думаю, риск того стоит. — Она улыбается ему, а потом говорит между делом: — Ты мне все же жизнь спас… дважды. Вряд ли ты настолько плох, как все говорят. — Я пытал Елену, — напоминает Кай. — И чуть не убил Лив. — А еще ты вернул нам город. И я, как и прежде, буду весьма и весьма эгоистичной, но ты вернул мне письмо мамы, — она переворачивается на живот, внимательно вглядывается в половицы. — А за это я бы простила тебе не только пытки Елены, — тихо срывается с языка. — Мы все эгоистичны. Право на себя — неотъемлемое право, — хмыкает Кай. — По крайней мере, я так думал, когда решил покончить с семьей. — А сейчас? — Я все еще так же думаю. Собственные потребности должны стоять выше всего остального. Если тебя не любят другие — люби себя сам. — Как-то давно я тоже так думала, — усмехается Кэролайн. — Или пыталась так думать, отчаянно завидуя Елене. Но потом… Не знаю, потом оказалось, что заботиться о других, быть внимательной к другим и спасать других — это здорово. Это делает меня лучше. — Что же тогда страшнее: предавать друзей или предавать саму себя? — Кай теперь смотрит ей в глаза и ловит пальцами подбородок, не давая ускользнуть. — Расскажи мне о Клаусе. Кэролайн вздергивает брови, а васильковые глаза, почти черные в темноте, округляются. — Деймон — самая большая сплетница, — сообщает ей Кай. — По-моему, он умудрялся болтать больше меня, пока мы были в тюрьме. Приходилось отключаться, когда он начинал стенать о Елене и чувствах к ней, но иногда проскальзывало нечто интересное. Ему явно было не с кем обсудить симпатию древнего вампира к некой школьнице. — В жизни в это не поверю. — Зря, я немножко в курсе: жертвоприношения, ритуалы, гибриды, тетя Елены… Джейн? — Дженна, — автоматически поправляет его Кэролайн, и он удовлетворенно кивает. — Расскажи мне. Почему ты увидела хорошее в нем? Мне попросту любопытно, — пожимает он плечами, не сбавляя ничуть наглости. Кэролайн медлит пару минут, убирает его руки и ложится обратно. Он ее совсем не знает и осуждать явно не будет, так что… почему бы и нет. — Когда Деймон только появился в Мистик Фоллс, казалось, он самое большое зло, что я когда-либо видела. Мы когда-либо видели, — негромко начинает она. — Не знаю, говорил ли он тебе об этом. Я невероятно его боялась. До дрожи, до слез, и ничего не могла поделать из-за внушения… Это еще одна долгая история, поверь, но когда я была человеком, Деймон вел себя со мной не самым лучшим образом. И когда появился другой вампир, тысячелетний, первый из вампиров на земле… Можешь представить себе мой страх. Что там мой, его боялась даже Кэтрин Пирс, а она казалась бесстрашной, и в свое время тоже вызывала у меня панический ужас, особенно после того, как задушила меня. Клаус был легендой, страшной сказкой, и мы все в какой-то степени испытывали трепет. Стефан, который, как оказалось, был с ним знаком, даже будучи ему другом, опасался его. И я знаю, что это глупо, и даже эгоистично очень, опять эгоистично, но я увидела хорошее в нем, когда он впервые пришел ко мне, чтобы напоить своей кровью. — После того, как по его же приказу тебя укусили? — припоминает Кай. — Говорю же, глупо звучит. Но когда он пришел той ночью, я спросила у него то же самое, что спрашивала у Деймона, когда последний питался мной и брал от меня то, что хотел. Я спросила, собирается ли он убить меня. — Кэролайн переводит взгляд на Кая, который играл сейчас ее волосами, но слушал сосредоточенно. — Когда я спросила это у Деймона, он ответил утвердительно и оставил меня в живых только потому, что ему нужно было, чтобы я кое-что украла. И в тот момент, когда я поняла всю свою беспомощность перед ним, то, как он использует меня, мне самой не хотелось жить. Чувствовала себя мухой в янтаре, которая не может сдвинуться с места и замурована в стекле, отвратительное чувство… Но когда я спросила это у Клауса… Тысячелетнего убийцы, что хотел убить мою лучшую подругу, что представлял собой угрозу для всех нас… Он вдохнул в меня в жизнь. Он сказал такие слова, от которых я поняла, что я хочу жить. И я задумалась, не в тот вечер, чуть позже, на следующее утро. Может ли тот, кто