Зал ожидания

Аллен прижал трубку к уху плечом, вертя в пальцах бумажную птичку-оригами. Птичка уже изрядно потрепалась, потому что он постоянно мусолил хрупкие крылышки, но при этом имела неоспоримую ценность – её соорудил Канда. «Мистер Хмурость и оригами», – восхищенно подумал Аллен, незаметно свистнув поделку чуть ли не из мусорки после утренней пятиминутки. Канда Юу в два счёта с поразительной ловкостью сложил птичку из докладной записки, демонстрируя своё отношение к её содержанию, и бросил в корзину для бумаг. Аллен Уолкер определённо влюбился. Лави с того конца провода порядком раскалил телефон, рассказывая о какой-то девице из соседней кофейни; Аллен слушал вполуха, катаясь в офисном кресле по всему кабинету и наводя порядок перед уходом. Он поставил птичку на аккуратную стопку листов, запер документы в ящике, бросил ручку в стаканчик и откинулся на удобную спинку, чуть потягиваясь. Лави в трубке уговаривал его встретиться завтра. – Не думаю, что у меня получится, – быстро сказал Уолкер. – Давай как-нибудь... – Ты чего? – возмутился Лави. – Завтра суббота, или ты хочешь мне сказать, что занят и в выходной день? – Вообще-то да, – чуть виновато сообщил Аллен. – Да, завтра я буду занят. Не то чтобы у него оставалась незаконченная работа на дом, и не то чтобы были планы или он просто не хотел видеть друга. Аллен Уолкер был абсолютно свободен в эту субботу. Ему всего лишь хотелось провести это день одному. Он попрощался и мечтательно зажмурился. С утра с ним поздоровалась носящаяся с очередным безумным проектом своего братца Линали, и тоже предложила где-нибудь расслабиться в выходной, но Аллен точно так же отказался, впрочем, почувствовав себя куда более неловко, чем сейчас. Отказывать милой Линали Ли вообще всегда было как-то страшно неловко. Он представил, что бы ответил, спроси его о подобном Канда Юу. Он будто наяву увидел прохладный взгляд из-под прямых бровей и почувствовал тонкий запах горьковатых трав, исходящий от длинных тёмных волос. «Ты не слишком занят завтра, Уолкер?» – продолжал фантазировать Аллен. – «Можем сходить куда-нибудь вечером, выпить». – Не слишком, – вслух мурлыкнул он, прикусив губу, и тут же получил в лоб скомканным листком. От неожиданности Аллен подскочил в кресле, чуть с него не грохнувшись, и здорово приложился рукой об угол стола. Прямо в дверях стоял злющий Канда и буквально испепелял Уолкера взглядом. Тот ошарашенно уставился на внезапно материализовавшийся объект фантазий и проблеял что-то на мотив извинений и собственной тугоухости. – Глухота? Избирательная? – едко уточнил Канда, и тут же заорал: – Я спросил, не слишком ли ты охренел, Уолкер, трепаться полдня по телефону и присылать мне вместо отчёта вот эту муть?! Аллен покраснел, затем побледнел, и начал нервно рвать на мелкие клочки брошенную в него «муть». Канда сузил глаза. Уолкер вспотел и попытался собрать образовавшийся мусор, не осмеливаясь вновь поднять глаза, а когда решился – дверь уже хлопнула, вызвав лёгкий сквознячок с травяным привкусом. * – Как у тебя это получается? – вздохнула Линали, расстроенно глядя, как высокое и злое начальство яростно меряет шагами пространство застеклённой террасы. – Ни один из заказчиков не приводит его в такие… чувства. Да уж. Канда мог вывести из строя язвительностью, высокомерием – чем угодно, но он никогда не срывался и не выходил из себя. Кроме случаев столкновения с Уолкером. – Это что, вторая сигарета? – Аллен побледнел и схватился за голову. – Линали, ты поверишь, если я скажу, что на самом деле ровным счётом ничего не сделал? Кроме одного дурацкого отчёта, но… Линали сочувствующе положила ладошку ему на плечо. – Думаю, у него просто был тяжёлый день, а ты вечно умудряешься быть последней каплей. Постарайся на следующей неделе быть пай-мальчиком… или не попадайся ему на глаза. – Она снова посмотрела на Канду через стекло. – Вторая, но первую он смял и выбросил почти сразу. Аллен тоненько заскулил. * Канда угрюмо смотрел вниз, опираясь на перила. К концу рабочего дня ему страшно хотелось зарычать и кого-нибудь укусить. Кто-нибудь опять умудрился довести его сегодня одним своим внешним видом. «Строит из себя овцу белобрысую, – Канда игнорировал тот факт, что у Аллена на самом деле была белая шевелюра. – Целыми днями валяет дурака, а потом корчит такую невинную рожицу, что все сразу бросаются ему на помощь». Вообще-то Уолкер в этот отдел перешёл от Ривера, причём с очень хорошими рекомендациями. Он сражал всех наповал своей искренней, почти детской улыбкой, умудрялся справляться с Комуи, мягко направляя его безумства в более безопасные русла, подружился с Линали и ни разу не наорал на жутко неуклюжую Миранду, хотя она наверняка не менее десяти раз облила его кофе. Канда, поначалу отнёсшийся к беловолосому нововведению с подозрительностью, был почти доволен. До последних двух недель, когда с Уолкером начало твориться что-то неладное. Он стал рассеянным, дежурная приветливая улыбка превратилась в глуповатую ухмылку, а вместо графиков он, судя по всему, строил воздушные замки. Канду это выводило из себя настолько, что каждый вечер