Человек, который никому не нравился

- Я его не убивал. Инспектор Томпсон откинулся на стуле. Деревянная спинка заскрипела под его весом. - Понятно. Продолжаешь наставивать на своей невиновности. - Да, - ответил Шерлок. - Как и в предыдущие семнадцать раз, когда вы спрашивали. Я настаиваю, потому что это правда. По его подсчетам, допрос продолжался уже полтора часа. Часов не было. Ближе к вечеру его привели в холодную комнату без окон с металлической дверью, которая закрылась за ним с гулким стуком. Они с инспектором сидели друг напротив друга, разделенные деревянным столом. - Давай действовать разумно, Робби. Шерлок вздрагивал каждый раз, когда Томпсон упоминал это имя. Какая-то часть его хотела завопить в лицо инспектору: «Меня зовут не Робби! Я Шерлок, Шерлок Холмс, и я имею столько же прав на правильное обращение, как и вы», но он знал, что, если он выйдет из себя, у Томпсона будет только больше поводов сомневаться в любых его словах. Томпсон спокойно продолжал: - Мы знаем, что это сделал ты. Только у тебя был мотив и возможность... - И какой же, по-вашему, у меня был мотив? - Точно остаться на службе, возможно, получить повышение до старшего лакея. Шерлок прижался подбородком к груди и выдохнул через нос. Он посмотрел на Томпсона: - И я просто подумал, что никто не сочтет это убийством, и жизнь пойдет, как обычно? - Я думаю, наверное, ты пошел поговорить с Андерсоном, чтобы выяснить это, и ситуация немного вышла из-под контроля. - Господи! Минуту назад вы говорили, что я все спланировал, чтобы не потерять место, а теперь говорите, что я сделал это в припадке ярости! Так что из этого? - Не знаю, Робби. Это мы и должны выяснить. - Вы вообще смотрели на тело? На то, как оно лежало? Давайте вспомним об этом! - Он опрометчиво позволил эмоциям управлять собой, но терпеть наглую глупость Томпсона дальше было невозможно. - Во-первых, Андерсон был еще в ливрее. Он снял только куртку. Это говорит о том, что его убили вскоре после того, как он поднялся к себе. То, что он снял куртку, означает, что он не чувствовал себя неловко при том человеке, который пришел в его комнату. Возможно, они встречались там раньше или этот человек дал Андерсону знать, что придет к нему в тот вечер. Андерсон никогда не пустил бы меня в свою комнату и никогда не позволил бы мне увидеть его с закатанными рукавами. Он знал, что я доложу об этом Грегсону, как он сообщил о моих ночных прогулках. Я признаю, что мы не любили друг друга, но я хотел, чтобы его уволили. Я не хотел убить его. Потом, его задушили его собственным галстуком... - продолжил Шерлок. Что-то было в этом галстуке, в том, как он был завязан и как ловко Андерсон был им задушен, но Шерлок еще не понял, что это означало, поэтому не рассказал Томпсону. - ...его собственным галстуком почти без борьбы. Конечно же, если бы я вошел к нему в комнату и начал бы на него орать, он бы стал защищаться. Томпсон попытался перебить: - Да, но... - но Шерлок быстро продолжил, перебирая обрывки воспоминаний. - Выходит, это был кто-то, с кем он уже имел дело. Кто-то, кому он доверял и был в хороших отношениях, поэтому он был не готов к нападению и с ним легко справились. Затем, то, как лежало тело. Его аккуратно положили в постель и накрыли лицо простыней. Это означает уважение к покойному, а я его точно никогда не уважал. Томпсон встрял: - Ты был в ужасе от того, что сделал, и прикрыл лицо, чтобы не видеть его! - То есть я вошел в комнату Андерсона, быстро и методично убил его орудием, оказавшимся под рукой, но потом так испугался, что прикрыл лицо? Нет, я не уверен, что убийство было предумышленным — против этого говорит использование галстука Андерсона, - но убийца сделал это совершенно sang-froid. Без колебаний и сожалений. Я удивлен, что он прикрыл лицо после того, как уложил тело обратно на кровать. - Это была еще одна вещь, над которой надо было подумать, когда он окажется в одиночестве. - Санг-фвад — это что, какое-то оружие? - спросил Томпсон. - Это по-французски. Буквально означает хладнокровно. Томпсон улыбнулся: - Ты, кажется, довольно хладнокровен, Холмс. - Но я же убил его в припадке гнева, не забывайте. Томпсон помрачнел: - Я не потерплю больше оскорблений! Я позволил тебе рассказать всю эту историю, потому что думаю, что в конце ты попадешься в ловушку, но мое терпение уже на исходе. Ты будешь признаваться? Шерлок не ответил, просто продолжил рассуждать: - Наконец, убийца обыскал комнату и нашел нужное в комоде Андерсона. Он, должно быть, специально пришел туда за этим, а Андерсон отказался отдавать. Думаю, это были письма... - Ах да, опять твои письма... - Это не мои письма! - Шерлок сердито замахал руками. Он прикрыл глаза и откинулся на стуле. - Смотрите, на полу лежали три голубые ленты, которыми обычно перевязывают письма. Три стопки, каждая от семи до десяти писем. Кому-то они были нужны, он нашел их и унес. - Это, должно быть, были какие-нибудь любовные письма Андерсона. - Что, от меня к Андерсону? Какой у меня мог быть мотив забирать его письма? - Шантаж, - сказал Томпсон с жадным выражением лица. - Как насчет такого поворота событий? Андерсон шантажировал тебя по какой-то причине. Может быть, незаконные действия, может, воровство или