Якорь

Зверь направляется в сторону города и, облетев его, возвращается, лениво кружа над ними. Они обе запрокидывают головы, и глаза их слезятся от блеска золотой чешуи, которая горит на фоне лазури вторым солнцем. — Прости, — внезапно спохватывается Кэролайн, понимая, что только что натворила, и наблюдает за тем, как дракон постепенно снижается и медленно опускается перед ним, убирая крылья назад. — Я не хотела вмешиваться в твой мир, Фрея. Сама не понимаю, как это вышло… Но Фрея слишком очарована тем, что видит, и делает робкий шаг вперед. — Можно? — она спрашивает, сама не понимая у кого: у Кэролайн или у дракона, но Форбс кивает в ответ, и ведьма осторожно приближается к нему и под тихое ворчание и клубы дыма из ноздрей осторожно касается золотой чешуи. Она на ощупь горячая, ребристая и чуть щекочет ладони, и улыбка Фреи в тот момент становится невероятно похожей на улыбку маленькой ведьмы из королевского ковена или же Хоуп — абсолютно счастливой и пропитанной утерянной магией. — Почему именно дракон, Кэролайн? 
Кэролайн пожимает плечами, когда приближается к зверю с другой стороны, и он, моментально узнавая ее, чуть тянется к ней, распространяя над ней свое крыло. Тонкие пальцы проходятся по линии челюсти, чуть щекочут одно местечко, и Фрея готова поклясться, что дракон готов закатить глаза, но он лишь фыркает и выпускает клубы дыма. — Дракон — это как метафора… — теряется с ответом Кэролайн. — Как чистая сила, которая не может быть ни добром, ни злом, и лишь от тебя зависит то, в какое русло она повернет. И как настоящее чудо, — тут же торопливо добавляет она, чувствуя себя под взглядом Фреи немного неловко. — Метафора контроля, значит, — бормочет себе ведьма под нос. — Он смог проникнуть сюда, повинуясь одной твоей мысли, Кэролайн. Это довольно впечатляюще. — И довольно опасно, готова добавить про себя Майклсон, наблюдая за тем, как Кэролайн виновато улыбается ей и как блестят ее глаза, стоит ей посмотреть на свое создание. — Мне кажется, у него на все абсолютно свое мнение, — усмехается вампирша. — Хоуп он слушается куда охотнее, чем меня. — Так вот о ком она говорила. — Фрея чуть качает головой, понимая, на какой мир они все целый год закрывали глаза, считая все сказками и детскими выдумками. — Дракон по имени Волк, — смеется Кэролайн. — Мы много спорили, но она, каким-то образом, выиграла и назвала его именно так. Фрея улыбается в ответ, представляя баталии, предшествующие этому решению, но ничуть не удивляется. Ее в этот момент ничто не способно удивить, только пропитывает от макушки до кончиков пальчиков на ногах тот самый восторг, от которого дух захватывало, когда слышались сладкие песни ланнан ши в глубине зеленых рощ, мелькали бледные, до страшного прекрасные лица юных ксан в темных водах, окружающих остров Мэн, и тихий цокот копыт и ржание келпи, которое рассеивалось в лунные ночи близ водных источников. Магия за столетия ее сна менялась и эволюционировала, история ее стала богаче, но что-то очень важное словно затерялось среди нитей времени, а Кэролайн, совершенно ей чуждая и пришедшая из другого времени, дитя двадцать первого века, внезапно сумела напомнить ей о том, что она сама, казалось, позабыла. Фрея, закрыв глаза, прижимается лицом к теплой чешуе, и воспоминания приходят сами собой: тысячу лет назад магия для нее пахла яблочным хлебом из старой печи — малышка Фрея, обжигая пальцы, лакомилась им, оставляя медовую корочку до самого последнего. Ей вспоминаются соленый и холодный ветер, горькие травы, запутавшиеся в волосах, и тихое ворчание Далии, которая осторожно заплетала ей косы, сжигая волоски с гребня в огне и бормоча под нос старые заговоры на языке, который уже давно забыт. В ее воспоминаниях мелькают костры, жертвоприношения друидов и костяные амулеты, на которых она старательно вырезает руны, надеясь на то, что однажды сможет вручить такой любимому брату… Кэролайн самой стоит прикрыть глаза, как ее готовы со всех сторон обступить призраки прошлого: здесь запах жареного маршмеллоу, ободранные коленки и кипарисовые болота; светло-розовые, мягкие перья и разноцветные бусины, раскиданные по траве, старые легенды у костра и мерцающие золотом глаза в темноте… — Тебе пора возвращаться, — шепчет Кэролайн, и дракон, окидывая ее снисходительным взглядом, просто исчезает в воздухе, ничуть не удивляя этим Фрею. Ведьма лишь оглядывается назад и видит город, проснувшийся было от ее мыслей и воспоминаний, но она утихомиривает его одним взглядом и оборачивается вновь к вампирше. — Это было впечатляюще, — признается Майклсон. Ее ладони все еще теплые и помнят приятную шероховатость толстой