День за днем, час за часом и со дня объявления официально враждебных отношений проходит ровно неделя. Ровно неделя молчания и сломленных чувств. Никто из них не решался сделать первый шаг, потому что один из них совсем этого не хотел и активно показывал это, а поэтому, второй не решался принимать какие-либо действия. И спустя неделю, напряжение в отношениях сводных братьев явственно стало проявляться, а замечать это стала, конечно же, в первую очередь, мать.
— Луи, солнышко, — Джей ласково гладит обедающего Луи по лбу и пытается пригладить сырые, из-за пота после очередной тренировки, волосы, но это тщетно, потому что их с детства никто не мог уложить хоть каким-нибудь способом. Томмо смотрит на мать из-под ресниц, немного отстранено и устало, вяло пережевывая еду.
— Да, мама? — Томлинсон обращает все свое рассеянное внимание на мать, которая взволнованно глядела на сына. И вот такой вот усталый и убитый Луи был не только после тренировок, а буквально всегда, поэтому Джей волнуется. Да, еще плюс, Гарри абсолютно точная копия Луи, только тот чуть более резковат в словах, и постоянно проводит время на чердаке.
— Что происходит у тебя с Гарольдом? — Джей присаживается на стул рядом с сыном, который тут же перестает жевать и глубоко вздыхает, проглатывая остаток пищи.
— Мам, все как обычно, — Томмо отбрасывает вилку и смотрит в сторону. Его мозг не хотел касаться района под названием «Гарри», потому что это одна из больных тем. События, произошедшие неделю назад не хотели покидать его голову, а ночами они сильнее давили на него, и он тихо плакал, из-за своей глупости, ну, или же из-за резкости Гарри, хотя возможно из-за кое-чего другого, но чего именно, он не мог понять. Ему не нравились эти ощущения, он не мог сделать абсолютно ничего. Гарри отталкивал его одним только взглядом, и Луи хотелось провалиться сквозь землю.
При всем этом Томмо все чаще начал думать, что произошедшее в туалете не настолько грандиозно, чтобы превращать все в трагедию. Да, он перегнул палку, ну и что? Эти мысли были безумными для Луи, но все же ему казалось, что он прав. Томлинсон даже вины перед Зейном не чувствовал, неизвестно почему. В последнее время их отношения все больше походили на «переспали-разошлись», да и, как говорилось, Луи не любил Зейна. А вот, что насчет Гарри, то вину на себе Луи все же чувствовал, лишь из-за его слов, но, стоит напомнить, он не считал свое поведение чересчур неправильным, хотя это было так.
— Нет, Луи, все не как обычно, ты видел вас обоих со стороны? Вы словно убить друг друга хотите. Гарри постоянно огрызается, только я заговорю о тебе, а у тебя такое лицо, словно мы говорим о чем-то ужасном и противном, — Джей слегка сжимает плечо Луи, и почему-то он вспыхивает от ее слов, вскакивает со своего места и направляется с грязной тарелкой к посудомойке, преодолевая чувство раздраженности. Все эти разговоры раздражали Луи, да так, что ему хотелось что-нибудь разбить, к примеру, эту несчастную тарелку в его руках, чтобы избавиться от ядовитого чувства внутри себя.
— Мама, у нас все отлично! — Луи глубоко вздыхает после своих слов, закусывая губу, так и не положив тарелку на законное место. Он не хотел говорить об этом, да еще и с матерью.
— Раз так, то хорошо, Уильям! В эти выходные мы едем в большой семейный отдых на лыжный курорт, и только попробуйте, вы, оба, что-нибудь выкинуть. А еще, напомню, что ты обещал мне о одной вещи, но, как вижу, ты ее не выполняешь, — Мать кидает злобный взгляд на сына, который после ее слов еще больше выходит из себя. — Удачи, сын.