какое-то другое преступление, а ты хотел вернуть эти письма, потому что боялся, что с помощью их он добьется твоего увольнения. Ты предложил встретиться в его комнате, якобы для того, чтобы заплатить ему, а вместо этого убил его. Так все и было? - Он радостно улыбнулся. - Я знал, что ты попадешься в свою собственную ловушку! Виновный всегда выдаст себя. Шерлок чуть не закусил губу, но смог сдержаться и не изменить выражение лица как раз вовремя. Упоминание незаконных действий было слишком близко к правде. Он вздохнул и снова резко откинулся на стуле. - Я уверен, что вы обыскали мою комнату. Вы находили там письма? - Я никогда не говорил, что ты дурак, Холмс. Эти письма наверняка давно сгорели в печи или каком-нибудь камине. Нет, я думаю, что нашел нужную версию. Так что, ты убил его? - Нет, не убивал. Румяное лицо Томпсона покраснело еще сильнее. - Хорошо, мы пойдем сложным путем, пусть судья услышит о твоей... твоей санг-фвад в свете доказательств. Запомни мои слова, тебя признают виновным. Это только дело времени. *** Джон покатал запонку по ладони. Ее прислали с утренней почтой. Полиция приложила короткое послание: «Доктор Уотсон, мы обнаружили этот предмет у мистера Роберта Холмса. Он признал, что это принадлежит вам. Если вы хотите выдвинуть обвинение в краже, пожалуйста, свяжитесь с нами незамедлительно». Он крепко сжал запонку, вспоминая искренний восторг Шерлока, когда тот получил ее, и как они были счастливы в ту ночь, составляя планы на будущее. Он оперся лбом на руку, поднес маленькие золотые диски ко рту и поцеловал их. Закрыв глаза, Джон пытался вспомнить хоть что-то, что могло помочь Шерлоку, но все время отвлекался. Он мог думать только о том, как Шерлок выглядел, когда он впервые его увидел — величественный, гордый, прекрасный. «Я не понимал этого, - подумал он, - но я уже пропал в ту минуту». Потом, в комнате — влечение, желание с первой секунды. И, кроме страсти, легкость в общении друг с другом. Потом ночь, за ней следующая. Две потрясающих ночи блаженства. Его член начал твердеть под ночной рубашкой. Джон провел по нему ладонью. Сдержаться было невозможно — он почти чувствовал вкус кожи Шерлока на своих губах, помнил его запах, когда они оба были разгорячены и покрыты потом. Он сдался, задрал рубашку и начал поглаживать себя — на головке члена уже выступила капля. Джон вспоминал, как Шерлок толкался внутрь него и его светлые глаза были переполнены обожанием. Их руки соединились на его члене, а когда толчки Шерлока стали сильнее, глубже и неистовее, Джон выплеснулся на них обоих. Он кончил с низким стоном, один в своей кухне. Оргазм не доставил ему удовольствия. Джон снова подумал, что Бог не мог быть так жесток. Война, как ничто другое, учит, что жизнь и Бог не бывают справедливы, но их встреча была так чудесна, что казалось невозможным, что все их планы не осуществятся. Он оглядел кухню и подумал, как бы все было по-другому, если бы он завтракал вместе с Шерлоком, и они бы смеялись за едой, и вокруг царила бы радость и глупость ощущения того, что он вместе с любимым человеком. Сколько мужчин с подобными наклонностями могли бы когда-нибудь такое испытать? А теперь Шерлоку грозила смерть. Джон пытался договориться с Богом, как и многие до него: «Пожалуйста, Господи, пусть его сочтут невиновным. Пусть его отпустят. Даже если я никогда не смогу быть с ним, даже если мы никогда не будем вместе, пожалуйста, пусть он будет жив». Он подумал о Шерлоке, который сидел в камере один, беззащитный, не мог даже предаться воспоминаниям, и почувствовал такую пустоту, что захотелось плакать. Наконец Джон взял себя в руки и открыл следующее письмо, от леди Кэролайн. «Дорогой доктор Уотсон! Было так приятно познакомиться с вами в гостях у лорда и леди Лестрейд на этих выходных. Сообщаю вам, что, по вашей просьбе, я навестила нашего общего друга. Его дела идут неплохо, если в этой ситуации можно так выразиться. Он очень настаивал, чтобы вы вели себя осторожно. Но в то же время он сказал, что, если вы узнаете больше о некоторых других наших новых друзьях, это очень поможет нам всем. Пропали некоторые письма. Возможно, их нашел кто-то еще, и владелец очень хотел бы их вернуть. Может быть, вы можете найти сведения о том, кто написал эти письма, пользуясь имеющимся у вас тактом и очарованием. Пожалуйста, сообщите мне о своих успехах, и надеюсь, мы сможем выпить чаю вместе, когда я буду в Лондоне в конце этой недели. Остаюсь сердечно ваша Кэролайн Уэстерли». Пытаясь читать между строк, чего, очевидно, и хотела леди Кэролайн, Джон догадался, что Шерлок хотел, чтобы он узнал больше о других гостях и понял, у кого мог быть мотив для убийства Андерсона. Пропали письма, и кто-то, возможно, хотел их вернуть. Означало ли это, что Андерсон шантажировал кого-то из гостей? Джон почти не был знаком с другими , ведь он встретил их только в эти выходные. Вряд ли он мог поинтересоваться у них, не шантажировал ли их лакей. Впрочем, он мог попытаться познакомиться с ними получше и понять, что можно узнать. Он подошел к письменному столу. «Дорогая Джейн! Я надеюсь, вы не будете против того, что я называю вас Джейн, так как вы были так добры, когда мы встретились у лорда и леди Лестрейд в эти выходные...»