Различные методы

Передав Папирусу человека, а вместе с ним и всю прилагающуюся ответственность, мастер розыгрышей отправился на работу… Точнее работы, пусть и не очень востребованные. Да-да, даже в свой выходной Санс отчаянно делал вид, что трудится в поте костей. Конечно, монстр бы с огромным удовольствием предпочел провести весь остаток дня в праздном ничегонеделании, однако есть такая нехорошая вещь, как обязанности и долги. В последнее время Санс только и делал, что оплачивал счета, которые с завидной регулярностью приходили по его душу. Вот и сегодня почтовый ящик оказался под завязку забит квитанциями и гневными записками от кредиторов, но разбираться с ними у шутника не было ни сил, ни времени. Старший скелетон просто решил, что пора вложить в копилку пару монет для успокоения совести. Между прочим, большинство монстров в Сноудине были в курсе дел приколиста. Вот только его ближайший родственник не знал, да и не догадывался, что скрывалось за антуражем мнимого благополучия. Папирус оставался в святом неведении, почему Санс надолго пропадал, уходя на трудовую вахту, не подозревал, по какой причине брата вечно клонило в сон и откуда появлялись в доме деньги. Наивный любитель спагетти как-то не связывал эти особенности воедино. Старший брат ограждал младшего от правды, защищал его от ненужных сведений, как и раньше, предпочитая справляться с проблемами самостоятельно. Уж пусть лучше Папирус гордится им, чем беспокоится о приземленных вещах. Именно так рассуждал Санс. Возможно, его позиция была ошибочной, но именно в ней заключалась та забота и нежность, на которую был способен остряк. Окончательно каламбурщик смог вернуться домой лишь к обеду, после того, как умудрился продать кому-то в Сноудине горячий снег и парочку хоткетов. Лишь заработав немного денег и перекантовавшись у Гриллби, когда стало совсем невмоготу честно трудиться, скелет отправился восвояси. Конечно в свои частые перерывы на отдых, монстр то и дело заглядывал на огонёк в родные пенаты, дабы незаметно присматривать за своими домочадцами. Не то, чтобы он не доверял своему младшему родственнику, просто должен же быть кто-то, кто бы и за Папсом приглядывал да направлял его неуёмный энтузиазм в нужное русло? Зайдя в основную комнату, Санс заметил кое-что новое в обстановке. Возле дивана выросло какое-то сооружение из подушек и одеял, из-под которых доносился приглушенный разговор. А точнее монолог. Папс на разные голоса воспроизводил сюжет какой-то истории, судя по всему, сложенной прямо на ходу. — О, нет, меня схватил ужасный… Хммм… Цветок! Он меня душит! — пискляво причитал младший скелет, подбирая самые высокие ноты, на которые был способен. — Не бойся! Великий Папирус идет на помощь! Ньехехехе! — томным басом продолжилось действие спектакля с участием единственного актера и зрителя. Фриск лишь чуть слышно хихикали и аплодировали, оставаясь невидимыми для посторонних глаз. Импровизация Папса явно имела успех, пусть и в очень узком кругу поклонников. Тем временем Санс медленно обошел подушечный штаб, дабы найти в него вход. Проём нашелся, но вот только он был уже кем-то занят — посреди дороги торчали чьи-то костистые ноги в красных сапогах. Папс лежал в проходе. Природа наградила Папируса высоким ростом, поэтому он и не смог полностью влезть в форт, в отличие от своего приятеля с поверхности. Устроился-то долговязый скелет удобно, вот только большая его часть пребывала скорее снаружи, чем внутри «штаба» и здорово мешала вторжению посторонних. Санс, как бы невзначай толкнул тапочком выглядывающую ступню, чтобы проверить скорость своего младшего родственника. Реакция последовала незамедлительно: — Стой, кто идёт?! — Снег идёт, а я стою. — Докажи, что ты мой брат, а не самозванец! — Ну, кроме того, что я открыл дверь своим ключом, тебе нужны ещё какие-то доводы? Или мне нужно кому-то наКОСТылять, чтобы мне поверили, что я это я? — Скажи пароль! — Ты мне его и не говорил никогда. Может