Путь домой

На этот раз Джон проснулся, почувствовав пристальный взгляд. Шерлок, весь напряженный, сидел в кресле, положив ногу на ногу и сцепив руки в замок, и смотрел на него. За окном почти стемнело, а из холла больницы слышалась обычная суета. – Не думал, что тебя пустят ко мне. – Майкрофт умеет открывать любые двери. – Только не говори, что вы помирились. – Нет, снова поругались, но он настаивал на визите к тебе. – То есть ты решил его послушать? Шерлок промолчал и немного расслабился. Джону и самому было проще начать с нейтральной темы. Оказалось вполне терпимым просто слушать спокойный голос Шерлока, смотреть в его лицо, на котором совершенно невозможно прочитать эмоции. Это было так похоже на прежние времена. И почти не напоминало недавних страшных событий. Сейчас все было под контролем. Но разговор – тот, который невозможно и дальше откладывать и прятаться от него за пустыми фразами – должен был состояться. – Я слышал, как ты извинился, – внезапно осипшим голосом сказал Джон. – Я слышал каждое твое слово вчера. Ну, пока не отключился. – Тебе нельзя было так нервничать. Я... не учел этого. – Конечно, мне нельзя было! Шер... лок, – Джон впервые назвал его по имени, запнувшись, сорвав дыхание, но назвал. – Ты даже представить себе не можешь что это такое, когда твой лучший друг теряет человеческое лицо и буквально сходит с ума за секунду! Это страшно, Шерлок, очень страшно. Смотреть в знакомые глаза и не видеть там ничего, кроме злобы, агрессии и... похоти. И ты не знаешь, что в следующую секунду взбредет ему в голову: убить, изнасиловать или продолжать избиение. Я видел много убийц, я видел настоящих зверей в Афганистане, целью жизни которых было насилие, но ты... Ты был страшнее всех их вместе взятых, потому что ты тот, кого я считаю... считал другом. И я боялся не только за себя, мне было страшно еще и за тебя. Я не понимал, что происходит, был сбит с толку и даже сопротивляться как следует не мог. Ужас парализовал, и было больно не только физически, больше всего болело внутри, все сжималось, душа это или что-то еще, но оно болит до сих пор, Шерлок. И когда ты схватил меня за руку, точно так же, как тогда, я запаниковал. Я словно снова окунулся в свой самый страшный кошмар, который снится мне почти каждую ночь. Джон замолчал, тяжело дыша. Ему нужно было выговориться. Прав был психолог, прав был сам Шерлок, да и Джон об этом сам прекрасно знал. Но еще ему хотелось ранить Шерлока, хоть немного, в отместку, чтобы он почувствовал, наконец, прочувствовал хоть часть боли, что пришлось пережить Джону. Чтобы сбросил с лица эту каменную маску спокойствия и хоть немного стал похож на человека. Шерлок сидел неподвижно. Молча выслушал весь монолог, а потом поднялся на ноги и направился к двери. – Прости меня, – сказал он, и голос его (Джону не могло показаться!) дрогнул. – Я понимаю. Я уйду, тебе тяжело видеть меня. Я пойму, если ты не вернешься на Бейкер-Стрит и больше не захочешь видеть меня. Друг из меня вышел совсем никудышный. Он взялся за ручку двери и медленно повернул ее. Еще немного, и он выйдет из палаты, чтобы больше никогда не вернуться ни в нее, ни в жизнь Джона Уотсона. Джон мысленно приложил руку к лицу, удивляясь, каким образом этот гениальный человек раз за разом не понимает нормальных человеческих реакций и эмоций, отношений. – Шерлок! – позвал Джон, пока не стало слишком поздно. – Шерлок! Но ответом ему был только аккуратный щелчок дверного замка. Шерлок слышал за спиной оклик Джона, но предпочел не останавливаться, только чуть заметно сбился с шага. Так будет лучше и больше никого не подвергнет опасности. Так это будет касаться только его, одиночество – залог спокойствия и трезвого мышления. – Шерлок! – настойчиво звал Джон. – Да стой же ты! Ох... Шерлок на ходу обернулся – Джон налетел на кого-то поврежденным боком и побледнел от острой боли, но продолжал упорно идти вперед. В больничной суете этого происшествия никто не заметил, наверное, обратят внимание лишь тогда, когда пациент упадет посреди холла с болевым шоком. Это, конечно, преувеличение, но... Шерлок едва заметно улыбнулся, вздернув уголки губ, и повернул обратно – к Джону. – Тебе нужно вернуться в палату, – сказал