Джей покидает кухню, понимая, что ни из Луи, ни из Гарри, она не сможет ничего вытащить. Даже если эти парни не были друг другу родными, но они все равно были похожи многими вещами из-за долгого проживания друг с другом, например: они оба ненавидели, когда в их проблемы вмешиваются другие, и они очень скрытны на этот счет. А еще оба парня не любили большие семейные походы. На эти походы собиралась вся-вся семья Томлинсонов, включая кузин, бабушек, дедушек, сестер, братьев и тому подобных. Маленькие кузины обожали кудряшки Гарри, а маленькие футболисты не могли отстать от Томмо с расспросами. И в итоге оба парня измучено под конец дня рухали в спальный мешок, если поход был летом, или в кровать, а потом, на следующий день, повторялось тоже самое, пока они, наконец, всей огромной семьей не отправлялись в дом Томлинсонов. По крайней мере, Гарольд еще мог вытерпеть мейк-ап от девчонок, потому что, наверное, любил детей, а вот Луи утомляли вечные разговоры, которые давили на голову. Он сам был не промах в этом деле, но слушать болтовню около шести часов, мягко говоря, утомительно.
Луи хочется взвыть от не лучшего положения дел. Зная свою мать, она скорее всего поместит его в комнату к Гарри или младшим братьям, и ему, в любом случае, придется пережить тяжелую ночь.
Гарри тихо шлепал голыми ногами по полу, стирая с щек сырые дорожки от слез. Ему надоела его слабость, но он ничего не мог поделать. Каждый раз, когда он закрывал глаза, перед ним вставал образ Луи, издевающийся над ним до такой степени, что в конце концов его шутки превращаются в то, что он сводит Гарри в могилу, или…
Младший Томлинсон дотрагивается подушечками пальцев до своих губ, слишком шумно выдыхая для человека, которому уже все равно на недавний поцелуй. Несколько кадров с того самого дня всплывают в сознании, и Гарри слишком четко ощущает его губы на своих губах. Он стоит на месте, прямо посреди гостиной, закрыв глаза, представляя слишком странные вещи, которые никогда не посещали его сознание, а сейчас почему-то брели немыслимым потоком.
Руки Луи обвивали бедра Гарри и крепко сжимали, его губы настойчиво оставляли поцелуи везде, где тот только мог достать, и было слишком хорошо, уютно, тепло и Гарри таял, по-настоящему, изнутри, под Луи… Черт.
Гарри резко распахивает глаза, накрывая рот ладонью, он только что простонал посреди гостиной. Он, черт побери, только что представил, как Луи его…
— Блять, блять, — кудрявый тихо шепчет и озирается вокруг, боясь быть замеченным. Сам он, даже не заметив вокруг никого лишнего, жутко краснеет.
Неправильно, неправильно. Что за неправильные мысли? Что вообще за чертовщину он представлял только что? Гарри мысленно свалил все на недосып, который у него был последнюю неделю из-за крайне жестокого матраса на чердаке. С Луи он больше не спал — сбегал, не попадаясь матери на глаза. Но оказалось, жесткий матрас был не лучшим вариантом. Решив, что выпив кофе, эти жуткие мысли его покинут, он направился на кухню, чувствуя некоторое неудобство в штанах. Да, ему определенно избавиться от этого переполоха в мыслях, или справляться другими способами.
Старший Томлинсон, словно завис над посудомойкой, мысленно перестраивая планы на выходные, чтобы угодить Зейну, решившему устроить свидание, которое вовсе и не свидание, а простой перепихон, но, честно говоря, Томлинсон не хотел терять и этого. Нужно было расслабиться, и Зейн очень в этом помогал, хотя он и в последнее время очень часто витал в облаках.
Томмо слышит чей-то голос в гостиной и поворачивается на звук, заглядывая за дверь, где определенно кто-то находился. Он делает шаг вперед, потом медленно делает еще один, и, как только тот хочет взглянуть за дверь, как из неоткуда выходит Гарри и пугает Луи так, что он роняет ту тарелку на пол и издает вскрик, больше похожий на девчачий писк.
