A Finger Slip / Опечатка

«Приятно познакомиться, мистер Холмс.» 19 октября, 3 года спустя. Шерлок норовит упасть в обморок, услышав шум приближающегося поезда. Люди толпятся у жёлтой линии. Шерлок делает шаг назад. Люди обходят его, толкаясь, и в груди у Шерлока зарождается тошнотворное чувство, будто бы он плывёт против течения. Поезд замедляет свой ход. …и останавливается. Через какой-то момент Джон выйдет из этих дверей. Джон. Он отступает ещё на один шаг. Его живот скручивается, ладони то сжимаются, то разжимаются, пальто неожиданно кажется очень тяжелым, шарф - слишком затянутым, а станция - чересчур маленькой. Издалека он видит пассажиров, которые спускаются на платформу, и убегает обратно той же дорогой, что и пришёл. Одно мгновение - и он оказывается внутри закусочной «Греггс», рядом с несколькими прилавками с колбасными рулетами, различной выпечкой и печальным на вид растением, которое не поливали, возможно, уже два или три месяца. Он рассматривает яркую, оранжево-синюю эмблему и пытается отвлечь себя мыслью, что, в каком-то смысле, Грег рядом с ним.* Он пытается представить, что бы сказал Грег, будь он с ним прямо сейчас. Наверное, что-то в духе: хватит терять время, вылезай из своей скорлупы, выйди туда и поцелуй его. Схвати его за задницу, если захочешь. Он не будет против. Грег никогда не был самым понимающим человеком. «Ты зеленее этого растения, дорогой. Всё в порядке?» Шерлок оглянулся. Пожилая леди, чуть за семьдесят, курит, вдова, выпила три чашки кофе, ждёт возвращение своего сына из... Честерфилда? Нет, из Шеффилда, но рейс задерживается. Она одинока, сидит здесь с трёх часов и ищет общения. Общения. Я не в настроении для этого. Он пренебрежительно кивает ей, не глядя в глаза. Затем смотрит через дверной проём «Греггс» сквозь толпу, видит, как люди сканируют свои билеты и проходят через турникеты, волоча позади себя чемоданы. Он закрывает глаза. Он не знает, как долго стоит так. Достаточно долго, чтобы звук катающихся по мраморному полу чемоданных колёсиков стих до появления новой волны прибывших. Когда он открывает глаза, то немедленно замечает фигуру в ярко-зелёной шапке-ушанке. Голова парня опущена, чемодан «припаркован» у его ног. Он очень сильно бросается в глаза, стоя почти неподвижно среди пассажиров, проходящих мимо. Словно камень в реке. Единственное движение, которое замечает Шерлок, это движение пальцев, стучащих по экрану мобильного телефона. Шерлоку не нужно видеть его лицо, чтобы понять. Глуповатая шапка в любом случае подтверждает это. Так же, как и отвратительный свитер, и развязанные шнурки, о, Господи, всё это так знакомо и незнакомо одновременно. Человек, одиноко стоявший на самом виду, без сомнения Джон. И прямо сейчас ничего не разделяет их, ничто не останавливает Шерлока от того, чтобы кинуться к нему как маньяк, сгрести Джона на плечо и утащить прочь. Но Шерлок не может заставить себя бежать вперед. Это уже не момент, от которого захватывает дух. Нет отчаяния, нет крайнего срока, нет «предписаний врача». У Шерлока есть время, и он планирует насладиться им сполна. И это не имеет ничего общего с нарастающим чувством тошноты и да что, блять, вообще случилось с воздухом? Через мгновение он чувствует вибрацию в своём кармане. Он лезет в карман, достаёт свой мобильник, вводит пароль и читает. (Ср 17:02) Угадай, чьи родители забыли явиться. Может, ты думаешь, они хотели подбросить меня на лимузине до шикарного ресторана, но нет. Дрожащими пальцами он печатает ответ. (Ср 17:03) Не знаю насчет лимузина, но я могу поймать нам такси, если не хочешь прогуляться. Джон медленно и как-то нерешительно поднимает голову, прочтя новое сообщение. Он бросает быстрый взгляд через плечо, как будто бы ожидая, что Шерлок стоит позади него, а затем смотрит снова на свой телефон. Шерлок ухмыляется на это и делает шаг вперёд, упрощая Джону задачу, хотя между ними всё еще слишком много людей, чтобы различить