Отблески рассвета

Нигаи устало смотрела в чёрный, едва различимый в темноте потолок, практически не моргая. Огонь, подрагивая, рисовал на нём неяркие блики, а не до конца ясное сознание куноичи достраивало их до красочных образов: ей виделись птицы, беспечно парящие в воздухе, и облака, свободно плывущие по небу. Она видела перед глазами всё что угодно — кроме событий, после которых она, должно быть, и оказалась здесь. Всё, что напоминало о прошедшей битве, лишь ныло под тугими бинтами на левом плече. — Где я? — заметив краем глаза движение рядом с местом, на котором она лежала, Нигаи не стала поворачивать голову и всё так же продолжала смотреть вверх. — Тебе скорее стоило спросить, почему ты всё ещё жива. — Только теперь Нигаи повернула голову. Рыжая маска и неизменно сверкающий красным шаринган. Разумеется. Мадара едва слышно усмехнулся, когда Нигаи вновь отвернулась. — Твоё новое снаряжение. — Нигаи почувствовала, как что-то упало к ней в ноги. — Пригодится на войне. Куноичи внутренне сжалась, воспроизведя в памяти слова Мадары о его плане Ока Луны. — Что происходит? — только и смогла выдавить она. — Позже. Нигаи скорее приподнялась с кровати в попытке остановить Мадару, но он уже растворился в спирали. Куноичи поджала губы и подтянула колени ближе, буравя взглядом принесённые им вещи. Она осторожно провела по ним рукой, как бы рассматривая на ощупь, словно не доверяла глазам. Холодные металлические пластины. Сумка с метательным оружием. Защитная сетка. Только теперь Нигаи осмотрелась по сторонам: повсюду стояли стеклянные сосуды с прозрачной жидкостью и десятками, нет, сотнями шаринганов. Призрачный взор каждого из них будто был направлен прямо на неё, прожигая кровавым взглядом. Нигаи, не отрываясь от этого зрелища, положила правую ладонь на бинты. «Он меня спас». Куноичи бросила взгляд на сумку с кунаями. «Скорее, он был вынужден». Нигаи нахмурилась, когда её рука неосознанно потянулась к опасно острому холодному оружию. Пальцы скользнули в подсумок, наткнулись на твердое оплетение тонкого эфеса* куная, поднялись до ледяного кольца и решительно сжали его в привычном захвате. Куноичи поднесла его остриём ближе, улавливая едва различимое отражение своего лица на клинке. Она провела пальцами другой руки по рукояти, затем перешла на острое ребро и, внутренне сжавшись, заскользила по нему, рассекая тонкую кожу. Кончики пальцев оставляли за собой кровавый след, но Нигаи не останавливалась, больше и больше нажимая на железо и в конечном итоге обхватив его сильнее полной ладонью. Лезвие резало теперь ткани ладони, выпуская больше крови, которая тонкой алой струйкой начала стекать по запястью. Нигаи отняла чуть подрагивающую руку от куная, рассматривая неглубокие, но сильно кровоточащие полосы. Внутри всё начинало расслабляться, и она неожиданно для себя не почувствовала сковывающего страха, как это случалось обычно. Боль, такая привычная для каждого шиноби, стала по-настоящему опасной для Нигаи после той битвы, когда погибли Кензо и её товарищи. Прошло несколько месяцев, но она так и не смогла полностью оправиться от тех потрясений, что случились с отрядом в день нападения. Страх больше всего делал её бесполезной. Большинство стратегий сводилось к уклонению от боя, а если его не избежать, — к уклонению от атак. Ведь ранения сводили с ума, били под дых в самый неожиданный момент, разрушали все попытки стать сильнее. Какой бы Нигаи ни была быстрой, хитрой в бою и опасной, всё это теперь не имело никакого значения. Поняв это, она устало вздохнула и вытерла начавшую запекаться кровь с рук, затем с куная. Вновь мельком обратив внимание на своё отражение на лезвии, Нигаи оторопела: волосы стали порядком длиннее. Она взяла небольшую прядь каштановых волос в ладонь и лёгким движением отрезала их.