быть… Спагетти, — предположил Санс. Судя по воцарившемуся гробовому молчанию, он попал в яблочко. Чтобы закрепить успех, скелет поинтересовался: — КОСТебль Великий Папирус, доложите обстановку. В темноте послышался гулкий звон — это Папс опять попытался отдать честь и на этот раз попал по шлему: — В зоне нашей дислокации правонарушений не обнаружено! Человек пойман и пребывает в безопасном убежище. Вел себя тихо, сопротивления не оказывал, но играл не по правилам. Поэтому было решено отправить его в ссылку в замок. — Да… А ты тогда что там делаешь? — уже совсем другим тоном поинтересовался шутник, с плохо скрываемым любопытством заглядывая в «замок». Раньше Папирус использовал в качестве пункта «заключения» гараж, но теперь было что-то новенькое. — Слежу, чтобы человек находился в полной безопасности, как ты меня и просил! К тому же снаружи было очень скучно и немного холодно, — ответил будущий стражник. Младший монстр разительно прогрессировал в плане отношений. Теперь он точно знал, что запирать друга было бы как минимум невежливо. Чтобы проверить всё ли в порядке, а заодно не отрываться от коллектива, старший родственник пополз в укрытие, огибая острые коленки своего бро. В самобытной палатке оказалось тесновато. Даже язык не поворачивался назвать подобное место «замком». Скорее это была маленькая хижина из подушек, которые были собраны по всему дому в одну очень удобную полую горку с мягкими стенами. Озорники притащили в гостиную даже думку* Санса, что ранее валялась у того в комнате на полу. Забравшись в самую глубину штаба, шутник притих, разведывая обстановку. Что ни говори, но оказавшись среди спальных принадлежностей, прирожденный лентяй почувствовал себя уютно, будто угодил в маленький рай, да ещё и Фриск не упустили возможность прижаться к его мягкому боку. В ходе небольшого расследования выяснилось, что Папирус не только рассказывал сказку, но и наглядно её показывал. Герой лежал на полу, а рядом с ним горел карманный фонарик, в неверном свете которого Папс устроил настоящий театр теней на одной почти белой наволочке. Старший скелет тут же поддержал игру братишки, но в своей неподражаемой манере. Он предложил в альтернативу рассказа кукольное представление. Но так как марионеток в доме не имелось, то в дело были задействованы носки, надетые на руки. — Что я вам покажу. Да это же Мистер Левый и миссис Правая. Вы только посмотрите, как они рады друг друга видеть, — Санс многозначительно свел «носы» своеобразных кукол вместе. — Ты что только сейчас пытался изобразить? Догами и Догарессу? — проскрипел Папс. — Ну, если ты так хочешь… — протянул шутник и воспроизвел звук очень похожий на чмоканье. Удивительно, как вообще существу, не имеющему губ, удалось это проделать, но факт оставался фактом — он достоверно изобразил слащавые поцелуйчики между двумя носко-монстрами. Это «непотребство» воспроизвело эффект разорвавшейся бомбы. — Фу, это отвратительно! — вспыхнул Папс, который, однако, сам вел романтическую линию в сценарии, который так никто не дослушал. Фриск никак не прокомментировали выходку скелетов, так как им почти вовремя успели прикрыть уши. — Ну, раз вам мой спектакль не нравится… Как насчет обеда? — примирительно пожал плечами весельчак. — Великий Папирус приготовит спагетти! — с готовностью отрапортовался счастливый «тюремщик» и под тихий смех своего «заключенного» разрушил подушечный «штаб», задев головой низкий потолок, чуть не погребя всех под пуховой лавиной. — Нет, Папс, после твоего прошлого кулинарного триумфа я так и не починил кухню, и мощности плиты теперь хватит лишь на подогрев чего-либо, — предупредил старший скелет, немного поубавив инициативу Папируса. Было решено поискать чего-нибудь съестного в заначке Тори. Сказано-сделано. Если любитель спагетти и правда разбирал багаж, то у Санса отлично получалось делать вид, что он с усердием помогает своему младшему брату. Балагура уже утомила творящаяся суета и шум. Он бы предпочёл, чтобы всё