среди них незнакомое лицо. Перечитав сообщение, Джон явно решает, что Шерлок должен находиться где-то здесь, на станции, и начинает крутиться на месте, с волнением рассматривая лица вокруг себя и определяя каждого, на ком останавливается его взгляд, как не Шерлок, не Шерлок, не Шерлок… Шерлок сжимает свой телефон в руках и пытается протиснуться через оживленную толпу, чтобы подойти ближе. Ради бога, Джон. Ты видишь, но не замечаешь. Шерлок ловит себя на мысли, что имя Джона вертится на кончике его языка, когда крупная женщина с чудаковатой коляской освобождает проход между ними, достаточно большой, чтобы Джон вздрогнул, увидев вдали копну вьющихся чёрных волос. Джону не обязательно было видеть его лицо до этого. Он узнаёт. Он точно узнаёт. Эти чертовы кудри, и проклятые глаза, и жуткий шарф... Он не может поверить, что тот надел его. Мгновение они оба стоят как вкопанные. Шерлок ощущает, как страх душит его, но ужас отступает, когда Шерлок замечает, как на лице Джона расцветает выражение до смешного преувеличенного торжества и того, что Шерлок может распознать только как детский восторг. Джон быстро прячет телефон в карман своих джинсов и начинает бежать. На самом деле бежать. Он прорывается сквозь рой людей, чуть не сбивая маленького мальчика и задевает каждое плечо, которое только попадается на пути. Шерлок шагает вперед, а его улыбка становится всё шире и шире, до тех пор, пока в уголках глаз не появляются маленькие морщинки. Он широко разводит руки и – Неравнодушие не преимущество. Неравнодушие не преимущество. Неравнодушие не — Джон налетает на него, заключая в самые крепкие объятия, в которых тот когда-либо бывал. Их головы утыкаются в шеи друг друга, а пальцы нещадно впиваются в ткань курток в попытке сократить расстояние между ними на столько, на сколько это только возможно. Эти объятия говорят: "Наконец-то." Они кричат: "Это, чёрт возьми, свершилось!" А ещё они означают: "Я бы ждал дольше, если бы потребовалось." Они стоят так бесконечно долго. Соприкасаясь носками обуви. Щекоча волосами. Вдыхая еле ощутимый аромат Йоркширского чая, выдыхая запах кресел старого поезда и газетных кроссвордов. Обнимать Джона - это как скрыться в уютном потайном месте. Это тепло и правильно, и от этого внутри у Шерлока всё переворачивается, скручивается, причиняя боль и успокаивая одновременно. Некоторые прохожие, жадно кусающие холодные колбасные роллы или катящие за собой чемоданы, обращают на них внимание и молча признают, что это объятия людей, которые были в разлуке слишком долгое время. Они улыбаются, потому что знают, каково это. Одна девушка добавляет в конце своего смс: "Я только что видела, как два парня воссоединились. Это было превосходно... Я хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь обнял меня так же". Забытый багаж Джона стоит в безмолвном одиночестве на холодном полу Ватерлоо. Какая-то женщина замечает это и хватает ручку чемодана, нерешительно глядя в сторону парней. Смущенная, она ловит взгляд Шерлока. "Джон--" "Шерлок," - сразу же отвечает тот, не отстраняясь. Его голос звучит приглушенно из-за мягкой ткани пальто, в которую он говорит. "Леди позади тебя с твоей сумкой..." Джон слегка отодвигается и произносит: "Да хоть Джерард долбанный Батлер* на велосипеде. Мне насрать!" Женщина с чемоданом приобретает ярко-розовый оттенок. Несколько подростков, ставшие свидетелями данной сцены, начинают аплодировать, но это выглядит жалко. Череда обычных хлопков. Короткие. Вежливые. Они не звучат так, как им следовало бы. Подобные овации недостойны того, через что пришлось пройти Джону, который разнёс всё в пух и прах и ворвался в жизнь Шерлока. Будто миллионы музыкальных тарелок ударили друг о друга одновременно - вот как они должны звучать. Вот как это ощущается, несомненно. Они отстраняются друг от друга, и Джон протягивает руку в качестве приветствия. Улыбка на его губах принимает форму слов: "Джон