— Черт, — Луи опускается на колени, собирая осколки тарелки и явно ощущая взгляд Гарри на себе. Сначала он пытается это игнорировать, но он потом это становится невыносимым. Луи медленно, слишком медленно поднимает свою голову, переставая собирать осколки тарелки. Ему казалось, что сейчас он сделает необратимую ошибку и горячо поплатится за нее, но осознание этого произошло только тогда, когда голубые глаза, цвета неба, встречаются с зелеными океанами, в которых плывет что-то темное, грандиозно заостряющее на себе внимание, и Луи никогда не видел ничего подобного в этих глазах, а в них, как никак, он видел многое.
Как только братья встречаются взглядами, младший понимает, что думает не о том, о чем нужно. Он понимает, что усугубляет ситуацию, когда, смотря на старшего парня, выглядевшего соблазнительно до боли внизу живота, облизывает пересохшие губы. Гарри понять не может, что на него нашло сегодня, поэтому и объяснять этому несчастному он ничего не собирался. Кудрявый, подавляя томный вздох, когда Луи чуть распахнул губы, быстро обогнул Томмо и начал быстро стряпать кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя.
Просто недосып. Просто недосып. Луи пару раз хлопает глазами, смотря на место, где только что был его брат, а сейчас стоял где-то позади. Он откровенно чувствует себя дураком, потому что понятия не имеет испепелял ли Гарольд его ненавистным взглядом или раздевал? Хотя нет, последнее вообще не о его братце, так что, скорее всего ему противно даже в одной комнате находиться рядом с Луи.
Они стояли на двух краях пропасти и, столкнувшись взглядами лишь раз, они поняли, что необратимо упадут в пропасть этих чувств. В настоящей жизни их глаза завязаны плотной тканью, и нужно лишь дождаться, когда ткань сдернут с их глаз. Нужно дождаться, когда они победят глупость и отрицание.
— Я могу говорить и быть уверенным, что ты не испепелишь меня взглядом? — Луи выбрасывает осколки, обращаясь к Гарри, сумасшедше размешивающего сахар в кофе. Это привлекает внимание Луи, и ему кажется, что у его брата что-то с нервами.
— Нет.
— Отлично. Я просто хочу сказать, что в эти выходные мы едем на лыжный курорт, и если ты действительно хочешь отдохнуть, не строй из себя обиженного мальчика, — Луи хмыкает, наблюдая за Гарри, коего руки подрагивали над чашкой кофе. После речи Томмо, его рука с ложкой зависает в воздухе, и он ошеломленно смотрит на него, на того, кто вообще смел тронуть эту темную тему.
— Что? Я строю обиженного мальчика? — Гарри буквально вспыхивает, а лицо Луи не выражает ровным счетом ничего. — Позволь, братик, мне стоит притворяться, что все отлично? Что ты, блять, не домогался меня, когда я, напомню, твой брат! — кудрявый подходил к Томмо, который уже жалел о сказанных словах. Назревал скандал, и воздух ощутимо накалялся. — Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я не сплю ночами, не в силах забыть ни одного момента с того дня, я не могу смотреть на тебя, Луи, потому что, даже это считаю неправильным, а знаешь почему? Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я вспоминаю, как ты посмел поцеловать меня, и я не могу терпеть того, как меня разрывает на части из-за моей податливости.
Гарри вплотную подходит к Томмо, тыкая пальцем в его грудь. Он прерывисто дышал, уставившись в голубые глаза, излучающие что-то противоположное злобе и раздражению, словно эта тема его не капли и не задевала, а наоборот, приносила радость.
— И тебе, как всегда насрать на все, потому что ты самовлюбленный урод, и ты никогда не думаешь о других!
— Не смей. Называть. Меня. Самовлюбленным. Уродом, — Луи произносит сквозь зубы, пока его внутренности заполняло тягучее, заволакивающее разум… возбуждение? Он не мог поверить, что чувствует именно
это сейчас. Он не мог поверить, что ему хочется просто хорошо наказать собственного брата за такой длинный язык. Невозможно.