кожи, и ей кажется, что это создание снов каким-то образом сумело напитать ее силой, которая теперь переливается, поет в ее крови, бурлит, заставляя вспыхивать искорки на пальцах. — Но нам пора возвращаться, — напоминает она, беря руки Кэролайн в свои. Замечает легкую неуверенность Кэролайн, но та тут же берет себя в руки и прикрывает глаза, мягко выталкивая их из мира Фреи. …Они вынырнули из иллюзорного мира Фреи и обменялись молчаливыми, секретными улыбками, за которыми таилось больше, чем они готовы были сказать вслух. Кэролайн, которую отпустило внутреннее напряжение, почувствовала необычайную легкость, от которой даже чуть закружилась голова. Это развязало ей язык, и она на мгновение стала той, беззаботной Кэролайн, которая могла часами что-то тараторить. У Фреи оказался красивый смех и почти что материнский взгляд, с которым она выслушивала ее, не забывая доливать прозрачно-красный чай в ее кружку. Пряный вкус не давал задуматься о горечи во рту, и Кэролайн, наблюдая за тем, как кружат чаинки в ароматной жидкости, отвечала на вопросы Фреи. — Когда это случилось в первый раз? — поинтересовалась ведьма, разламывая плитку шоколада на кусочки и забираясь в кресло с ногами. — Я и не помню,— рассеянно ответила Кэролайн, накручивая прядь волос на палец. — Это началось незаметно, наверное, подкралось так, что когда было впору задуматься о чем-то серьезном, было слишком поздно. 
Воспоминания удавкой подкатили к горлу, и на мгновение ее тело словно сковало льдом. Могильный холод прикоснулся к коже, и она поспешила глотнуть горячей жидкости, чтобы отпугнуть воспоминания о смертельно одиноких и холодных неделях, когда она попалась в ловушку собственного разума. Она встряхнула волосами и виновато улыбнулась первородной ведьме, которая безошибочно поняла все то,что она пыталась сказать. — А Хоуп? — наконец, спросила ведьма. — Как все случилось с ней? Лицо Кэролайн тут же просветлело и озарилось нежной улыбкой, стоило ей вспомнить о девочке. — Она сама ко мне пришла, если так можно сказать. Мы тогда с Каем только прибыли в дом, где выросла моя мама. Я рассказывала Каю, как часто бывала там в детстве, и в ту же ночь мне приснилась Хоуп. Она была настоящим волчонком в первые месяцы, — усмехнулась вампирша. — Не подпускала меня к себе, отказывалась идти на контакт, жутко упрямилась, капризничала. Но потом… Она будто доверилась мне, — пожала плечами девушка, и Фрея понимающе улыбнулась, зная, какой невыносимой могла быть ее племянница. Они проговорили почти до самого вечера, и хрупкая связь, сформировавшаяся между ними, чуть окрепла. Фрея заметила, сколько прошло времени только тогда, когда послышался хруст гравия и звуки подъезжающей машины, и растерянно взглянула в окно, замечая, что солнце уже садится. — Я думаю, это за тобой, — улыбнулась ведьма, легким шагом подходя к окну и замечая машину своего брата. Кэролайн послушно кивнула, вылезая из глубокого кресла, в котором удобно устроилась, и тепло улыбнулась ей на прощание, зная, что они совсем скоро встретятся. Фрея с улыбкой наблюдала за тем, как Кэролайн растерянно замерла, открыв дверцу автомобиля, нервно дернулась — наверняка закатывая глаза, — а затем исчезла в салоне автомобиля. После того как, мигнув фарами, машина отъехала, ведьма задернула шторы и зажгла верхний свет в гостиной, мигом разогнавший таинственный полумрак, который впитал в себя все их с Кэролайн секреты. Она опустилась в кресло у журнального столика, начиная убирать посуду, и на мгновение неуверенно застыла над расписной чашкой Кэролайн. Помедлив, она взяла ее в руки, вгляделась в узор на стенках и прикрыла глаза, сжимая ее в ладонях. Тени, притаившиеся в углах, словно оживились, задрожали, протягивая тонкие нити к ней, впитывая яркие эмоции, но ведьма вскочила на ноги, шепча не заклинание даже — заговор, отпугивающий страх, так Далия когда-то говорила, когда маленькой Фрее не спалось и мерещилось всякое, тени от огарка свечи ее всегда пугали, — и свет в комнате на мгновение будто задрожал. Ее в себя привели треснувший звук и внезапная боль в руке — она так сильно сжала фарфор, что он треснул в ее ладонях и алая кровь закапала на стекло, узорами разливаясь по стеклянной поверхности. Эти звуки отдались в ее ушах набатом, и она даже не услышала хлопка входной двери. — Фрея? — Ее тут же обняли за плечи, и она, подняв глаза, столкнулась с серьезным взглядом Стефана, который тут же притянул ее к себе, поглаживая по волосам. — Все хорошо, милая. — Она зажмурилась, утыкаясь лицом ему в плечо, и промолчала, лишь сильнее вцепляясь в него пальцами и ища в нем ту силу, которой ей так внезапно стало не хватать.

