my kind of love

– Как здесь красиво, – выдыхает Уилл, чувствуя, как вместе с уже сочащейся, а не бьющей фонтаном кровью, его покидает жизнь. Эта же мысль пришла в голову Грэму чуть раньше, когда он стоял у широкого окна коттеджа выстроенного почти над самым обрывом, вглядываясь в вечернее грозовое небо, сливающееся с океаном по линии горизонта. Похоже, Ганнибал Лектер разделял ту же точку зрения, ведь Уиллу здесь нравилось. А еще это отличное место, чтобы заманить добычу для своей последней трапезы. По такому случаю не грех было открыть бутылку изысканного вина и выпить немного в качестве аперитива. Принимая из рук Лектера бокал и делая глоток, Уилл находит вино как всегда изумительным. Оно одинаково может послужить поводом быть выпитым за долгожданную победу над врагом и еще при жизни помянуть самого себя, как и бóльшую часть несбывшихся надежд и стремлений. У Грэма не было особого выбора, чем стать добровольной жертвой, агнцем на заклании и оказаться в пасти одного хищника, чтобы таким образом заманить в ловушку другого не менее опасного и кровожадного. Тихий выстрел и звон бьющегося стекла звучит для обоих колокольным набатом, побуждая сердца мужчин пропустить удар. Уилл продолжает наблюдать, как один из его врагов получив пулю, оседает на пол, а второй с тихим рыком входит в проем разбитого окна, направив на Грэма пистолет. – Не беги. Догоню, –цедит убийца. Уилл и не думает. Сейчас все его внимание занимает сидящий на полу Ганнибал, что рвано дышит, зажимая рану в боку и, возможно, аккумулируя силы для последнего прыжка. – Таков был замысел? Ты этого хотел, Уилл? Увидеть мое изменение? Мою предсмертную агонию? – говорит безмолвный взгляд Лектера. – Несмотря на мою симпатию к тебе? Грэм сам с точностью не скажет, что сейчас чувствует. Он делает очередной глоток вина, чтобы заглушить… Что? Победную улыбку и долгожданную радость от торжества справедливости? Неуместный, истерический хохот? Рвущие душу рыдания? Вот оно то самое чувство, когда буквально разрываешься между желанием помочь человеку выжить и быстро добить его, чтобы не мучился. Но Грэму все же стоило помнить, что между охотником и жертвой существует весьма тонкая грань и его шансы слишком малы, чтобы попытаться за секунду из приманки превратиться в матерого хищника, выбрав правильный путь. Ему не справиться хотя бы с одним из них без помощи другого. Вошедшая в тело сталь, заставляет сердце быстро сокращаться, вплескивая в кровь мощную порцию адреналина. Резкая боль отрезвляет мысли и заставляет наконец-то выбрать нужное направление, стать на сторону одного из врагов, помочь тому одолеть соперника, разделив потом долгожданный триумф победы. Пришло время уничтожить Великого Красного Дракона, убив что-то или кого-то в себе самом. Спустя мгновения враг повержен и глядя на свои руки в свете яркой луны, Уилл наконец-то понимает, чего хотел Ганнибал. Для него. Для них двоих. Кровь так же черна, как душа дьявола, который все время был рядом с ним. У Грэма есть еще шанс дотянуться до мобильного телефона и вызвать помощь, чтобы выжить. Чтобы дать Лектеру уйти, с йотой наивности полагая, что с его очередным бегством сам он обретет покой и долгожданную свободу. Но он так же понимает, что это ничего не изменит. Он не может быть с Ганнибалом, но и без него вся дальнейшая жизнь Уилла и сам он больше не будут принадлежать лишь ему одному. Потому он простирает к нему руки, словно страждущий к небесам, тщетно моля вернуть ему самого себя. Их измученные и уставшие от жизни тела танцуют последнее танго у края пропасти, не решаясь и одновременно оставляя друг другу право выбора. – Смелее, Уилл. Пусть все будет по-твоему, – тихо шепчет Лектер, и, похоже, это Грэму придется взять на себя ответственность и стать катализатором, который толкнет их обоих к неизбежности этого щекотливого момента. «Обрыв все ближе», – проносится в головах обоих, прежде чем сделать решительный шаг. И, наверное, уже не важно смогли ли они измениться, пройти обращение или остались прежними.