— А что? Тебе не нравится твое второе имя? — Гарри смотрит на брата сверху вниз, слегка ухмыляясь тому, как Луи еле держится, сжимая кулаки. Только вот Гарри считал, что он еле сдерживается, чтобы не надрать ему зад, а на самом деле Томмо еле сдерживался, чтобы не простонать, боже упаси.
— Что-то еще?
— Конечно, все для тебя, голубой кусок дерьма! Никогда больше не смей притрагиваться ко мне, слышишь?! Н. И. К. О. Г. Д. А, — но Луи давно не понимал смысла его слов, он хватает запястье Гарри, с силой дергая его на себя так, что тот в итоге оказывается нос к носу рядом с ним. И, нет, Гарри точно все это
не нравится. Ему
ни капли не нравится запах Луи, заполнивший весь его разум. Старший вцепляется в подбородок младшего пальцами и слегка склоняет того к себе ухом. Он опаляет его горячим дыханием и горячо шепчет, не в силах держать себя, потому что хотелось вцепиться в этого парня и не отпускать больше.
— Запомни, кудряшка: держись от меня как можно дальше, если не хочешь, чтобы тот день повторился. И, если ты опять распустишь язык, то я, клянусь Богом, наплюю на то, что ты мой брат и накажу тебя, Гарри, ой, как накажу, — Луи, после сказанного, отстраняет кудрявого, вцепившегося в стол и боявшегося упасть от близости и горячего шепота Луи. Лицо зеленоглазого краснеет, лишь он осознает слова брата, он срывается с места, оставляя остывающий напиток на столе, который точно бы не спас его сейчас. Он бегом бежит к своему укромному месту, чувствуя, как слезы заслоняют глаза. Едва он присаживается на пол, как слезы текут непрекращающимся потоком, а он сам срывается на глухие рыдания.
Это все неправильно. Луи неправильный. Все, что происходит между ними — неправильно. И Гарри, похоже, чувствует, как его нога зависает над пропастью, еще не в силах сделать шаг, он еще слишком слеп и слаб для этого.
Луи со вздохом опускается на пол, зарываясь пальцами в еще влажные волосы. Как же ему, блять, нравится все портить! Как же ему надоели их перепалки. Срочно нужен Зейн. Прямо сейчас, нужен Зейн. Томмо достает из домашних штанов телефон, ища номер своего бойфренда, чтобы наконец перезарядиться и перестать нести чушь, а также делать ее.
***
— Гарри, мне кажется, Эмми влюблена в тебя, она глаз с тебя не сводит, парень! — блондин тыкает кудрявого в плечо, и тот он неожиданности вздрагивает, выходя их состояния задумчивости, которое преследовало его на протяжении трех дней.
Завтра их семья уже поедет отдыхать и все настроились на это, но не Гарри, он все еще думал над словами Луи, иногда ощущая внутри жжение, из-за которого ему хотелось плакать. Почему у них не может быть все просто? Как у Грега и Найла? Эти парни не разлей вода, а у них с Луи полнейший сыр-бор.
— Черт, Гарри, ты надоел мне, постоянно витаешь в облаках. Когда ты на землю-то вернешься? — блондин складывает руки на груди, сощурив глаза. Гарри мягко улыбается этому и приобнимает друга за плечи, зная, что это действует безотказно, и тот, по сути, вообще долго не может дуться на него.
— Я слушал, Найл. Что ты там говорил о Луи?
— О, серьезно! — Найл закатывает глаза, а Гарри непонятливо смотрит на него.—Я говорил о Эмми, а не о твоем братце! Ты ужасен, Гарри. Иногда мне кажется, что ты на самом деле влюблен в него, а не ненавидишь его. Просто, он все, о чем ты думаешь, — Гарри ужасается и активно мотает головой. Влюблен? Что за бред!