вдохновляет тебя, тот, кто дарит тебе желание жить, интерес к этой самой жизни быть хуже того, кто отбирает всякую надежду и топчет тебя? — Мир далеко не черно-белый, Кэролайн, — замечает Кай, задумываясь о своем. — И во тьме есть притягательность, — бормочет Кэролайн и тут же оправдывается: — Это я к тому, что бы ты хотел знать о Бонни. Когда кто-то, принадлежащий тьме, внезапно заботится о тебе… такое подкупает. Уна мягко провела по светлым волосам Кэролайн, которую только-только разбудил Кай и теперь поил кровью. С хладнокровием она следила за тем, как заживали раны на тонких руках, прокручивая в голове увиденное. — Что тебе снилось, милая? — То, что уже было, — хрипло отозвалась Кэролайн, прикрывая глаза. — Мы с Каем разговаривали, я это точно помню. — Как видишь, вчерашнее оставило на тебе свой отпечаток, — кивнула Уна, смотря на нее немигающим взглядом. — Ты была впечатлена, а это оказало влияние на тебя саму. Видеть свое прошлое — уже немалый шаг, а дальше ты, при желании, можешь увидеть и не только свое. — Не то чтобы я любила рыться в чужом грязном белье, — пробормотала Кэролайн, откидывая волосы с плеч. — А сейчас… уже пора? — Да, — кивнула Уна. — Думаю, пора положить конец таким пробуждением, милая. Приведи себя в порядок, мы будем ждать тебя там, где мы впервые с тобой встретились. Ведьма прошелестела своим платьем мимо них и плотно прикрыла за собой дверь. — Боишься? — поинтересовался Кай, забирая у нее пустой стакан. — Не знаю, — задумчиво произнесла девушка. — В любом случае, у меня нет особого выхода, да и… ты же со мной, — улыбнулась она. — Ты всегда меня вытаскиваешь. — А ты всегда справляешься, — напомнил ей Кай. — Особенно если кто-то сомневается в тебе. Кэролайн звонко рассмеялась, наконец окончательно приходя в себя. Действительно, это она, Кэролайн Форбс, и она всегда со всем справляется. — Я — Кэролайн Форбс, и нет ничего, с чем я бы не справилась, — произнесла она. — Может, лет через пятьсот я отточу это и буду звучать так же круто, как и Кэтрин. — Нет ничего, с чем бы ты ни справилась? — поддразнил ее Кай. — Эй, не смей во мне сомневаться! Провести саму Кэтрин Пирс? Сделано. Отвлекать опасного гибрида, чтобы удался сумасшедший план? Нет никого лучше меня в этом. Достать платье на выпускной за пару часов до выпускного? Не смей смеяться, Паркер, это было самым сложным! О, организовать свадьбу в Мистик Фоллс, да чтобы еще и убийств на ней не было? Вот видишь, нет ничего, с чем я бы не справилась. Так что древний ритуал, который не практиковали пару сотен лет… Не так уж и страшно. Я видела вещи и пострашнее. — Такой настрой мне нравится в тебе больше всего, — сообщил он. — Я подожду тебя там, поторопись, малышка, — он щелкнул ее по носику и оставил, чтобы она собралась с мыслями. Кэролайн приняла душ, постояла под ледяной водой. Струи били прямо по макушке, это странным образом очищало мысли, все страхи и глупости поспешили покинуть ее голову. Она вышла из ванной, дрожа от холода, и поспешила надеть оставленное для нее Уной простое платье, раздумывая над тем, что ведьмы этого ковена очень любят символичность. Или же ведьмы вообще любят это… Сатиновая ткань приятно облегала тело, и обув удобные балетки, Кэролайн поспешила в комнату, в которой впервые встретилась с Уной. Теперь в ней не было мебели, лишь горели свечи на дубовом полу. В центре были начертаны кровью Кая рунеставы, а ведьмы ее уже ждали. Она нашла Кая, и тот ободряюще ей улыбнулся, а она кивнул в ответ. Тут главное не показать, что ей не по себе. — Иди сюда, милая, — Уна протянула к ней руку и заставила ее встать в центре, в узком пространстве между рунами. Гладкий серебристый браслет обжег холодом ее запястье, а Гвен защелкнула вторую пару на руке Кая. Кэролайн вспомнила, как достала их, и повела плечами, отбрасывая воспоминания о Люсьене. Не сейчас. В нос остро бил запах пряных трав, от него уже кружилась голова, как и от свеч и от тяжелого воздуха. Фокусировать внимание становилось все сложнее, и Кэролайн даже не поняла, в какой момент оказалась лежащей на жестком полу. — Грань между сном и смертью невероятно тонкая, почти