он. – Нам нужно вернуться, Шерлок. И не надо делать такое лицо, мы не договорили. Джон споткнулся и схватился за плечо Шерлока, но тут же отдернул руку. Судя по всему, у него снова кружилась голова, только показывать это он не стремился. Шерлок был готов в любую секунду подхватить его. Разумнее было бы вообще сгрести Джона в охапку прямо сейчас и благополучно доставить непосредственно к кровати, вот только он это вряд ли оценит. Да еще и на глазах у всей больницы. Шерлок усмехнулся своим мыслям и подумал, что если Джон еще хотя бы раз пошатнется, то ему все же придется претворить свой план в действие. – Я никуда не уйду, – сказал Джон, удобно устроившись на своей кровати. – Почему? Ты же сам недавно подробно расписал, как тяжело тебе даже просто смотреть на меня. – Потому что я идиот, идет? Такой же идиот, как и большинство людей в этом мире. Шерлок улыбнулся. Снова. У него не было оснований не доверять своим органам чувств, но, похоже, Джон не злился. Невероятно. После всех ужасов, которые ему пришлось испытать. Шерлок помнил, знал, но даже представить боялся, что должен был почувствовать такой человек, как Джон. – Джон, я... со мной может быть опасно. Теперь несмелая улыбка тронула не до конца зажившие губы Джона. Аргумент оказался слабеньким, Шерлок и сам это понимал, но посчитал своим долгом предупредить. – А когда меня это останавливало? Но в следующее мгновение по лицу Джона проскользнула тень, и глубокая морщина прорезала лоб – воспоминания. Они еще долго будут преследовать его. Так же как и Шерлока – безумные видения смеющегося оскала Джона, наркотический бред. А еще полные боли стоны и отчаяние в обычно теплых добрых глазах. – Ты спас меня, – сказал Шерлок, чтобы хоть что-нибудь сказать. Благодарность в данный момент должна была подбодрить Джона. – Лестрейд мне все рассказал, а в остальном помогла моя собственная история болезни. – Шерлок, неужели ты думаешь, что я смог бы оставить тебя умирать? Да и все мое спасение заключалось в звонке в скорую, которая и мне самому, как видишь, понадобилась. – Тебя нашли рядом со мной на полу, не в том месте, где... все случилось. Ты был одет, а в руке держал мой телефон, который я оставил на столе. Я видел фотографии – ковер смят в нескольких местах по-разному, сперва ты подполз ко мне, затем уже на ногах рванулся к телефону. Чтобы проделать такое, мало одного адреналина и шока, здесь нужно что-то большее... Ты набрал номер и сел ждать рядом со мной. Ты не покинул меня, ты... Спасибо, Джон. Джон прикрыл глаза, стараясь не поддаваться эмоциям. Это у него всегда получалось неважно. Шерлок замер в своем кресле. Он сказал самое главное – то, чего боялся, о чем подозревал, на что втайне надеялся, но боялся поверить. Джон и раньше удивлял его своей преданностью и бескорыстностью и, придется признать, своей терпимостью к нему. Гонясь за своей персональной войной, за адреналином, Джон со своими общечеловеческими ценностями и чрезмерной этичностью как-то незаметно стал Шерлоку другом, которого он никогда не искал. Казалось бы, что такого – улыбаться вместе с кем-то, разговаривать о всяких пустяках, когда становится невыносимо скучно, слушать утреннюю возню на кухне или же вечерами ждать с очередного свидания. Незаметно, постепенно Джон стал необходимостью в жизни Шерлока – залогом его продуктивного существования. Поэтому сейчас, как бы Шерлок не убеждал себя, что снова сможет прожить один, было мучительно больно даже думать о том, что Джон уйдет. Это пугало, как вновь осознанное непривычное чувство, заставляло осторожничать – только не ранить снова, не разорвать тонкую нить понимания, которая возникла между ними. Снова. Возродилась из пепла – самое подходящее сравнение, самое логичное. – Ты мой друг, – ответил, наконец, Джон. – Несмотря ни на что. – Очень глупая точка зрения, – привычно возразил Шерлок. – Человек по своей натуре изменчив, и никто не может гарантировать, что в следующий момент времени он не решит следовать своим инстинктам и вновь образовавшейся истине. Предательство изначально заложено в натуре каждого. – Не порть момент, Шерлок! – возмутился Джон, его глаза улыбались, даря тепло и уют. – Сам знаешь, здесь я с тобой не соглашусь. – Это потому, что