— Я, пожалуй, поговорю с Эмми, потому что ты достал говорить мне полнейший бред! — Гарри складывает контейнер из-под завтрака в свой рюкзак, нахмурив брови. Он не влюблен в Луи. Ему, как и всем нормальным парням, нравятся девушки.
— Ага, и на свидание пригласи. Раз так, я заберу слова обратно, да?
— Хорошо, я приглашу ее, а ты завидуй мне, одинокий лепрекон, — кудрявый щелкает своего друга по носу и направляется к своей цели, к девушке с яркими красными волосами, которая мило улыбалась ему. Определенно милая улыбка, но Луи улыбается все же красивее. Эмм… что? Нет.
***
— Найл, кажется, она следит за мной, что делать? — Гарри поворачивается назад, оглаживая большими ладонями свои колени, обтянутые темно-синими джинсами. Он попадает под взгляд девушки, сидящей на трибуне, несколько выше самого Гарри. Сегодня в университете матч и их школу, как почетных гостей, пригласили на него, но кудрявый смотрел не на поле, где собираются игроки, а на девушку, которая посылала ему воздушные поцелуи. И сейчас он жалел, что пригласил ее на свидание в среду. Ох, как жалел.
— Заткнись и сиди смирно, сейчас начнется игра! Боже, я обожаю футбол, — Хоран даже довольно взвизгивает, с нетерпением перебирая полы своей футболки. Гарри прекрасно знал сильную любовь Хорана к футболу, из-за чего тот и не ненавидел Луи также сильно, как Гарри сам, потому что считал,
«плохие люди не играют в эту прекрасную игру». И, да, с Хораном ни в коем случае нельзя спорить, иначе все может кончится плохо.
— Гляди, Луи вышел! — Хоран тыкает на место в поле, где появился Луи в красной форме, с огромной цифрой «17» позади. Тот разминался, делая незамысловатые упражнения, не замечая Гарри и его друга, хотя он чувствовал, что здесь есть кто-то, кто сейчас сосредоточил все внимание на нем. Ну, может быть это было около сотни и более других людей, но обернувшись назад, он замечает именно одного кудрявого парня. Кудрявого парня, мило сложившего ладони на коленях, с коричневой банданой в волосах и одетого в куртку Найла, потому что Гарольд не думал, что на стадионе будет настолько холодно.
— Он смотрит на тебя.
— Я прекрасно это вижу, Найл, — Гарри нервно сглатывает, потому что Луи улыбается, склонив голову в бок, и кудрявый готов поклясться, что своей улыбкой тот осветил полстадиона, а девушки в верхних рядах томно вздохнули. Гарри затаивает дыхание после того, как Томмо подмигнул явно ему, а затем тот, развернувшись, направился к команде. Ну и что это было? Зачем он подмигивал?
— Я только что узрел, как твой ненавистный враг тебе подмигнул? — Хоран охает и даже, для драматичности, роняет поп-корн, который хотел отправить в рот.
— Тебе показалось! — Гарри хмыкает, но легкий румянец на щеках его выдает, поэтому он укутывается в куртку друга по уши, пытаясь скрыть смущение. Да и вообще, чему он смущается? Может, он подмигнул не ему? А если и ему, значит это не просто так. Может, он планирует жуткий план изнасилования кудрявого и сейчас просто дал понять ему, чтоб он был готов? И да, Гарри любит придумывать небылицы, забывая тот факт, что сегодня утром наконец его руки дошли до подарков к его дню рождения и в одной из коробочек он нашел бандану. Бандану, подаренную Луи.
***
— Боже, что он творит! Отдай мяч Томлинсону! Отдай говорю! — Хоран жестикулирует руками, и кричит во все горло, привлекая внимание не только зрителей, но даже и некоторых игроков. — Да, так! Давай, Томлинсон! — Найл уже вместе с стадионом скандировал знаменитую здесь фамилию, потому что Луи шел в наступление на ворота противника, готовясь ударить.