незаметная, — тихо произнесла Уна, опустившись рядом с ней на колени. — Технически, ты уже мертва, и тем интереснее этот эксперимент. — Серьезно? — фыркнула Кэролайн под веселым взглядом ведьмы и закатила глаза. — Конечно. Мы поможем перейти тебе грань. Люди по-разному называют это место, мы зовем его Хельхеймом, где правит дочь Локи. Никто, попавший туда, бог или герой, не возвращался оттуда. — Если это была речь для того, чтобы вселить в меня уверенность, то работает как-то слабо, — Кэролайн скрестила руки на груди, упрямо смотря на ведьму, и та довольно кивнула. — Но ты попадешь туда благодаря заклинанию, шанс у тебя есть. Руны — на крови Кая, чтобы он стал твоим временным якорем. Но связать себя с ним можешь только ты сама, пройдя сонной тропой, что лежит через владения Хель. Но не бойся, тебе могут там помочь. Это же владения богини смерти, умершие всегда там. — Мама, — с губ Кэролайн сорвалось это так легко, что она сама испугалась. Но это же реальная возможность вновь увидеть маму… Глаза ее засияли при одной только мысли о матери, а страха не осталось совсем. Да и чего бояться, когда там, впереди, встреча с самым близким, самым дорогим человеком? — Мне жаль, Кэролайн… Но посмертие у Хель найдут сверхъестественные существа. — Уна почувствовала вину, когда глаза Кэролайн на мгновение стали пустыми. Всего на несколько секунд, но предвосхищение тут же сменилось разочарованием, и блеска в них не было. — Я должна была догадаться, — Кэролайн выдавила из себя улыбку, чувствуя себя самой настоящей идиоткой. — Просто помни, что тебе нужно торопиться. Не бойся ничего, не испытывай страха и не задерживайся. А мы постараемся помочь тебе. Кэролайн только кивнула и прикрыла глаза, дышать уже почти невозможно было от запаха в тяжелом воздухе. Песнопения ведьм раздражали ее еще больше, и она не чувствовала ничего магического, кроме того, что ей было неудобно лежать. — Вы вообще уверены, что это работает? — поинтересовалась Кэролайн, открывая глаза, и решила привстать, опираясь руками о дерево, как внезапно поняла, что ее руки зарылись во влажную землю, а раздражающего ее запаха больше нет. — Или все же работает, — пробормотала она, становясь на ноги и внимательно осматриваясь. Небо было низким, свинцово-серым, и накрапывал противный, мелкий дождь. Перед ней лежала протоптанная тропа, а верхушки деревьев, уходящих куда-то ввысь, терялись в клубящемся тумане. Кэролайн отряхнула платье и вышла на тропу, прислушиваясь к мрачному лесу. Здесь было очень тихо, не слышно ни пения птиц, ни стрекота кузнечиков. Даже ветра нет, внезапно поняла Кэролайн, потому нет шелеста листьев или травы. Но вместе с тем страшно не было, ничто не внушало ей опасности, и она поспешила, помня о том, что времени у нее не так уж и много. — Просто пройти тропой до самого конца… И вернуться, чтобы создать искусственный якорь, — пробормотала она, повторяя слова Уны. — Не сложно же, да? Такая прогулка по лесу, где наверняка нет никаких опасных хищников…— уверяла саму себя Кэролайн. Она попробовала использовать вампирскую скорость, но внезапно поняла, что пространство не дает ей это сделать, и она словно увязает, как мошка в меде, движения становятся смазано-замедленными. — И никакой магии, намек понят, — пробормотала она, вновь переходя на человеческий шаг. Схитрить не удалось, впрочем, не удивительно… Что-то же она должна здесь найти или узнать. Кэролайн казалось, что она шла уже час или два, а пейзаж все не менялся, деревья похожи были друг на друга как две капли воды, и эта неопределенность бесила ее еще сильнее. Стояла ли она на месте или все же двигалась — и ей ведь не понять до самого конца. Кэролайн внезапно поскользнулась на скользком камне, который не заметила, и зашипела, разбив коленку до крови. Несколько капель крови упали на влажную землю, а она сама ощутила, насколько сильно пропитался воздух ее кровью, а рана все не спешила заживать. — Ну просто замечательно, — чертыхнулась Кэролайн, морщась от пульсирующей боли. Никаких вампирских способностей, это просто издевательство какое-то! Она поспешила влажными листьями вытереть кровь и упрямо