***

Мадара появился настолько же неожиданно, как и исчез, молчаливо смерив девушку взором. Нигаи окинула его безучастным взглядом и отложила кунай в сторону. — Твои волосы, — он будто бы запнулся, встретившись с измученным взглядом куноичи. — Они бы мешались, — Нигаи смахнула оставшиеся пряди с себя, но обнаружив неотрывный пристальный взгляд Мадары и бездейственное молчание, продолжавшееся слишком долго, добавила: — Всё в порядке? — Да, — он вовремя остановился, чтобы не сказать: «Так ты больше похожа на Рин». Под непонимающим взглядом куноичи он безмолвно прошёл в угол комнаты, где стояли сосуды с шаринганами. — О какой войне шла речь? — куноичи неторопливо направилась к нему, обводя взглядом его силуэт со спины. Широкие плечи и мощный торс сейчас не скрывал плащ Акацуки, который она привыкла на нём созерцать. — О той, что станет началом нового мира. — Нигаи оторопела от его тона. — Пэйн, как и все из «Акацуки», оказались бесполезны. Он нас предал, пойдя на поводу у Девятихвостого паренька. Она вышла чуть вперед, развернулась к нему и сосредоточенно посмотрела в прорезь его маски, будто в поиске какой-то подсказки. Мадара тотчас перевёл взгляд от глядящих сквозь него шаринганов на серьёзную куноичи подле него. — Сейчас главная цель — Восьмихвостый и Девятихвостый. Альянс отказался сдать их, — Мадара усмехнулся, — но у нас есть союзник, который в этом поможет. Тон его голоса привёл куноичи в смятение. Начало войны, Альянс, джинчуурики — всё это смешалось в один большой ком. Мадара прервал её попытки разобраться в происходящем: — Всё закончится быстро. Ты направишься к Кабуто. Я не сильно ему доверяю, — он прервался, видимо, обдумывая слова. — Он считает, в тебе могло остаться какое-то количество чакры хвостатого зверя и это поможет с его техникой. — Не только ему может понадобится чакра Четырёххвостого, — прервала его куноичи. — Да и Зецу справятся с этим лучше. Я буду сопровождать тебя. Мадара проследил за удаляющейся от него девушкой, которая подошла к постели и взяла в руки часть новой одежды. Она бесстрастно покрутила её перед собой и присела рядом, ожидая ответа от Мадары. Но он снова промолчал, отвернувшись к бурлящим в растворе шаринганам. Нигаи, решив не терять ни секунды, скинула с себя остатки искромсанной одежды, складками свисающей из-за многочисленных разрезов. Проведя израненной рукой по обнажённой коже, Нигаи украдкой глянула на мужчину, всё ещё стоявшего к ней спиной. Она вздрогнула от неожиданно холодного дуновения и принялась скорее натягивать верх. — Когда мне удастся осуществить Око Луны, — начал Мадара, — что для тебя станет идеальным миром? Он не говорил «если». Мадара был уверен в том, что сможет достичь цели и сделает всё необходимое для этого. Нигаи ответила не сразу. — Многое я хотела бы изменить. Есть вещи, которые я хотела бы вернуть. — До Мадары донёсся лязг металлических пластин, ударяющихся друг о друга. — Я наконец осознала, насколько этот мир хрупок и неустойчив. Но ты это изменишь. Верно? Куноичи натянула прочные котэ* до локтей, призванные защищать новоиспечённую хозяйку. — А для тебя? — Нигаи снова подняла взгляд на Мадару, неизменно стоящего к ней спиной. И хотя она не была уверена, что мужчина не оставит без внимания её вопрос, выжидающе смотрела в его сторону. Мадара развернулся вполоборота, и спираль пространственно-временной техники начала медленно окутывать его силуэт. Прежде, чем исчезнуть, он всё же ответил: — Мир.