***


Кэролайн, спиной чувствуя взгляд Фреи, вырвалась на свежий воздух и глубоко вздохнула, чувствуя, как горят щеки. Ей было немного не по себе, но она чувствовала странного рода облегчение и поспешила к машине, решив не задерживать Джоша. — Привет, Джош, — радостно начала она, распахивая дверь автомобиля, и растерянно застыла, столкнувшись с усмехающимся взглядом Клауса, который тут же расплылся в ленивой улыбке. — Здравствуй, Кэролайн, — мягко произнес гибрид. — Я не Джош, но тоже рад тебя видеть. Кэролайн раздраженно закатила глаза, нервно перешагнула с ноги на ногу, но в итоге забралась на сиденье, захлопнув дверь. Клаус, не скрывая довольной улыбки, завел машину, плавно выезжая на главную дорогу. Кэролайн нервно постукивала туфелькой, не замечая, что веселит Клауса еще сильнее, и упорно вглядывалась в окно, разглядывая редкие дома в колониальном стиле и замечая огни приближающегося города. Но к ее удивлению, Клаус не повернул к «Бойне», направляясь совершенно в другую часть города. — Куда ты меня везешь? — тут же запротестовала она, и послышался довольный смешок. — А она умеет говорить, — заметил Клаус. — Я думал, вечер с Фрейей измотал тебя настолько, что у тебя даже не осталось сил говорить. Я верну тебя в «Бойню» в целости и сохранности, — пообещал он, и Кэролайн только оставалось закатить глаза от такой насмешки. — Но ты уже так долго в Орлеане и почти не видела его. Я решил разбавить твой вечер, — пояснил первородный. — Решил познакомить меня с едой, музыкой и архитектурой твоего любимого города? — не удержалась Кэролайн и тут же чертыхнулась про себя, прикусывая язычок. Ну кто просил ее вспомнить то дурацкое голосовое сообщение? Клаус, сидящий рядом, чуть кивнул, не скрывая довольной улыбки, и Кэролайн чуть нахохлилась, упрямо скрещивая руки на груди. Вместе с тем странного рода предвкушение ее лишь сильнее взбудоражило. Клаус припарковал машину у тенистых деревьев, и Кэролайн вышла вслед за ним, с удивлением отмечая для себя непривычную тишину для вечно шумного города и контраст с Французским кварталом. — Это Грин дистрикт, — ответил на ее немой вопрос Клаус, кивком головы показывая в сторону тихих улиц. — Когда-то это было одним из любимых мест Ребекки, — сообщил он, углубляясь в квартал, — и район, облюбованный ведьмами. — Так значит, это здесь находится кладбище Лафайет? — уточнила Кэролайн, разглядывая старинные дома, которые так сильно отличались от уже привычной глазу архитектуры Старого квартала, где смешались стили и традиции. Здесь же с любовью выделанная кружевная архитектура викторианских мэноров напоминала ей о старых английских романах, а их тесное соседство с особняками в южном стиле создавало интересный контраст. Здесь было тихо, так тихо, что даже редкие группы разбредшихся туристов, негромко переговаривающихся между собой, не создавали дисгармонию. Темнело, и уличные фонари медленно зажигались друг за другом и в свете мелькали мотыльки, а плач цикад становился особенно громким. — Верно, — кивнул Клаус, окидывая ее внимательным взглядом, и Кэролайн пожала плечами. — Софи рассказывала, — сообщила она, вспоминая веселую креолку, с которой