зашагала дальше, не замечая и не слыша того, как теплая и живая кровь пробудила лес. Прошло чуть больше четверти часа, когда Кэролайн показалось, что она уловила что-то боковым зрением. Неясная тень или силуэт… — Или просто в отличие от Кая я в одиночестве сойду с ума куда как раньше, — громко произнесла она, потирая ладони. Силы вампира у нее сейчас тоже не было, и меньше всего она сейчас хотела встречаться с каким-либо жутким существом из… да что там из, в самой преисподней. Она чуть замедлилась, чувствуя, что сердце забилось сильнее, а ладони повлажнели от страха и волнения. Уна говорила, что бояться не стоит, так что… Нужно просто продолжить идти вперед. …Сильный и внезапный удар отшвырнул ее к деревьям, и она застонала от боли, когда что-то припечатало ее к шершавой коре. Сильные, нечеловечески длинные пальцы вцепились в ее горло, и она пыталась отвести их от себя, ощущая, как задыхается, а перед глазами плыли разноцветные круги, которые мешали рассмотреть это существо. Кэролайн уже почти смирилась с участью бесславно почить таким печальным образом, когда послышался звериный рев, а ей внезапно стало легко дышать. Она упала на влажную землю, откашливаясь и жадно вбирая в себя воздух. Только несколько минут спустя она смогла поднять глаза и разглядеть силуэт огромного волка, что стоял оскалив морду, измазанную в крови. Он ее… спас? — Не припомню знакомых волков, которые хотели бы мне помочь, — призналась Кэролайн, вставая на ноги и растирая горло. Платье было уже не спасти от чернозема, а волк, словно торопя ее, ухватился клыками за его подол и потянул за собой. — Кто бы знал, что нужно подвергнуться попытке убийства, чтобы мне здесь помогли, — пробормотала она, идя рядом с огромным зверем. Мех его отливал серебром, огромный, больше восьмидесяти сантиметров в холке и невероятно спокойный, будто снисходительно на нее поглядывающий. С таким молчаливым, но уверенным спутником спокойно стало и ей, она даже что-то ненавязчивое болтала, а зверь иногда фыркал или даже усмехался — Кэролайн в этом была готова поклясться. Бескрайний лес сменился топким болотом, где ее звали голоса отца и матери. Кэролайн растерянно замерла, а затем дернулась было в сторону мрачной мглы, откуда слышался такой нежный голос мамы, что звал ее по имени. Всего на секундочку, увидеть бы ее и просто сказать, как она сильно скучает и любит, всего на секунду… И только острые зубы волка, вцепившиеся в запястье, привели ее в чувство. Она зло вытирала слезы от обиды и боли, пока волк почти что сочувственно смотрел на нее, а затем зализывал ее рану. Болото сменилось зеленой равниной, а Кэролайн ощутила бесконечную усталость и была готова сесть прямо на траву и задремать. Закрыть глаза и погрузиться в сладостный сон, где не будет ни усталости, ни боли, ни проблем. Будет только ее семья, ее мир, в котором она — почти что демиург, где она любима и любит, где она так счастлива и никакие проклятья ее не беспокоят, потому что в надежных объятиях гибрида ее ничто и никто не посмеет тронуть… Только звериный рык ей не дал этого сделать, и интуитивно почувствовав, что он сейчас волоком ее потащит за собой, она с усилием заставила себя шагать, опираясь на волка, кляня про себя все и всех на свете. В конце концов ее тропа уперлась в темное озеро, как две капли воды похожее на рукотворное озеро Грюейр, и страх снова затопил ее. Монстр, пытавшийся ее убить, игра на слабостях, смертельная усталость в долине и наконец — ее страхи. Это место продолжало играть на самых потаенных кошмарах и ужасах, так что она даже не удивилась. Став вампиром и привыкнув полагаться на силу, она прекратила бояться каких-либо монстров, а здесь у нее отобрали силу и выставили той, кем она никогда не была и всегда боялась стать — обычной девушкой в беде. Смерть родителей, сначала отца, а затем и матери, что заставило ее отключить чувства. Она бы рванула за ними куда угодно, готова была бы утопнуть в болотах, лишь бы еще раз увидеть маму и сказать ей все то, что не смогла сказать раньше… Смертельная усталость и желание забросить все, остаться в своих снах — порочное желание, преследовавшее