Барон Одного Угла

Скорбная фигура Фридриха виднеется в глубине храма. Густав замирает, сделав всего два шага от порога, и задерживается взглядом на чужой спине. Брат молится у алтаря, преклонив колени, и в этот рассветный час в церкви больше не слышно ни единого голоса. Полумрак стелется по полу, утреннее солнце заглядывает лишь в маленькие окна под самым потолком, но дым от благовоний, возносящийся вверх, затеняет даже этот слабый свет. Густав позволяет себе судорожный вдох. Три дня назад Фридрих был коронован перед Богом. От лампад, освещающих его лицо во мраке, и переливающейся россыпи драгоценных камней на венце рябило в глазах. Фридрих жмурился от яркого света; тепло огня заставляло его щеки краснеть. В начале всего была тьма. Во тьме был создан и человек, слепой, беспомощный. Чтобы человеку не было страшно во тьме, Бог создал звезды. Но человек возжелал солнца. Густав не решается подойти ближе, лишь ступает в тень нефа, не отрывая взгляда от алтаря, совсем слабо освещенного свечами. Тихая молитва Фридриха разносится по храму так, будто идет настоящая служба. Закроешь глаза — не отличишь от бормотания пастора. Густав так и поступает. Прислушивается, различает отдельные слова: «…за грехи, совершенные и лишь задуманные…» «…по воле Твоей…» «…подари им покой, Господи…» Фридрих на мгновение замолкает, и Густав открывает глаза, чтобы увидеть у алтаря епископа Петера. Юный король тоже замечает его, но вскоре вновь продолжает молитву, на этот раз еще тише. Епископ стоит в стороне и молча наблюдает. Густав вдруг чувствует раздражение. Третий день — священный. На третий день после рождения человек впервые пролил слезы скорби над смертью. На третий день король обязан молиться за мертвых. Никто не вправе его прерывать. Густав сжимает челюсть, но остается стоять на месте. Когда Фридрих заканчивает молитву, епископ о чем-то тихо заговаривает с ним. Фридрих поднимается с колен и отвечает, почтительно склонив голову. Густав ничего не слышит. В его ушах шумит кровь, заглушающая все остальные звуки. *** У Господа на каждого свои планы. Так Густав говорит Фридриху на тринадцатый день после коронации. Это чуть ли не первый их разговор за всю жизнь, и сердце Густава неспокойно. Они братья, но почти никогда не общались. Все, что когда-либо интересовало Густава — это книги. Это единственная причина, по которой он ушел в монастырь. Королевская библиотека наводила на него уныние: ни одного оригинала — копии, копии, копии. Знаменитая библиотека Оддо Мудрого была давным-давно разворована епископами. Столица ничего не могла ему дать, и Густав отправился к подножию горы Рот, где в стенах Терского монастыря рождались самые необыкновенные манускрипты на всем Севере. Туда стекались люди со всех королевств, и слышалась речь на всевозможных наречиях. Но жизнь послушника оказалась для Густава слишком сложна. Прихватив с собой несколько книг, он вернулся в столицу, так и не приняв постриг. Фридрих спрашивает, чего же хочет от него Господь. Они сидят напротив друг друга в маленькой келье Густава, совсем смешной по сравнению с пышными покоями епископа, и их колени почти соприкасаются. Голос брата не дрожит, но руки — да, и Густав берет их в свои, сжимает. Господь никогда не заговаривал с ним, а он никогда не обращался к Нему чаще, чем положено по обряду. За эти тринадцать дней Густаву начинает казаться, что Фридрих молится больше, чем он сам. Но он все равно отвечает брату со всей пылкой искренностью, на которую способен: — Он хочет, чтобы ты стал Великим. На тринадцатый день человек научился высекать искру во тьме. Господь разгневался на него, ибо искры эти были подобны звездам. Человек спрятал искры в своих ладонях, и впервые почувствовал боль. Когда Бог увидел страдания человека, то сжалился над ним и позволил творить огонь везде, кроме неба. Так человек стал подобен Ему. Фридрих смеется. — Меня учили лишь сносить головы на поле брани, Густав. — В рыцарской присяге говорится совсем другое. На тринадцатый день король молится за себя. *** Фридрих рассказывает ему о шуте. Говорит, что не понимает, о чем Агнес думает. Только выставляет весь королевский двор на посмешище. Агнес ходит в церковь лишь по праздникам, а Густав не появляется в замке. Они почти не видятся. Бог создал женщину в тот же день, что и мужчину. Она не могла высекать искры, но отдавала свои волосы для костра. Она не была подобна Ему, но единственная знала пути во тьме. Служителям церкви запрещен брак. Чтобы знать Пути, нужно либо быть женщиной, либо отказаться от нее. Как женщина выводит на свет дитя, так и священник указывает путь заблудшим. На тридцать третий день Густав впервые видит, как Фридрих плачет. Это вновь рассвет, вновь алтарь. Плечи юного короля вздрагивают под темным плащом, голова опущена вниз. С алтаря на юношу взирает крест, заключенный в круг — Смерть и Жизнь, Тьма и Свет соединены в этом символе. Тьма — для Бога, Свет — для людей, и круг — солнце, подаренное Господом, поделившее день на святое и мирское. Это случилось на тридцать третий день после сотворения. Густав садится рядом. Начинает молитву. Фридрих замолкает на мгновение, но вскоре плечи его расслабляются. Он продолжает вместе с братом. На тридцать третий день король молится за всех живущих. *** Фридрих рассказывает Густаву о шуте, и в полумраке кельи у него краснеют щеки. Вот только на этот раз рядом нет никакого жара лампад.