не виделась с того самого дня, как приехала в город Полумесяц. — Я знаю, — ответил он, и Кэролайн фыркнула, закатывая глаза. На языке так и вертелся очередной комментарий про его паранойю, но она, отчего-то предчувствуя, что это ей дорого обойдется, решила промолчать. Клаус опустил ладонь на ее талию, жестом заставляя ее повернуть в другую сторону, и сквозь тонкий хлопок платья она ощутила тепло его рук, которые тут же пустили мурашки по коже. Жест был знакомым и в то же время — нет, потому Кэролайн поежилась, чуть поводя плечами и отстраняясь от него. — Мы пришли, love. — Кованые ворота кладбища были совсем близко, и Форбс потерла ладошки, словно могильный холод, дымкой веющий над некрополем, мог быть ощутимым. Находиться здесь было неприятно, и она, чувствуя танцующие тени, чьи прикосновения отдавали липким холодом на коже, неосознанно постаралась держаться ближе к Клаусу, рядом с которым такие ощущения пропадали. Небольшая, домашняя скорее всего, кофейня расположилась прямо напротив кладбища Лафайет, и Кэролайн удивилась такой локации, хотя все тут же стало ясно — заведение принадлежало ведьмам, одна из них как раз вышла к ним навстречу. У нее было миловидное, чуть детское лицо, и Кэролайн нахмурилась, пытаясь вспомнить ее имя, как Клаус его произнес. — Давина, — чуть кивнул Клаус, словно наслаждающийся недовольным взглядом, которым окинула его ведьма. Регент, вспомнила Кэролайн, с любопытством наблюдая за девушкой, которая казалась моложе ее самой. — Клаус, — пробормотала она и перевела оценивающий взгляд на Кэролайн. — Сильфида. Я наслышана о тебе. — Предпочитаю Кэролайн, — отозвалась вампирша, скрещивая руки на груди, но ведьма не успела ответить ей — маленький ураган в лице Хоуп тут же промчался мимо нее, влетая в объятия отца. — Папа! — восторженно произнесла Хоуп, но заметив рядом с ним Кэролайн, тут же вывернулась из его рук и прижалась к ней. — Наконец-то за мной пришли, — довольно пробормотала она, и Кэролайн, рассмеявшись, погладила ее растрепанные косы. — Ты была тут весь день? — Она опустилась на корточки, и Хоуп кивнула, нетерпеливо пританцовывая на месте. — Целый день, — драматично заявила она, поглядывая в сторону Давины с очаровательной улыбкой. — И очень-очень устала! Хотя Ди разрешила мне попробовать пару заклинаний и это было очень весело, а где была ты? — Я показала сегодня Волка Фрейе, — прошептала ей на ушко Кэролайн, и девочка радостно хлопнула ладошками, тут же озаряясь улыбкой. — Он ей понравился? Что она сказала? Ей ведь понравилось его имя? — тут же задала она миллион вопросов, и Кэролайн едва успевала на них отвечать, совершенно забыв про регента и все остальное. — Увидимся на следующей неделе, Хоуп, — попрощалась с ней Давина, которая в ответ получила лишь торопливый кивок и улыбку. Прислонившись к дверному косяку, регент наблюдала за тем, как Клаус поднял дочь на руки и как Хоуп отчаянно жестикулировала, что-то рассказывая, вызывая смех у сильфиды и улыбку у отца. 
Давина собиралась было уже уйти, когда заметила, как обернулась сильфида, бросая нечитаемый взгляд в сторону кованых ворот, где клубился серый туман, вызванный ее близостью.