Ватсон". Немного нелепо переходить от первых объятий к первому рукопожатию. Но с другой стороны, между Джоном и Шерлоком не было ничего заблаговременного. Его голос не искажают телефонные провода, а слова не появляются на ослепляющем экране телефона в середине ночи. Джон выглядит так, будто он только что рассказал самую уморительную шутку в истории, и на его улыбку почти стыдно смотреть. Почти. Шерлок трясёт его руку в ответ, подыгрывая, и говорит, формируя слоги с большим усилием, чем может показаться на первый взгляд: "Шерлок Холмс." Боже, Джон, ты выглядишь так, будто только что выиграл в лотерею... Он так долго ждал этой встречи, чтобы сказать, и вот, когда момент настал, он не может произнести это без глупой улыбки на лице: "Приятно познакомиться, мистер Холмс." Неожиданно для себя, Шерлок начинает смеяться. И Джон смеётся тоже, ведь всё это так чудно и нереально, и это на самом деле, на самом деле свершилось, хоть и бывали моменты, когда каждый из них думал, что этого уже никогда не произойдёт. Всё, что случилось за последние четыре года, каждое вздрагивание пальца при нажатии кнопки «отправить», каждый узелок в животе, каждое хихиканье, слетевшее с губ, - Шерлок будто заново пережил всё это в одно мгновенье. И всё из-за одного единственного человека, стоящего напротив. Он словно цветное пятно на сером, поблекшем холсте из прочих людей. Его глаза окрашены в синий, а ворох светлых волос примят зелёной вязаной шапкой. Его губы и щеки нежно-красного цвета из-за легкого осеннего мороза. Его улыбка. Смущающая. Неудержимая. Невозможно не ответить. Невозможно перестать наблюдать за тем, как двигаются этот рот. Невозможно. Джон Ватсон просто невозможен. Ко всему прочему, его шапка надета задом наперед. ~ Они решают начать с кофе, что продавался в кафе в десяти минутах от станции. Джон выбирает столик у окна, и они садятся, утопая в своих куртках. Они разговаривают, перебивают друг друга и смеются, и Шерлок не говорит ничего о креме над верхней губой Джона, просто чтобы увидеть, как его щеки заливаются румянцем от смущения, когда через 15 минут Джон замечает, как над ним смеется маленький мальчик. «Ублюдок,» ворчит Джон в тыльную сторону ладони, и что-то в его голосе делает это ругательство самым лучшим комплиментом на свете. «...Меня всё ещё беспокоит то, что ты скрыл всё это от меня.» «Я не скрывал, я просто забыл упомянуть об этом,» - дразнит его Джон. «Даже не верится! Ты не упомянул о том, что несколько месяцев работал вместе с Салли Донован.» «О, Боже. Иногда она была ещё тем ночным кошмаром!» «Да, такой я её и запомнил.» «Она постоянно говорила про тебя... всякие гадости. Это ужасно выбешивало меня. «Но ты не слушал её?» «О, я слышал каждое слово. Я просто решил игнорировать всё это дерьмо. Знаешь ли, я в состоянии составить своё, очевидно, более точное мнение, спасибо.» «Даже если она, возможно, знала меня настоящего?» Джон перестает мешать зефирки в своей чашке и встречается взглядом с Шерлоком. Время будто бы замедляет свой ход. Джон опускает взгляд и сосредотачивается на ложке в своей руке. «Ты не можешь на самом деле так считать.» Шерлок смотрит из окна на проходящих стариков. «Я сказал «знала».» Джон выпрямляется, расправляя плечи. «Хорошо. Потому что я знаю тебя настоящего.» Он подносит свою ложку ко рту и облизывает с нее крем. «На все сто процентов?» Шерлок продолжает смотреть в окно. «Никто не может притворятся таким раздражающим засранцем столько времени.» На это Шерлок приподнимает бровь и сверлит Джона взглядом до тех пор, пока тот не поправляет: «Конечно же, под «раздражающим» я имею в виду блестящим, поразительным и дико умным.» Шерлок приподнимает вторую бровь. «Часть с «засранцем», тем не менее, остается без изменений.» День проходит, и Джон обнаруживает, что был бы абсолютно не против просидеть на этом чересчур мягком стуле и за этим слишком маленьким столиком всю ночь. Когда Шерлок говорит, Джон наклоняет голову ближе, слушая его с интересом и благоговением, и эти эмоции будто написаны на его лице. Они не дают Шерлоку отстраниться, когда тот обнаруживает, что их колени касаются друг друга. Это остается незамеченным; такое неописуемое, настоящее, почти ощутимое влечение. Они нашли общий язык мгновенно, ведя себя так, будто знакомы всю жизнь. «...