ты не способен оценить всю многовариантность ситуации и выбрать наилучшее решение. Джон отрицательно покачал головой. – Я вернусь с тобой на Бейкер-Стрит, – сказал он. – И постараюсь позаботиться сам, чтобы ничего подобного не повторилось. Но только при одном условии. Шерлок нахмурился. Не ожидал. – Каком? – Ты больше не будешь один гоняться за опасными преступниками. Никогда. Ты будешь ждать меня или, на крайний случай, Лестрейда прежде, чем соваться в их логово. И ты сам начнешь хоть иногда покупать продукты. Шерлок мысленно взвесил альтернативы – не так уж страшно. Мизерная плата. А ведь он уже почти перестал надеяться. – Хорошо. Шерлок протянул руку и осторожно коснулся Джона, провел пальцами по его ладони, чувствуя заживающие царапины, обходя пожелтевшие синяки, отодвигая рукав больничной пижамы. На миг он замешкался, когда в памяти вспыхнули удары – причина повреждений, но быстро отогнал их. Это просто, теперь у него куда более сложная задача – помочь Джону забыть и вновь привыкнуть к его обществу. Показать, что кошмар больше никогда не повторится. Убедить, что он тоже сумеет быть ему другом. Кожа под пальцами похолодела и покрылась мурашками. Шерлок вскинул голову и быстро отдернул руку – Джон смотрел на него со смесью ужаса и отвращения, готовый в любой момент сорваться. Шерлок в изумлении попятился назад, запнулся о кресло и вышел из палаты. Он вновь где-то ошибся. Но где? Дверь в знакомую палату под номером двести два была приоткрыта. Лестрейд сам себе не мог признаться, что ходит в больницу слишком часто для простого инспектора Скотленд-Ярда. И пусть поначалу им двигало вполне профессиональное желание проследить за ситуацией и не дать ей огласки, то потом он уже приходил просто поговорить. Он видел, как тяжело было Джону осознавать и вспоминать, а особенно – принять. Лестрейд не представлял, что бы сделал на его месте, наверное, послал бы к черту всех и вся и попытался бы выкарабкаться самостоятельно, подальше от Бейкер-Стрит и, возможно, вообще от Лондона. Но Джон… Он шел напролом, бередя свои раны, срывая запреты, четко и быстро принимая решения. Лестрейд мысленно восхищался им, как делал это едва ли не с их первой встречи. С Шерлоком все было немного по-другому. Все такой же упорный и упрямый, он с интересом ученого ковырялся в своих ранах, разве что под лупой их не разглядывал. Он тоже старался понять – проанализировать ситуацию и разобраться в чувствах Джона, предугадать его реакции. Он все просчитывал, вот только выводы его частенько оказывались ошибочными. Даже странно было видеть его чуть растерянный, обиженный, как у ребенка, взгляд, когда его прогнозы не сбывались. В обычной ситуации он всегда знал, что чувствует Джон, успел хорошо изучить его. Но теперь… слишком обнажились эмоции, и слишком сложной оказалась ситуация, и слишком нелогично стал поступать Джон. Нелогично с точки зрения привычных реакций и своего прежнего поведения, как говорил Шерлок. А Лестрейд мысленно добавлял, что поведение Джона вполне оправдано с точки зрения обычной психологии человеческих отношений, которую Шерлок, кажется, забыл учесть. И это было странно, даже пугающе, но врачи как-то обмолвились, что наркотик мог повлиять на психику и на умственную деятельность. Шерлок придет в норму, он и так остается гениальным мастером дедукции, но для полного восстановления должно пройти время. Лестрейд выслушивал этих двоих, помогал советами Джону и просто присутствием Шерлоку. Он даже начал чувствовать некую ответственность за них. Как нянька, посмеялся он однажды. В участке о его походах в больницу пока не догадывались, хотя Донован и кидала иногда подозрительные взгляды. Но она знала только официальную версию, поэтому не требовала немедленно замуровать Шерлока в тюрьме. – Привет, – сказал Лестрейд, заглянув в палату. Джон сегодня выглядел отлично, читал газету и жевал зеленое яблоко. – Добрый день. – Мне сказали, вас скоро выпишут. Джон усмехнулся и отложил газету. – Выпишут, если Майкрофт позволит. У него на этот счет особое мнение. Лестрейд покачал головой. Он был наслышан об особой опеке старшего Холмса, Шерлок пару раз ворчал по этому поводу. Но вполне возможно, что Майкрофт был прав. Больница оказалась