Барон Одного Угла

Черные одежды скрывают хрупкое тело Инги, тяжесть шерстяной ткани давит на плечи. Нянюшка заплетает ее светлые волосы в тугие косы и приговаривает каркающим голосом: — К нам скоро приедет король, девочка. Не забывай держать спину прямо. Над Россдорфом кружат вороны. Инга прячет шею за шалью, пропахшей древней сыростью. Во двор нескончаемым потоком стекаются лорды со всего Грофстайна, чтобы проститься с почившим герцогом Анбергом. Инга встречает их, словно многовековой замковый призрак, проснувшийся поглядеть на незваных гостей. Отец хмурился бы обязательно, увидь он всех этих знатных олухов. Анберги были бедны, но горды: они никогда бы не позволили запятнать свою честь тем, что творили другие благородные семьи. Инга знает многое. Ей пятнадцать, но от детства давно не осталось и следа. Нянюшка затягивает ленту шелкового пояса на ее талии потуже. Инга закрывает глаза, смиряясь. Тело ее отца в главном зале дворца освещено лишь двумя свечами, выцепляющими силуэт гроба из тьмы. Скорбная процессия следует вслед за ним до церкви на холме: гроб несут кузены отца, на лицах которых нет ни единой тени печали. Они разорвут герцогство на кусочки, как только опустят тело в холодную землю. Инга не плачет. Нянюшка крепко держит ее за локоть, будто думая, что она бросится в яму вслед за отцом. Инга не глупая. Она рыдает, когда остается одна, а над гробом пускает лишь пару полагающихся слезинок. Север не терпит плача. На третий день после похорон в Россдорф приезжает юный король. От Анбергов Инга не слышала о нем ни одного хорошего слова; отец уклончиво говорил ей, что король еще слишком неопытен. Его съедят. Ингу разорвут. Это их участь, если они не возьмутся за ум. — Тебя прочат в королевы, девочка, — говорит нянюшка, вплетая в ее косы черные ленты. — Я знаю. Король Фридрих улыбается ей мягко, как не улыбается ни один мужчина в Россдорфе. — Я слышал, вы очень хорошо разбираетесь в судебных делах. — Да, милорд. Отец доверял мне решать их вместе с ним. Но почему вы интересуетесь? В улыбку короля закрадывается смущение. Он не привык разговаривать с женщинами. — Признаться, мне еще не доводилось решать земельные вопросы. Инга прячет смех за подобающей времени печалью. Отец бы тоже смеялся на ее месте, но на него с другого конца зала не смотрела бы грозно нянюшка. Инга отвечает, смело глядя королю в глаза: — Мы с вами должны постараться, чтобы они признали за мной право наследования. — Простите, но разве может женщина наследовать земли? — недоумевает Фридрих. Отец был прав. Юным королем будут управлять недоброжелатели в овечьих шкурах, а он и не заметит. — Мой случай очень редкий, но не единственный. Это правда, что я не могу нести службу вам, но ее сможет нести мой муж. И тогда не придется делить землю между бесчисленными родственниками. Он что-то понимает для себя, отводя взгляд и оглядывая зал, полный лордов. Он не глупый, просто использует свой ум в ином. Политика мало прельщает его. Инга отдает свою судьбу в чужие руки. Нянюшка смотрит на нее гордо; отец в ее воспоминаниях улыбается, подбадривая. Инга кутается в черные одежды. Единственное наследие, которое она увозит вместе с собой в Майнбург — это хроники и судебники в старинном сундуке ее прадеда. Земли и замки она вверяет королю, но в книгах — история, хранить которую дозволено лишь ей. В Майнбурге суета и шум, от которых она устает. Принцесса принимает ее в свой круг, будто они сестры, а слуги смотрят на нее с жалостью. Она ловит на себе взгляды южанина и чувствует неловкость. Ей хочется заговорить с ним, расспросить о Юге, о том, как он оказался так далеко от дома, но не решается. Южанин проводит все свои дни с королем, будто сторожевой пес. В замке происходит что-то, что Инга не может понять. Она чувствует себя глупой и беспомощной. Просыпается по ночам посреди коридоров и забывает путь назад. На нее смотрят как на бедное дитя, и где-то в глубине ее груди вспыхивает раздражение, затухающее сразу, как появилось: женщинам не пристало злиться. Она слышит, как леди Агнес и Барон Одного Угла разговаривают о мертвых, думая, что она уснула. Но, быть может, это и есть сон. Снег обжигает босые ноги, губы говорят не ее голосом. В ее ушах шумит вода, а в волосах запуталась дурно пахнущая тина. Инга хочет плакать, но не может. Король прижимает ее к своей теплой груди, пока она не проваливается в глубокое забытье без сновидений. В Майнбурге происходят вещи, о которых во всех хрониках говорится лишь между строк. Но Инге не страшно. Отец сказал бы, что это приключение, достойное того, чтобы быть записанным.