ее уже месяцы, после памятного разговора с Люсьеном. Очередная слабость, которой в ее жизни не место. И, наконец, озеро… — И ты был рядом, спасая меня от всего, — проговорила Кэролайн, осторожно гладя зверя. — Я даже толком не сделала ничего… — То, что сделаешь ты — еще впереди, — волк обернулся мужчиной, и Кэролайн отступила, разглядывая знакомые черты лица, но не в силах собрать образ воедино. — Я вас не знаю, — в итоге признала она. — Но спасибо вам. Вы мне помогли, даже не знаю, могу ли я вас отблагодарить чем-нибудь… — Будь осторожна с такими высказываниями здесь, — строго предупредил ее мужчина, а затем все же усмехнулся, чуть улыбаясь. — Я не доверяю магии так сильно, какой бы она ни была, моя дорогая, и решил, что обо всем позаботиться должен сам. — Он внезапно оказался за ее спиной, и Кэролайн ощутила, как шею обожгло холодным металлом. — А что это? — она попыталась рассмотреть круглый медальон, только вот изображение все время скользило, и она не могла сфокусировать взгляд на нем. — Узнаешь, когда придет время, — пообещал оборотень, а затем посмотрел вверх, на низкое небо. — Твое время почти закончилось, так что тебе стоит поспешить, — посоветовал он, кивая в сторону озера. — Не бойся, Кэролайн, это не Грюейр. Она слабо улыбнулась и ступила к озеру, а потом вновь обернулась. — Спасибо большое! Но почему вы все же мне помогли? — Вода лизнула ступни ног, завлекая в свои объятия, и это была ее последняя попытка узнать, кто же он. — Не мог же я оставить в беде женщину, одни мысли о которой делают моего сына счастливым, — улыбнулся оборотень до боли знакомо, и Кэролайн попыталась что-то ответить, но темные воды накрыли ее с головой.***
Кэролайн поднялась резко и закашлялась, чувствуя, как льется вода изо рта, стирая руны. Она утонула — в очередной раз ощущая, как вода наполняет легкие до отказа, а затем разрывает их, заполняя собой внутренности. Но она вернулась. — Тише, тише, ты здесь, — Кай поддержал ее, не давая упасть обратно, и она вцепилась в него, как утопающий в спасательный круг. — Я — Кэролайн Форбс, — тихо напомнила она, и Кай облегченно засмеялся, гладя ее по влажным волосам. Она всегда со всем справляется. — Много прошло времени? — Мои поздравления, сильфида, — Уна тепло улыбнулась ей и заключила в свои объятия. — Ты справилась, милая, всего за тринадцать часов, и теперь у тебя есть еще немного времени. Браслет на ее руке был чуть теплым, а на гладкой поверхности появилась руна, которой раньше здесь точно не было. Одобрение… — Как много у меня теперь времени? — Пока он не заполнится рунами, — сообщила Уна, рассматривая гладкий металл. — Достаточно, чтобы ты справилась. — Как всегда, очень обтекаемо, — выдохнула Кэролайн, чувствуя необыкновенный прилив сил. Раз она справилась с этим, то теперь точно справится с чем угодно. — В Новом Орлеане тебе расскажут подробнее, — Уна лукаво сверкнула глазами, а затем вновь обняла ее. — Идем, сегодня мы празднуем, а ты наша драгоценная гостья.***
Их вещи уже были собраны, ранним утром они уже должны были покинуть спокойный, отрешенный от событий внешнего мира остров. Даже Софи, тосковавшая по Орлеану, призналась, что ей не по себе оставлять это место, что успела к нему привязаться. Кэролайн, которая последние семь-восемь месяцев провела вдалеке от шумных и больших городов, страшилась не меньше. Орлеан был последним местом, где она сейчас хотела бы оказаться. Уна нашла ее на берегу моря, вдалеке от веселья ковена и ярких костров, где кипела жизнь. Юная вампирша все бродила возле воды, позволяя волнам ласкать ноги, напряженно думала о чем-то и не могла найти себе покоя. — Опять боишься, моя милая? — Да, наверное, — слабо улыбнулась Кэролайн, не оборачиваясь. — Я боюсь сравнивать реальности и сны. — Разве сны не отражение реальности? — Что, если зеркальное отражение? — А вот это зависит только от самой себя, — ведьма опустилась рядом, на остывший песок, и принялась пропускать песчинки между пальцами. — Но разве ты так малодушна? — Вполне может быть… Одно дело видеть сны, совсем другое — признать, что сны — всего лишь сны. — Для скользящей во снах, для