И вот, я уже в полудрёме, так? И где-то в комнате слышу смех и движение, которые я, естественно, игнорирую и заваливаюсь спать. Мне следовало бы знать об этом... Угадай, что меня разбудило?» «Если это эрекция, то я не хочу знать...» Локти Джона упираются в стол, в то время как руки отчаянно жестикулируют в воздухе, иллюстрируя его рассказ. Есть что-то непривычное во взгляде Джона, и то, как он запинается на каждом слове, выдает его восторг и возбуждение от долгожданной встречи с Шерлоком. Но он мгновенно замолкает и весь превращался в слух, когда с губ Шерлока слетают осторожные слова. Такая обыденная вещь заставляет его чувствовать себя важным, что чуждо, странно и совершенно в новинку для него. Он ждёт. Час, когда это случится, совсем скоро настанет. Глаза Джона потускнеют, и он переключит внимание на что-то более интересное, чем то, что тот ему говорит. Шерлок видел это так много раз... Но ничего этого не происходит. Лишь появляется ощущение чего-то непривычного. "В Хеллоуин, когда мне было восемь, мама заставила нас с Майкрофтом одеться, как премьер министры, стоявшие у власти в то время, когда мы родились." "Заставила вас?" "Джон Мейджор. До боли скучный наряд." "Вас с братом?" "Маргарет Тэтчер." "Ёбаный Иисус..." "Ты ещё парик не видел..." Снова ощутив что-то непривычное, Шерлок начинает изучать Джона так пристально, как только можно изучать человека, пьющего горячий шоколад в середине ответной Хеллоуинской истории. Джон замечает это. "Что?"- спрашивает он и аккуратно ставит чашку на столик. Шерлок не отрывает изучающего взгляда от Джона. "Новый год." "Хм?" "Я просто вспоминал все кануны Нового года, до того самого, когда мы знали друг друга лишь пару месяцев." Теперь он наклоняется вперёд, облокачиваясь локтями на стол, и сплетёнными пальцами пытается скрыть улыбку на своём лице, когда Джон пускается рассказывать новую историю о фейерверках в Лондоне, о Майке, который упал на середине дороги прямо лицом в снег, Господи, ему действительно не стоило пить так много... Тебе действительно нужен кто-то, понимаешь? Кто-то. Эти слова звучат эхом в его голове, точно так же, как тогда, когда Джон сказал их впервые, будучи в стельку пьяным: приглушенные, невнятные, они слетели с его честных губ. Другая реплика вдруг возникает у него в голове: "Значит ли это, что ты - мой кто-то?" Шерлок напрягается, чтобы вспомнить, как после долгого блуждания в ночи по улицам города он пришел домой и прослушал это голосовое сообщение. Из раздумий его выдёргивает Джон: пытаясь сесть поудобнее, он задевает его ногой. В результате этого мысли Шерлока переносят его прочь из воспоминаний о родительском саде, и о том, как плотно он прижимал телефон к уху, обратно в кофейню, где слышен звон чашек, а в воздухе витает аромат кофе со сливками и горячего шоколада. Кажется, что с тех пор прошла целая жизнь. Всё это заканчивается спустя два часа, после очередной порции пустых чашек. Рыжеволосый бариста подходит к ним, крутя в руках табличку с надписью "закрыто". "Простите, парни. Кажется, вам придется пойти в другое место." И они идут. Идут по улицам Лондона, но улицы скучны, а октябрь - холоден. Поэтому они направляются в Теско*, где катаются в тележках между торговыми рядами, из-за большой скорости шарф Шерлока бьет его по лицу, и он пытается не смеяться, ведь это будет "крайне неуместно": "Выметайтесь отсюда, или я вызову полицию!" - кричит охранник. Они идут на крышу. Джон не знает как и зачем, да его это и не волнует вовсе, они сидят и едят холодную лапшу быстрого приготовления*, будто бы такая ночь совершенно