он возвращался с жуткой головной болью и полночи не мог заснуть, представляя себе разные методы уничтожения «овцы белобрысой». – Уволю, – сурово говорил он сам себе, разглядывая по утрам в зеркале глубокую мглу под глазами. – Нахрен. И не увольнял. Работа спорилась, и после пары кружек крепкого кофе Канда давал себе клятвенное обещание для начала разузнать в чём дело. * В субботу выдался чудесный солнечный день. Выспавшийся Юу бросил взгляд на настенный календарь и взял мобильник. У него однозначно было настроение навестить своего старого учителя сегодня. Он не стал садиться на ближайшей станции метро, а решил прогуляться к более дальней, прошёл два квартала и забрёл в парк, где замедлил шаг. Погода и впрямь стояла восхитительная, воздух был приятно тёплым, и парк наводнили люди, выбравшиеся на прогулку в выходной день. Канда лениво двигался по диагонали, разглядывая всё вокруг сквозь тёмные очки. К его ужасу, на одной из лавочек валялось нечто знакомо белобрысое. Он аккуратно свернул на соседнюю тропинку, но Уолкер был слишком погружён в собственный мир, чтобы заметить хоть что-то вокруг. Расстегнутый короткий плащ и футболка под ним были засыпаны крошками – следы кондитерского преступления, эта порой неуместная любовь к вкусностям и раньше раздражала Канду, – одной рукой Аллен гладил светлого ретривера, положившего умную морду на грудь хозяина – ого, у него есть пёс! – а во второй крутил скомканную салфетку. Канда прищурил глаза – ах, нет, не салфетку, бумажного лебедя, вроде тех, что сам постоянно складывал, чтобы успокоить нервы. Он глубоко задумался. * В понедельник утром Аллен нежно рассматривал бумаги на столе, подперев щеку рукой. Осмысленности в его взгляде не было от слова совсем. Канда наблюдал за ним исподлобья вот уже полчаса, за которые не увидел никаких изменений. «Может, болезнь какая? Надо поговорить с Линали, – решил он – и тут же передумал. – Ерунда, я слишком беспокоюсь, а он наверняка просто дурью мается. В виде исключения сделаю персональный втык, и если не одумается…» Юу скорчил угрожающее выражение на лице и решительно шагнул навстречу проблеме, победно сжимая в руке горячую чашку. За всё это время его ни разу не смутило, что все его мысли сконцентрированы на нерадивом Уолкере, и что вместо того, чтобы разобраться с проблемой одним щелчком, он ведёт бессмысленные наблюдения и строит идиотские гипотезы. * Аллен силой вытряхнул себя из мира грёз и только собрался приняться за работу, когда над ним нависла серьёзная угроза. – Так, Уолкер, я смотрю, ты не слишком… – начал было Канда Юу деловым тоном, отчего того последовательно бросило в жар, холод и парализовало. Окончательно растеряв остатки разумных мыслей, он скороговоркой выдал: – Слишком! Очень слишком, прямо недопустимо слишком, мне так жаль, я совсем… в общем, слишком и точка! Сначала Канда оторопел. Он всего лишь намекал на то, что раз уж Уолкер и так не слишком занят, то найдёт минутку объяснить своё странное поведение. Получив столь странный отказ, он с минуту молча стоял, а затем так же молча вылил Уолкеру на голову кофе и ушёл. * Линали возилась с бумажными полотенцами и сочувственно причитала. Аллен сидел мокрый, растерянный и страшно несчастный. К щеке прилип обрывок салфетки. Рубашке пришёл конец. Линали волновалась, переживала, что-то предлагала и абсолютно не замечала, как вселенская скорбь на лице Аллена сменяется на непонятную решимость. Наконец он резко встал, стряхнул с головы полотенца и заявил: – Я его люблю. С этими словами он быстро куда-то убежал. Линали ошарашенно глядела ему вслед. * – Так, – устало сказал Канда, растирая пальцами веки, когда Уолкер без стука к нему ворвался, – я неправ. Мы оба неправы. Но я однозначно переборщил. Обливать тебя кофе – это точно было слишком. Непозволительно так… – Не слишком, – твёрдо сообщил Аллен, обходя стол по периметру. – Кофе был отличным. Канда заподозрил неладное. Ему пришло в голову, что Уолкер, вероятно, всё-таки сходит с ума. Тем временем тот приблизился на нездоровое расстояние, отчего появилось не менее нездоровое желание вжаться в спасительное офисное кресло и закрыться щитом из документации. Ситуация становилась крайне абсурдной. Аллен склонился ближе, упираясь рукой в стол. Воротник и плечи рубашки насквозь промокли и пахли кофе. ...Зато губы отдавали малиновым джемом. Канда это узнал через четыре секунды, ещё через четыре он снова захотел облить его чем-нибудь, а через десять застукал себя за тем, что отвечал на этот нелепый малиновый поцелуй. – Я тебя уволю, – наконец выдохнул он, едва отстранившись. – Ты чокнутый придурок. – Ладно, – легко согласился чокнутый придурок, – хорошо. Мне не на что будет купить новую рубашку. – Я всё понял, – застонал Канда, откидываясь в кресле. – Ты крадёшь моих лебедей и провоцируешь меня. После этих слов Аллен заметно смутился. Запас решимости иссяк, и он начал неловко отступать. – Я… зря, наверное... – Стоять, – мрачно сказал Канда. – Куда собрался? Думаешь, сможешь так просто сбежать после всего этого цирка? Тот слабо улыбнулся. – Да уж. Сбежать – вот что было бы на самом деле слишком.