оставалось как есть. В принципе огромная сумка никому бы не помешала своим присутствием, если бы оставалась стоять нетронутой до самого возвращения Ториэль. Саквояж бы тихо бы притулился в углу, и целые сутки собирал бы пыль. А теперь же хлама в особняке прибавилось ровно на одну кучу, и никто из братьев не знал, как потом её загрузить обратно. Но поиски были вознаграждены — в самой глубине саквояжа обнаружился провиант. В итоге короткой, но бурной дискуссии скелеты торжественно распаковали пищевые контейнеры, что загодя приготовила для них Ториэль. Вместо ожидаемого пирога с улитками или ирисками, там было обнаружено нечто зелёное, кашеобразное и не очень аппетитное на вид. После недолгого совещания братья определили, что это вроде бы овощи, но полной уверенности в этом факте ни у кого из них не возникло. Санс проголосовал за то, что возможно вещество имеет специальную желеобразную структуру как раз для укрепления костей. Всё бы хорошо, вот только Фриск, уже однажды испытавшие на себе прелесть полезной пищи, наотрез отказывались пробовать свой обед. — Давай, Фриск, поешь! Оно на вкус лучше, чем выглядит! — с этими словами доверчивый Папс запихнул целую ложку овощной смеси себе в рот и попытался со счастливейшим видом прожевать еду. — Как… Вкусно… Папирус старался изобразить гастрономический экстаз и у него это почти получилось. Но не совсем, потому как впервые в жизни он столкнулся с такой полезной едой, что могла вызывать лишь стойкое отвращение. Ни сахара, ни соли, лишь овощи да вода без намека на специи. Бывшая Королева прекрасно готовила, но, к сожалению, в её мягкие, но чрезвычайно заботливые лапки попала книга о здоровом питании. Но не все то, что полезно ещё и вкусно. Так что Папирус с запозданием понял, что ему пришла очень плохая идея — показывать на себе хороший пример. Санс, как старший, и следовательно более опытный монстр, был представителем поколения «не пробуй это на себе». И именно поэтому он так и не притронулся к стряпне Тори, а нравоучал ребёнка с помощью наставительного тона: — Если ты будешь плохо питаться, то не вырастешь и будешь таким как я. А теперь погляди на Великого Папируса. Папс, заслышав, что речь зашла о нём, гордо подбоченился и выпрямился, во всей красе показывая свое идеальное телосложение, которое заключалось в торчащих костях, ровном позвоночнике и рельефном прессе, выгравированном на металлической пластине доспеха. Несмотря на вкладываемые усилия, особого эффекта показательное выступление не возымело. Было заметно, что Фриск не видели ничего притягательного в том, чтобы походить на скелета. А уж на высокого или приземистого… Не имелось особой разницы. Ребёнок всё больше хмурился. — Кид, мне не хотелось этого делать, но придется пойти на крайние меры, — в шутку пригрозил мастер каламбуров. — О, нет! Нет-нет-нет. САНС, НЕТ! — Санс, да! Представляю вашему вниманию… хоткеты! У меня немного осталось после работы, — профессиональный соглядатай за людьми выудил откуда-то из-под своей верхней одежды пакет с сосисками и булочками и разложил это добро на столе. Фриск, стали по праву подозревать, что под курткой у шутника спрятана дрессированная черная дыра, которая могла как поглощать предметы, так и возвращать их в приумноженном количестве. Папирус, проигнорировав угощение брата, с обиженным видом продолжил ковыряться в миске с овощами, показывая, что он не участвует в соблазнении невинного ребёнка вкусняшками. Фриск, изголодавшиеся по фастфуду, без лишних вопросов набросились на уже остывшие «горячие кошки». — Правда, они вчерашние, но довольно съедобные, — прокомментировал Санс. Скорость поглощения еды резко сбавила обороты. — Шучу. Я приготовил их неделю назад, — продолжал способствовать пропаже аппетита старший скелетон. Что ни говори, но влияние Ториэль на Фриск было поразительным. Например, у ребёнка появилась легкая брезгливость и осторожность. Раньше, путешествуя сквозь Подземелье, малыш не гнушался подбирать несвежие