Crossover

У Элайджи почти не остаётся надежды, когда он решает обратиться к одной из ведьм французского квартала. Слухи о ней окутывают Новый Орлеан подобно невидимой паутине вот уже месяц. Говорят, она сбежала из какого-то провинциального чокнутого городка, напичканного сверхъестественными существами, наподобие Мистик-Фоллс. Говорят, у неё нет души и вместо глаз – пустые прорези. Говорят, у неё странное имя. Говорят, её волосы настолько яркие, что смотреть на неё и вовсе не представляется возможным. Говорят, она – вестник гибели, говорят, она общается с самой Костлявой, говорят, она чувствует ледяное дыхание смерти. О ней говорят слишком много. Элайдже нужна правда. Он появляется в пристанище ведьм открыто, не таясь, стараясь показать, что бояться им нечего и нарушать шаткий мир причин нет. Элайджу провожают в самую дальнюю и надёжно скрытую от внезапных посетителей комнату, где он обнаруживает хорошенькую рыжую девушку с полными губами. Глаза её светятся знанием и пониманием и уж точно имеются в наличие, а волосы лишь отражают свет десятков свечей, рассеивающих полумрак комнаты без окон. Майклсон не успевает даже раскрыть рта, когда слышит её мелодичный голос. - Первородный вампир, - она изучает его внимательным взглядом всего пару секунд, - какой сюрприз. - Ты не удивлена моим приходом, - констатирует Элайджа. Она не похожа на обычных ведьм: в её комнате тепло, сухо и уютно. С потолка не свисают травяные сборы, воздух не пропитан благовониями, ничего не варится в бесчисленных котлах, а на полках нет древних книг на непонятных мёртвых языках. Ведьма выбивается из общепринятых канонов и его личных представлений о её народе. Ведьма странная, не похожая ни на одну из тех, что он видел за долгие десять веков – а видел он немало. Но она совсем не походит на могущественную колдунью, которую ему наобещали, и первородный чувствует, как тает надежда прямо на его глазах. - О пророчестве, нависшем над вашей семьёй, в этом городе не слышал разве что глухой,- усмехается девушка и складывает руки на груди. - Тогда ты, наверное, догадываешься, что я хочу тебе предложить? - Разумеется, - кивает рыжая, - Ты хочешь, чтобы я оповестила, как только почувствую смерть рядом с кем-то из членов твоей семьи? – девушка усмехается и вопросительно выгибает бровь. Элайджа не считает нужным отвечать вслух и просто кивает. Тогда ведьма поднимается со стула, на котором удобно расположилась две минуты назад, и обходит его кругом, оказываясь совсем близко. - А что взамен? Слова обжигают – эту часть Элайджа не любит больше всего. Люди обожают торговаться и отстаивать то, что им так нужно, желая ничего при этом не сделать, и Майклсон предсказуемо морщится, но всё же отвечает: - Чего ты хочешь? - Твою лояльность. Вампир ошарашенно глядит на рыжую и думает, что она действительно странная: такую прямолинейную ведьму, не желающую иметь золотые горы и семью первородных в рабах, он встречает впервые. - Я не могу спасти всех ведьм квартала, особенно, учитывая, что они вечно норовят залезть, куда их не просят. - Мне плевать на них. Твоя лояльность нужна лично мне. - Зачем же она тебе, позволь спросить? - Я хочу жить спокойно, а ведьмы из Стрикс, думается мне, желают заполучить в свои ряды общающуюся со смертью девчонку, - рыжая переводит дыхание и продолжает, - Они умеют давить, и когда это произойдёт, я хочу, чтобы на моей стороне был кто-то, кто может попросить их передумать. Элайджа раздумывает всего несколько секунд перед тем, как ответить. - Ты уверена, что сможешь дать мне то, что я хочу? - Разумеется, - пожимает плечами она, - но я не в силах спасти вас. - Этого и не нужно. Мы просто должны знать, когда ожидать нападения и тогда будем готовы его отразить. Ведьма, прищурившись, изучает его несколько секунд перед тем, как протянуть ему раскрытую ладонь. - Тогда по рукам? - Я думал, ведьмы не пожимают руку вампирам, - усмехается Майклсон, но всё же послушно сжимает маленькую ладошку. Её руки – ещё одна странность; у ведьм руки всегда нежные от зелий и смесей трав, а не пергаментно-сухие. - Я не обычная ведьма с метлой и шляпой, - морщится девушка, - я банши. Майклсон напрягает память в попытках припомнить ирландскую мифологию и думает, что это многое объясняет: и отсутствие трав, и связь со смертью. - Только учти, если ты не выполнишь своё обещание… - Я заинтересована в том, чтобы твоя семья осталась в сохранности, - легко отвечает она, а в глазах ни тени испуга, - под чьей протекцией я окажусь, если ты умрёшь? Элайджа согласно кивает и обещает вернуться через пару дней. Он почти успевает переступить порог, когда его настигает её мелодичный голосок: - Лидия Мартин. - Прости? - Моё имя. Элайджа чуть усмехается и думает, что имя у неё и впрямь необычное, странное, удивительное и непонятное, как и она сама. Элайджа думает, что у неё волосы и впрямь горят в блеске свечей и что ему интересно узнать, как она переливаются на солнечном свету. Элайджа думает, что деловая сделка гарантирует выполнение обязательств, Элайджа считает, что сделку нарушать нельзя. Но чашка кофе ведь сделки не нарушит, правда?