сильфиды они такими никогда не будут, Кэролайн. Я понимаю твои опасения, — губы ее тронула печальная улыбка, а зеленые глаза заволокла дымка. Она так хорошо помнила, до сих пор помнила того, кто называл ее Титанией, но вдалеке от мира фейри и сидхе потеряла своего Оберона. — Что мне тогда делать? Как с этим справляться? — отчаянно поинтересовалась Кэролайн, предчувствуя, что Луизиана встретит ее не только солнцем и южным шармом. — Для начала следует признаться самой себе. Честно и откровенно, — предупредила ее Уна. — Мы никому так упрямо не лжем, как самим себе. А во-вторых, как только ты признаешься самой себе, решение само придет к тебе. Конечно, ты найдешь свой якорь однажды, сумеешь контролировать свой разум, но свое сердце… Нет, милая, чувства и эмоции всегда берут вверх над такими, как мы. — Универсального решения не существует, да? — вздохнула Кэролайн. — Увы, — покачала головой Уна. — Идем, не стой здесь одна, милая. Кэролайн кивнула и бросила прощальный взгляд на море. Мэн стал ее гаванью, уютной и тихой почти что, и теперь ей было не по себе вновь выходить в большой мир и расставаться с местом, которое научило ее многому. Она скользнула рукой по шее, но вновь не ощутила медальона. Неужели ей тогда просто показалось?.. — Кэролайн! — звонкий голосок Мойры заставил ее обернуться, и девочка бросилась к ней, обнимая ее. — Мы с тобой еще увидимся, — горячо зашептала она. — Но я все равно буду скучать по тебе! — Я тоже буду, милая, — призналась Кэролайн, идя за ней следом к кострам. — Ты станешь прекрасным регентом, Мойра. Девочка застенчиво улыбнулась ей, а потом махнула Каю. — Мы для тебя сделали венок вместе, — заявила она. — Представляешь, Кай не умеет плести венки! — Ты научила его? — засмеялась Кэролайн, и малышка закивала. — Умница. — Мы сплели его из стрелиций, они так похожи на маленьких птичек, — восхищенно продолжила говорить Мойра. — На колибри! Венок и впрямь был чудесным, цветы алели оранжевыми всполохами, на концах переливаясь зеленовато-голубым, и больше был похож на венец, чем на простой венок. — Это правда мне, Мойра? — Кэролайн коснулась соцветий, удивляясь чудесному цветку, напоминавшему больше маленькую птичку — лепестки, острые, тянулись вверх и чуть дрожали, словно крылья. — Конечно! Давай я надену, — заявила она, и Кэролайн пришлось преклонить голову, и маленькая ведьма осторожно опустила свое творение на золотистые волосы. — Ну как? Мне идет? — поинтересовалась Кэролайн, и Мойра восхищенно закивала. Кай ответил ей молчаливой улыбкой, а затем перевел взгляд на Уну, которая невинно пожала плечами. Настолько невинно, что он покачал головой в ответ. Кэролайн не заметила их переглядок, а затем утянула Кая за собой, туда, откуда лилась старинная музыка, такая же древняя, как и магия этого места. — Все в порядке? — тихо поинтересовался он, притягивая ее ближе. — Просто отлично, — беззаботно отозвалась она. В блике от огня костров она вся казалась сотканной из света и огня, золотисто-солнечной, безмятежной и спокойной. Его личный якорь, что удерживает от безумств и темных демонов. Что с ним будет, когда она уйдет? Они танцевали медленно, и он смотрел на нее, чуть склонив голову. При желании, мог бы носом коснуться ее вздернутого носика, но была черта, которую они оба никогда не решились бы перейти. Все, что ему оставалось, лишь сжать ее ладонь сильнее и отвести взгляд, чтобы не видеть в ее глазах искры сожаления. Кай мог охранять ее разум и ее тело, только вот оберегать ее душу и сердце ему не дано было.***
Остров Мэн прощался с ними на рассвете блеклыми звездами и убывающей луной. Ветер, свежий, соленый и колючий, безжалостно трепал волосы, пока сам остров медленно таял в дымке рассветного тумана. Чуть больше, чем через семнадцать часов, спокойствие и ясность Старого Света сменятся беззаботностью и безбашеной одержимостью Света Нового. Проясняющий разум ветер Дун-Лэаре сменит терпкий, обжигающий сумасшествием воздух Орлеана, где накануне сменился ветер. Пришел ветер перемен. А пока в голове у Кэролайн все звучали прощальные слова регента королевского ковена. Любая ошибка — это шанс, Кэролайн.