Гарри сидел, стуча зубами от холода, внимательно смотря на фигуры бегающих игроков. Он сам не смог понять, когда его сердце замерло, а в следующую секунду он вместе с большей частью стадиона вскочил с места, радостно хлопая в ладоши. Гол.
— О, Боже, он прекрасен! — Хоран продолжал орать во все горло, громко хлопая в ладоши. — Прости, Гарри, но он действительно хорош, прости. Хоть он и сука иногда, но в футболе он прекрасен!
Гарри закатывает глаза и присаживается на место, наблюдая, как на его брата налетают игроки из его команды, сильно сжимая в объятьях, а затем Томлинсон пробегает по полю махая стадиону руками и заливисто смеясь. Такой жизнерадостный и
другой… Не такой, как в общении с Гарри. Светящийся и излучающий энергию.
— Гарри, Гарри, ты скучаешь? — парень подскакивает на месте, но его обратно усаживают, или точнее, усажив
ает, Эмми. Девушка, широко улыбаясь, кладет на плечо кудрявого руку и присаживается на свободное место рядом с ним, которое освободил какой-то парень пару минут назад. Гарри нервно сглатывает и пытается выдавить улыбку и хоть немного отодвинуться от девушки, сильно пахнущей апельсинами и чем-то приторно сладким.
«Почему не шоколад? — Гарри едва заметно морщит нос, а потом еще и понимает, о чем только что подумал, — Идиот. Она хорошо пахнет, черт возьми. Но просто шоколад пахнет приятней»
— Нет, я не скучаю, мне о-о-очень весело, — Гарри для достоверности тянет гласные, но даже это не переубеждает девушку, и она только сильнее притягивает к себе парня, впиваясь наманикюренными ноготками в плечо младшего Томлинсона и сокращая между ними расстояние настолько, что ее теплое дыхание обдавало холодную кожу Гарри.
— Я же вижу, что ты скучаешь, милый, твой друг полностью в игре, — Гарри смотрит на Хорана, боясь обнаружить то, что обнаруживает: Найл смотрел на поле и совсем не замечал подружки Гарри, подошедшей к ним. Все плохо, нельзя надеяться на помощь друга.
— Нет же, Эммс, мне вполне весело, — Гарри глупо улыбается и пытается скинуть руку девушки со своего плеча и незаметно отодвинуться от нее, но он наоборот все портит, и девушка перемещает руку на его бедро, медленно перемещая руку выше и выше.
— Гарольд, я могла бы помочь тебе развеселиться, — ее рука перемещается все ближе к запретной зоне, и Гарри кажется, что он вытянулся, словно струна, а еще, что он красный, как помидор. Ладно, девушек у него не то, что не было, но еще ни одна не приставала, черт побери, к нему. И, честно говоря, кудрявому не нравится ощущать ее ручки на себе.
«Найл, спаси меня, Найл!» — Гарри молится внутри себя, продолжая натянуто улыбаться.
— Эмми, я не хочу, — он останавливает ее руку прямо у цели и пытается отвести ее руку куда-нибудь подальше от себя, лишь бы она не дотрагивалась до него. Девушка дует пухлую губку и приближается все плотнее к Гарри, а он все не может понять, насколько близко она может подвинуться.
— Ну же, Гарри, не стесняйся, ты такой милый и красивый, тебе нечего стесняться, так? — она шепчет ему на ухо, вырывая свою руку из цепких пальцев и вновь возвращая ее на прежнее место.
— Может не здесь? — «А лучше вообще нигде и никогда»
— Почему? Никто не смотрит на нас, всем интересен этот выскочка Луи, с его огромной задницей, — девушка ядовито хихикает, касаясь носом носа кудрявого, у которого на ее слова встает ком в горле и что-то вспыхивает в груди.
— Всем интересен этот педик, но никого не интересуешь ты, горячий и сексуальный, Гарри, — Гарри перестал улыбаться, он лишь злобно скалится, чувствуя, как в груди скапливается неприятное чувство, заслоняющее все пространство.