нейтральной территорией, где проще разобраться в своих чувствах и хоть немного прийти в себя. – И знаете что? – продолжал Джон. – Я с ним соглашусь, если он решит задержать нас здесь. – Что-то случилось? Лестрейд не был уверен, что вправе задавать такой вопрос, но решил рискнуть. Он и так уже на полставки работает психотерапевтом для Шерлока и Джона. – Посттравматический синдром. Знаете, удивительно, я столько раз диагностировал его у своих пациентов, наблюдал его проявления у солдат, вернувшихся из самого пекла. Это действительно болезненно, человек будто перестает быть самим собой, теряет часть личности. Это страшно. Иногда на восстановление уходят годы, а бывает, что человек уже никогда не становится прежним. И то, что случилось со мной, наверное, и есть то самое пекло, из которого я никак не могу вернуться. – Нет, – резко сказал Лестрейд. – Вы вернулись, Джон. И вы... вы ведь разговариваете с Шерлоком, общаетесь? Джон медлил с ответом. Теперь он нахмурился, явно о чем-то размышляя. О чем-то болезненном. Снова. Лестрейду оставалось только терпеливо ждать и давить в себе жалость, он знал, что Джон ценит сочувствие, но жалость – никогда. – Да… Но… это еще сложно. Когда я вижу Шерлока перед собой, какая-то часть меня очень хочет все забыть и начать жить заново, с чистого листа. Но потом мелкая деталь вдруг воскрешает воспоминания. И вот тогда мне хочется его убить. – У меня это желание частенько возникало и раньше, – невольно хохотнул Лестрейд. Джон посмотрел на него и тоже улыбнулся. – И у меня. Практически каждый день. – Просто дайте себе время, Джон. Вы и так уже сделали очень многое. – Обычно я это советовал своим пациентам. Джон вновь расслабился. Он явно чувствовал себя куда лучше, называл Шерлока по имени и находил в себе силы искренне шутить. С ним все будет в порядке, теперь Лестрейд знал это твердо. А если Джон придет в себя, то и за Шерлока можно не волноваться. Эти двое будто связаны невидимой нитью – и состояние Шерлока напрямую зависит от самочувствия Джона. И это было не простое чувство вины. Лестрейд в отличном настроении вышел из палаты, мысленно похлопал себя по плечу, улыбнулся симпатичной медсестре и в изумлении увидел, что она направляется к нему. – Здравствуйте, – она улыбнулась в ответ. – Вы друг мистера Уотсона, да? – Да, – Лестрейд решил не вдаваться в подробности, сам запутается и медсестру запутает – сложно что-то объяснять, когда половина информации должна держаться в тайне. – Ему повезло, – прошептала девушка и с видом заговорщицы подошла чуть ближе. – И вы же знаете, что с ним произошло? – Да, – теперь Лестрейд нахмурился. Это уже не было похоже на невинный флирт, скорее, на неумелый допрос. – И вы знаете, кто такой Шерлок? – Знаю, – Лестрейд совсем запутался. – Мистер Уотсон постоянно зовет его во сне. Если вы знаете его, то пусть он придет к нему, это действительно важно. – Хорошо, но… – Лестрейд даже немного растерялся. Вот уж странная просьба и неожиданная забота. Кажется, Джон успел покорить сердца парочки медсестер. Хотя это и не удивительно вообще-то. – Что? Лестрейд осторожно взял медсестру за плечи и развернул лицом к палате Джона. – Ваш загадочный Шерлок как раз сейчас идет навестить мистера Уотсона. Медсестра вытаращила глаза и, даже не поблагодарив, побежала обратно на свой пост – делиться новостями. Глупенькое создание, хотя искренне заботится о своих пациентах. Лестрейд собирался развернуться и уйти, не мешать Джону и Шерлоку вновь учиться доверять друг другу, но остался стоять на месте. Он некоторое время наблюдал, как напряженно поздоровался Шерлок, пристально глядя Джону в глаза, затем сел, словно в ожидании. Джон медлил, немного хмурясь и стараясь как можно меньше смотреть на Шерлока, но получалось у него это плохо. Пара сухих фраз, явно ничего не значащих, неловкое молчание. Так странно, нетипично для них. Но потом… Джон улыбнулся и что-то сказал, на что Шерлок вскинул голову и буквально впился взглядом, жадно ловя каждое слово и движение. Он не пытался подойти ближе, но тоже улыбался из своего угла. И смотрел на Джона неотрывно. Лестрейд покачал головой и пошел к лифту. Он явно увидел лишнее, даже интимное, но ничего более того, о чем и так догадывался.