***
- Я умру? Вопрос был глупым, но Сигюн и чувствовала себя глупой. Невообразимо, отвратительно глупой! Глупо вышедшей замуж за трикстера. Глупо верящей, что всё будет хорошо. Глупо последовавшей за Локи в Хельфхейм, словно на романтическую прогулку. И глупо поранившейся об обыкновенный старый гвоздь, высунувшийся из стены - той самой, по которой она так глупо проехалась рукой, пытаясь за что-нибудь ухватиться, смягчая падение. Сигюн подозревала, что все эти глупости взаимосвязаны и закономерно вытекают одна из другой, но легче от этого не становилось. И она повторила: - Я умру? - Умрёшь, - Локи не собирался обнадеживать её или утешать, больше рассерженный, чем встревоженный случившимся и почти зло оттирающий кровь с её ладони, - если ничего не сделать. Мог бы и солгать. Не в этот раз. - Пересядь к огню. Сигюн подчинилась, чувствуя, как пробегает по коже озноб, холодом и слабостью растекаясь по телу. Локи, сменив салфетку, бросил пропитавшийся красным комок в огонь - пламя благодарно полыхнуло, на секунду разгоревшись ярче и согревая Сигюн таким желанным теперь теплом. Наполняя надеждой. Ненадолго. Кровь, пусть и сочившаяся лишь по капле, по-прежнему не желала останавливаться. Локи поднял голову, глядя в перепуганные глаза Сигюн. - Рана не затянется. От взгляда трикстера холодом веяло сильнее, чем от отравы, растекающейся по венам, но злоба в глазах прикрывала разрастающуюся панику - Локи был слишком потрясён, чтобы соблюдать традиции и правила поведения, играя роль заботливого супруга. Сигюн не обижалась: она с трудом ловила ускользающие мысли, расценивая собственные шансы. Шансов оставалось немного. Они могли бы уйти. Возможность спасения витала в воздухе призрачной дымкой, но где-то за дверью их лачуги по-прежнему простирался необъятный Хельфхейм, в котором Один искал прах давно истлевшей вёльвы. Но даже поглощённый поисками, он не оставил бы незамеченным их побег. Выйти теперь - добровольно отдать себя в руки Всеотца, а Локи... Локи не согласится. Дело было не в неизбежности наказания за нарушенный приказ, дело было в невозможности довести до конца начатое: услышать пророчество, ради которого Один прибыл в Хельфхейм; ради которого трикстер готов был пожертвовать Мьельниром. А если понадобится - и собственной женой. Трикстер не умел останавливаться на полпути, Сигюн это знала. Все в Девяти мирах знали. Кошачьей поступью подкрадывался сон, сминая волнения и тревоги. Бороться с судьбой казалось бессмысленным и бесполезным. Грядущее, наконец, перестало заботить Сигюн. Бояться следовало не пророчеств, а их самих - выбор был давным-давно сделан именно ими. Локи не следовало приезжать в Хельфхейм, вся поездка была ошибкой. Смерть Сигюн - сопутствующий ущерб. Мертвый мир, нелюбящий гостей и ревностно хранящий тайны, забирал её в уплату за вторжение. Кража за кражу: трикстер получал свои ответы, отдавая в обмен жену. Сигюн становилась частью умирающего мира, восполняя понесенные царством Хель потери. Подслушанное Локи пророчество оплатится жизнью супруги. Всё честно. Безразличие, благостной дланью разогнавшее страхи, сгустившиеся в душе Сигюн, помогло ей принять справедливость навязанной сделки. - Не смей. Из оцепенения Сигюн вырвал не голос - шелест разрываемых трикстером страниц. Она открыла глаза. - Что ты... - ужас, затопивший её, смёл любое принятие напрочь; заставил броситься к мужу, забыв про слабость и нависший над ними рок, - Локи!.. Бестолково вцепившись в последнюю из выменянных на молот книг, Сигюн так и застыла перед очагом, неверяще глядя, как весело огонь пожирает топорщащуюся письменами бумагу. Локи без труда вырвал фолиант из её занемевших пальцев, резво бросая его следом за остальными, будто ставя жирную точку. Пламя