гламбургеры со свалки или варить лапшу быстрого приготовления в консервной банке. Но теперь… С одной стороны приёмная мама запрещала есть вредные продукты, но с другой хоткеты были убийственно хороши, особенно после такого насыщенного дня. — Ты ешь, ешь, не смотри на меня так. Я завтракал той же партией и как видишь — не умер. Технически, — ухмыляющийся скелет добил подозрениями, и терзания Фриск достигли апогея. Ребёнок РЕШИТЕЛЬНО слопал разом всё, что ему предложили из чувства противоречия. — Санс! Ты пугаешь человека! — всё это время молчавший Папирус не выдержал и взорвался праведным гневом и осуждением. Грозно выставив нижнюю челюсть, младший монстр пошёл в наступление. — Так не угощают! — Хех, не шуми, бро. Я их всего лишь закаляю. Должны же они знать, что не всем словам можно верить. Кстати, Фриск, вы мне должны… Так-с… Если брать тридцать золотых за каждый хоткет… Умножить на три… Итого: с вас сто золотых, плюс чаевые за доставку. Человечек в полном недоумении воззрился на протянутую костлявую ладошку, с видом только что разбуженного кота, которому вдруг предъявили ордер на конфискацию имущества. — Это была шутка, Фриск. Мне не нужно денег. Но вот от улыбки от вас я бы не отказался. Уголки губ ребёнка чуть заметно дрогнули, будто в попытке приподняться. Это движение было мимолетным, почти незаметным. Так на глади озера появляется легкая рябь от упавшего в воду маленького листочка. Фриск умели механически смеяться, но вот выражение лица они практически не могли менять. Точно так же, как на физиономии Санса застыла вечная улыбка, так и на мордочке человека постоянно оставалась слегка хмурая сосредоточенность, будто бы перед вами не ребёнок, а умудренное огромным опытом существо, почему-то заключенное в тесную оболочку. У человека плохо получалось показывать положительные эмоции, но ради друзей он попробовал. — Отличная попытка, кид. Но этого пока мало. Похоже, к вам придется применить несколько иной метод, чтобы сделать счастливыми. — Какой такой метод? — спросил Папирус, не догадываясь, что попался на очередной крючок мастера двусмысленности. — Метод восПИТАНИЯ, — шутник слегка притушил озорные огоньки в глазницах. — САНС! Я точно тебя когда-нибудь арестую за распространение глупых шуток, — возопил родственник, притворяясь, что ему не смешно. — Если ты отправишь меня в ссылку в свой подушечный город, то я буду только рад. Кстати, Папс, тебе идет эта форма, — попробовал подлизаться монстр. — Ты имеешь в виду, что я выгляжу восхитительно, просто потрясающе в своём новом доспехе? Что он подчеркивает мою силу и элегантность, наделяя ослепительным обаянием? — Ага, — подтвердил всё вышесказанное Санс. — Это был самый лучший комплимент, что мне когда-либо делали! Фриск, прикончившие свой обед, наблюдали за тем, как братья вновь сцепились в шуточной перепалке. Это было и правда забавно. Как измерить симпатию и заботу? Как поделить её на части или проверить на качество? Да никак. Это понятие нельзя взвесить, нельзя расщепить на части и сунуть под микроскоп, чтобы выявить нужную молекулу, а потом с уверенностью утверждать, что вот она. Вот та самая квинтэссенция любви и привязанности, на которую способно данное живое существо. Но подобной проверки нельзя произвести, да и ребёнку это было и не нужно. Человек и без подсказки ощущал, что он дома. Хоть шутки и подначивания скелетов были несколько грубоваты, но братья-монстры правда старались заботиться, пусть и по-своему. — Папирус, Санс, — впервые за все это время подал голос человек, заставив монстров обернуться. Фриск прижали ладони к своим щекам, от чего их рот приобрел форму подковки, воспроизводя этакую натянутую, искусственную улыбку. Не в силах выполнить просьбу напрямую, малыш попытался сдержать обещание собственным способом. В одно единственное произнесенное слово было вложено, то многое, что заставило бы любую душу смягчиться: — Спасибо. *Думка - маленькая подушка. Такие в основном кладут на диваны и кресла.