***


 Они вернулись к Бурбон-стрит, где привычный шум на мгновение оглушил Кэролайн, а затем превратился в фоновую канву, в которой изредка выбивались звуки саксофона. Хоуп, устроившаяся на руках у отца, теперь просвещала его касательно своих снов, хотя Кэролайн заметила, что девочка рассказывала далеко не все. Но сейчас, чувствуя, что ей верят на слово, Хоуп раскрепостилась и явно была готова рассказать больше, чем всегда. Зеленые глаза с охристыми крапинками так восторженно сияли, что невозможно было не верить и не слушать ее. Клаус улыбался ее рассказам и не уставал поддразнивать Кэролайн, которая благодаря Хоуп то и делала, что заливалась краской. — …и потом мы назвали его Волком, потому что Кэролайн согласилась со мной, что они очень хорошие и классные! — довольно сообщила девочка, а затем, подумав, добавила: — Кэролайн тоже любит волков. Глаза Клауса насмешливо заблестели, стоило ему взглянуть на Кэролайн, и она тут же протестующе покачала головой. — Молчи. Просто молчи, — приказала она, заставляя его рассмеяться. Они прошли мимо «Руссо», у входа в который Софи столкнулась с Ками. Шелковый шарф надежно скрывал темные волосы ведьмы, пока она вышла подышать свежим воздухом, и Ками приветливо улыбнулась ей. — Софи, — поприветствовала она ее, и Деверо устало улыбнулась ей. — Пришла попробовать мой гумбо? — поинтересовалась ведьма, и Ками покачала головой. — Я хочу просто выпить, — пожала плечами девушка, и Софи отметила следы усталости на ее бледном лице. — Выдалась тяжелая неделя? — Что-то вроде того, — пожала плечами О’Коннел. — А еще я хотела кое-что спросить у тебя, — неловко начала она, отводя взгляд в толпу, и замолчала, увидев Клауса, который шел по направлению к бару с Кэролайн. Первородный выглядел довольным, что-то негромко рассказывая Кэролайн, которая в ответ явно язвила и закатывала глаза, чем только вызывала усмешку у Клауса. В какой-то момент Клаус привлек Кэролайн к себе, приобнимая за плечо, таким образом уберегая от толпы, но Ками заметила в этом жесте гораздо больше, чем просто… заботу. Да и она, как таковая, Клаусу не была присуща. Софи, заметив ее взгляд, сочувственно улыбнулась Ками, не зная, что сказать, да и не желая ничего говорить — тут все было ясно и без слов. — Он приходил ко мне, — внезапно поделилась ведьма. — Когда я только вернулась с ней из Ирландии, Клаус приходил ко мне, — уточнила она, в ответ на непонимающий взгляд Ками. — Хотел знать все, что происходило с ней на острове. Странным образом, но он заботится о ней, Ками. — Да, я знаю, — пришлось признать Ками. Она знала это подспудно, видела так много говорящие мелочи, которые выдавали истинное отношение Клауса к этой девушке, появившейся в Новом Орлеане вместе с осенью. Временами, думая о тех столетиях, что прожил Клаус, она чувствовала невероятную усталость и порой даже бессмысленность своих слов против векового опыта. Разглядывая собор Святого Людовика на площади Джексона, Ками иногда приходила к мысли, что Клаус напоминает ей такое же архитектурное сооружение: безусловно прекрасное, но холодное и мертвое, застывшее во времени и безразличное к своему окружению, которое не могло оставить следа в его памяти. Она себя часто корила за такие упаднические настроения, но вместе с тем понимала, что их отношения, когда в какой-то случайный момент, из-за ее желания или его равнодушия, они оказались в одной постели, оказались обречены в этот же самый момент. И если раньше холодность между ними, появившуюся после той ночи, она могла списать на что-то другое, то сейчас, видя рядом с ним эту совершенно юную девушку, которая видела совершенно другого Клауса, Ками почувствовала, насколько же другому миру она принадлежит. Миру, который по случайности пересекся с его. Софи мягко тронула ее за плечо, и Ками растерянно улыбнулась ей. — Ты зайдешь? — поинтересовалась ведьма, и Ками покачала головой, чувствуя свою инородность. — В другой раз.

***

Они вернулись в «Бойню», и Кэролайн, несмотря на рассказы Хоуп, все оставалась отстраненной. Ей было холодно отчего-то в этот вечер, хотя погода была теплой и камины в доме жгли с завидной регулярностью. В какой-то момент даже малышка заметила, что руки у нее холоднее обычного, но Кэролайн решила, что бокал с теплой кровью положение точно исправит. Они ужинали уже в привычной компании, в которой, по всей вероятности, не хватало только Хейли и Элайджи. Кэролайн приходилось сосредотачиваться сильнее обычного, чтобы понимать, что происходит за столом, но пререкания Кола и Ребекки, ядовитые замечания Кая и ремарки Клауса сливались в ровный гул и только шепот Хоуп вырывал ее из усталости. 

Хоуп в итоге перебралась к ней на колени, наплевав на правила поведения за столом, и как раз выторговывала у Кэролайн ее порцию десерта, когда Кэролайн почувствовала, как онемели кончики пальцев. — Характер ей достался от Клауса. Но Хоуп? Воображение у него далеко не такое богатое, как я думала, — раздался голос напротив, и Кэролайн подняла удивленный взгляд. — Кэтрин? — Неплохо быть услышанной, — довольно протянула Пирс, откидываясь на спинку стула и подбородком кивая на девочку. — Только вот вряд ли это хорошо для тебя.