Gemini

Антон сразу все понял. Вскочил с кресла, отталкивая Вику за спину. - Как благородно, - усмехнулся Вадим, - как похоже на тебя… - он держал пистолет на вытянутой руке, нацелив на брата. - Что тебе нужно? Мы же все решили? - Я передумал. Вика вздрогнула от того, как холодно и жестко прозвучали эти слова. Вадим действительно совершит то, зачем пришел – она поняла это, и страх охватил ее. Он обещал, что оставить Антона в покое, если тот увезет Вику подальше от Лондона, Рауберг и Гемини. Десятью минутами ранее, до того, как Антон ворвался в квартиру брата, Вадим предложил Вике выбор: она может поехать с ним, если она действительно этого хочет. Вика отказалась. Она знала, что поступает правильно, что согласись она уехать с Вадимом, предаст Князя, своих друзей, предаст Антона, и все, во что они все верили, их дело. Но стоило ей сесть в машину с Антоном, и Кузнецова тут же пожалела о своем выборе. И вот теперь, глядя на Вадима из-за спины Антона, Вика хотела бы знать, что привело его сюда… Но она хорошо знала этого Уварова и знала, что ответ на этот вопрос получит, только если он захочет. - Хватит болтать, - Вадим ухмыльнулся, и Вика поняла, что сейчас произойдет за секунду до того, как раздался выстрел. Антон упал, и между Викой и Вадимом больше не осталось преград. - Ты убьешь меня? Или возьмешь с собой? – Вика не верила в происходящее. Не верила своим глазам. Не верила, что он так легко выстрелил в родного брата. Кто он, черт подери, такой? Пять лет Вика ненавидела его, а стоило им встретиться, готова была сбежать с ним, забыв обо всем. - Ни то, ни другое, - ответил Вадим и вышел из номера, тихо прикрыв за собой дверь. Вика упала на колени перед Антоном, проверила дыхание, пульс – все напрасно. Вадим знал, куда стрелять. В гостинице не было никого, кроме них и владельца, который тоже был мертв – Вика спустилась вниз и в холле наткнулась на его тело с прострелянной головой. Бегом она вернулась обратно в номер. Она осталась совсем одна с двумя трупами и начинающейся истерикой. Князь был прав, говоря Вике, что она не готова. - Какое же ты чудовище… - прошептала Вика, взяв Антона за руку. По еще щекам текли слезы. Она снова и снова проверяла пульс, гладила Антона по лбу, хватала за руку, не могла поверить, что он мертв. Вадим снова бросил. Как она могла даже на долю секунды поверить, что он вернулся за ней! Подонок, хладнокровный убийца, чудовище – вот он кто! Как она могла поверить, что в нем есть что-то иное? Как она могла допустить мысль, что он не безразличен ей? Вика рыдала в голос рядом с трупом Антона. Она не знала, сколько прошло времени, когда, наконец, слезы остановились. Тогда Вика заставила себя успокоиться и умыться. Нельзя было дальше находиться в гостинице. Она ничем уже не могла помочь Антону. Она позвонит Князю, и он позаботится об этом. А у Вики было еще одно дело. Избегая смотреть на мертвое тело Антона, Вика взяла его пистолет и деньги и убрала в сумку – единственное, что было у нее с собой. Морозовы и Авдеевы уже были в Москве. Их самолет приземлился в Домодедово пару часов назад. Это хорошо, Вика улыбнулась. Чем меньше они знаю, тем лучше. Они улетели только потому, что Антон пообещал, что они с Викой вернутся следующим рейсом. Антон всегда выполнял обещания. Но выполнить это уже не сможет. Вика осталась в Лондоне одна, и у нее были развязаны руки. Конечно же, кто-то из людей Князя находился в Англии, но она не знала их, а они не знали ее. И они не смогут остановить ее. Князю нужна была Рауберг, чтобы узнать о Гемини как можно больше. Жаль рушить его планы, но они не совпадали с Викиными. Кузнецову переполняла решимость, как никогда раньше. Она убьет Рауберг, последнюю из руководителей Ингрид. А с остальным пусть разбирается Князь. Сейчас Вике было все равно на Князя, на друзей. Она уходила по шоссе прочь от гостиницы, оставляя позади мертвого Антона. А ведь она была дорога ему. Может быть даже любима. Она уже никогда не узнает этого. Больше никогда не увидит его ясную улыбку, греющую как солнце, больше не увидит глаза, смотревшие на нее с теплотой и нежностью. Ей было так спокойно рядом с ним. Этого больше не будет. Не будет и Рауберг. Осталось только поймать машину и добраться до Лондона. И убить ее, не раздумывая. Вика услышала шум приближающейся машины и обернулась. Черная Панамера неслась прямо на нее. Вика знала, чья это машина. Слишком поздно Вика поняла, что Панамера не собирается останавливаться… Вадим быстро вылез из машины и подбежал к лежащей на земле девушке. Прослушав пульс, он убедился, что Кузнецова жива, только без сознания. - Прости, детка, но так надо, - усмехнулся Вадим, хотя прекрасно знал, что Вика его не услышит, - теперь ты знаешь, кто я такой. Ты как всегда сделала правильный выбор. Вадим почти нежным жестом стер кровь с виска Вики и подхватил ее на руки. Уваров отнес девушку обратно в гостиницу, в ее номер и уложил на кровать. В дверях он на мгновение оглянулся на Вику и на Антона, и быстрыми шагами преодолел расстояние между номером и лестницей. Сбежал по лестнице и стремительно направился к машине, больше ни разу не оглянувшись. Странная смесь вины и облегчения прокралась в его душу. Оказывается, у него еще осталась душа. Заводя машину, Вадим усмехнулся этой мысли. Душа его принадлежала той, что без сознания валялась на кровати гостиничного номера. Вадим скинул СМС с координатами на неизвестный номер и выжал сцепление. Черная Панамера умчалась прочь. В тот день Князев Борис Константинович получил сразу две вести. Вначале его люди, отправившись к месту, чьи координаты Князь получил сообщением от неизвестного номера, обнаружили гостиницу, где нашли Вику, еще не пришедшую в себя, и мертвого Антона. Князя потрясло извести о гибели его помощника, соратника и просто хорошего друга. Он отдал приказ узнать, чьих рук это дело. Но следующая новость потрясла Князя еще больше – его люди сообщили из Лондона, что Теодора Рауберг найдена мертвой в своей постели, причину смерти еще не смогли установить. А все три штаб-квартиры Ингрид взлетели на воздух одновременно. От них не осталось ничего. Так же весь дом Рауберг был перевернут, и все документы Ингрид и Гемини были украдены. От проекта, похоже, не осталось ничего.