жадно перекинулось на измазанную кровью обложку. - Это даст нам ещё полчаса. Сигюн пошатнулась. Чувствуя, как уходит почва из-под ног, уцепилась за мужа, всё также упрямо смотрящего в огонь. Уткнулась носом Локи в плечо, с силой втягивая в себя обжигающий легкие воздух. Слов не было. Трикстер отстранился, оставляя её без поддержки, но запустив ладонь в рыжие волосы, сжал пальцы на затылке, приказав: - Терпи. И Сигюн поняла, что придётся держаться - полчаса, час, два, целые сутки, столько, сколько потребуется. Прочитала в зеленых глазах, что Хельфхейм Локи покинет лишь услышав пророчество и - вдвоём с ней. Вдвоём. - Я буду. Он кивнул, подтверждая. И над головой Сигюн распустились звёзды. Малиновые. Желтые. Неясного, фиолетово-красного оттенка. Звезды танцевали вокруг, складывались в созвездия, переплетались ветками миров и метеоритных потоков. Насквозь прошиваемые отблесками радужного моста, сбивались в причудливую спираль бесконечного тоннеля. Прослеживая взглядом их клубящийся след, Сигюн узнавала дорогу к дому, в Асгард. Локи рисовал в воздухе карту из сожженной им книги. - Я... - Смотри, - трикстер, сосредоточившись на иллюзиях, заставил лачугу, приютившую их, окончательно исчезнуть, уступив место воспоминаниям о пройденном ими пути. Никогда прежде он не утруждал себя настолько совершенными репродукциями увиденного, но тяжесть знаний была слишком велика, давила на плечи: ему нужно было окончательно закрепить в памяти прочитанное, отпечатать дорогу в Хельфхейм внутри, вытеснить на сердце. Локи чувствовал, что однажды ему придётся сюда вернуться. Локи знал, что именно так Сигюн и объяснит для себя устроенное им чудо - простым повторением, обычной попыткой запомнить прочитанное. И с лёгким сердцем будет вглядываться в звезды, напрочь забыв обо всём остальном - даже о собственной руке, по которой всё быстрее растекался могильный яд. Кровь не останавливалась. Рана не заживала. Нужно было принять решение. И Локи решил - за двоих, не спросив. Крик, изданный Сигюн при прижигании раны, в Хельфхейме так никто и не услышал. Никто, кроме Локи.***
Раскалённое железо могло не помочь, и тогда лишь добавило бы муки. Поэтому, Локи решил не рисковать: он выбрал чистый огонь. И не ошибся. Пламя, опалившее рану Сигюн - пока трикстер своими пальцами как тисками сжимал её запястье, не давая отстраниться - выжгло отраву напрочь, убив мертвенный холод Хельфхейма асгардским жаром. Сигюн была спасена. Сигюн от осознания этого легче не стало. Обезболивающего в их корзине для пикника не нашлось, и всё, что трикстер мог сделать, перевязав прижжённую рану последней салфеткой - это отвлечь Сигюн. Заворожить. Закружить. Вырвать из водоворота боли, швырнув в водоворот безумия. Иллюзии здесь не помогут. Всё, что мог сделать Локи - оградить её от боли. Собой. Неправильно? Трикстеру было плевать: не он писал законы, не ему их соблюдать. Асгардцы исцеляются быстро, если не допускать осложнений, а принесённый из родного мира огонь должен был уничтожить заразу напрочь. Оставалось лишь ждать, не давая Сигюн соскользнуть во тьму раньше, чем тело совладает с раной, восстанавливая себя. - Терпи. Наслаждайся?... Если и была кровать в их скромной хижине, то она рассыпалась в пыль столетия назад. Но Локи хватило и брошенного на пол мехового покрывала. Он потянул Сигюн за собой: неумолимо - и осторожно, не тревожа перевязанную руку. Не давая опомниться. Сигюн поняла - подалась навстречу, обняла мужа за шею. Вжалась лицом в ключицу, пытаясь совладать с затапливающей сознание болью; замерла, едва не заскулив при воспоминании об огне... И Локи поспешил отвлечь её, окончательно переключая всё внимание на себя. Первый поцелуй получился с кровью. Сигюн прокусила ему губу.