***

Он вернулся через несколько дней, израненный и без сил. Нигаи не сразу заметила его присутствие. Глаза забегали по его телу, слабо освещённому догорающим пламенем, пытаясь хоть на чём-то остановиться. Испещрённая порезами кожа, истекающая кровью сквозь влажную ткань, и тяжёлое, слегка учащённое дыхание. Маска треснула, но из-за почти полной темноты вокруг Нигаи так и не увидела и части его лица. Шаринган был деактивирован. И рука… он полностью лишился правой руки. Мадара стоял молча и почти неподвижно: он словно ждал от неё чего-то, буравя взглядом. Нигаи, до его появления изучавшая свитки, оставленные как-то Мадарой перед уходом, наконец взяла себя в руки и встала из-за стола. — Сядь, — негромко попросила она, жестом указывая на свою постель. Нигаи давно заметила, что ему не нужны ни сон, ни еда. Но даже сейчас, когда Мадара всеми силами пытался противостоять усталости, он будто бы с облегчением принял её мягкое повеление. Присев рядом, она легко прикоснулась к смятой ткани плаща, будто спрашивая, и, поглядывая на Мадару в поисках позволения для своих действий, осторожно стянула его, освобождая тело мужчины. Мадара не сводил с неё глаз. Он застыл под взглядом Нигаи, которая рассматривала его шрамы и при этом легко проводила пальцами по его коже, пусть и всё ещё покрытой чёрной тканью. — Жди здесь. Через пару минут Нигаи вернулась с чистыми тряпками и бинтами, какие только смогла раздобыть за всё время пребывания в убежище. Теперь она села немного сзади и поодаль, ближе к его спине. — Твоя рука… — Пустяки, — холодный, но решительный тон Мадары не дал ей договорить. Нигаи сдавленно вздохнула: она не желала нарушать абсолютную тишину между ними, поэтому осторожно прикладывала ткань к ранам, смывая запёкшуюся кровь. Он покорно позволял делать с собой всё, что Нигаи сочла нужным, и смиренно ждал окончания процедур. Мышцы сильно болели, а кислорода чертовски не хватало. К тому же большую часть сил приходилось тратить на восстановление руки. Но всё, что он получил, определённо стоило даже двух потерянных рук. Нигаи почувствовала, как напрягается мышца спины под её рукой. Она остановилась, наблюдая, как он небрежным движением снимает разбитую спиралевидную маску и бросает под ноги так, что она окончательно разлетается на две части. Полный вдох грудью. Тяжелый выдох. Мадара вдруг сильно закашлял и захрипел, опуская голову. — Я помогу… Она осторожно потянулась к его груди, но тут же почувствовала, как он молниеносно перехватил её запястье и сильно сжал. Нигаи стиснула зубы от боли, но не отпрянула. Теперь она могла видеть его свирепый от бессилия взгляд. Его лицо, изуродованное на половину шрамами, было усеяно капельками крови, а с волос спадали мелкие бусинки воды. Активированный шаринган угрожающе сверкнул в полутьме. — Я хочу помочь. — Пронзительный взгляд и мягкий тон куноичи заставили Мадару ослабить хватку. Нигаи, освободив запястье, продолжила прикладывать к зияющим ранам влажную ткань. После минутного молчания, заметив, что мужчина вновь расслабился, она спросила: — Почему ты спас меня? Мадара не ответил ни через минуту, ни через две. Нигаи терпеливо поджала губы. Пальцы сильно стиснули ткань, выжимая прозрачно-алую воду вперемешку с кровью. В голове путались мысли, не давая сосредоточиться ни на чём ином. Она в точности помнила слова Мадары, помнила, как катана Саске прошла насквозь. Нигаи отложила бинты в сторону и с украдкой окинула взглядом сидевшего сбоку от неё Мадару. Нигаи осторожно потянулась к нему, ладонью коснулась сильного плеча, на что он почти неразличимо вздрогнул, и поднялась до шеи. Пальцы мягко коснулись его подбородка, и куноичи притянула мужчину к себе. Нигаи не ожидала, что он так легко поддастся. Находясь в считанных сантиметрах от её губ, Мадара решительно отстранился. «Так дело не в этом», — Нигаи и сама не понимала, почему подумала об этом так огорчённо. — Почему ты тогда поцеловал меня, но сейчас — нет? — Ты бредила. — Мне не привиделось, — Нигаи покачала головой. — Я помню. Но я не могу понять тебя. Мадара как-то горько, будто неосознанно ухмыльнулся. — Она погибла? — Нигаи сказала это почти неслышно. Обито пришёл в ярость. Она собственноручно разворошила его прошлое, бесцеремонно разорвала старую, едва успевшую затянуться рану и успела нанести множество новых. Он молчаливо дожидался, когда она сделает хоть что-нибудь, что-то, что подавит в нём желание уничтожить всё вокруг, порвать на мелкие кусочки. Иногда у неё это получалось, но сегодня был совершенно не тот случай. Он встал, будто позабыв о всех ранах, окутывающих его тело. — Ты задаёшь слишком много вопросов, — прорычал он, не поворачиваясь. Нигаи, опешив, сжала края боевого кимоно, внимая его словам. — Завтра ты отправляешься к Кабуто. Будь готова: тебя, вероятно, будут преследовать. Не дай им себя убить, на этот раз я не сохраню тебе жизнь. Эфес* — рукоять куная\иного кинжала. Котэ* — наручи (в данном случае длинные «перчатки» без пальцев)