обычна для них. И всё это было бы довольно романтично, если бы Шерлок вообще знал, что такое романтика. Взгляд Джона отрывается от луны, задержавшись на мгновение на Шерлоке, который выглядит так, будто никогда раньше не то что не пробовал, но и не видел лапшу. Он сдается и откладывает коробку со слегка раздраженным видом, и ворчит, что форма данного продукта слишком нерациональна для потребления. "Совершенно нелогично! Слишком длинная, скользкая..." "Заткнись. Это же чёртова лапша!" Шерлок обороняется, не сдавая позиции: "Ты... лапша*." Он гримасничает. "Ты хочешь сказать, что..." - Джон берет стаканчик с лапшой и подносит его к свету фонаря, чтобы еще раз прочесть этикетку. - "...Что хочешь обмакнуть меня в грибной соус с курицей?" "Я бы не... Я не..." "Я бы не возражал." Щеки Шерлока покрываются румянцем. "Ты идиот..." "Дипломированный военный врач, вообще-то, будь аккуратнее с фактами." Разговор обрывается, так как эти слова заставляют их обоих вспомнить, зачем именно Джон вернулся в Лондон. Шерлок не уверен, что действительно хочет говорить об этом: ночь чересчур мирная, чересчур спокойная для плохих новостей. Джон глубоко вздыхает, откидываясь назад, и смотрит в черноту ночного неба. "Ты знаешь, почему я вернулся." Шерлок закрывает глаза. Что ж, Джон думает иначе, и этим лишь доказывает, какой он дурень. "Конечно, знаю." Дурни вообще не думают. Джон неловко продолжает. "Я получил назначение." О, Джон, не трать время впустую, пропусти очевидное. Просто скажи, куда, скажи, когда ты вернешься, скажи, сможем ли мы сидеть вот так на крыше снова, скажи, что мне не придётся нести лапшу в больничную палату в следующий раз. "Афганистан или Ирак?" "...Афганистан." Как гром среди ясного неба. "Сколько?" Джон посмотрел на него. Сколько у нас в запасе? Сколько еще ты будешь моим? До того, как тебя заберут на войну? Сколько? "Неделя." Они молчат. Джон тянется к руке Шерлока в непроглядной тьме. Всё вдруг кажется тяжелее, а воздух - холоднее. Взгляды прикованы к ногам, и всё так и остается некоторое время: стаканчики с лапшой опустошены наполовину и опрокинуты, а шарфы затянуты слишком туго. "Мне кажется, я должен поблагодарить тебя," - вдруг говорит Шерлок, глядя на улицу под ними. "Ты ведь знаешь, как плохо всё тогда было, а твои странные идеи подурачиться стали, нужно признать, практически своего рода развлечением." Джон сглатывает, пытаясь отыскать в своей голове нужные слова, чтобы выразить, насколько все эти сообщения были спасительными для него. Он вспоминает о невероятной дедукции Шерлока, как тот догадался о неприятностях в его семье лишь по ночным сандвичам и потребности отвлекающего голоса в темноте. Он выглядит так, будто хочет что-то сказать, но в итоге отказывается от этой идеи. Ведь Шерлок знает обо всём этом. Телефон Джона звонит, издавая пронзительный и неприятный звук. Это его мама, спрашивает о задержке поезда, и об оставшемся карри, и надо ли его подбросить, и надел ли он куртку, и-- Так что они слезают, помогая друг другу, но всё же умудрившись поцарапать колени. Двигаясь синхронно, они направляются к автобусной остановке, держат руки в карманах и задевают друг друга локтями. Когда подъезжает автобус, Джон начинает нервничать, несколько раз засовывая руки в карманы и снова вытаскивая их. Он выглядит так, как будто собирается уехать, и неуклюже поворачивается, прежде чем уйти, слегка приоткрыв губы. Шерлок думает, будто он хочет что-то сказать, но вместо последней ободряющей фразы, после недолгих колебаний, Джон наклоняется и касается губами губ Шерлока. Руки Джона, наверное, холодные, но когда он проводит ими по щекам Шерлока, тому кажется, что он стоит у открытого огня. Так нежно и сладко. Быстро, но неторопливо. И совершенно идеально. Этим и заканчивается их первая ночь; шарканьем ног и неуклюжим поцелуем, который вдруг оказывается не таким уж неуклюжим, а именно тем, в чём они оба так сильно нуждались.