Будь моей Золушкой

В комнате тихо горел тусклый свет. Боярн сидел в кресле, рассматривая маленькую фигурку сына в такой огромной кровати. Ребенок спал. Легкий румянец на его щеках и тень под глазами говорили о слабости и нервном напряжении. Он опять поругался с императором и отказался оставить сына одного. Штарк рассержено хлопнул дверью и удалился в свои покои. Вся суматоха со скоропалительными браками его и сына не приносила в его жизнь радости. Нет, то, что император привлекательный мужчина он, конечно, не отрицал, и в глубине душе он ему нравился. Такой самец не мог не нравиться, но, отождествляя себя с альфой, он строго настрого запрещал себе думать о нем. А сейчас же он — недо-альфа и омега с него, скорее всего, никакая. Да блин, он в том плане был еще девственником, и просто сбежал от императора, когда представилась такая возможность. На кровати послышалось шевеление и герцог, оторвавшись от своих дум, перенес взгляд на сына, присаживаясь на край кровати. — Ты как? — Как обосраный башмак, — и только сейчас Энн сообразил, кому и что он говорит. — Прости, шея болит. — Дай посмотрю, — отец отогнул ворот его рубашки и заметил сильное воспаление вместе с покраснением. Нахмурился. — Он что, не зализал укус? Энн вытаращился на него во все глаза. — Что он должен был сделать? — сипло переспросил мальчик, крутя шеей и морщась от неприятного ощущения. — Черт! Не привык я подобное объяснять омегам. Ну, — он замялся и даже покраснел, — понимаешь… — Не понимаю. Давай, ты не будешь из себя строить отца-дракона не разу не пробовавшего секса? — Ты ведь взрослый мужик! Так что, просто и по-порядку можешь объяснить мне, что за метка такая. Боярн странно посмотрел на сына и, вздохнув, произнес: — При половом акте альфа должен кончить в тебя и поставить метку. Только тогда магический брак полноценно войдет в свою силу. Кроме этого, метка не должна быть такая воспаленная. Партнер обычно зализывает ее языком, чтобы она не воспалялась. «Так оказывается, у меня с этим хмырем был половой акт, — он хмыкнул — так почему же у меня ни черта не болит, кроме шеи?» — задал себе вопрос Энн и вопросительно посмотрел на отца. — Ты слишком маленький для брака, но кто-то посчитал, что это не так. Я не очень доволен данным фактом. Но ты — белый дракон и, в принципе, — наследник престола для тебя выгодная партия… И самая лучшая защита. — Отец, а вот давайте вы не будете устраивать тут полемику. И почему вы здесь, а не со своим мужем-императором? Отец покраснел и нервно затеребил руками покрывало. — О… только не говорите мне, что вы испугались первой брачной ночи! — Энн захихикал. Да бросьте вы. Отец, вы взрослый и вам же приятен император, так что вы здесь делаете? — Я должен был убедиться, что с тобой все нормально, — резко произнес советник, смотря на сына. — Да, да. Убедились, а теперь марш к мужу. Ведь вам тоже надо закрепить брак. Хоть он у вас и не магический. Боярн не выдержал и волком посмотрел на сына. — Ты ничего не понимаешь. — он встал нервно прохаживаясь по комнате. — Ну да, конечно, не понимаю. То, что ты до этого был альфой и сам был сверху — нормально. А как теперь придется быть снизу, сразу сдрейфил. Ведь у тебя вырабатывается специальная смазка после того, как с тобой произошла неприятность. Так какого черта ты боишься? Боярн прикрыл глаза и нахмурился. — Вот скажи мне, откуда ты обо всем знаешь? Тебе даже полутора тысяч лет нет, у тебя даже первого совершеннолетия не было. — Я читать люблю, — серьезно ответил он, смотря на отца. — Пока ты работал, я порылся в библиотеке и набрал много интересной литературы. Было занятно почитать. Так что, как только вырасту, неизвестно, кто будет снизу. — Открою тебе маленькую тайну, ты плохо читал. Отец погладил сына по голове, и присел снова на кровать. — Белые, всегда только в одном поле, и всегда омеги, — съязвил Боярн, смотря, как физиономия сына приобретает возмущенное выражение. — Блять! Умеешь ты испортить настроение. Мальчишка нахмурился и принял вид обиженного воробья. — Не ругайся. И вообще, откуда ты только набрался подобных выражений? «Если б ты только знал, тебе бы не понравилось», — тяжело вздохнул Энн, смотря на названного отца. — Тебе надо поесть, и я расскажу тебе несколько правил. Учитывая то, что ты неожиданно приобрел статус