— Не говори так, Эмми!
— А разве не так? О Гарри, все готовы упасть перед ним на колени, а он только себя любит, а ты ведь не такой, о Гарри, ты совсем другой, — девушка шепчет в губы парню, а он не может даже улыбнуться. Его губы сжаты в тонкую линию, и он не может справиться с чувством, из-за которого ему хочется ударить эту девушку. Черт, просто, чтобы она заткнулась и не распускала свои губы, руки и язык.
— Не надо, Эмми, — Гарри медленно отстраняется, но девушка, ухмыляясь, притягивает того к себе и грубо, для девушки, целует его в сильно сомкнутые губы, одной рукой проводя по его паху, а другой вцепляясь в его затылок и не давая тому отстраниться. Но Гарри не чувствует возбуждения, он чувствует отвращение, потому что на губах не тот вкус.
— Луи? Что он встал? На какого он смо…
Найл, распахивая рот, смотрит на друга рядом, открыто целующимся с девушкой. Блондин мог бы воспользоваться моментом и сфотографировать этот момент, если бы не Луи, который творил неизвестно что на поле. Тот не следил за игрой вовсе, а стоял посреди поля, как вкопанный, наблюдая за парочкой. Его нервы сдавали по полной, а тренер кричал на него где-то позади, Томлинсон с рыком срывается с места и бежит за противником, схватившим мяч, он бежит, не оглядываясь на парочку, бежит, стараясь выбросить злость, скопившуюся в каждой клеточке тела. Он чувствует, как бешено стучит сердце, а игроки в противоположной команде смотрели на Томлинсона, как на сумасшедшего, потому что он с рыком несся на парня в зеленой форме с цифрой «3» на спине. И Луи, или не рассчитывает сил, взяв у парня мяч, или игрок из противоположной команды решил нарушить правила, потому что, только он хочет дать пас другому, как его колено разрывает невыносимая боль, и он падает с громким стоном, хватаясь за колено. Он смыкает глаза и единственное, что стоит перед ним, это изображение сладкой парочки — его брата и какой-то девицы. На этот раз Луи кричит от злости и одновременно ужасающей боли, из-за которой он не может даже разогнуть ноги. Он ударяет кулаком по земле, слыша свисток судьи. Томлинсон хочет рвать и метать, но любое действие с болью сказывается на ударенном колене. Проклятый братец.
— Эмми, я же сказал, чтобы ты не делала этого! — Гарри вспыхивает и громко кричит, ему плевать на взгляды и непонятие в глазах девушки. Ему не нравятся ее губы. Они не те.
— Но Гарр…
— Уйди, Эмми, — глаза Гарри пылают и посылают молнии, девушка вскакивает и убегает от младшего Томлинсона. Гарри зол, очень. Найл смотрит на него, распахнув рот, а весь стадион затаил дыхание.
— Что, Найл?! — Гарри недружелюбно смотрит на друга и тот шарахается от него, понурив взгляд.
— Да, ничего, Гарри, просто твой брат, кажется, все это видел и сейчас его уносят на носилках, — Хоран тихо шепчет, указывая в часть поля, где в клубок сжимался Луи. К нему подбежала бригада мед-помощи, но он что-то явственно им доказывал и даже пытался улыбнуться. Сердце Гарри пропускает удар, когда Томлинсон старший вскрикивает и затыкает рот собственными ладонями, когда пытается разогнуть колено. Медики тут же укладывают того на кушетку, не слушая его возражения, и уносят с поля.
— Ч-что с ним, Найл?!
— Кажется, он настолько тебя ненавидит, что, увидев тебя с девушкой, так начал завидовать и злиться, что чуть не разгромил команду противников.
— Что за бред?! — Гарри тяжело дышит, чувствуя на себе вину. Какую-никакую, но вину. Паника застилала его голову, а в голове стоял крик брата, раздающийся эхом.
— Ну, да, точно, его сгубила ревность.