принца, с завтрашнего дня у тебя будет сложный распорядок дня: в первой половине — утренний моцион, завтрак и этикет, на котором тебе будут рассказывать сплетни двора. Потом учеба. Вечером ты можешь заниматься своими делами, если с тобой не захочет провести время супруг. Официально в течение дня и на праздниках вы должны появляться вместе. Ты ведь не хочешь, чтобы супруг завел любовников? — А что, до меня у него их не было? Мне все равно. Я не могу дать ему физической разрядки, да и, собственно, не хочу. Он не в моем вкусе. — Значит так, Энн. — Боярн замолчал, разглядывая своего сына и недоумевая, откуда у него такие идеи и взгляды. — Могу понять, что ты не планировал такой поспешный брак. Но вам двоим все равно придется привыкнуть друг к другу. Магический брак будет тянуть вас друг к другу. В него может вступить только истинная пара, идеально подходящая обоим как в физическом, так и в эмоциональном плане. Вам будет нравится запах партнера, он будет обволакивать, ты будешь желать и чувствовать защиту партнера, который находится с тобой. Альфа же тоже будет тянуться к тебе, ведь ты его омега, то есть, судьба. У альфы в подсознании запрограммировано, что свою омегу он хочет защищать и заботиться о нем. — Так что же ты сидишь здесь и не идешь к императору? Ведь по твоим словам — ты его омега, а? — Черт, ну почему с тобой всё так сложно?! — герцог взлохматил себе волосы и прикрыл глаза. размышляя откуда сын набрался столько смелости и как он может разговаривать с ним в таком тоне. — Ну прости, что я не такой обычный сын, как ты, вероятно, рассчитывал. И я не желаю быть тупой дыркой для потрахушек и инкубатором, бесконечно рожающим детей. Я хочу выучиться, приобрести профессию и устроиться работать. Все ваши догмы и правила тебе придется примерить на себя. И тебе придется поменять взгляды, самому придется быть снизу. Так что давай ты не будешь мне читать мораль и вернешься к своему мужу, который, думаю, с нетерпением ждет тебя в кровати. Ведь сколько лет он тебя любил? — он приподнял бровь и внимательно посмотрел на отца. — Не знаю, не спрашивал. — Хорошо, спрошу по другому. — Сколько лет ты был в браке и сколько лет скорбишь по семье? Бьян посмотрел на сына и печально вздохнул. — Давно, как будто в прошлой жизни. Прошло почти 250 лет, из них 150 я был безумно счастлив. — Так почему ты до сих пор сидишь тут со мной, когда у тебя самого не было секса черт знает сколько времени? Я понимаю, что тебе страшно. Так просто скажи ему об этом. Я уверен, что если он тебя столько лет любит, то постарается быть нежным и внимательным. Боярн вытаращился на своего сына. Он говорил с ним как совершенно взрослый осмысленный человек, проживший много веков. — С тобой точно всё в порядке? — Я чувствую себя сейчас как молодой омежка, которому папа объясняет прописные истины. — Я отдохнул, выспался, осталось принять ванну и поесть. Я не чувствую себя больным, так что можешь успокоиться. Там твой секретарь должен был прислать своего племянника на должность моего секретаря. Если тебе не сложно, спроси, где паренек. Ведь твой, наверняка уже, освоился при дворе, или его самого, раз уж теперь мне придется как-то участвовать в этом балагане. — А как же метка? Она ведь тебя беспокоит! — герцог снова отодвинул ворот и осмотрел слишком высокий укус и рваные края раны. — Переживу, и не в такие передряги попадал. Советник удивленно покосился на сына, но предпочел не акцентировать внимание на его странностях. Видимо, не может до сих пор пережить шок. — Я пришлю к тебе своего секретаря. — Иди-иди уже, муж заждался. Он смотрел, как за отцом захлопнулась дверца и, закрыв глаза, вздохнул. «Теперь у меня есть муж! Вот кому понадобилось испортить мне жизнь?! Поймаю — уши надеру.       «Так что мы имеем: обещание императора открыть факультет — хорошо; муж — не особо, но придется с этим смириться; возможности у меня явно увеличились — отлично; врать нелюдям я не люблю, но тоже придется, не привыкать; теперь свобода ограничена вечными «компаньонами» — отвратительно, чувствую себя арестантом на курорте; изображать влюбленность в мужа — тоже мерзко, но придется; его назначили ректором университета — не фонтан, значит надо сделать так, чтоб не мне одному было не комфортно. Что-то я слышал про гарем — разберемся…».